Организация как основной субъект локального нормотворчества

Самой распространенной формой организации и основой локального нормотворчества является юридическое лицо.

Юридические лица, образованные в соответствии с требованиями российского гражданского законодательства, могут выступать в качестве субъектов локального нормотворчества и приобретать соответствующие права и обязанности независимо от их ор­ганизационно-правовой формы и формы собственности. Так, в соответствии со ст. 50 ГК РФ, Жилищным кодексом Российской Федерации[46], Федеральным законом от 19 июля 1998 г. «Об особенностях правового положения акционерных обществ работников (народных предприятий)»[47], Феде­ральным законом от 12 января 1996 г. «О некоммерческих организациях»[48] и другими законами это могут быть как коммерческие организации (полное и коммандитное товарище­ства, открытое и закрытое акционерные общества, общества с ограниченной и дополнительной ответственностью, государственные и муниципальные унитар­ные предприятия, в том числе и федеральные казенные, и производственные кооперативы), так и некоммерческие (потребительские кооперативы, в том числе их особый вид – кредитные потребительские кооперативы граждан[49], обще­ственные или религиозные организации (объединения)[50], учреждения, бла­готворительные и иные фонды, политические партии[51], объединения работодателей[52], профессиональные союзы[53], некоммерческие партнерства, автономные не­коммерческие организации, товарищества собственников жилья, союзы и ассоциации юридических лиц, иные).

Для вступления в правовые и экономические отношения все организации (в том числе и прежде всего – юридические лица) должны обладать следующими признаками:

1) организационное единство, «обеспечивающее деятельность коллективного образования как единого целого (определение его особых целей и задач, компетенция его органов, порядок их деятельности, порядок прекращения юридического лица и т.д.)»[54];

2) имущественная обособленность, выражающаяся в возможности существования у организации обособленного от прав его учредителей имущества, которым могут распоряжаться уполномоченные на то органы корпорации, в том числе для формирования финансовой основы локального нормотворчества – корпоративного бюджета;

3) наличие собственного имени и его использование в правоотношениях, что позволяет идентифицировать корпорацию и отграничить ее от тех лиц, которые ее учредили и участвуют в ее деятельности;

4) самостоятельная (личная) ответственность, которая в силу специфики данного вида субъекта может иметь, как правило, имущественный характер.

Производным от вышеперечисленных признаков выступает:

5) наличие процессуальной правоспособности корпорации, позволяющей ей участие в судебных делах в собственном интересе.

Указанные признаки в их совокупности отсутствуют у структурных подразделений юридического лица, расположенных как в месте его государственной регистрации, так и вне места его нахождения – у филиалов и представительств. Следовательно, в связи со сказанным выше и в соответствии со ст. 55 ГК РФ, ст. ст. 20, 33 и др. ТК РФ любое обособленное подразделение юридического лица действует не от собственного имени, а от имени юридического лица через уполномоченных доверенностью руководителей филиалов и представительств. Поэтому права и обязанности (в том числе и в сфере локального нормотворчества) имеет и реализует не обособленное подразделение, а сама организация в целом[55], даже если она делегирует своему подразделению права по принятию тех или иных локальных нормативных актов.

Вне зависимости от вида, любое российское юридическое лицо обладает одинаковыми возможностями в сфере локального нормотворчества. Взаимосвязанную их совокупность в данной сфере, а также систему общих условий правообладания следует обозначить соответственно как юридический (нормотворческий) статус организации.

Момент возникновения нормотворческой правосубъектности (формирования общих условий правообладания) организации как субъекта трудового и корпоративного права в юридической литературе трактуется по-разному[56]. Более правильной представляется та позиция, где возникновение правосубъектности организации связывается с принятием решения о ее создании (учреж­дении). В случае, если для легали­зации ее право­вого положения требуется акт государственной реги­страции в качестве юридического лица (в частности, это необходимо для того, чтобы стать работодателем), то корпорация может принимать локальные нормативные акты с мо­мента такой регистрации.

Почему следует сделать акцент на акте создания организации, а не только на ее государственной регистрации? Дело в том, что в определенных законом[57] случаях общественные объединения могут не приобретать статуса юридического лица, что, впрочем, не лишает их прав различной отраслевой принадлежности, за исключением возможностей имущественного характера. В силу некоторых норм действующего законодательства вряд ли следует соглашаться с В.В. Ершовым, который утверждает, что организация в России не может не быть юридическим лицом[58]. В современной России, как и во времена Союза ССР, «…могут быть и субъекты… права, не являющиеся юридическими лицами»[59].

