Искушение. 10 страница. - Степан Борисович, - Санич понизил голос, - Вы не могли бы сейчас зайти ко мне

- Степан Борисович, - Санич понизил голос, - Вы не могли бы сейчас зайти ко мне ненадолго.

- Конечно, коли срочно, хотя, только собрался в опытный цех сходить. Может, потерпит?

- Лучше сейчас. Дело секундное.

- Ок! Через пять минут буду.

«Вот, сейчас все и решится» - мысли путались. Первым желанием было все бросить и исчезнуть, раствориться. Вот, только от Санича исчезнуть не удастся. Надо идти.

Нацепив на лицо маску деловой сосредоточенности, убийца вышел из кабинета навстречу своей судьбе.

Санич ждал его в углу кабинета. Перед ним стояла чашечка кофе, вторая чашка - пустая, явно предназначенная гостю, и чайничек чая, подогреваемый горящей «свечкой в попе», как любил шутить Санич. Увидев Бунина, начальник службы охраны встал и протянул ему свою широкую мускулистую ладонь.

- Давно не встречались вот так, накоротке, Степан Борисович. Чайку, кофейку или сразу к делу? - Бунин поразился улыбке на лице Санича.

- Дело, прежде всего! Но сперва - чаю! - сейчас Степан Бунин налепил маску «ударника капиталистического труда».

- Ну, к делу, так к делу, - вздохнул Олег. – Видишь ли, Степан Борисович, - он неожиданно перешел на «Ты», чего, отродясь, между ними не было, - сегодня мы выявили в нашей конторе «крота».

- Не может быть! - по тому, как Санич его встретил, Бунин уже понял, что каким-то образом Беленину удалось отвести от него подозрения, хотя испуг окончательно еще не прошел.

- Тот парень, что был у тебя утром, - продолжал Санич, - и есть «крот»!

- А ошибки быть не может? – чашка с чаем слегка подрагивала в руках Бунина, но любой сторонний наблюдатель воспринял бы это, как результат нервного напряжения.

- Нет, не может! Более того, мы еще не все раскопали, но, главное, почему я и попросил тебя зайти ко мне, это то, что его целью был ты – Степан Борисович Бунин собственной персоной! – выпалив эту тираду, начальник службы охраны компании довольный откинулся на спинку кресла. Раздался треск, и Робокоп с грохотом рухнул на обломки развалившейся под его весом мебели.

Оба от неожиданности хором вскрикнули: - Блин! – и расхохотались. Один от того, что «нашел и обезвредил», а другой – от того, что «выскользнул ужом».

Когда они перебрались за рабочий стол Санича, тот рассказал, что первоначально под подозрение попал сам Бунин. В ответ на маску «изумленная наивность и справедливое возмущение» Санич пояснил, что с почтового адреса рабочего компьютера Степана систематически уходила техническая информация конфиденциального характера. На его имя был открыт сингапурский оффшор, и на этот счет стали поступать серьезные суммы в евро.

- Мы тебя «под колпак» взяли, и после приезда Андрея Львовича уже собирались тебя «брать», - радостно рассказывал Санич.

Пот холодной струйкой побежал по спине. Виски наполнились ритмом ускоряющегося сердца. Бунину на мгновение показалось, что все происходящее он видит во сне, в жутком предутреннем кошмаре. И сейчас Робокоп схватит его за горло с торжествующим криком: «Попалась, гадина! Поди поверил, что удалось ускользнуть!». Он даже стал приподниматься на стуле.

