Читайте также:
|
На первых парах было скучно, так что основным моим занятием была неравная борьба со сном, в которой мой противник одержал феерическую победу «уронив» меня со стула. Вся аудитория (все пять человек) загоготали, но особого внимания не придали. А вот на практическом занятии по «Охране труда» было весело. На сегодня нужно было сделать расчётное задание на тему «Анализ обстановки при взрыве ядерного реактора…» на каком-то абстрактном предприятии, где мы – директор. Как полагается, делал задание я этим же утром и делал, совершенно не вникая в смысл записываемого, просто заменяя цифры примера на свои. Больше всего меня беспокоил последний пункт, в котором половина цифр раньше не встречалась. А последний пункт – основа вывода. Неправильно решил его – все расчеты коту под хвост. Чтобы отвести глаза от своего промаха, я выполнил чертёж в цвете. Причём, в цвете оттенка «вырви глаз». Оранжевые, салатовые и кислотно-жёлтые тона показывали зоны заражения.
– Следующий! – препод отправил очередную несчастную пересчитывать результаты, освобождая возле себя место. Максимально спокойно, как подобает человеку, самостоятельно решившему задание, я подсел и достал из файла три листика.
– Хлевицкий, – представился я.
– Поздравляю! Так, что тут у нас? Ух, ты! Цветной чертёж!
Собрав все достоинство, которым обладает директор завода я начал:
– И так, мне, как руководителю предприятия, было вверено анализировать сложившуюся ситуацию…
– Какого предприятия, простите?
– Завод по производству резиновых изделий.
– Презервативов что ли? – по кабинету пробежался лёгкий смешок.
– Ну почему сразу презервативов? Детских игрушек, калош, ну… и, конечно же, презервативов.
– Так, ну нормально, тут верно… А сколько у вас смен?
– Три.
– В три смены презервативы гоните?!
Сокурсники заржали.
– Ну конечно! На Китай работаем! Госзаказ! – шутки моей никто так и не понял, все слегка утихли.
– А как же Родина?
– А для Родины калоши! И резиновые игрушки. В одном цеху с презервативами шлёпаем! – все опять начали ржать.
– Ну и на том спасибо. Ладно, пять.
Даже и не предполагал, что будет так легко! На место я сел уже окрылённый.
Мысли о своем подвиге перебил гудок СМС. Смотрю – Зорин. Открываю и плачу от радости: «А33. Приехала! Зайди, забери». Крылья распахнулись с ещё большей амплитудой!
Дело в том, что ещё пять недель назад я заказал у Ивана (Зорина) привезти новую камеру из США, потому что у нас таких ещё не было. Да и надёжнее так. Может показаться странным, но покупать именно фототехнику надёжнее в США. Во-первых, выходит процентов на 10-15 дешевле, во-вторых, из-за гарантии. Да, да! Кто сдавал у нас что-то по гарантии, тот знает, что это минимум на месяц, а потом всё равно поломается. А тут отправил по почте за 20 баксов, тебе за день сделали по-человечески, все заново настроили и обратно. В общем, последние 20 минут об «Охране труда» я не думал. О новом фотоаппарате, кстати, тоже. Почти сразу переключило на Аньку. Мы с ней уже неделю не виделись. Только коротенькие звонки формата: «Привет. Занята? Хорошо, перезвони, как время будет». И не перезванивала. Уверен, что у неё дел куча. Она и так прошлую неделю много времени провела со мной.
Сам знаю, что такое руководить проектом, и как тяжело просто взять и пустить всё на самотек. Сейчас, наверное, сидит в куче бумажек…
Набираю на телефоне смайлик и отправляю. Рядом со мной садиться Тёма, которого отправили пересчитывать тот самый злосчастный последний пункт. Хотелось его поддержать, но зелёные огоньки перебили. Пришел печальный смайлик. Прям всё внутри оборвалось. Я никогда всерьёз не относился к таким штукам, но этот раз был исключением. Двоеточие и скобочка ввергли меня в состояние вселенской печали. Сам не знаю почему. Знак вопроса с моей стороны. В ответ тут же приходит многоточие. Что за неэффективное использование канала связи? Внутри меня возмутился дремлющий инженер радиосвязи. Многоточие… Нужно позвонить.
– Извините, можно выйти?
– Куда?
– Покакать.
Валентин Анатолиевич на секунду оторопел, но сразу нашёлся:
– Берегите себя! – и руку в кулак сжал, как это обычно делают в фильмах герои.
Под общий гогот я покинул аудиторию и, закрыв дверь, сразу же нажал кнопку вызова. Прошло гудков десять, пока Аня подняла трубку.
– Рассказывай, что у тебя?
– За#балась…
– Ого… – молчу, судорожно перебирая возможные варианты ответа. 4 секунды растянулись на очень долго. – У меня последняя пара. Давай встретимся? Водки купим, как ты любишь.
– Сегодня не получиться, – Аня ответила совершенно серьезно. – Отчёт сдавать. Давай завтра?
– Идёт. И это, Ань, ко мне новый фотик приехал. Можно опробовать?
– Я сейчас не в том состоянии, – вздохнула. – Давай просто встретимся?
Анин тон меня начал пугать. Первый раз слышу её такой. По ходу, нагнули сильно.
– Давай «просто» встретимся. Завтра к девяти сможешь быть в Харькове?
– Может к десяти? Я не высплюсь.
– Давай, как выспишься, так и позвонишь. Но чтобы не позже полудня, хорошо?
– Хорошо.
– И это, Ань, будь секси!
– Это ещё зачем?
Ответом послужил смешок и (хотелось бы написать – гудки) тишина. Я был уверен, что она не позвонит. Она и не позвонила. В голове зрел хитрый и зловещий план по реабилитации несчастной работницы. Эх, как мне её жаль!
Лично для меня работа с бумажками – самое страшное наказание. Я привык работать в той сфере, где никто не знает, как должен выглядеть резльтат. Порой, ваяя что-то в «Афтере», до самого конца не знаешь, что в итоге получится. Бывает, что допущенная ошибка становиться основной изюминкой проекта, за которую потом хлопают по плечу, приговаривая: «Какое неординарное мышление!». А если ошибется Аня, может пойти крахом месяц работы целого отдела – огромная ответственность. Я бы никогда не потянул…
Иван, как полагается, опоздал. Договаривались мы после одиннадцати, я пришёл в полпервого, а он спустился аж через час. Труд сисадмина тяжек и ответственен, поэтому я на него не обижался. Зорин – прекрасный человек. Это первый достойный харьковский фотограф, с которым я общался вживую. Помню, он мне предложил полтинник (самый распространённый, относительно дешёвый и качественный объектив) попробовать просто так. Написал в ЛС на форуме: «Давай дам попробовать. Просто так. Да. Я – странный))». Тогда, помню, он опоздал всего минут на десять, и предложил поболтать в кафе, чтобы согреться (дело было в январе). В ответ на мои отказы, связанные с материальными трудностями, махнул рукой, обосновывая это только что полученной зарплатой. В итоге я купил у него 3 из 5 своих стёкол, чем весьма доволен. Поболтали мы с ним немного, я вручил ему в благодарность бич-пакет (кило сахара и пачка кофе), кое-как запихал объёмную коробку в рюкзак и отправился домой в приподнятом до самого неба настроении, слушая великолепную музычку моего знакомого.
Всё-таки немного обидно: больше месяца ждал камеру, а поснимать не получится. Ну не пропадать же добру! На местном форуме я отписался о том, что приехала камера и если кто хочет, могу дать проиграться на денёк, так как сам буду занят. Сразу выстроилась очередь из четырех человек. Четыре дня… Это слегка не входило в планы, но разве можно отказать таким замечательным людям? Возможно, для многих это будет дико: отдать абсолютно новую, дорогую вещь почти незнакомым (в живую виделись раз пять) людям? Может, я слишком доверчив? Наверное, эта солидарность местных фотографов-сониводов – необъяснимый феномен.
Сегодня суббота и себя можно побаловать неспешной пешей прогулкой аж до самого центра. Настроение было прекрасное, хотелось просто «погнать», поэтому привычный плей-лист «Аудиокнига» заменен на «ПУНК», в котором присутствовали представители панк-рок команд со всего земного шара вперемешку с весёлой отечественной и японской попсой. Универсальный подниматель настроения – гарантирую.
Восторженные махания руками, подражающие игре на ударных перебил звонок. «Подруга подкинула проблем!» – Аня!
– Э-ге-гей! Привет!
– Привет, Коль, – печально так. – Я сегодня не смогу.