Так, например, для профсоюзов, их объединений (ассоциаций), первичных профсоюзных организаций на основании ст. 8 Федерального закона от 12 января 1996 г. «О профессиональных союзах, их правах и гарантиях деятельности»[60] приобретение права юридического лица не является обязательным условием возникновения их правосубъектности. Следовательно, тезис В.М. Догадова середины прошлого века о том, что организация, не являющаяся юридическим лицом, может обладать… правосубъектностью[61], вполне соответствует общей концепции российского законодательства и потому лишь дополняется применительно к требованиям времени во многих работах, посвященных данной проблеме[62], и «момент возникновения субъекта… права может не совпадать с моментом возникновения юридического лица»[63].

Тем не менее, сама по себе конструкция организации, которая может действовать без обязательной государственной регистрации, в том числе в качестве юридического лица, довольно давно вызывает споры в научной среде. Дело в том, что такая организация крайне ущербна в возможностях имущественного характера, поскольку ГК РФ знает только физическое либо юридическое лицо, но не знает организаций без статуса юридического лица.

Законно существующие без регистрации в качестве юридического лица корпорации известны конституционному, административному, экологическому, трудовому законодательству и иным отраслям публичного права. До настоящего времени не совсем понятно, является ли юридическим лицом орган государственной или муниципальной власти. Так, А.Л. Тен пишет, что отечественная юридическая наука пока не дает определенного ответа на вопрос о том, является ли орган государственной власти юридическим лицом или нет. Однако очевидно, что законодательство закрепляет данный статус за достаточно значительным кругом органов государственной власти[64].

Орган государственной или муниципальной власти можно было бы считать как особой формой учреждения (некоммерческой организации), так и отдельной формой некоммерческой организации, предусмотренной в силу ст. 50 ГК РФ отдельным федеральным законом. Проблема в том, что любой федеральный закон о государственной власти или об органах местного самоуправления не относится к сфере действия гражданского законодательства, и, как следствие, органы государственной и муниципальной власти имеют публично-правовую природу, все признаки корпорации, но никак по закону не соотносятся с частноправовой моделью юридического лица.

Тем не менее, отдельными федеральными законами (см., например, Федеральный закон «Об общих принципах организации законодательных (представительных) и исполнительных органов государственной власти субъектов Российской Федерации»[65] (п. 7 ст. 4 и п. 4 ст. 20), ч. 1 ст. 11 Закона Российской Федерации «О прокуратуре Российской Федерации»[66] и т.д.) органам власти придается именно статус юридического лица со всеми вытекающими из этого последствиями и проблемами правоприменения.

Практика пошла по самому простому пути: если в учредительных документах (уставе или положении) органа государственной (муниципальной) власти делается указание на то, что он «имеет права юридического лица» либо «наделяется» такими правами (кем и на каком законом основании – неизвестно), его без лишних споров регистрируют в таком качестве, присваивая идентификационные номера и выдавая все положенные свидетельства, поскольку Федеральный закон от 08 августа 2001 г. «О государственной регистрации юридических лиц и индивидуальных предпринимателей»[67] не предусматривает каких-либо ограничений по кругу учредителей юридического лица. В соответствии с Общероссийским классификатором видов экономической деятельности, утвержденным Постановлением Госстандарта Российской Федерации от 06 ноября 2001 г. № 454-ст[68], класс 75 Классификатора называется «Государственное управление и обеспечение военной безопасности; обязательное социальное обеспечение»., то есть деятельность органов государства отнесена к экономической и учитывается так же, как и у юридических лиц частноправового характера. Определение того, правильно это или нет, не входит в предмет нашего исследования, но, безусловно, в таком серьезном вопросе хотелось бы большей четкости.

Пока иной практики комплексного применения норм ГК РФ и административного права не будет, органы государственной и муниципальной власти следует признать субъектами локального нормотворчества на тех же основаниях, что и иные организации – субъекты права, для которых законодатель регистрации в качестве юридического лица не требует. Их можно было бы считать «фактическими юридическими лицами».

Дата добавления: 2015-07-08