- Да не волнуйся ты так! – с улыбкой успокоил его Санич, - выловили мы гада! Я хотел и Андрею Львовичу все сообщить, но у него сейчас связь отключена. Оставил ему сообщение, что есть сверхважное сообщение. Жду от него ответа. Давай еще чайку! Хотя, правды ради, должен признаться, что все прояснилось почти случайно – парень сам проговорился, что хакнул твою рабочую и личную почту, плюс возможности системного администратора. Мы же, сам понимаешь, когда поняли, что идет утечка, стали «фильтровать» все и вся. Тут парнишка и прокололся – трепанул приятелю в Facebook-е, что скоро накопит на виллу на Пхукете^[97], приглашал его и предлагал посмотреть билеты на конец октября. Как только мои ребята в его компьютере «пошуршали», все стало ясно. На его компьютере нашлись все твои пароли, коды доступа к счетам и очередная порция информации, которую он уже подготовил, но еще не успел отправить. Сегодня, видимо, он свои следы в твоем компьютере и подчищал – готовился «благополучно» отбыть на Андаманское побережье.

- Олег, а кому он информацию-то передавал. Уж не Беленину ли? Наши аналитики считают, что его IT-шные фирмы продукцию «гонят» ну очень на нашу похожую, - Бунин уже расслабился и позволил себе роль «равноправного собеседника». Его остро интересовало, насколько глубоко «копнул» Санич?

- Разберемся! Теперь не отвертится! Ну, что, еще чайку? Вижу, что про опытное производство ты уж и забыл совсем! – лицо Санича напоминало довольную физиономию сытого кота, который выловил всех мышей, плотно отобедал и теперь, нежась, урчал в уютном кресле.

- Да уж, тут забудешь, когда тебя подозревают и в предательстве, и в воровстве и прочая, прочая, прочая. Да и подозревают-то тебя люди, с которыми ты бок-о-бок, и днем и ночью… Как в дешевом шпионском фильме, только в роли шпиона-диверсанта ты сам. Думаю, сегодня я не только на опытное производство не пойду, я вообще поеду домой. По парку погуляю, а на ночь – коньячку.

Они тепло распрощались и Бунин, даже не заходя к себе в кабинет, уехал домой.

13:00. 10 октября 2012 года. Москва. Бережковская набережная.

Не проехав и полпути, Бунин остановил машину. Он заглушил мотор и замер, держась обеими руками за руль. Его неожиданно затрясло. Повинуясь рефлексу, рука сама включила «аварийку».

Сегодня он «сорвал банк», вернее, банк сорвал кто-то для него и этот кто-то скоро придет, чтобы получить «за труды». «Что ты сам себя обманываешь, теперь ты, Степан Борисович Бунин, весь «с потрохами» принадлежишь нефтяному олигарху Беленину, ты Степа - его раб до скончания дней твоих».

- Пока его, а там посмотрим…- вдруг прозвучал невнятный голос у него в голове. Дрожь резко прошла.

- Что это? - не хватало еще раздвоения личности, - мысленно одернул себя Бунин. Главное – он жив, жив и относительно свободен. Да, «по горло» проблем, но их он решит.

Все перед глазами заволокло туманом, и его неожиданно накрыло глубоким сном.

Степан пришел в себя часа через два. Нехотя разлепил глаза и огляделся по сторонам. Машины проносились мимо. Никого не интересовала машина у обочины с включенной аварийкой, в которой спал мужчина. Грудь болела в том месте, где в нее упиралось рулевое колесо.

Домой он решил не ехать, нашел за Парком Победы небольшой ресторанчик, где были отдельные кабинеты, заказал литр коньяка, немудреной закуски и кинул официанту: «Самое съедобное на Ваш вкус». Вкус у официанта оказался «с претензией» или ресторан был какой-то особый. На столе появилось блюдо с рисом, обильно сдобренным овощами и огненными специями. На блюде с рисом лежали куски неизвестного ароматного нежирного мяса величиной с кулак. К этому была подана литровая миска с концентрированным до коричневы бульоном. Не успел Бунин удивиться, как принесли блюдо с крупно нарезанными свежими овощами, пучками зелени и тарелку лепешек. И совершенно неожиданно большое блюдо с ассорти французских сыров. Обслуживал его официант, видимо, бывалый, потому что вместе с коньяком он принес стакан, сразу оценив состояние посетителя.