Руки сами опустились. Не выходящие из напряжения мышцы лица, формирующие улыбку, расслабились, и выражение того самого лица стало никаким. Пытаясь взять себя в руки, печально спрашиваю:
– Работа?
– А-ха-ха! Купился! А-ха-ха-ха! – из трубки доносился детский смех. – Так и знала, что поверишь!
– Анна, вы – падла! Мне больше нечего сказать, – на полном серьёзе ответил я и положил трубку, с диким восторгом на лице хаотично выискивая номер Ани на другом телефоне. Ага, вот нашел, вызов пошёл… Понизив голос на пару тонов и прижав гланды, что бы тембр был другим, резко произнес:
– Анна Русинова?
– Да, а кто это? – нервничает и растерялась.
– Дежурный отдел Дзержинского района, сержант Кутько, – еле сдерживаясь от смеха, но всё же не подавая вида. – Нам тут на вас пришла служебная записочка, – паузу держу.
– Э… Какая ещё записочка?
– Оперативные источники сообщают, что, цитирую… (как заржу) вы… Эм… Вы сволочь! Бу га га!!! – бросаю трубку.
Ждём реакции. Аня опять звонит на первый номер. Поднимаю и сразу слышу:
– Не смешно!
– Серьёзно? – спрашиваю, еле сдерживая смех.
– Нет, правда. Я испугалась сначала. Не шути так больше.
– Чего это? Тебя органы разыскивают?
– Потом расскажу. Я уже готова, сейчас выезжаю. Буду часика через пол. Где?
– На Советской.
– Нет, там сейчас пробки. Давай ещё предлагай.
– Давай тогда у ХАТОБа (Харьковский Татр Оперы и Балета), там как раз стоянка свободная в это время.
– Хорошо. Через полчаса.
– Минут через сорок?
– Ок, жду.
– Давай, мой дорогой сержант Кутько, – Аня хихикнула и положила трубку.
За сорок минут я дойти точно не успею, тем более с Серегой ещё поболтать придётся. Минимум час. Она как обычно на десять минут опоздает, ещё десять подождёт – все нормально. У Ани хорошее настроение, а это главное!
Мы встретились с Серёгой, я отдал ему тушку (фотоаппарат без объектива), и минут пять он восторженно рассказывал мне о схеме Байера (вроде так) и вытекающей методике установки цветового баланса по серой карте. Странно, на форумах (с ним я пересекался минимум на трёх) это очень уверенный человек, дающий полные и исчерпывающие ответы на вопросы, а в жизни обыкновенный парень – слегка сутулый, со щетинкой и бегающими глазами.
Так уж сложилось, что я, в силу своей одноглазости, бегать глазами не могу, поэтому смотрю либо прямо в глаза, либо просто прямо. Возможно, Серёга воспринял это как давление и поэтому нервничал.
Вскоре я горячо поблагодарил его за ликбез, извинился, ссылаясь на спешку, услышал удивленное «спасибо за тушку», пожал руку и пошёл в противоположном ХАТОБу направлении. Просто я ещё не сильно опаздывал и решил сделать кружок.
Опоздал я, как и планировал, на треть часа. И что вы думаете? Нету. Что за человек такой? Ну, хоть раз вовремя сложно приехать что ли? А если бы я не опоздал, то пришлось торчать как минимум, на двадцать минут дольше. А сыровато на улице. Можно простудифилис подхватить. Особенно, если ходить как я, в распахнутом пальто и футболке.
Аня приехала минут через пять. Она всегда умудряется опаздывать ровно на пять минут.
Я специально спрятался за колонной, чтобы она меня не увидела. Слышу трещание телефона, открываю СМС: «Сержант Кутько, ваша засада раскрыта, можете выходить)».
КАК ТАК???
Я сжимал телефон, нажимая на все кнопки подряд, под наплывом «доброй» злости и интриги.
Со злобной улыбкой я пошел на встречу Аниному джипу, из которого она почему-то не спешила выходить. Я представлял, как открою переднюю дверь джипа, и с шокированным фейсом спрошу: «КАК???», но вышло чуть иначе. Я открыл дверь и от удивления ударился головой о кабину. Ничего кроме коротких удивлённых смешков я родить не смог. Был в глубочайшем шоке. На переднем сидение находилась девушка, чертовски похожая на Анну Русинову, но точно не она. Девушка смотрела на меня сквозь прозрачные очки, слегка приспустив их на носик, одной рукой опираясь на руль, второй набирая что-то на мобильном. На 55-ом Семёне… Таки она…
Поняв, я рефлекторно выровнялся и стукнулся о борт машины ещё раз. Аня легонько улыбнулась, но все же не вышла из образа светской львицы. А я не выходил из образа тормоза, всё так же тупо пялясь на неё. Начиная думать мозгами, я заключил, что на Ане помимо прозрачных очков имеется белая кожаная куртка с черными меховыми прорезями. Рукава, как сейчас это модно, были три четверти, руки облачены в длинные черные перчатки, сдобренные белыми неровными линиями, напоминавшими функцию колебания маятника (не знаю, как проще объяснить, простите меня, гуманитарии). Одна рука опустилась вниз, на длинную обтягивающую, торчащую из-под куртки сантиметров на двадцать, футболку белого цвета. Футболка продолжалась чёрными облегающими леггинсами из винила. Они обрывались на сапожках с рисунком – точно как мой любимый гитар – зебра! Я же пошутил на счёт секси! А она в серьёз… В таком прикиде опасно гулять по улице! Сейчас выйдет и вмиг все её проблемы решатся!
Потихоньку (ну, как потихоньку… минуты две) я начал приходить в себя, перестал пялиться и прикрыл рот. С идиотской улыбкой сообщил:
– Кончил…
– Хлевицкий, ты умеешь нормальные комплименты говорить?
Не похоже, что ей не понравилось, но ради галочки нужно было повозмущаться.
– Чем думаю, то и говорю, – я все ещё боялся садиться к ней в машину. Я ЕЁ БОЯЛСЯ!
– Вам, мужикам, одно нужно, – как бы от безысходности, Аня помотала головой.– Садись!
– Зачем?
– Покатаемся!
– Не хочу я с тобой кататься! Ты меня беззащитного прям тут совратишь и кому я потом такой нужен?
– А что предлагаешь?
– Ножками, – имитируя указательным и средним пальцем походку, я прошёлся по торпеде.
– Ну, пошли.
Наконец я выпрямился, и по спине приятно растеклось тепло. С другой стороны джипа показалась чёрная макушка, раздалось «Уль-уль», и макушка плавно выплыла из-за машины, превращаясь в Аню. В полный рост она выглядела вообще убийственно. Вот что мне нравится в её стиле – так это отсутствие пошлости и вульгарности. Она выглядела сексапильно, элегантно, но ничуточки не вульгарно. Макияж, казалось, отсутствовал. Всё телесного цвета, губы немного темнее нормы, чуть подведённые глаза, совсем капельку, и больше ничего. Всю эту красоту окаймляли чёрные волосы. Ах да! Ещё очки! Оптика была прозрачной, только вверху становясь чуть темнее. На тёмной части красиво играли блики серого пасмурного неба. Красота-то какая!
– Ань, ты спину не простудишь?
– У меня футболка тёплая. А ты переживаешь?
– Конечно, переживаю! – сказал я, заметив, что ей стало приятно. – Ну, ты, правда, бомбезно выглядишь! Зачем так нарядилась?
– Ты же сам сказал.
– Ты уже знаешь, когда я шучу, а когда серьёзничаю.
– Ну вообще-то да… Но сегодня первый выходной за неделю – захотелось прожить его для себя! Целый час перед зеркалом крутилась, наряжалась – такой способ релаксации.
– Я вижу, помогло? Вчера звонил – испугался. Такой голос убитый. Работа?
– Ага, – Аня закусила губу. – Конец месяца, сам понимаешь.
Я даже не заметил, что мы уже шли вниз к площади.
– Ну, вообще-то не совсем понимаю.
Далее шёл диалог, даже нет, монолог, в котором Аня расписывала мне все тяготы руководства отделом. Порой я кивал, порой делал понимающий вид, порой сочувственный. По окончании она уже совсем цвела.
– Коль, возьми меня под руку.
–???
– Надоели эти взгляды. Пусть думают, что ты мой кавалер. Достали пялиться!
– Э…
Аня взяла мою правую руку, аккуратно сложила её под углом, и просунула в образованный треугольник свою. Теперь все пялились на меня. При чём лица мужского пола с завистью, а девушки – оценивая. Приятно, блин! Хотя немного не по себе.
