Вне формата 5 страница

Всхлипывания повторялись. Всё чаще и чаще. Это начало напоминать… Смех? ДА ОНА РЖЕТ! ВОТ СУКА! Я тут переживаю, а она тащится! Стерва! Ненавижу! Это последняя капля! Всё! Пора вспомнить о своем достоинстве!

Аня показала заливающееся смехом и тушью лицо и попыталась пихнуть меня в плечо, но я увернулся. На лице у меня отпечаталась ненависть.

– До свидания. Было приятно пообщаться, – резко бросив, встал с кресла, вышел из комнаты и хлопнул дверью. Громко. Так, что бы весь отдел слышал. Свои мысли описывать не буду. Цензура не пропустит. Но ругал я исключительно себя. За то, что доверился этой твари: раз меня использовала, сейчас ещё раз хочет, играет с чувствами как угодно, мое мнение вообще ни во что не ставит. Только ОНА. Да пускай НА*УЙ идёт! За что со мной так? Что я такого сделал? Да, я много получил взамен, но и отдал я немало. С такими темпами психическая патология ждет меня через год. Срал я на неё с высокой горки – здоровье дороже. Всё! Вернусь к задротской жизни, буду питаться гречкой с макаронами и фоткать белок. Самая лучшая жизнь! Денег хватает, времени куча, мир и спокойствие.

Выходя из подвала пнул вибратор. Он даже не обиделся, а мне было больно. Так что входил в холл я прихрамывая. Завибрировал телефон. СМС. «Ты пальто забыл». ФАК! Растяпа! Ладно, пойду без пальто. В прошлом году пешком в универ ходил в одной футболке при минус двух. Потом как-нибудь заберу. Выключил телефон и вышел на улицу. На парковке стоял Анин джип. Захотелось взять и … Нет, стоп! Не поддаваться импульсам! Это удел слабых! Успокойся! Всё, дышу ровно, руки распрямил, разжал кулаки. Всё. Нечего из-за неё переживать. На секунду я почувствовал, как в висках пульсирует кровь, и в такт ей колотится сердце. Вдох. Выдох. Вдох. Выдох. Так-то лучше. Она – ничто и переживать мне теперь не из-за чего. Вот и пульс стал нормальным. В горле пересохло. Нужно сходить в ларек, купить водички.

Сунул руки в карманы – денег нет. Они в пальто. БЛ*ТЬ! И удостоверение там! СУПЕР! А домой пешим ходом далековато. Часа полтора. Вернуться? А гордость? Гордость… «Гордость – удел глупцов» вспомнилось из семинара Литвака. А он ведь прав. Пойду, удивлю. Пусть знает, что мне пофиг её штучки. Может хоть по этому поводу будет горевать.

Спинку ровно, прилизал волосы, улыбочка – ВПЕРЕД!

Я не совсем понял, почему было больно. Сначала голове, потом заднице. В глазах темно, ничего не слышу. Чувствую, что меня кто-то поднимает. Видимо я упал. Слышу какие-то звуки. Но разобрать ничего не могу – фонит на всех частотах. И начала появляться резкая боль. Во лбу. Меня по лбу треснули! Потрогал лоб – АЙ, БОЛЬНО! Шишка. И почему-то опять хочется потрогать. АЙ! Всё, больше не буду. Сквозь фон снова начали проявляться какие-то звуки, но потом опять исчезли. Все это время меня куда-то тащили, а теперь посадили. Начало тошнить. Давление в ушах нарастало и звук становился все громче и громче. Черт, как больно!

Отключился.

Во время отключки меня пару раз возвращало в сознание. Глаза открыть я не мог, так как свет больно резал глаза. Чувствовал, что сильно трясло. Только не мог понять, трясло меня или тряслось всё вокруг?

Запах нашатыря – самое противное чувство.

С рождения я не чувствую запахов. Врачи не могут объяснить, ссылаясь на какую-то генетическую патологию. Помню, как на проверке добрый доктор-оториноларинголог мне давал понюхать «Мазь Вишневского», потом другую ароматную гадость. Для того, чтобы было наглядно и честно, я хорошенько ими затягивался, вставляя почти в ноздри. Потом дали нашатырь. Ощущение похоже на удар в лоб тяжёлым железным предметом, но без боли в месте удара. Я тогда со стула навернулся. Сейчас было чуть полегче. Но болела голова. Приоткрыв глаза, увидел Аню и какую-то тётку в белом халате. Я в больнице.