- Отлично, в самый раз – оценил по достоинству прозорливость официанта Степан, - Сколько с меня? Я хотел бы расплатиться сразу, чтобы потом не было проблем.

Когда сумма была озвучена, он достал деньги, сложил их в папочку со счетом, потом добавил к ним еще пятнадцать тысяч: «Это Вам «на чай» и, пожалуйста, если я «заболею» - меня и мою машину вот по этому адресу. Он быстро написал на салфетке свой домашний адрес и опрокинул внутрь первый стакан…

Обслуживание в ресторане оказалось на «высшем уровне» - официант лично отнес его в машину, дотащил тело Бунина до квартиры и, открыв дверь, уложил профессора на диван.

Беленин позвонил поздно вечером. Степан к этому времени уже успел проснуться и теперь нехотя трезвел.

- Степан Борисович, ты говорить-то в состоянии?- хохотнув, спросил олигарх.

- Местами…- прохрипел Бунин.

- Через час выходи погулять. Мой водитель подхватит тебя. Есть важный разговор…

Пятнадцать минут под душем, стакан очень крепкого и очень сладкого горячего чая с лимоном и из зеркала на Степана уже смотрело лицо с осмысленным выражением. Глаза были красными, круги вокруг глаз - синими, а лицо – белое, прямо, российский спортивный фанат-патриот.

Дождь, который вяло «сыпал» весь день, к ночи усилился. Зонт не спасал ноги от капель дождя, и они быстро промокли. Но Бунин этого не замечал. Мысль о том, что теперь он стал «рабом», вещью, не давала ему покоя. Всегда, считая себя если не сверхчеловеком, то уж точно одним из лучших представителей интеллектуальной элиты, он смотрел на окружающих свысока, какое бы они положение не занимали и каким бы количеством нулей ни исчислялись их состояния. Теперь он превратился в фигурку на чьей-то «шахматной доске». Перед глазами нарисовалась сюрреалистическая картина, на которой огромная рука двигала указательным пальцем крошечных живых людей по бескрайней шахматной доске. Бунин даже физически ощутил, как огромный указательный палец толкает его в поясницу. Его трясло то ли от промозглого мокрого ветра, то ли от осознания своей ничтожности, то ли от банального страха.

Неприметная серая «девятка» аккуратно притормозила рядом со Степаном, совершенно его не забрызгав. Водитель приоткрыл окно:

- Хозяин, могу подбросить до БЕЛЕНИНО. «Красненькая» и через полчаса будем на месте, - хриплым голосом бывалого «бомбилы» пробасил он.

До профессора не сразу дошло, куда приглашает его лихой добытчик случайного заработка. Воровато оглянувшись, он быстро шмыгнул на заднее сиденье прокуренного салона.

Водитель, молча, гнал по ночной Москве. Вечерние пробки уже рассосались, и стрелка спидометра дрожала у сотни. Вначале Бунин постоянно оглядывался, но постепенно успокоился и в задумчивости стал смотреть в исполосованное следами капель окно. Вопреки его ожиданиям машина явно направлялась в центр. Быстро проскочили Кремлевскую набережную, свернули на Бульварное кольцо, и немного поколесив по Арбатским переулкам, въехали в глухую, неосвещенную подворотню.

- Вам, туда, Степан Борисович, - сообщил водитель и указал на одинокую металлическую дверь, которая оказалась прямо перед дверцей Бунина.

Дверь была приоткрыта, и свет, который проникал из щели, был единственным источником, освещающим пространство. Стоило Степану захлопнуть дверцу машины, как она тут же уехала, обдав его едким выхлопом. В подворотне стоял застарелый запах мочи и кошек. Влажный воздух придавал запаху особую остроту. Бунина накрыло ощущение страха и одиночества.