Возле перехода метро я увидел, как к нам приближался промоутер одной компании связи. Его заметила и Аня, с легким разочарованием понимая, что сейчас придется сказать «нет», но я пихнул её в бок, мол, смотри…
– Добрый день! Вы пользуетесь услугами компании [реклама]? – парень сиял, как красно солнышко.
– А вы верите в Господа?
–???
– Как вы думаете, Иисус вас любит?
У паренька был шок. Их учат небольшим секретам вербовки и возможным ответам, но такого они явно не проходили.
– Э…
– Вы знаете, у меня случайно завалялась книжка, которая может изменить вашу жизнь, – начинаю потихоньку стягивать рюкзак.
– Извините, мне нужно бежать… – и резво так линяет.
– Всего наилучшего! И помните: Иисус любит всех! – добавив шепотом. – Даже надоедливых промоутеров.
Аня улыбалась все шире и шире, пока, наконец, не начала хихикать.
– И часто ты их так?
– Ты что!? Первый раз! Эксклюзив спешл фо ю!
– Удивил.
– Слабо повторить?
– Легко!
– Ага, конечно. Только, чур, не богохульствовать!
– Кстати, это некрасиво.
– Так я ж ничего такого. Почему сектантам можно спрашивать, а мне – нет? Ладно. Тут мы уже спалились. Пошли обратно, в парк. Их там тоже много.
Так и сделали. Аня, завидев жертву, наказала мне стоять поодаль, но так чтобы я мог слышать диалог. Я пристроился на приглянувшуюся мне лавочку. Нащупав конфетку, полученную на сдачу, я решил слегка побаловать свой уже немного урчащий желудок. Аня же прогулочным шагом прошла мимо ничего не подозревающего паренька, который, конечно же, клюнул:
– Добрый день! Вы пользуетесь услугами компании [реклама]?
– Хочешь меня? – я чуть не подавился.
Аня начала томно смотреть на перепуганного паренька, затем легонько, правой рукой коснулась его плеча. Как-будто током ударило. Парень не то, что был в шоке – он просто оцепенел. Перепуганные глаза, приоткрытый рот, поднятые брови – УЖАС! Аня-Аня… Взрослый человек, а таким «непотребием» занимается! Но это я сейчас так говорю, а тогда сам немного офигел. Аня же, разыгралась ни на шутку. Её левая рука тоже мягко легла на плечо бедняги. Парень оказался в сильнейших тисках.
– Скажи, что хочешь меня, – каждая шипящая согласная шипела вдвойне дольше. Парень даже моргать перестал. На парочку обратили внимание прохожие. Многие даже специально остановились, чтобы посмотреть, но Аню это никак не стесняло. – Скажииии, что хочешшшшь, – как змея, шипела она.
Что это на неё нашло?
– Н-н-н-нет, спа-спа-спасибо, – еле-еле выдавил парень, продолжая таращиться на Аньку.
– Ну и молодец! – совершенно обыкновенным задорным тоном сказала Аня, хлопнув парня по плечу.
Я рыдал, у меня была истерика. У народа тоже. Парень как можно быстрее удалился, смотря в асфальт. Аня пошла в направлении от меня, собирая удивленные и одновременно очарованные взгляды. Посидев немного, я поплёлся следом.
– Ну и сучка же ты, Русинова! Тебе хоть стыдно?
– Ой, стыдно тааак! – показалось, что Аня пьяная. Но ужасно счастливая.
– Довела человека! Ну, правда, ну это уже не лезет ни в какие ворота!
– Не ЛеЗеТ нИ в КаКиЕ ВоРоТа, – начала перекривлять она. – Расслабься. Нечего лезть в мое личное пространство! Поделом наглецу!
И тут Аня начала в упор смотреть на меня. Ее рука аккуратно легла на моё плечо.
– А Ты? Хочешь меня?
– Я есть хочу.
– И почему я не удивляюсь?
– Давай по морожену? Я угощаю.
Со времени нашего знакомства я ни разу не угощал Аню. Нужно как-то исправлять тенденцию.
Мы подошли к ларьку, взяли по пломбиру и пошли к стоящему рядом университету Каразина, обсуждая Анин гадкий поступок. По пути я увидел бабушку, раздающую листовки. Я подошел к ней сам, взял пару и искренне поблагодарил.
– Что это?
– А?
– Зачем рекламу взял?
– Чё мне, сложно, что ли?
– А зачем парней тогда мучил?
– Нуууу. Эти товарищи назойливые и наглые. Многие им просто не могут сказать «НЕТ» сразу и становятся их заложниками. А эта бабушка – ну посмотри на неё – стоит мирно, раздает листовки. Думаешь, от хорошей жизни? Я вот подошел, взял, поблагодарил. И ей вдвойне приятнее, и я собой горжусь. Приятно ведь делать человеку приятное?
Аня, недослушав, направилась к той же бабушке, тоже взяла пару листовок и так же искренне поблагодарила. Я посмотрел на рекламу «Лечение алкоголизма». Мдя… Понятно, почему бабка так смотрит на Аню. Не думал, что это возымеет такое влияние на Анюту. Она прям светилась вся, махая перед собой листовками, как выигрышными лотерейными билетами. Можно сыграть на этом.
– Предлагаю пари!
– Какое? – сквозь очки завиднелся огонек.
– Сейчас, – посмотрел на часы, – полодиннадцатого. У кого через час будет больше рекламок, тот и выиграл. Действовать отдельно. Учитываются только разные листовки. Больше никаких правил. Встречаемся тут. Ровно в 11.30. Идёт? Кто продул – покупает пиццу.
Я протянул руку, Аня хлопнула по ней своей ладошкой (должен отметить, что её перчатки сделаны из супер-приятного материала), и с лицом победителя пошла к ХАТОБу. Наверное думает, что на машине быстрее. Ха-ха-ха!
Конечно же, больше всего листовок раздавали у входа в метро. Я прикинул, выходить на каждой станции – пускай даже не каждой, а только центральных – выльется в копеечку. К сожалению, в метро удостоверение инвалида не прокатывало. Но зато была карточка студента, по которой проезд стоил в два раза меньше – 75 копеек (0.10$). Пускай, десять станций плюс одна обратно – не так уж и много. Вперед!
Я выходил и собирал листовки и заходил обратно на 10 центральных станциях. В конце я было решился пройтись по салонам связи и банкам (у них куча реклам валяется на стендах), но потом понял, что это мошенничество. Через 45 минут у меня было 40 разных бумажек, в основном: дипломы, рефераты, ночные клубы, пара магазинов, сетевой маркетинг, курительные смеси (что-то новенькое), курсы английского. Чтобы удобнее было считать, я положил 20 штук в один карман и 20.
Тааак, уже 28 минут. По-любому опоздает! А, нет – бежит! Смешно так на шпильках бежит, неуклюже. А радости! Машет стопкой бумажек. Ну, кто бы мог подумать, что подобное занятие у такого человека сможет вызвать такие сильные эмоции!
– Тридцать восемь! Тридцать восемь штук! Сколько? Сколько ты набрал?
Я ехидно улыбался, предвкушая её фиаско. Но потом, по-другому посмотрел на это счастливое запыхавшееся лицо, запутавшееся в черных волосах… Можно и на пиццу потратиться. Я засмеялся.
Аня испугано посмотрела.
– Двадцать! Я проиграл! – говорил я это так, как будто выиграл, с лёгким поддельным презрением. – Куда пойдём?
– Поедем.
– О_о
– Купим пиццу и поедем ко мне домой. Сегодня суббота, завтра выходной. Или ты занят? – Аня смотрела снизу вверх, как это часто делают щенки.
– Сиси покажешь?
– Покажу! – прозвучало очень даже на энтузиазме.
– Ну, тогда поехали.
По пути мы заехали в ту самую пиццерию, я взял две больших с ананасами и курицей и прыгнул в машину.
Всю дорогу Аня рассказывала о своих героических похождениях, не давая раскрыть рот мне. В отместку я всячески её подкалывал и иронизировал, но все мои нападки бессильно таяли, когда перед носом появлялись злосчастные бумажки. А Аня такая – она может всю плешь проесть. Очень хотелось сказать, что она продула, но… пусть порадуется. В конце концов сегодня сиси будут.
Меня смущало то, что сейчас только час дня. Чем у Ани можно заниматься дома с часу дня? Я так понял, что она предлагала остаться на ночь. Но до вечера ещё ОГОГО! Чует мое сердце беду…
Мы добрались. Заехали в гараж (кстати, так и не снял Аньку в гараже) и направились вверх, в гостиную.
– Раздевайся, чувствуй себя как дома. Сейчас я переоденусь и приду.