– Я в больнице?

– Да, – криво протянула тётка. По выражению её стало понятно, что вопрос этот она слышит довольно часто, и он её порядком напрягает. Я перевел взгляд на Аню. Всё её лицо было в размазанной туши. Только не «красиво», как это бывает на картинках плачущих эмо-девочек, а некрасиво, как будто… Эммм… ну, в общем как в реальной жизни.

– А ты что здесь делаешь? И я что делаю? Что произошло? Дайте попить, – во рту вправду пересохло и говорить было больно. Делая что-то, до чего мой взор не доставал тетка сообщила:

– Все нормально, раз быстро оклемался.
Глаза сами закрылись.

Очнулся я с поразительной ясностью в голове. В машине. Рядом сидела Аня. Её джип! Странно, я успел к нему привыкнуть. Аня не заметила моего пробуждения. Она сидела сзади (как и я), упершись в переднее сидение обеими локтями, а головой в руки. Лицо её скрывали волосы.

– Девушка, не подскажите, где моё пальто? Аня повернулась на мой еле слышный голос. Её лицо было то ли заспанным, то ли заплаканным – красные пятна, небольшие пролежни, налитые кровью глаза. Но она улыбалась.

– Колечка, прости меня пожалуйста! Я выбегая резко открывала двери и ударила тебя. Ты аж со ступенек улетел и сознание потерял…

– Где моё пальто? – голос звучал громче и увереннее, но ещё был сиплым. Мне так и не дали попить. Жлобы.

– Ты замерз? Я его где-то забыла. Ты замерз? Сейчас я дам тебе свою куртку, подожди.

Я дернул ручку, открыл дверь и вышел. Начались «вертолеты». Не знаю, как это называется правильно… Это когда выпив изрядно, ложишься на кровать, закрываешь глаза и начинается… Но странно – никакой боли. Просто шатает. Приступ тошноты, ВУАЛЯ! Заднее колесо Аниного Prado в моем завтраке. Омлет, я буду скучать. Нам так хорошо было вместе…

Меня охватывало какое-то странное чувство отрешённости, холода и лёгкости. Я под НАРКОТОЙ! Класс. Можно не извиняться за колесо. Я пошёл. Просто так пошёл. Не зная, где нахожусь, не зная, куда иду. Просто пошёл вперед. В голове опять начался шум. Наверное свежий воздух заставил работать мозги. Значит сейчас будет больно. А-а-а-а! Я начал падать, но меня поддержали. Это были хрупкие руки. Наверное, Аня. Да, точно – смотрю вниз, вижу её красивые красные сапожки. Хоть бы не блевануть. Красные сапожки… Сапожки…

Я опять очнулся. Опять в машине. Опять рядом Она. Но уже смотрит на меня. На улице тёмно. Нас освещает пара тусклых лампочек в салоне. Сколько времени прошло? Что вообще случилось? Я начал пялиться на Аню. Медленно моргал и пялился. А она на меня. Никак не удавалось понять, что говорит её взгляд. Приспущенные уголки бровей и губ? Это печаль. Морщинки по краям и прищуренные глаза – презрение. Сглотнула. Ещё раз. Нервничает. Не моргает. Что это значит? Когда нервничают, моргают чаще, чем обычно. Блин, не помню. Руки. Что с руками? Лежат на коленях. Одна (левая) сжата в кулак, другая её обхватывает. Вроде переживание. Что это в руке? Не знаю. Не помню. Не стыкуется.

– Пить хочешь?

– Ага, – я испугался своего собственного голоса. Как у старого деда. Наверное долго лежу.

– Ты как?

– А ты кто? – я прекрасно понимал кто она, потихоньку восстанавливал цепь событий. Но почему-то захотелось пошутить. Зло пошутить. Может наркота ещё не отпустила? Но только юмор не оценили. Ответом было молчание. Молчание почти сразу дополнилось расширившимися до предела зрачками, поднятыми бровями, складками на лбу и приоткрывшимся ртом. Это был УЖАС. Совершенно точно. Я так и не научился его рисовать. Губки начали дрожать. Сейчас заплачет… Ну! Ну вот, пожалуйста. Всхлипывая она спросила:

– Ты не помнишь меня?