В этот момент дверь приоткрылась, и знакомый голос раздался из глубины помещения:

- Не ожидал от тебя, Степан, такой нерешительности, не ожидал, - дверь широко распахнулась, и в проеме обозначился Беленин в клубах сигарного дыма с бокалом коньяка.

Бунин шагнул навстречу олигарху.

Помещение, в которое он попал, представляло собой нечто удивительное. Все говорило, что когда-то здесь находился парадный вход в микродворец или, на худой конец, особняк. Во всяком случае, в наличии была вся атрибутика: небольшой, но достаточно просторный зал, колоннады вдоль стен, в глухом сумраке виднелось помещение для гардероба. Широкая мраморная лестница, расположенная напротив входа в другом конце зала, раздваиваясь, вела наверх. Возможно, к созданию этого архитектурного чуда приложил руку сам Федор Осипович Шехтель - рисунок цветного мрамора гармонично сочетался с изысканным модерном лестницы. Плафон потолка был украшен яркими картинами с более чем нескромным содержанием.

Бунин даже достал носовой платок, чтобы, протерев очки, получше рассмотреть эту странную роспись, в которой переплелись мастерство художника и неприкрытая непристойность.

- К сожалению, это все, что осталось,- привел его в чувство насмешливый голос Беленина, - здесь, сто лет тому назад находился один из самых роскошных и закрытых борделей. Исключительно для самых избранных и привередливых посетителей. Вот, хочу отреставрировать и возродить былую славу отечественной секс-индустрии. Вы удивитесь, Степан Борисович, эту красоту с видом на Бульвар я приобрел у военных буквально за бесценок. В последние годы Советской власти здесь размещалась какая-то их контора. Когда мой риэлтор, который мне недвижимость в столице подыскивает, про домик этот доложил, поверите ли, я сам приехал, полюбопытствовал и, конечно же, купил.

Более того, никто не знает, что особнячок мой. Очень удобно - самый центр Москвы. Переулки вокруг - глухие, масса проходных дворов. Одним словом, идеальное место для таких разговоров, что нам с Вами предстоит.

Беленин жестом пригласил профессора следовать за собой, а сам двинулся в темный боковой проход, будто паровоз, попыхивая сигарой. Когда глаза Бунина привыкли к темноте, он разобрал, что они идут по узкому коридору, который плавно спускается серпантином вниз. От удушающего сигарного дыма слезились глаза. Наконец на стене появился отблеск огня. По пройденному пути и углу наклона Бунин прикинул, что опустились они метров на пять, периодическое дрожание пола свидетельствовало, что где-то рядом проходит метро.

В комнате, куда они вошли, никого больше не было. В дальнем углу горел камин. Это всполохи его огня были видны в туннеле. Перед камином был сервирован стол «на двоих», но крепкий алкоголь отсутствовал, из чего Степан сделал вывод о том, что разговор будет серьезным и долгим.

- Располагайтесь, Степан Борисович, милости прошу, у нас есть, о чем поговорить.

Разговор действительно оказался долгим и неожиданным. Оказалось, что Беленину не были нужны технологические секреты компании Гумилева, не нужна конструкторская документация на новейшее оборудование, ничего подобного ему было не нужно. Целью олигарха был один человек - профессор Степан Борисович Бунин. Эта новость настолько была неожиданна для профессора, что он с открытым ртом уставился на собеседника.

На его немой вопрос Беленин с улыбкой, чем-то неуловимым напоминающей волчий оскал, поведал, что для того дела, которое он затевает, ему нужен человек преданный, обязанный ему, Беленину, жизнью и, при этом, специалист по предметам, о которых «наш дорогой профессор» наслышан как никто.