Опять какую-то оказию замышляет.
Я повесил пальто на вешалку и уселся на диванчик, взяв рядом стоящую гитару. Почти не расстроилась за две недели – хорошее весло! Чуточку подкрутил колки и начал наигрывать балладу, которую сам написал этой весной, тихонько подпевая:
Наш край был теплым уголком
Среди холодных снов пустыни,
Укрытый зелени платком
И небесами голубыми…
Вошла Аня. Опять в той же футболке и смешных тапках.
– Сам написал?
– Ага.
– Заметно, – её лицо слегка исказила скептическая гримаса. – Холодный, зелёный, голубой – что это такое? Кто так пишет?
– Ладно, ладно, я знаю, что стихоплет из меня никакой. Может, покажешь класс?
– Сейчас некогда. Сейчас мы будим готовить!
– Что? Что готовить?
– Не знаю. Ты ж у нас повар?
– Э… А пиццу мы нафига брали?
– Ну, вдруг не получится? Чтобы с голоду не умереть.
– Так. Давай по порядку. Ты меня сюда притащила, чтобы готовить?
– Ну да.
Я посмотрел на Аню так, как-будто она предлагала мне Гербалайф за тройную цену.
– А в чем подвох?
– Научи меня готовить.
– А ты не умеешь?
– Неа. Только салатики и бутерброды.
– Ахахаха! Ты – и готовить не умеешь! – я начал ржать, но Аню это задело. Её кислая мордочка привела меня в чувства. – Ладно, щас чё-нить сделаем. Что у нас в арсенале?
– Пошли, в холодильнике посмотришь.
В холодильнике было всё. Овощи, фрукты, мясо, крупы (кто ж крупы в холодильник кладет?) Всё-всё-всё, короче. Я не повар, но после общаги, где сосиска – праздник, глаз разбегался в стороны. Один даже чуть не выпал.
Точно помню, что в прошлый раз в этом холодильнике было только какое-то варенье, пара каких-то консервов и апельсины. Аня подошла к вопросу серьезно.
– Предлагаю сварить супчик.
– Давай супчик, – улыбаясь, Аня хлопнула в ладоши.
– Для этого нам понадобятся, – я погрузился в холодильник, – морковка. Это морковка, Ань. Лук. Это называется лук.
Аня недовольно сопела.
– Так, макароны, картошка. Это чё за фигня? Ну и это тоже можно бросить, внушает доверие, травки… мясо.
Я достал окорок из морозилки и дал его Ане.
– Кинь, пусть размораживается.
– Куда кинуть???
Сразу захотелось поиронизировать, сказав что-то типа: «Ты что, не знаешь, как мясо размораживают?», но потом вспомнил, что это есть не педагогично:
– Набери холодной воды в кастрюлю и положи туда. Хорошо?
– Хорошо! – Аня шмыгнула к раковине.
На столе образовалась кучка продуктов. Всё изумительного качества. Не знаю, как на вкус, но на вид была твёрдая пятёрка. Я начал осматриваться, выискивая, где могла стоять утварь.
– Ань, где утварь?
– КТО?
– Ну ножи, тёрка, доска…
– Аааа! – выбежав и тут же вернувшись, Аня несла тёрку, дощечки и пару ножей. Мне было жалко работать такими инструментами. Дощечки с резным рисунком, блестящая хромированная тёрка, такие же ножи… Видимо в общежитии я совсем одичал. Вопрос с утварью у нас решался немного по-другому. Нет у тебя, например, ложек по каким-то причинам – выходишь на пожарную лестницу и смотришь, кто оставил там грязную посуду (дежурные грязную посуду выносят на балкон периодически, чтоб не воняла). Правда отмывать долго приходится, да ещё и с тройным количеством моющего, но это того стоит. Чем-то на охоту похоже.
Аня поражала меня своими способностями. От бедной картошки после очистки оставалось очень мало. Ну, хотя бы так. Чистить лук и морковку я решил сам, так как их запас был значительно меньше. Лук жарили три раза. Вернее, пока я возился с мясом, Аня его два раза сожгла, а последнюю луковицу я ей уже не доверил.
В общем, суп таки получился. Факт его наличия затмевал кучу отходов. Пока я мыл дощечки и ножи, Главный повар стёрла со стола и поставила на подставку кастрюлю, нарезала хлеб и разлила по порциям. Мы чинно расселись. Аня смотрела на меня, а я на неё. Никто не решался попробовать. Почему-то не хотелось быть первым. Видимо Ане тоже. Наконец она отхлебнула немного.
– Мммм, какой тонкий вкус!
Я тоже попробовал:
– Какой нафиг тонкий? Он несолёный! Есть соль?
– Нету…
Ответ сам собой напрашивался, но Аня на меня так смотрела… В конце концов это её первый кулинарный шЫдевр. К тому же голод понижал планку кулинарных требований до уровня сухой лапши быстрого приготовления.
– Хотя, ты знаешь… – я повозил суп во рту, – что-то в этом есть!
Я съел ещё ложку. Затем ещё. Аня внимательно наблюдала. А в этом действительно что-то есть! Наверное, я привык к плотному вкусу приправ аля «всё в одном» и нормального вкуса ощутить не смог.
Аня только начинала, когда моя пиала была пуста. Я пошёл за добавкой. Вернувшись, я обнаружил, что Аня опять пялится на меня. Довольная, как слон.
– Можно нормально поесть, а?
– Кушай-кушай.
– А ты чё не ешь?
– Приятно смотреть на тебя. Первый раз я приготовила что-то серьёзное и так приятно наблюдать, как ты уплетаешь всё за обе щеки.
Выражение «за обе щеки» звучало как-то странно. Раньше Аня никогда вроде не употребляла таких. Наверное, и правда рада. Я сам, бывает, куплю продуктов, сам всё приготовлю, а потом потчую соседей, умиляясь их счастливыми мордами. Самореализация, однако!
Я доедал вторую порцию, а Аня все ещё возилась с первой. Ели мы молча. Я, потому что был голодным, главный повар – не знаю. Я только сейчас заметил, что Аня кушает совершенно бесшумно, в то время как я с помощью ложки и тарелки мог переиграть оркестр щепковых инструментов. Ну и ладно. Я направился за третьей порцией. Возвращаюсь – опять смотрит. Улыбка до ушей. С набитым ртом начинаю довольно возмущаться:
– Харош пялиться! Я ж на тебя не смотрю?
– Всё-всё, не смотрю.
Каждое её движение ложкой было грациозным и очень аккуратным, в отличие от меня. Я вошел в кураж и работал, как электровеник.
Закончили мы вместе. Посуду и уборку территории я взял на себя, так как Аня куда-то тактично смылась. Закончив, я прошёл в гостиную и начал брынчать, импровизируя в ля-миноре. В других тональностях я импровизировать просто не умел. Не хватает всё-таки музыкального образования. Обязательно отдам своих детей музыкальной грамоте учиться. Хотя многие мои знакомые, окончившие музыкалку по гитаре, эту самую гитару в руки не берут, ссылаясь на то, что уже достало. В наших школах могут навязать к предмету обучения ненависть, которая останется на всю жизнь. Не отдам своих детей в музыкалку.
Размышляя в тепле и уюте, сытый и довольный, я задремал на диванчике с гитарой в обнимку, а проснулся оттого, что эту самую гитару хотели отнять. Должен сказать, что эту гитару я полюбил, как только взял. Очень мягкий звук, небольшой размер (идеальный для того, что бы обнять), приятная древесина, слегка шершавый лак. Очень не хотелось с ней расставаться, поэтому отдать без боя её не получилось. Стиснул её сильнее и сжался в комок, недовольно посапывая. Услышал Анин смех и тут же очнулся. На часах было уже семь. Аня стояла совсем близко, всё ещё держась за гитару. Она посмотрела своим фирменным «взрослым» взглядом и сказала:
– Давай, раздевайся.
– Зачем это?
– Насиловать буду.
– А, ну раз такое дело! – я начал расстегивать верхние пуговицы рубашки. – Нет, а правда, зачем?
– Думаешь, шучу? От тебя смердит. Давай, я как раз стирку устроила.
Сопротивляться было бесполезно и бессмысленно. Я снял джинсы и рубашку, оставшись в трусах и футболке.
– А футболку?
– Футболку сам дома постираю.
Аня подошла, понюхала меня и поморщилась.
– Снимай, давай! Воняет, как… - ещё раз понюхала. – Фуууу!
Я покраснел. Было действительно стыдно, так как эту футболку я не стирал недели две.