– Помню, что ты сука. Чуть дверью не пришибла. Лучше бы убила. Так хреново на душе... Что опустился до пафосного драматизма. Ужас…

Аня уже не плакала. Она рыдала. Ну и пусть страдает. Ей полезно.
Я пощупал голову. Сверху шапка, под ней по ходу бинт. Хороший такой слой, толстенький. Начал щупать – вроде не больно. Постучал. Зря постучал. Резкая боль ударила между висками, отстреливая в ушах. И эта зараза ещё ноет. Сколько можно ныть вообще? Откуда там слёз столько? И… это раздражает. Я словил себя на том, что не испытываю почти никаких эмоций. Просто легкое напряжение. Странно. Я должен ликовать из-за того, что мой враг повержен или переживать, потому что эта хрупкая девушка так сильно страдает.

– Можешь не плакать?

– А?

– Можешь помолчать? Башка раскалывается.

Ответа не последовало. Аня пыталась успокоиться. Удавалось. Наверное слезы кончились.

Она потянулась вперёд за бутылкой, достала, отпила пару больших глотков, поперхнулась, откашлялась, ещё отпила и посмотрела на меня. Я же с разочарованием смотрел на бутылку. Там ничего не оставалось. Иронично я сказал:

– Спасибо…

– Погоди, сейчас вернусь! Только сиди. Не двигайся. Я сейчас вернусь.

Чо она по два раза повторяет? Как для ущербного.

Через минуту Аня прибежала с литровой бутылкой и одноразовым стаканчиком. Налила мне половину и протянула трясущимися руками, но почти сразу сама выпила и поморщилась. Потом еще раз наполнила и опять протянула мне. Я выпил залпом и тоже поморщился. Не помню, как называется эта минералка, но точно знаю, что её во всех больницах продают. На вкус, как болотная жижа (да, я пробовал болотную жижу). Но жажда была сильнее гастрономических потребностей, и я попросил ещё. Опять полстакана. Что ей, жалко что ли? Забрал у неё бутылку и выпил сколько мог. После чего смачно отрыгнул.

– Пардон.

– Ничего, не волнуйся.

– Ань. Слушай. Я тебе благодарен. Ты меня нечаянно ударила дверью? Так? Ну бывает, ты же не специально. Не переживай. За это я на тебя не обижаюсь. Я тебе там колесо осквернил… Ничего? Ну вот и хорошо. Считай, мы квиты. Ань, ты много для меня сделала. Правда. Я ценю это. Но мы с тобой разные люди. И приоритеты у нас совершенно разные. У тебя классная интересная жизнь, куча бабла, внешность, карьера. Но это у тебя. У меня не так. Хотя я раньше и хотел быть таким, как ты, но наконец понял, что ошибался. Я хочу жить проще, без всяких интриг, подстав и сотрясений мозга (она хихикнула). Просто отвези меня домой и больше не звони мне. Так будет лучше. Для меня точно. Таких, как я, полно. Я тебе десяток таких найду… не перебивай! Мне и так тяжело говорить. Огрела ты меня хорошо. Что со мной?

– Сотрясение… Коль…

– Не нужно этих «Коль»! Ну скажи, ну чем я тебе так понравился? Чем я отличаюсь от других?

– Не знаю.

– Ну вот! Я самый простой человек. Таких, как я, полно. Таких как ты – единицы. Вы имеете право выбирать. А мы – нет.

– Заткнись! Как ты можешь такое говорить? Я не знаю, что в тебе такого... Нет! Я не могу описать. Ты не такой как все…

– Все не такие как все!!!

А вот кричать не стоило. Каждая гласная неприятно отразилась звоном в голове.

– Не прикидывайся дураком.

– Я раньше прикидывался. Думал, что у нас могут быть какие-то отношения. Повелся на твое смазливое личико и сексуальный прикид. А ведь всегда знал – ВНЕШНОСТЬ ОБМАНЧИВА! Не бывает всё так хорошо. И красивая, и добрая, и интересная, и богатая. А ты обычная стерва. Не обижайся. Для тебя это скорее комплимент. Блин. Голой тебя видел. Зачем ты передо мной разделась?