- Особенную ценность, Вы, Степан Борисович, представляете для нашего общего дела тем, что имеете уникальный навык обращения вот с этим…

С этими словами он поднялся, подошел к одной из деревянных панелей, которыми были отделаны стены подземелья, и открыл ее. За панелью открылась дверца сейфа. По ее массивности и пульту замка Бунин понял, что сейф, скорее всего, хранит один из предметов. Когда хозяин достал из сейфа шкатулку и открыл ее, удивлению профессора не было предела. На черном бархате в специальных углублениях поблескивала дюжина разных фигурок. Углублений было двадцать, из чего Бунин сделал вывод, что за ними или идет охота, или они у кого-то «на руках». Углубления располагались по кругу, одно же находилось в центре. В нем лежал Спрут.

При виде Спрута по всему телу пробежала дрожь. Рука непроизвольно потянулась к предмету.

Беленин захлопнул крышку шкатулки, больно ударив Степана по кончикам пальцев. Бунин вздрогнул от неожиданности и резкой боли.

- И Вы храните это сокровище в таком сейфе? – изумлению его не было предела.

- Вот это и есть настоящая тема нашего разговора, уважаемый профессор…

То, что потом произошло, перевернуло жизнь Степана Борисовича Бунина, превратило его из загнанной жертвы, которая готова на все, лишь бы ускользнуть от настигающих ее охотников, в опасного хищника. Хищника сильного, хитрого и беспощадного.

Олигарх начал издалека. Мол, кем ты не будешь, сколько денег не заработаешь, все равно, конец, примерно, один - время придет, и сам все отдашь. В лучшем случае, налоговой или бандитам-комиссарам, в худшем - курносой с косой. Выбора нет. Однако, если верить разнообразным слухам, как говорится, «возможны варианты». Как будто бы, среди известных Степану Борисовичу фигурок, имеются такие, которые способны омолодить организм на пятьдесят лет, а есть и такие, что дарят бессмертие.

Надо признаться, это все Бунин знал и до беленинских рассуждений, поэтому чуть не пропустил самое важное.

- Так вот, уважаемый профессор, хватит ждать подачек Фортуны. Предлагаю создать Центр, Фонд, Институт, собственно, не важно, как мы его назовем, который будет заниматься поиском, добычей и хранением предметов. Возможно, даже их изучением.

- Михаил Борисович, извините, но как это касается меня? - с недоумением воззрился на хозяина Бунин, - я-то здесь при чем?

- При том, что управлять этим хозяйством будете Вы, - палец олигарха уперся Степану в грудь.

План его был предельно простой. Обиженный подозрениями Бунин увольняется из корпорации Гумилева и возвращается к своей «любимой» антропологии (слово «любимая» покоробило Степана, он действительно, любил науку, которой посвятил жизнь). В это время Беленин «решает» создать инновационный венчурный центр наподобие Сколково, только подальше от Москвы, где будут растить новых российских «Ломоносовых» и «Ковалевских». Этакий Хогвартс для российских «Гаррипоттеров».

Центр, остро нуждающийся в высококвалифицированных кадрах с мировым именем, обращается к антропологу Бунину с просьбой возглавить «Нью-Сколково». И известный ученый, уступая настойчивым уговорам, соглашается и переезжает в Нью-Сколковские Васюки.

- Ну как? – Беленин не скрывал, что и сам восхищен оригинальностью и простотой плана, - что скажете.

Эти его «ну» выводили Бунина из себя, но он заставил себя улыбнуться и ответить идиотским: «Супер»!

Беленин не заметил сарказма.

- Профессор, ну, если «Супер», тогда - по рукам? – он протянул Степану руку.

Скрепив крепким рукопожатием сделку, олигарх не спешил уходить из «переговорной».

- Степан, если ты не против, перейдем на «ты», – помолчав, предложил Беленин и, заметив утвердительный кивок Бунина, продолжал, - все уже построено и готово к эксплуатации. Недалеко от Нижнего. Дело оставалось за тобой. Мои аналитические службы приходят к выводу, что центры, где идут работы по созданию материала, из которого сделано это, - олигарх постучал по шкатулке, - появились в Штатах и Европе. Кстати, церновский БАК^[98] – один из них. Кроме того, в охоту за артефактами, которые известны Человечеству включились организации во многом более могущественные, чем спецслужбы таких государств, как наше или даже Штаты. И это естественно, ведь ставка в этой гонке – Власть и Бессмертие!

