О законных поводах к начатию следствия

Статьи 297–314

Инквизиционный процесс, установленный Сводом законов, предоставлял следователю почти неограниченное право начинать следствие по собственному усмотрению. Запрещалось начинать следствие только по неосновательным доносам и слухам и безымянным пасквилям. Но и эти ограничения, установленные еще Петром I, сводились на нет другими нормами, на основании которых полиция, а впоследствии и судебные следователи должны были приступать к следствию в любом случае, если без него нельзя было установить, случайно или умышленно совершено деяние. Не были указаны в законе и обстоятельства, которые обязывали бы полицию приступить к производству следствия. Отказ от его производства мог иметь место и при наличии самых убедительных доказательств совершенного преступления.

Составители Устава пошли по пути ограничения поводов к началу следствия. Перечень, установленный ст. 297, является ограничительным. В нем можно выделить две группы поводов – обязательные, а именно: жалобы потерпевших (ст. 303), явка с повинной (ст. 310), возбуждение дела прокурором (ст.ст. 278, 281, 282, 311) или начальством обвиняемого (ст. 1086), и достаточные, но не обязательные для следователя: заявления лиц, не потерпевших от преступления (ст.ст. 298, 299), сообщения полиции и других присутственных мест и должностных лиц (ст. 309), ложная явка с повинной (ст. 310). Помимо перечисленных оснований, допускалось возбуждение следственного производства по усмотрению самого следователя, но в узких рамках, очерченных в ст. 313. В соответствии с этой статьей, следователь мог приступить к следствию даже будучи очевидцем, свидетелем преступления, не имея возможности самоотвода на этом основании ¹⁵⁹ [См.: Кориженский С. О применении на практике ст. 313 УУС. – Судебный вестник, 1871, № 57].

В этой же главе называются условия, которые не составляли законного повода для начала следствия: безымянные пасквили и подметные письма, т. е. анонимные заявления о преступлениях, а также письма, подписанные вымышленными именами ¹⁶⁰ [УКДС, 1885, №35].

Наряду с перечислением оснований для возбуждения уголовного преследования в третьей главе указаны и права потерпевшего на предварительном следствии. Но среди прав, предоставленных потерпевшему и гражданскому истцу ст.ст. 304–305, не указано право пользоваться услугами адвоката. На этом основании Сенат признал, что гражданский истец в уголовном деле не может принимать участие в предварительном следствии через поверенных ¹⁶¹ [УКДС, 1884, №11].

Это решение Сената подвергалось серьезной критике в юридической литературе ¹⁶² [См.: Щегловитов И. Г. Вопросы текущей следственной практики. – Журнал гражданского и уголовного права, 1888, № 5, с. 63-64].

Данная глава не предусматривает возможность пререканий между следователем и прокурором по поводу начала следствия. Статья 312 обращена только к прокурорам и не предоставляет следователям права подвергать сомнению основательность сведений, собранных прокуратурой. Исключение допускалось при выдвижении прокурором незаконных требований. В этом случае следователь должен направить дело в окружной суд в порядке ст. 277, как разъяснил Сенат ¹⁶³ [ОС, 1889, № 13]. Но на этот счет были высказаны и другие соображения ¹⁶⁴ [См.: Хлодовский Е. Об обязанности для судебных следователей предложений лиц прокурорского надзора о производстве следствия. – Журнал гражданского и уголовного права, 1890, № 4]. Пререкания между прокуратурой и следствием возникали на практике и по поводу применения ст. 314, поскольку ни в законе, ни в решениях Сената не содержалось определения того, как понимать выражение преступление, не имеющее существенной связи с производимым делом. Одни авторы считали, что «существенной связью» в данном случае должна быть причинно-следственная связь, другие полагали, что такая связь имела место, если преступления были совершены одним и тем же лицом ¹⁶⁵ [См.: Ценкальский Ф. О пределах применения ст. 314 УУС. – Судебная газета, 1903, № 6].

Дата добавления: 2015-07-11