– Я так замерзну, – выстраивая хотя бы какую-то оборону, ответил я.
– Я тебе сейчас свою дам. Снимай, – и начала мне активно помогать.
Чувствовал себя полнейшим кретином! С меня стягивала футболку взрослая девушка, для того чтобы постирать. Чуть не сгорел со стыда.
Вот я стою в одних трусах, алых, как китайский флаг, с лицом такого же цвета перед Аней. Она окидывает меня взглядом:
– Ты там вообще не ешь что ли?
– Вот только не нужно трогать мою худорбу! Это мое нормальное состояние! Таким был, таким и буду!
– Ладно, не кричи. Сейчас приду.
Вообще-то я слукавил. До общаги я напоминал жителя Освенцима. Кожа да кости. Поселившись, сначала за компанию, а потом и просто так начал заниматься в качалке, тягать гантели и упражняться на турнике. Качалку я через пару месяцев забросил, гантели тоже забывал поднимать, а вот на турник каждое утро и вечер железно! Турник находился на пожарной лестнице на свежем воздухе. Особый шарм эта процедура принимала при температуре -20. Немного примерзали руки, но положительный заряд свежести, подпитывающий целый день, того стоил. К тому же гордость. Выйду на лестницу, а напротив народ в соседней общаге курит. Одним махом сделаешь пятнадцать раз, потом ещё пять как сосиска и чувствуешь, что «всё правильно сделал».
Но меня очень сильно задевало нарекание «худорбой»! В детстве на этой почве созрела пара неприятных комплексов, с которыми мне удалось справиться относительно недавно, поднимаясь в горы. Мы шли на Роман-Кош, и уже через час все, кроме нас с инструктором, были цвета спелого помидора и влажности мокрой тряпки. «Избыточный вес» – шепнул мне походник. Эти два слова сломали пятнадцатилетний стереотип.
Аня вернулась, держа в руках белую тряпку.
– Надевай! – скомандовала она и протянула мне футболку.
Как я говорил, Аня любила длинные футболки, доходящие до середины бёдер. Я надеялся на такую же. То что мне принесли, больше походило на «топик» с рукавами. Плечи были страшно узкими. Я боялся расправить их и порвать. По длине оказалась бы в самый раз, если бы я был представителем сексуальных меньшинств или каких-то экзотических пляжных вечеринок. Доставала футболка… Нет, не так. Не доставала она даже до пупка. Сидела очень плотно и через нее прекрасно считались все мои выпирающие рёбра. Я прекрасно понимал, на какую реакцию надеется хитро улыбающаяся Аня, но решил слегка её смутить.
– Задари!
– Что?
– Футболку, говорю, задари!
– Неее. Это моя любимая, – её улыбка стала просто милой.
– Тогда давай другую. Эту я сейчас порву.
– Снимай.
– Тебе нравится смотреть, как я раздеваюсь?
Аня покраснела. Это была сладкая месть за моё недавнее идиотское положение.
А может, и вправду нравится?
– А тебе нравится, как я раздеваюсь? – вдруг спросила Аня.
– Кто-то кстати, обещал сиси показать?
В очередной раз я убедился, что Аня – существо неадекватное. Вместо того чтобы оторопеть, ну или максимум отшутиться, она скрестила руки на животе, берясь за нижние края футболки и начала медленно поднимать её вверх. Медленно и эротично, смотря мне в глаза. Вот показались белые трусики… ТАК СТОП! Думай головой! Она опять замышляет хитрый план! Уже достали её приколы! Неужели нельзя нормально пообщаться?
Футболка обнажила черный бюстгальтер, и это нанесло ещё один удар моему помутнившемуся сознанию. Может она не шутит? А что тогда? Нет, по любому какой-то прикол. Ей нравится выводить меня из себя. Как того парнишку сегодня в парке. Ну что ж! Отомщу за собрата!
Пока майка закрыла её лицо, я быстренько, на цыпочках выбежал в другую комнату. Благо, ковер скрадывал все звуки, и моё перемещение было бесшумным. Спрятался за дверью и начал наблюдать за ней со спины. Аня снимает футболку, встряхивает волосы (очевидно с закрытыми глазами), берет футболку в одну руку и замирает. Наверное, открыла глаза. Сзади она, кстати, выглядела тоже очень круто.
Аня начала оглядываться по сторонам и вскоре увидела меня, корчившегося от смеха в дверном проеме. Не знаю почему, но меня порвало. Аня же была в бешенстве. Немного успокаиваясь, я заметил, как сильно она сжимает свою футболку. Момент, резкое движение и футболка летит в направлении моего лица. Ещё мгновение и она достигла цели. Стягивая с лица снаряд, я увидел, как фурия расплылась в довольной злобной улыбке. Ну, получай!
Виляя своим худощавым тазом, я в пример Ане, начал так же медленно стягивать свою футболку. Выглядело это действительно смешно, а когда я начал изображать «чувственность» лицом, Аня не выдержала и, смеясь, плюхнулась на диванчик. Стянув футболку, я, опять же, последовал примеру Ани и зарядил в неё. Но футболка подло подчинилась законам аэродинамики и раскрылась подобно парашюту, упав прям у Аниных ног. Опять эта зараза меня обставила и сидит довольная! Ну ладно, чего уж там. Я подошёл и сел рядом.
– Ты выиграла.
– Ха ха! Я всегда выигрываю!
Поддавшись обиде, тут же захотелось сказать, что я насобирал сегодня больше бумажек. Но вовремя проснувшийся внутренний взрослый не дал свершиться злу.
– Это мы ещё посмотрим! А теперь колись, зачем этот маскарад наоборот?
– Да просто так. Хотела сделать тебе приятное. Сегодня, собирая эти бумажки, я была счастлива, как ребёнок. Давно я уже ничем так не увлекалась. Работа, работа, дом, работа. Опять работа… так и забываешь о радостях. Спасибо, что вытащил.
Аня посмотрела на меня очень искренне и мило. Ну как на не можно обижаться?
– Да ну. Ты преувеличиваешь. Тут в основном твоя заслуга. Я причем?
– Не прибедняйся! Ты прекрасно знаешь, о чём я.
– Нет! Нет, это ты прибедняешься! Героиня дня – ты! Жаль, что ты этого понять не можешь.
– Ну, хорошо. Оба молодцы. Идёт?
– Идёт. Кстати, было очень даже эротично.
– Спасибо, – Аня засмущалась.
– Но я все равно был эротичнее!
Целую неделю я был популярным. Целую неделю меня закидывали благодарностями, пожеланиями и советами. И целую неделю я не видел Аню… Я совсем забыл про неё, будучи подхваченным вихрем эмоций, вызванных моим рассказом про Аню. Вдруг захотелось нравиться всем. Но все, кроме Ани, забудут про тебя через день, ну максимум через неделю. Потому что у всех свои проблемы, и с ними что-то нужно делать. Это совершенно нормально.
Такой вот я был дурак.
Ещё я был дураком, потому что отчасти поддавался советам и критике на форуме. Десятки сообщений: «трахни её, будь мужиком!», «ты тряпка», «такой дружбы быть не может» – точили мой «каменный» характер, как вода камень. Никогда не поддавайтесь критике неизвестных вам людей! НИКОГДА! Даже если этот самый критик действительно захотел вам помочь (что бывает очень редко), он не может знать всех тонкостей вашей ситуации так, как знаете их вы. Так что не допускайте моих ошибок.
Но все же одному совету я решил последовать. Я чётко уяснил, что хочу лишить Аню девственности. Именно лишить девственности, а не заняться с ней любовью, сексом, трахнуть (называйте, как хотите) – это мне было совершенно неинтересно. Это тот минимум, который я мог дать взамен.
В эту субботу я, во что бы то ни стало, решил встретиться и серьезно поговорить с Анной. К чёрту интернет, к черту все комменты. Этот день нужно посвятить ей.
– Анька, привет!
– Я думала, ты никогда не позвонишь, – в её голосе слышалась лёгкая обида.
– А самой позвонить никак? Ну ладно, признаю, я был какой. Ты сегодня свободна?
– А что?
– Да у меня тут литр водки и семечки. Испортятся…
– Семечки говоришь? – было это сказано как-то недружелюбно.
– Я не настаиваю. Я-то собутыльников найду и в общаге…
– Ну, вот и находи.
Вызов окончен.
О_о
Что я такого сказал? В её голосе не было никакой игривости, чтобы расценить разрыв диалога как способ заставить меня перезвонить и слегка унизиться. Аня любит так делать, но это точно не тот случай. Даже напоследок не пошутила.