– Не знаю.

– НЕ ВРИ!

– НЕ ЗНАЮ! ПРАВДА!

– Ты врёшь! Ты даже фотографий потом не попросила! Это чтобы я втрескался в тебя окончательно. И чтобы бегал потом как собачка. Я чувствовал неладное. Просто не хотел верить в то, что всё есть как есть. Думал всё так, как хочу я.

– Дурак ты! Ничего не понимаешь!

Последовала небольшая пауза. Я смотрел на Аню. Она перевела взгляд на потолок и чуть слышно начала:

– Знаешь… Есть такое выражение «Для бабы померить и не купить всё равно, что мужику раздеть и не трахнуть». Так вот ты раздел и не трахнул…

– Значит я не мужик! СУПЕР! КЛАСС!

– Коля! НЕТ! Ты не такой, как все.

Ладони Ани сжались в кулачки и резко ударились в её бедра как в барабан.

– А ТЕПЕРЬ СЛУШАЙ СЮДА, – она выпрямилась, оперлась прямыми руками на сидение и наклонилась ко мне. Было похоже, что она сейчас будет меня бить. Или душить. Я попятился. – В свои двадцать четыре года я ни разу не была с мужчиной. Понимаешь? Я девственница!

Внешне я никак не отреагировал, но внутри все оборвалось. Внутри сознания её старый тёмный образ разрушался. Сквозь пыль и обломки начали пробиваться лучи света. Аня продолжала:

– Ты – первый мужчина, перед которым я разделась. Знаешь, какой это стресс? Ты всю ночь спал как убитый, а я глаз не сомкнула! Три раза я заходила к тебе, смотрела и уходила. Пыталась заснуть, но не могла. Даже снотворное не помогало. Я не хочу видеть свои снимки! Мне было плохо. До самого конца. Понимаешь, в обычной жизни я всеми управляю, просчитываю все ходы наперед, а там… Там я была ребенком. Обиженным ребенком. Мне было 7 лет, когда Мама вышла замуж за Папу. Он мне не родной отец. До этого мы жили с родным. Я не помню его трезвым вообще. Часто он бил маму, иногда при мне… В голове прочно засело «не доверяй мужчинам». Только Папе. Таких, как он – единицы.

– Каких таких?

– Кто разденет и не трахнет...

Наступило молчание. Я делал выводы. Мне стала понятна реакция Ани днём. Я-то думал, что ей всё, как с гуся вода, а оно вон как получилось. Оставались другие нестыковки, но на них мне было плевать.

– Ну, ты расплакалась – теперь понятно почему. Я тогда извинялся и сейчас ещё раз извиняюсь. Правда, прости. Не думал, что так дело плохо. Почему ты смеялась?

– Ты смешной… Нет, ты правда забавный. Потому что слегка неадекватный.

– Ответь на вопрос.

Пауза… Аня наконец-то улыбнулась. Она успела смыть косметику, наверное, когда я был в отключке. Туши не было, но подтеки всё равно проступали. Без грима лицо её выглядело не так выразительно, но было милым. Не знаю, как описать… Детским что ли? Невинным… Большие, смотрящие исподлобья глаза, приоткрытый в улыбке рот...

– Я считала, что ты в меня влюбился. А ты «ради дела» готов был показывать то, что я считала для тебя очень дорогим и личным. Я ошибалась. Вот и стало смешно. Ты не воспринимаешь меня как женщину. От других нет отбоя, несмотря на то, что я их видеть не хочу. А тебя я пыталась соблазнить. Наверное, инстинктивно. А ничего не вышло. Вот…

– Зачем меня соблазнять?

– Ты ж сам сказал, что я сука и стерва?

– Мдя… А покраснела чего? Сегодня, в кабинете?

– Не знаю. Не помню.

– Я думал, ты просто решила поглумиться.

– Неужели ты обо мне такого мнения?

– Да.