Олигарх стал пунцовым, глаза блестели, руки, сжимавшие подлокотники кресла, побелели. «Господи, как бы его удар не хватил», - забеспокоился Бунин. Он плеснул воды в стакан и протянул Беленину.

Хозяин жадно выпил воды и, видимо, немного успокоился.

Глава 16. О том, что даже очень проницательные люди, подчас, оказываются обманутыми.

15:00. 10 октября 2012 года. Пекин.

Пентхаус в отеле «China World» оказался не только просторным, но, на удивление, уютным. Ребята Санича предварительно проверили помещение и не нашли никаких закладок с прослушкой или камерами. Панорамные окна открывали поразительный вид на столицу Китая. Пекин лежал «как на ладони». Сверкающие зеркальными стенами небоскребы в стиле Hi-Tech вырастали из сложных переплетений скоростных магистралей, по которым нескончаемыми потоками мчались машины. Стены Запретного города не закрывали великолепных дворцов бывшей резиденции китайских императоров.

Прозрачные стены номера создавали иллюзию того, что ковровое покрытие пола обрывается над пропастью последнего этажа. Гумилев даже почувствовал дуновение свежего ветра. Стало немного не по себе. Андрей всегда побаивался высоты и сознательно старался побороть этот страх.

Он подошел к окну. Превозмогая боязнь, прикоснулся лбом к холодной поверхности стекла. На мгновенье показалось, что преграда теряет свою прочность, и он проваливается вниз. Крохотные фигурки людей, кишащие как муравьи, трепещущие пестрые флаги над ними – все это было далеко внизу, все создавало полную иллюзию полета. Полета во сне, когда ты волен лететь, куда заблагорассудится или замереть в воздухе неподвижной стрекозой.

Почему-то вспомнился странный сон с Ильиным. Поразительно, фантасмагория, привидевшаяся в самолете, очень четко запечатлелась в памяти Андрея. И это тревожное чувство, что твоя воля может изменить мир, повлиять на судьбы людей вновь овладело им, наполнило сердце страхом и неуверенностью.

Переговоры не должны были занять много времени. В бумагах, которые прислали китайцы, все уже было согласовано, и осталось только подписать контрактные документы, а, соответственно, требовалось личное присутствие Андрея. Когда в Москве согласовывали контракты, председатель китайской академии наук с важным видом знатного мандарина передал в конверте приглашение на торжественный ужин по случаю 50-летия института, с которым Гумилев собирался сотрудничать. На ужине должен был присутствовать сам Си Синьпин. Уже потом, перед самым отъездом, китаец в приватной обстановке сообщил Андрею, что этот ужин может быть сверхважен для компании Гумилева, потому что Си Синьпин после грядущего съезда партии, возможно, возглавит КПК.

Ужин был назначен на раннее время, поэтому Гумилев собирался еще побродить по вечернему Пекину, присмотреть дочери какие-нибудь сувениры, да и просто «подышать воздухом» столицы Поднебесной.

Огромный лимузин подкатил к отелю ровно в 16:30. В салоне, кроме директора института сидел еще один пассажир. В сумраке салона Андрей не смог разглядеть его лица, только подумал, что китайцы все очень похожи и их лица после сорока остаются неизменными лет на двадцать.

- Добрый день, господин Гумилев! Очень рад вновь видеть Вас в добром здравии.

Церемонность директора вызвала у Андрея улыбку.