Чем я её обидел? Все как всегда, старые приколы, классические петросянства… Может, все-таки обиделась за то, что неделю не звонил? Мы договаривались к концу недели пойти к Елизавете Егоровне. Но опять же – она этими делами рулит и организовывает встречи.
Я вспомнил это чувство. Точно так я себя чувствовал, когда Аня из-за меня плакала. Да, тогда я дров наломал… Нужно перезвонить. Перезваниваю. Длинные гудки, затем короткие. Опять перезваниваю. Тот же результат. Терпеть не могу мобильную связь! Пишу СМС-ку «Чем-то обидел?», затем стираю, пишу «Что случилось?», опять стираю. «Ань, я знаю, что поступил, как подонок. Прости меня. Не отвечай…». Пафос, извинения, троеточие. И запрет действий, который в большинстве случаев действует наоборот. Принцип амортизации не подвел и Аня позвонила через минуту.
– Понял свою ошибку?
– Ань, я очень хочу встретиться. Страшно соскучился. Мы уже целую неделю не виделись, – пауза. – И у меня рубашек куча грязных…
– Я сегодня на прием иду…
– Так что ж ты молчишь?! Можно с тобой?
– Будешь хорошо себя вести? – я чётко представил улыбку на её лице.
– Конечно же, нет!
– М-да… К двенадцати возле Научной.
– Хорошо…
Сеанс связи опять окончен.
Опять двадцать пять. Вроде всё нормально начиналось и на тебе. Что с ней такое? Может проблемы на работе или в личной жизни? А может у неё месячные? Или какие-нибудь годовые?
Можно было подумать, что она просто шутит, ведь это очень в её стиле, но я уже пару раз покупался на эти трюки. Глупо было с её стороны рассчитывать на мою простоту. Ну ладно, уже 11.02, нужно спешить.
Я надел предпоследнюю чистую рубашку (последняя была в комплекте с костюмом на «чёрный день»), освежился, начистил берцы и на всякий случай захватил рюкзак с фотоаппаратом.
На улице была изумительная погода! Наконец-то выпал нормальный человеческий снег и не растаял в течение пары часов. Хотя растаявший прежде снег, превратившийся сначала в лужи, а потом в каток, немного портил картину потенциальной опасностью поломать копчик. Но увечья меня сейчас не сильно тревожили. Я думал о телефонном разговоре. Меня тут, значит, распирают героические чувства, прозрение находит, а тут такой облом. Ну почему с ней так тяжело? Неделю назад передо мной раздевалась, а сейчас это совершенно другой человек. Её речь была совсем не дружеской, как будто я нашкодивший ученик, а она строгий директор. Но никак не пойму, где же я все-таки оплошал? Может быть, она читала обсуждение рассказа на форуме? Там вроде только меня говном поливали, а её наоборот хвалили. Всем именно она в душу запала. Если бы она знала, сколько раз мне пришлось ответить «НЕТ» на просьбы показать её фотки. Мы договаривались с самого начала, что я опубликую нашу историю, изменив некоторые моменты. Она даже согласилась на то, чтобы подписать «основано на реальных событиях». Тогда она заявила, что всё равно не поверят. Может, обиделась на то, что поверили? Ну, это уже слишком, ведь она все-таки умный человек, а не…
И в таком духе до самой Научки.
Выйдя из автобуса, я всматривался в прохожих, пытаясь найти Аню. В прошлый раз был платок и совершенно неестественный прикид, но тогда я узнал её сразу, а сейчас вот как-то не получалось. Решив попытать счастья на другой стороне улицы, я прошел по переходу метро и, на всякий случай, купил шоколадку. Не знал, какие Аня любит, поэтому купил молочную с цельными орехами. Именно такими подарками я всегда задабривал дам из администрации на прежних рабочих местах. Мужчины, ради интереса купите какой-нибудь своей сотруднице шоколадку и просто так подарите. Реакция вас удивит.
Выйдя на другую строну, я опять попытался найти что-то похожее на Аню. Опять ничего. Машины её тоже нет – наверняка приехала в метро. Конечно, можно было бы позвонить, но было немного страшно. К тому же до двенадцати ещё три минуты – наверное, опоздает. И тут моё внимание привлекла одна девушка возле сигаретного ларька. Точнее внимание привлекли её сапожки: красные, на шпильке, без каких-либо побрякушек. Точно такие же, как у Ани. У меня глаз-пластмасс на это дело хорошо намётан. Да и роста она была Аниного, такая же ровная осанка, такая же поза, но эта была светловолосой. Может парик надела? Хотя, что это? Достает из сумки сигареты и закуривает. Аня не курит. Или, может, просто я не видел? Да нет, точно не курит! Я с ней проводил по полдня и заметил бы. Жалко, она стоит у самой трассы ко мне спиной, и лица не видно. Кстати, волосы вполне натурально выглядят, цвет живой, прическа не похожа на… ну короче, на такую, как можно сделать на парике. Но это точно Анька! Те же жесты – только она расчесывает волосы двумя пальцами. Странно.
Достаю телефон, печатаю «я немного задержусь», отправляю. Ноль реакции. Как стояла, так и стоит. И ответа не приходит. Нет, это точно она! Никакой бижутерии, ни колец, ничего такого – она одна, наверное, из всей своей тусовки не пользуется подобными атрибутами. И ноготки такие же короткие, не накрашенные.
Подойти и просто спросить «Ты Аня?», было бы конечно тупо. Если это не она, то ещё ладно – извинюсь и пойду своей дорогой. А если она? И так уже злится на меня за что-то. Нужно действовать максимально аккуратно.
Тихонько ровняюсь с ней на расстоянии полтора метра, но в упор не смотрю. Никакой реакции. Потаюсь на неё коситься – всё равно непонятно. Макияж странный. Аня так никогда не красится. Тут тёмные подведенные глаза, помада вишневого цвета, румяна – слишком агрессивно. Как бы к ней подойти поближе, чтобы не прослыть полным идиотом…
– Девушка, не угостите сигареткой?
– Ты не куришь.
ОНА! Голос! Я так по нему соскучился! Но опять – он какой-то холодный. Отвечая, она даже не посмотрела на меня, продолжая всматриваться в стоящий напротив Макдоналдс.
– Вы тоже.
Молчит… Ей хорошо молчать – затянется и дымок пускает. Ну и пусть молчит. Тоже буду гордо всматриваться в даль.
Очень все это странно – холодный тон, другой макияж, парик, сигареты и почему она тут стоит вообще? Договаривались ведь пойти на встречу… Может, это и есть встреча?
Я опять посмотрел на Аню, пытаясь понять, высматривает она кого-то или просто смотрит перед собой. Вроде просто смотрит на стоящий напротив Макдоналдс. Нет, тут дело явно не чисто – затеян хитрый план! Задницей чую! Уж слишком всё странно. Нет смысла. Если в сложившейся ситуации всё происходит не так, как задумано тобой, нужно вести себя тоже странно. Теперь будем реализовывать мой хитрый план.
Я стал напротив Ани, дождался, когда она переведет свой отсутствующий взгляд на меня, и крепко обнял её за плечи, настолько крепко, насколько позволяло понятие «нежность». Реакцией было напряжение. Я чувствовал, как Аня вся сжалась – прекрасно! Мои руки спустились до уровня талии. Сопротивление прошло почти сразу, затем я почувствовал, как вокруг моей шеи смыкаются руки, а её подбородок ложиться мне на плечо. Так мы простояли минуты две. Это слегка утомляло, потому что Аня вкрай обнаглела и повисла на мне. Кое-как я выбрался теперь уже из её объятий.
– Ну, рассказывай. Что случилось?
Аня посмотрела на меня виновато.
– Коль, извини, я…
– Я всё понимаю, – окончательно захватывая ситуацию, перебил я. – Что стряслось?
– На работе проблемы, – она вздохнула и начала смотреть в асфальт.
Спрашивать о работе было бы глупо. Сегодня одиннадцатое декабря, через пару недель сдавать годовой отчет и лишний раз напоминать об этом не стоит. По себе знаю, как сильно может съесть изнутри этот червячок.
– Такие проблемы, что ты перекрасилась и начала курить?
– Ты что? Это парик! Чтобы я перекрасилась..? И я не курю.
– А вот это что? – я показал на лежавший рядом окурок.
Лежал он на асфальте, и меня это бесило. Я поднял его и бросил в урну. Аня покраснела.
– Это «так». У меня нет зависимости.
– Ну да, алкоголики тоже считают, что они не алкоголики.
– Ты хоть раз видел, чтобы я курила?