Мы оба рассмеялись. Замолчали и ещё минуты три смотрели друг другу в глаза. Буквально на секунду Аня отвела взгляд вниз. В то место, где располагались мои губы. Машинально я сделал то же. Её глаза медленно закрывались и она начала плавно приближаться. ПРЯМ КАК В КИНО! Что делать? Она такая беззащитная, слабая, нуждается в помощи. Этот день для неё был тяжелее, чем для меня. Уже так близко. Нужно действовать!

Я обхватил её руками и обнял так, чтобы голова её была над моим левым плечом. А моя соответственно над её. Слева, почти в самое ухо, послышался тяжелый выдох. Через минуту или две она потихоньку высвободилась и обняла меня так, чтобы ей было удобно. Так мы просидели минут пять. А может и десять. Не знаю, о чём Аня думала, но я думал о том, как всё плохо получилось. В первую очередь из-за неискренности. Хотя если рассказывать почти незнакомому такие вещи – знакомых вообще не будет. Мне доверили такую тайну. Раскрыли все карты. Анна Русинова, начальник отдела компании национального масштаба ревела у меня на руках. Человек, перед которым ссут 30 взрослых мужиков-подчиненных, как девочка, призналась мне в том, что девственница. А я поступил, как последний мудак.

Черт, как же голова болит…

Всю дорогу я благодарил небеса за то, что у Ани внедорожник – плавно покачиваясь, чудо японского автопрома тщательно скрадывало все «русские» проблемы. Если бы я ехал домой на маршрутке, то давно бы развалился на миллионы осколков боли. Но я ехал не в маршрутке. И не домой. Аня наотрез отказалась меня отпускать. Я особо и не сопротивлялся, так как понимал, что могу отрубиться в любой момент. А тут меня окружала забота. Я не люблю отягощать людей своими проблемами и почти никогда этого не делаю, но этот случай – исключение. Во-первых, Она сама виновата, во-вторых, это же Она! Что в ней было такого, чего я раньше ни в ком не видел? Красота, ум и сексапильность? В наше время этим никого не удивить. У всех есть что-то свое, чего не увидишь у других. Не у всех это можно разглядеть. И далеко все могут разглядеть это. У нас вот как-то совпало. Сразу оговорюсь – это не любовь. Я всего раз любил по-настоящему. Страшное дело! Никогда больше влюбляться не буду. Не то, чтобы неприятно было. Просто в это время думаешь (сердцем? ага, конечно) писькой, и воспринимаешь всё не так, как есть на самом деле. А потом раз! И нет любви. И всё вокруг тошнотворно обыденное. С Аней всё было по-другому. Мне был интересен ход её мыслей. Она мне нравилась как книга. Клёвые картинки, выгодный сюжет, самые разные эмоции и переживания. Хотелось её прочитать. И была возможность. Были конечно разочарования, обиды, раз даже упала с книжной полки на голову, но всё это – мелочи! Ну расстроился. Ну голова поболит немного. Невольно я вспомнил третий закон Ньютона – сила действия равна силе противодействия. Тут почти то же самое. Посудите сами: я хорошенько получил от Ани по голове и, в результате, стал почти близким для неё человеком.

Мы приехали. Аня быстро заглушила машину и вышла помогать мне. Помощи мне не требовалось, я мог спокойно идти и сам, но меня так приятно обняли, что слабым прикинуться было просто необходимо. Пусть попотеет. Ей необходимо позаботиться обо мне. Так она себя грызть меньше будет. Я же на неё не злился вовсе. Даже наоборот. Если бы не она, сидел бы я сейчас дома и рубился в Контру. С целой головой правда. А смысл? И так и так мозги страдают.

– Есть хочешь?

– Неа.

– Ну, хотя бы чаю?

– С сахаром?

– С сахаром.

– А можно без чая? С сахаром но без заварки?

– Хорошо.

Ничего смешного, кстати. Сахар это источник энергии. Мне сейчас её не хватает. А чай – стимулятор. Люди на него реагируют по-разному. У меня обычно появляются побуждения что-то делать. Я всегда пью чай, когда пишу за компьютером музыку. Выпиваю литра по два. А сейчас нужен покой.