- Взаимно, господин Ван! Надеюсь, что Вы и Ваши близкие тоже в добром здравии? - Санич к прошлой встрече подготовил подробную ориентировку на всех членов китайской делегации, поэтому Андрей знал, у его китайского партнера большая по меркам Китая семья - жена, дочь и сын. Дети уже взрослые и учатся в Штатах - дочь на международного юриста в Йеле, а сын слушал курс квантовой механики в Смитсоновском институте. Когда Гумилев читал справку, он поразился выбору вузов. И Йель и Смитсоновский институт не были «на слуху» у мировой элиты, но знания давали первоклассные, а связи и круг общения подразумевали «короткую ногу» с потомками «Мayflaver», а, возможно, даже «контрамарку» для входа в самые закрытые клубы Америки, в которых варилась мировая политика.

- Да, - про себя подумал Андрей, - выбор с дальней перспективой. И, похоже, пока выбор не в российскую пользу. Ну, поживем-увидим.

- Андрей Львович, позвольте Вас познакомить с моим спутником, - отвлек от размышлений Гумилева Ван, - профессор Чен, - с непонятным Андрею подобострастием представил незнакомца директор института.

Профессор оказался моложавым высоким китайцем. Андрей, как всегда, затруднился определить его возраст. Они крепко пожали друг другу руки. Гумилев на мгновение ощутил безотчетный испуг – ему показалось, что холодное упругое тело змеи отбивает руку перед тем, как сломать кости.

- Как жаль, что нам не приходилось встречаться раньше. - Лицо Чена расцвело широкой полнозубой улыбкой. У него было хорошее открытое лицо. - Я курирую научно-исследовательские разработки в рамках проекта «Искусственное солнце», которые ведут китайские научные центры, и товарищ Си Синьпин попросил принять участие в ужине. Он политик и многие наши заумные рассуждения, возможно, придется ему растолковывать.

Гумилев поразился чистоте русского языка китайского ученого, но спрашивать, где он так его освоил, Андрей постеснялся. Его удивляло то, что он, прошедший «огонь, воду и медные трубы» российского бизнеса 90-х и 2000-х, сразу проникся такой симпатией к этому, совершенно незнакомому, иностранцу.

Они понимали друг друга с полуслова. Профессор Ван не вмешивался в их разговор, и, казалось, тихо дремал в углу салона. Между тем, Гумилев боковым зрением отметил, что лимузин, миновав высокие чугунного литья ворота, въехал в тенистый парк. Машина мягко затормозила перед небольшим особняком, в архитектуре которого органично переплелись элементы и Запада и Востока. «Наверное, конец XIX-начало ХХ века», - отметил про себя Андрей.

Перед парадным входом стоял вооруженный караул. Несмотря на то, что бойцы НОАК^[99] явно были из роты почетного караула, в руках у них были не парадные карабины, а штурмовые винтовки Type 81^[100].

Андрей поинтересовался у профессора Вана, когда тот вылез из лимузина, чем вызван столь серьезный прием? В ответ оба улыбчивых китайца стали рассказывать, что хозяин – очень важная персона, а тема беседы, которая ожидается, носит весьма и исключительно конфиденциальный характер.

Как и большинство руководящих работников КНР, хозяин выглядел достаточно неприметно: невысокий, аккуратная нитка пробора в черных как смоль волосах. Неброский, но весьма дорогой, темно-синий костюм. Прямой взгляд карих глаз и похожая на маску улыбка.

Ужин прошел в непринужденной обстановке. За столом их было четверо: сам хозяин, Гумилев, профессора Ван и Чен. Профессор Ван переводил. Китайцы очень сожалели, что господин Гумилев не успевает посетить недавно открывшуюся в Пекине выставку каллиграфии и пекинскую оперу. Андрей уже прикидывал, куда направится за сувенирами, как, неожиданно, когда принесли десерт, хозяин дома перешел к деловой части разговора.

- Андрей Львович, хочу озвучить реальную сумму инвестиций в наш проект, - слово «Наш» он подчеркнул особо. Десятизначная сумма в евро, прозвучавшая затем, поначалу, показалась Андрею оговоркой. Но из дальнейшего разговора он понял, что не ослышался.