– Ни разу… не замечал…
– Я уже с месяц не курила…
– Вот это результат! Ты говоришь точно, как один мой бывший друг – «целый месяц не пил». Достижение! – я раскинул руки, показывая всю фееричность ситуации.
Видимо не стоило на неё так давить – опять расстроилась. Будем действовать старыми методами:
– Ань, дай мне всё-таки закурить.
– Ты не куришь.
– Ты тоже. Это уже обсуждалось. Жалко сигарету что ли?
– Тебе не понравятся.
– Ну, ты и жадина, – и обиженно отвернулся. Не думал, но она купится на этот детский трюк – Аня потеребила меня по плечу и протянула тоненькую сигаретку. Затем подожгла зажигалку, и я затянулся по-настоящему, чтобы раскашляться и вызвать переживания. Край сигареты затлел, но кашля не последовало. Вообще какое-то странное чувство, как будто тянешь горячий воздух.
– Чё это за фигня? В них есть никотин вообще?
– Совсем немного. Почти нет.
– А зачем тогда курить?
– Не знаю, – Аня растерялась. – Успокаивает.
– Странная ты, излишне хриплым голосом сказал я и затянулся так, как это делают матерые преступники в фильмах про криминальную Россию, скривив при этом гримасу и взяв сигарету большим и указательным пальцем, как папиросу. Аня, наконец, стала похожа на обычную себя.
– А зачем весь этот маскарад? Кстати, тебе блондинкой прикольно! Очень сексапильно!
– А раньше что? Плохо было?
– Ну, как-то не знаю… Простенько, что ли? – я нагло врал. – Не уходи от ответа – зачем маскарад?
– Мы же сегодня с Доктором встречаемся, не забыл?
– Ты хочешь, чтобы она тебя не узнала?
– Нееет. Нужно, чтобы о наших встречах никто не знал.
– А я?
– А тебя мы уберем, если что, – вот уже чувствуется нормальное общение!
– Ну, хорошо. А почему нельзя «на хате»? Как в прошлый раз?
– Неуютно. В помещении, даже в самом комфортном, не то. Вот, когда гуляешь на свежем воздухе – совсем другое дело, раскрепощаешься быстрее. Ну и свежий воздух (ну да, в центре Харькова «елками» пахнет), конечно же. Вот и Доктор. Елизавета Егоровна, здравствуйте.
Я обернулся и увидел перед собой классическую бабушку конца девяностых: старомодное, но всё же свежее пальто темно-синего цвета, под которым угадывался довольно большой животик, розовый вязаный берет с маленькой петелькой сверху, синий вязаный шарф и сапоги… Ну как бы вам объяснить… Такие сапоги покупают бабушкам и маленьким детям за двадцать гривен (2.5$) на блошином рынке. К сожалению, самым ярким впечатлением с нашей последней и единственной встречи был торт, а лицо я как-то даже не удосужился запомнить. Наверное, её хитрость.
– Николай, добрый день. Почему не здороваетесь?
– Э… Это вы? – я прищурился. – Я себя как-то странно чувствую в этой компании. Мне нужно было нарядиться пиратом?
– Изысканная шутка, Николай!
Я так и не понял, была ли это искренность или ирония.
– Ну что ж, направимся на прогулку. Предлагаю проследовать на площадь.
Спорить никто не стал, и мы «отправились» в путь. Пока Доктор и Аня обсуждали трудности на работе, я шел чуть поодаль и смотрел со стороны на этих двух. Ну, Аня – ладно, её можно узнать. Но доктор! Поменялось все: походка, осанка, даже манера произношения! В прошлый раз она говорила почти надменно, а сейчас всё было вполне дружелюбно. Может, мне показалось, но голос её стал немного писклявей.
Мое внимание само переключалось на Аню. Что-то в ней притягивало. Не то, чтобы притягивало – тянуло. Тот холод, которым она крепко ударила меня в начале, разжег искорку. Сейчас она уже выросла в язычок пламени, который, в свою очередь, совсем не хотел угасать. Во что он разрастется? Всё-таки ей идет пшеничный цвет! И эта тёмная помада, и тени… Я словил себя на мысли, что возбуждён – нашёл время. Нужно поболтать с доктором, чтобы проветрить мозги. Я только было хотел перевести взгляд на Елизавету Егоровну, как она меня окликнула:
– Николай, вам нравиться Анна в этом образе?
– Уверен, что ответ вам известен. Хотите, чтобы Аня узнала?
– Вот видишь, Аня, рано или поздно ты надоедаешь своему партнеру.
– Я не её партнер и она мне не надоела! – заорал я, сразу поняв, что сделал глупость. Доктор покосилась на меня, но решила не атаковать, видя, что я и так краснею.
– Любые отношения рано или поздно становятся обыденными и скучными. Поэтому их нужно разбавлять чем-то необычным. Или просто менять. Я всем своим пациентам советую «ходить на лево». Причем, лучше так, чтобы оба супруга были в курсе, общались на эту тему, делились впечатлениями и советовались. Для людей, родившихся в СССР и постсоветском пространстве, это, конечно же, дико. Однако, этот метод вполне эффективен. Очень часто страсть и обоюдная ревность, возможно даже жадность, делают отношения такими же крепкими, как в начале совместной жизни. Если же супруги расходятся, это куда лучший вариант, чем прежняя совместная жизнь. На своем опыте не помню ни одного обиженного пациента. Все были довольны.
– Доктор, а какое отношение это имеет к Ане?
– Николай, вы знаете, что влезать в чужой разговор некрасиво?
– Да, – мое спокойствие слегка выбило её из колеи.
– На ваш вопрос я отвечу позже.
– Почему?
– Николай, не играйте со мной в эти игры.
– Да нет, Елизавета Егоровна, мне, правда, непонятно. Я не такой умный, как вы думаете.
– Уверена, вы до всего дойдете сами.
Я остановился, дамы последовали моему примеру.
– Ань, ну скажи ей! – я сделал вид, что обиделся, но понимания и защиты со стороны Ани не нашел.
– Николай, ты ведешь себя непростительно! Сейчас же извинись!
– За что???
– Ты ведешь себя по-хамски!
– Я веду себя как обычно! – от злости я слегка сжал кулаки.
– Что с тобой случилось? Всегда был таким вежливым???
– Что с вами случилось? Я веду себя совершенно нормально!
– Мне за тебя стыдно, – Аня отвернулась. А мне стало и вправду очень стыдно за себя. Ладно, она… а я зачем начал повышать голос? И из-за чего? Просто так, из-за мелочи! Из-за того, что Елизавета Егоровна не ответила на мой не самый умный вопрос? Я хотел извиниться, но Доктор Фейзельштам опять меня опередила. С довольной улыбкой она сообщила:
– Вы уже ссоритесь, как опытные супруги! Поздравляю вас!
Я, конечно же, офигел. Ну как, не совсем офигел, но то слово, которое точно описывает мое состояние, может вас слегка смутить. Аня тоже была в недоумении. Ай да хитрая доктор Фейзельштам! Я вам рукоплещу! А ведь и правда, на сколько точно подмечено: на ровном месте довольно серьёзная склока! Хороший пример, никогда не забуду.
Меня начала распирать улыбка, а потом после созерцания Аниного лица меня потянуло на «ха-ха». Аня всё так же тупо смотрела на Доктора, а та в свою очередь на меня. Продолжалось это с минуту.
– Анна, не стоит так переживать, всё это совершенно нормально...
– Доктор, простите, что нормально? – опять я нагло её перебил.
– То, что вы друг к другу привязываетесь, – Аню вообще накрыло грустью.
– Ань, ты чего? – я подошёл довольно близко, но дотрагиваться не решился.
– Мне нужно побыть одной, – Аня развернулась и пошла в обратном направлении.
Секунд через десять я смекнул, что отпускать ее не стоит, и побежал вслед, услышав сзади короткое «Николай!» Я понимал, что меня ждёт, но показать своё равнодушие было бы намного глупее. Да и неправильно как-то. Я поравнялся с Аней и тихонько спросил.
– Знаю, что спрашивать «Всё нормально?» щас тупо, но всё равно: Всё нормально?
– Да нормально, – она посмотрела на меня очень искренне и доверчиво, как маленький щенок. – Мне просто нужно немного подумать. Я позвоню. Попозже.
– Ну, у тебя это… Деньги на проезд есть, если что?
Аня улыбнулась:
– Найду.
Совершенно не хотелось её оставлять, но ничего не поделаешь. Я треснул её по плечу (очень даже неслабо), немного потрепал и сказал что типа «Держись!» Аня кивнула и ускорила шаг. А я замедлил, потом остановился и провел её взглядом до перехода метро. Странная она все-таки… Доведет её эта госпожа ФейзельштамП!