Мы сидели в маленькой столовой друг напротив друга. На столе были две больших чашки. Белая и чёрная. Чёрная – Анина. Символично. Я смотрел на неё, а она в свою очередь, медленно размешивая ингредиенты, уткнулась взглядом в кружку. Кружка была наполнена кофе или чем-то другим с пенкой. Казалось, бесконечная спираль не отпускала взгляд. Вращаясь по часовой стрелке, две полоски бежевого и шоколадного цвета оказывали удивительное воздействие, сравнимое с добротным успокоительным. Тишину изредка нарушали чуть слышные удары ложечки о стенку кружки. Я отпил из кружки – кипяток без сахара. Классный она готовит чай, ничего не скажешь… Подвинув сахарницу насыпал пару ложек. Прикинув, что в кружке грамм четыреста, насыпал ещё пару. И начал мешать. Столовую сразу залил громкий звонкий звук. Аня перевела взгляд на меня. Уныло так смотрит. Устала, наверное, за день. Бедняжка…

– Прикинь, я вчера в бане стою, моюсь. Ну, в нашей душевой, в общаге. Тут ко мне хлопчик темнокожий подходит, здоровый такой. И давай показывать что-то руками. Сначала не понял. Потом смотрю – в руке мочалка. Тот понял, что я её заметил, и на спину показывает. Спрашиваю: «спину потереть?» Улыбается. Нифига не понимает. В воздухе показываю, как тру спину – кивает. И радый такой! Потёр ему значит труднодоступные места и говорю, что всё. Он поворачивается, кивает. Радости столько! Протягивает мне руку, мол «Спасибо», потом начал сам тереть в воздухе. Я на него удивленно так смотрю, не пойму, а он одной рукой трёт, а другой сначала на себя, а потом на меня показывает. «Аа-а-а-а! Не, спасибо», я как-нибудь сам. И головой в стороны мотаю. Тот понял, че-то сказал на своем и ушел. Странные такие. Бывают песни поют в душе. Народные свои. Приходи к нам в душ, послушаешь…

Вот она уже улыбается. Но всё равно молчит. Нужно ещё что-то запилить.

– А как-то эти чуваки рис жарили. Сырой на сковородке. Ещё и без масла. Представляешь? Включили на всю, поставили и ушли. Я увидел это дело и отставил. На подоконник. Стою, натираю морковку. Вернулись минут через пятнадцать. Что бы с их рисом было через 10 минут? Я у них спрашиваю на английском: «Ваше?» Кивают. Пытаюсь им объяснить, что сгорит, что нельзя так. Опять кивают. Потом начали потихоньку объяснять. У них, знаешь, такое произношение… Я минуты через две только понял, что они на английском говорят. В общем, жалуются ребята, что есть нечего, денег нет, а есть хочется. Решил помочь. У меня как раз подходил «музыкальный суп» (гороховый). Говорю, щас я вас покормлю, а потом покажу, как правильно. Идёт? Кивают, радуются! Накрыл я им знатный стол, достал хлеб, кетчуп, маянезик, консервированные патиссоны. Для негров последние были, как для меня маринованный бабуин. Пока хавали, они мне рассказывали, что едят обычно здесь, далеко от дома – пицца, хот-доги и всё такое. Потому что больше ничего не могут заказать. А! Шаурму ещё любят. Представляешь? Пять лет на этой гадости??? Короче обедом они были страшно довольны. Под моим чутким руководством был приготовлен рис. Прикинь, они даже не знают, что такое соль! У себя там они, наверное, ничего не солят. Полчаса объяснял, зачем нужно солить. Потом плюнул и сказал, что если не посолить, не приготовится. Вроде поняли. Им так понравилось самим готовить! Я им накачал серию передач типа «СМАК» только на английском и попроще. Они меня потом пару раз приглашали на покушать. Есть эти шЫдевры было невозможно – гадость редкостная! То пересолят, то недосолят, то пережарят – мрак короче. Но они дико тащились от них. После полуфабрикатов вполне съедобно. Такие дела…

Аня смотрела на меня и молчала. Сначала казалось, что она внимательно слушает, но потом я понял, что она дремлет. С открытыми глазами. Пусть отдыхает. Потихоньку я начал тянуть свой напиток.

– Знаешь, что в тебе такого, чего нет у других?

– Одноглазость?

– Нуу! Одноглазых полно! Суворов, Черчилль…

– Черчилль не был одноглазым.