- Вы понимаете, господин Гумилев, что планируя инвестировать в проект такие средства, мы вынуждены выставить ряд требований, которые не вошли в договорные документы, и наша встреча призвана их согласовать.

Не дожидаясь реакции Гумилева, китаец продолжал, - во-первых, наши специалисты должны быть допущены ко всей технической документации по проекту, во-вторых, сборка оборудования будет производиться на предприятиях КНР и, главное, наш представитель займет должность заместителя начальника исследовательского подразделения вашей компании, то есть господина Бунина.

Андрей почувствовал приближение адреналового криза. Сорочка прилипла к спине, мысли стали путаться. Сделав глубокий вздох, он выпил залпом чашку уже остывшего чая. Когда официант вновь наполнил ее, Андрей, отпив глоток, взглянул в глаза собеседника и тихо произнес: «Весьма сожалею, но Ваши предложения не приемлемы для российской стороны. Благодарю за столь изысканный ужин, но в настоящее время дела требуют моего присутствия в Москве, вынужден покинуть Вас». Голос его подрагивал. Зажав в руке салфетку в побелевшей от напряжения руке, Андрей стал подниматься из-за стола.

- Андрей Львович, - хозяин неожиданно перешел на английский язык, - не спешите, поверьте, нам есть о чем поговорить…

Гумилев нехотя опустился в кресло. Абсурдность китайских требований была настолько неожиданна, что он не представлял, что можно еще обсуждать.

Пауза затягивалась. Китайцы, явно, ждали ответной реакции Гумилева, но он демонстративно молчал, предпочитая, чтобы хозяин сам выходил из столь щекотливой ситуации.

- Хорошо, я поясню, почему мы выдвигаем такие жесткие условия, - Синьпину, явно, не нравилось, что приходится уговаривать этого русского.

- Андрей Львович, как я уже сказал, средства, которые мы планируем инвестировать в проект, более чем значительны. Ставки высоки, а уверенности в реализации «Солнечного паруса» у нас нет.

- Поэтому вы хотите получить доступ к технической документации и превратить российскую идею в китайскую разработку? - Андрей решил больше не сдерживаться и говорить все напрямую. Это был его любимый проект и отдавать его кому бы то ни было, он не желал. Даже за очень большие деньги.

- Боже упаси, - на лице хозяина отразилось неподдельное удивление, - ни в коем случае. Все дело в том, что наши аналитические спецслужбы уверены в существовании информационных утечек в Вашей компании. Прямых фактов, пока, мы не имеем, тем не менее, посудите сами - все ваши новейшие разработки, техническую реализацию, которых вы размещаете на китайских предприятиях, очень часто уже выполняют другие наши предприятия по заказам других IT- компаний.

Казалось, что зажатая в руке Андрея салфетка сейчас даст сок. Он чувствовал, что бешенство захлестывает его.

- Кто? – прохрипел Гумилев.

- Да не волнуйтесь, Вы так, Андрей Львович, - на лицо китайского партийного функционера была надета маска вежливого участия.

- Уверен, что Вы имеете информацию о том, кто бы это мог быть, - Андрей впился в глаза Синьпину. Он снова залпом выпил чай.

- Андрей Львович, я бы предложил Вам выпить что-нибудь покрепче, но думаю, что это лучше сделать позже, - на лице хозяина не было и тени улыбки. Чен и Ван сидели, словно две статуи, не издавая ни звука.

- Вы не ответили на мой вопрос. Даже если это государственная или коммерческая тайна, вопрос слишком серьезный. Конечно, внутреннее расследование мы проведем, но от контракта с Вами я вынужден буду отказаться.

Казалось, воздух потрескивает от пронизывающего его электричества.

- Хорошо, это компании, которые контролирует ваш соотечественник - господин Беленин. Видите, я предельно откровенен с Вами.

Дата добавления: 2015-07-08