Совсем забыл про Доктора Фейзельштам! Обернувшись, я обнаружил, что она не особо спешила уходить. Наверное, поговорить хочет. Ещё раз я посмотрел в сторону перехода метро и вернулся на исходную позицию.
– Ну, вот нафига это всё? Доктор, вы же прекрасно знали, что она так отреагирует! Мне-то ладно, я деревянный, а она там, небось, плачет в переходе. Неужели нельзя как-то поаккуратнее?
– Николай, я прекрасно понимаю твои чувства. Поверь, без надобности этого не случилось бы никогда. Так нужно.
– Может, просветите?
– А ты сам ещё не понял?
– Очень смутно. Хотелось бы все точки над «i», знаете ли...
– Ну, хорошо. Может, всё-таки пойдем? Я не так молода и могу простудиться.
И мы пошли. Мне было страшно неудобно идти медленно! Я привык ходить со скоростью 6-7 км в час. Это, если не спеша. А мы сейчас еле плелись. Приходилось делать короткие шажки, из-за которых слегка терялось равновесие. Кроме того, Доктор молчала, думая что-то про себя, а это делало мою неуклюжесть ещё более неприятной и броской. Нужно было как-то завязать разговорчик.
– А у вас круто с конспирацией! Аню я раскусил почти сразу. А вас бы никогда не признал! Вы шпионом работали?
– Да, – совершенно спокойно ответила она, – на КГБ... И не только.
Вот это «не только» меня слегка насторожило.
– Серьёзно? Ой, простите. Ну, блин, круто. А что ж вы себя выдали сразу?
– А тебе все равно никто не поверит, – отшутилась (или не отшутилась?) она.
– Тоже верно… Что с Аней?
– Сейчас это не главное. Конечно, так никто не делает, но у вас, голубчики, особый случай, – доктор выдержала паузу. – Как ты думаешь, Николай, зачем Анна ко мне на прием записалась?
– Вы ведь говорили – в двадцать четыре года девственница.
– Проблема не в том, что она в свои двадцать четыре ещё девочка. Проблема в том, почему так.
– И почему? Она считает себя слишком хорошей? Что её никто не достоин?
– Отнюдь. Она считает себя слишком плохой. Считает, что никого не достойна она.
– Да ну… Чё-то вы темните. Дайте угадаю! Она раньше была полной и некрасивой, её все обижали, а она сделала себе пластическую операцию, стала красавицей и теперь всех ненавидит?
– Как бы странно это ни звучало, ты почти прав. Не было только хирургических вмешательств.
Сначала я верить не хотел. Как это Аня и некрасивая? Историю с уродцем в детстве и красавицей в зрелости я почерпнул из «Стальной крысы» Гаррисона. Правда там эта девушка планеты взрывала… Может, Аня тоже чего-то натворила? Как-то она сказала, что у неё могут быть проблемы с милицией. Думал, она шутила. Нет! Что я такое несу? Анька нормальный человек! Я стал возмущаться:
– Да ну?
– Да ну... Ты мне не веришь?
– Не хочу верить. И всё это как-то в голове не укладывается. Аня была страшной?
– Николай, прошу, выражайся корректно. Она была несимпатичной.
– «Несимпатичная» и «страшная» – две разные вещи. Она была всё-таки несимпатичной?
– Нет, – доктор вздохнула. – Она таки была страшненькой. Аня показывала тебе свои старые фотографии?
– Она мне вообще никакие не показывала. Может пару всего, когда мы в интернетах общались. Но они были свежими. Мы как раз на этой почве и сошлись. Я предложил небольшую фото-сессию.
– Да, она рассказывала. И про другую фото-сессию тоже рассказывала…
– А что рассказывала?
– Служебная тайна. Сам спросишь.
– Уже спрашивал, – я прищурился. – Так, Доктор, мы съехали с темы. Аня двадцатичетырехлетняя девочка, бывшая уродина… кхм… несимпатичная девочка. Ну и нормально всё. Исправилась ведь!
– Понимаешь, Николай… Тебя в школе обижали?
– Обижали…
– Ты записался на бокс или на другое единоборство, чтобы отомстить?
– Ну… нет.
– Но ведь ты всё равно во многом превзошёл своих одноклассников? Только честно.
– Ну… да.
– Хочется отомстить за прошлые обиды?
– Было бы кому мстить! Самый «мачо» из нашего класса – уже почти хронический алкаш. А самая красивая девочка класса – почти шлюха.
– Вот видишь. Ты хотел отомстить. Так ведь? Но понял, что твои обидчики и так обижены судьбой. Не хочется опускаться до их уровня. Верно?
– Угу…
– А вот Аня «не поднялась», понимаешь? Она очень сильно поменялась за год…
– В смысле поменялась? И вы говорили, что консультируете её полгода.
– Я давно знакома с отчимом Анны, решила помочь обрести форму. За четыре месяца Аня похудела на девять килограмм и полностью очистила кожу. К сожалению, надломленная психика не могла поспеть за молодым меняющимся телом. Понимаешь, о чём я? Старое сознание в новом теле. Вот это и вызвало глубочайший кризис. Аня до сих пор любые попытки внимания расценивает как что-то потенциально плохое, что может потом больно обжечь.
– То есть вы сделали ещё хуже?
– Именно. Уже полгода я живу в Харькове, чтобы не оставлять Анну в таком состоянии.
– Да, дела… Может, хоть сейчас расскажете мне о моей роли в этом спектакле? Вообще, почему сразу нельзя было сказать???
– Вы тогда ещё не были так близки.
– А щас мы типа близки?
– Думаю, да.
– И что нам нужно делать?
– Николай, это должен решать ты. Понимаешь, если отношения строить максимально просто, без вмешательства извне, они получаются очень прочными. Я никогда не говорю своим пациентам, что делать. Они прекрасно догадываются до всего сами.
– Да ну! А зачем тогда нужны семейные психологи?
– Чтобы оградить несчастных от внешних факторов. Ну, скажем от родителей, друзей, подружек, средств массовой информации – всех и не счесть.
– То есть если человеку не мешать, у него все будет хорошо?
– Если исключить все внешние факторы, то да.
– Но их исключить нельзя.
Ответом послужил кивок.
За разговором я не заметил то, что мы зашли в какую-то подворотню.
– Куда это мы зашли?
– Николай, я же обещала при встрече тебя чем-нибудь вкусненьким кормить?
Ещё одна «блат-хата» что ли?
– Ой, Елизавета Егоровна, я не голоден, правда. Я дома хорошо покушал.
– Ну, я же вижу, что ты меня обманываешь, – она совершенно не обижалась, это было сказано с искренним добродушием.
– Ну, правда, – начал отмазываться я, – нужно Ане позвонить, поддержать.
– Она нас покинула тридцать минут назад, ничего с ней не случится. К тому же мы не договорили. Не будешь же ты разрывать диалог на самом интересном? А я пожилая женщина. Мне долго на холоде находиться нельзя.
– Эх… Вы меня простите, но вы та ещё сволочь! (Доктор улыбнулась). Ну пойдемте, я кое-чего хотел у вас спросить.
Заходя в подъезд, я заметил, что во дворе полно бродячих котов, которые, судя по их конституции, питались лучше меня. Наверное, в этом дворике много одиноких бабушек, с нереализованным кулинарным потенциалом.
Квартира, в которую я попал, была самой обычной, в стиле «лихих девяностых». В коридоре выполненные на полиэтилене и приклеенные на обои, календари с котятами, щенками и с каким-то строением, судя по всему, родом из Китая. Календари были соответственно 97-го, 98-го и 2000-го годов. Возле двери была небольшая кладовка с консервацией. Бутыли емкостью три литра были наполнены огурцами, помидорами, помидорами и огурцами. В одном я увидел что-то типа тыквы, только белого цвета. В литровых баночках было малиновое варенье. По ходу Егоровна – та ещё огородница! На проходе в кухню стояла тумбочка, накрытая красной скатертью, на которой стоял телефон такого же цвета. Телефон был «тех времен», но с кнопочками и небольшим дисплеем. Могу ошибаться, но мне кажется, что такой в своё время стоил крупную сумму рублей. Рядом с телефоном лежала коричневая книжечка с надписью «Харьков», а внизу «1982».
Дата добавления: 2015-07-08; просмотров: 144 | Нарушение авторских прав
| <== предыдущая страница | | | следующая страница ==> |
| Вне формата 7 страница | | | Духовный прогресс или наставления в божественной жизни души. |