– Он просто никому не говорил, – улыбнулась Аня.

– Ну, хорошо… нет обоняния.

– Да таких тысячи.

– Нет обоняния и одноглазость? Такой я точно один!

– Ну, это да, – Аня наигранно улыбнулась. – Но все равно не то.

– Не знаю. Говори, давай.

– Ты помогаешь людям. И… НЕ ПЕРЕБИВАЙ. Пожалуйста. И ты это делаешь просто так. Для себя. Тебе это нравится. Я раньше не встречала таких.

– Все другим помогают.

– Все это делают ради себя. Для авторитета, для того чтобы потом помогли им.

– Да так оно и есть. Я тоже так делаю. Мне приятно осознавать, что я могу чем-то кому-то помочь. Ну и, как ты сказала, мне как бы будут должны, авторитет и всё такое…

– Те же негры. Что ты с них взял? Возьмешь?

– Ну… нужно знакомиться со всеми. Мало ли что? А! Я английский практиковал.

– Ты находишь себе оправдание, внутри, сам того не осознавая. Это не так.

– Слушай, Ань… Ты пить свой кофе будешь? Щас остынет. Давай не будем спорить? Я все равно знаю себя лучше, чем ты. Ты меня сколько знаешь? Правильно, 2 недели. А я себя – лет 15.

– Тебя это утомляет?

– Нет. Я просто знаю, что тебе меня не переспорить. Время твое экономлю.

– Не нужно его экономить. Зачем мне врать?

– Ну… Знаешь, в свете событий сегодняшнего дня… Мало ли?

Я рассмеялся. А вот Аня нет. Почему-то она восприняла это серьёзно и как-то агрессивно.

– В свете сегодняшних событий выяснились кое-какие факты!

– То что ты никогда не была с мужчиной? – переходя на шепот, я начал потихоньку переводить взгляд на свою кружку. – Ань, я тебе открою секрет. Я тоже… – понурил голову и выдержал драматичную паузу, – Я тоже никогда не был… Мне больно признаваться, но я… я тоже никогда не был с… с мужчиной…

– Дурак ты!

– Хотя мой сосед Андрюшка… Порой он на меня так смотрит…

– Ну и чмо ты! Я ему… а он шутки шутит, – а сама сидит ржёт. – Нет. Я давно хотела сказать. Я тебе доверила вопрос своей карьеры. Тебе была не вся правда сказана. Без твоей помощи я могла обойтись, но успех дела был бы под угрозой. Я никому никогда ничего не доверяла, пыталась быть сильной. Но так нельзя. Полгода назад я записалась к одному доктору психологии и посещала тренинги. На протяжении пяти месяцев мне парили мне мозги, но потом все-таки дали один совет – найти друга. Такого, чтобы полностью отличался от меня. Посоветовали искать в чатах или на сайтах знакомств. Вообще я никогда не пользуюсь подобными сервисами. Ну а дальше ты знаешь.

– Это по-любому судьба!

–???

– До того раза в чат я заходил лет пять назад. Ещё и интернеты работали. По утрам у меня это большая редкость. К тому же в комнате была только ты.

– Нееееет! Ты пятый, с кем я общалась. Первые четыре предлагали встретиться, звёзды, небо, весь мир, – скучно протянула Аня. – Клиника короче.

Я не знал, что говорить. Что бы на моём месте сказали бы вы? Сейчас я сижу за ноутбуком, переношу происходящее «на бумагу» и обдумываю эту ситуацию. Время есть, свободная обстановка. А в голову ничего не лезет. И тогда не лезло. Пришлось свернуть разговор.

– А вот тот момент, когда мы у тебя первый раз были, ну когда… В общем, я тебя лапать начал. Ты испугалась, было видно. Почему ничего не сказала?

– Адреналина много было. И приятно. Даже чересчур. И ты меня не лапал. Это было ОЧЕНЬ приятно. Я почти кончила…

Рекорд по скорости покраснения побит не был, но и этот результат был неплох. А я опять гордился собой:

– Этой фиче меня научила одна знакомая. Хорошая девочка! Как-то в Украине была эпидемия свинского ГРИППа. У нас объявили карантин, и все уехали домой. Почти все. Я, будучи злостным задротом, не мог отказаться от интернета. Не помню, как мы познакомились, но уже в первый день мы всю ночь целовались у меня в комнате. Мне было сделано замечание по поводу того, что у меня щетина, которая обычно у противоположного пола вызывает раздражение нежной кожи лица. А я тогда порядком зарос – в люди не выходил неделю. Я делал ей массаж, а она рассказывала мне всякие технические любовные тонкости. Опираясь на личные ощущения, конечно же. Как она говорила – у каждой девушки по-разному. К тому же книги. В них написано почти всё. Бери да читай. Вот и накопился небольшой багаж знаний. Да, и ещё… ты мне палку должна!

–???

– Ну, палку…

–??????

– Ладно, проехали. Эт юмор… Ты кофе будешь пить? Я вот свой уже допил.

– Что такое палка?

– Проехали, говорю! Я пошутил.

– Я хочу знать!

– Ну, это… Короче одна палка приравнивается к одному оргазму. Где-то так.

– Тогда пол палки.

– Да не бери в голову.

– Ну, я же должна тебе отплатить!

При слове отплатить почему-то сразу в голове всплыл бейбицейс – один из лучших объективов для системы Sony/Minolta от Carl Zeiss. Может попросить? Ей это ничего не будет стоить. Он баксов восемьсот стоит…

Аня шлёпнула рукой по столу:

– Я знаю! – она быстро допила уже почти холодный кофе. – Вставай, пошли!

Она выскочила из-за стола и потянула меня в гостиную. Ту самую, где проходила фотосъёмка.

– Ты меня затрахаешь досмерти? – эта была та шутка, в которой доля шутки, а всё остальное – правда.

– Да! Давай раздевайся, сейчас я приду.

Сказано это было с большим энтузиазмом. Что она задумала? Не изнасиловать – это точно. Казалось, что она в уме решила какую-то сложную задачу. Какую? Может свою проблему какую-то? Которую ей не помог решить доктор. Она вроде не сказала, что это был за доктор. Сначала я подумал, что психологии. А может нет? Может это был сексолог? Или ещё хуже – сексопатолог? Щас как прибежит с кляпом, плеткой и двумя волосатыми дядьками, и не поминайте лихом! Раздеваться как-то вообще не хотелось. Вдруг придется убегать? Что она все-таки придумала?

Я услышал топотание и через секунду появилась Аня. Она переоделась. На ней была длинная чёрная футболка и тапки. Тапки в виде собачек. Конечно же, розовые. А ещё она завязала волосы в короткий хвост. Оказалось, что она довольно лопоухая. Смотрелось это забавно и очень мило. Снизу из-под майки ничего не торчало. Ни юбки, ни шорт. Надеюсь, там есть хотя бы трусики…

– Почему ещё не разделся? Давай я тебе помогу.

И она начала стягивать с меня свитер. Очень аккуратно, чтобы не задеть бинты на голове. Я был в шоке. Поэтому делал всё, что мне говорили.

– Теперь ложись на живот, тааак…

Я лег и почти сразу на меня сверху села Аня. Она будет массаж делать. Слава Богу…

– Ты массаж..? Оооо! а-а-ах!

Её пальцы с силой, но очень нежно начали массировать область между лопатками и плечами. Вообще-то, нужно разогреть тело… ООооо! Её руки плавно заскользили от поясницы вдоль позвоночника к шее, а потом – к плечам, и обратно по ребрам возвращались к пояснице. Под умелыми руками в спине разливалось тепло. Как приятно! В жопу бейбицейс!

– А ты в этом деле специалист?

– Дипломированный.

– Дипломированный специалист делает массаж только на чистом теле и с массажным маслом.

– ЧТО-ТО НЕ НРАВИТСЯ?

– Всё понял. Сам дурак. Молчу.

Говорить особо и не хотелось. Уже за пять минут меня расслабило окончательно. Все книги по профилактическому массажу говорят, что пациента нужно заговорить, чтобы физическое расслабление происходило вместе с эмоциональным. Аня же молчала. Может сильно увлечена? Если я сейчас не начну говорить, то через минуту буду храпеть. Нужно как-то подольше растягивать удовольствие.

Дата добавления: 2015-07-08