Рукопись Стивена Бейтса 4 страница

– Он, должно быть, очень стар.

– Стар?

Она хихикнула и поскребла лапой, похожей на клешню, подлокотник кресла.

– Он старше меня, он старше этого дома, он старше тебя – всех, вместе взятых. Год для него – как вздох, а десять лет – как тик-так для часов.

Она говорила загадками. Но одно казалось ясным – след от Элайджи Биллингтона и его дел тянулся далеко в прошлое, возможно, даже за Ричарда Биллингтона. Так что же открыл Элайджа Биллингтон? И почему он так внезапно покинул родные берега и вернулся на английскую землю, откуда его предки прибыли много десятилетий тому назад? Первоначально показавшееся мне несомненным предположение о том, что Элайджа убрался после исчезновения индейца Квамиса, дабы не быть вовлеченным в жуткие и опасные события, теперь уже не казалось столь очевидным. Но если это не так, какова же истинная причина побега Элайджи? Ничто не указывало на преследование его со стороны власти, никто не собирался привлекать его к ответственности за странные исчезновения людей.

Старуха молчала. Где-то в доме тикали часы. Кот встал у нее на коленях, выгнул черную спину и спрыгнул на пол.

– Кто послал тебя сюда, незнакомец? – вдруг спросила она.

– Никто меня не посылал. Я сам пришел.

– Такие, как ты, не приходят без причины. Ты, случайно, не от шерифа?

Я заверил ее, что нет.

– И ты не владеешь Старшим Знаком?

И снова я ответил отрицательно.

– Осторожнее ходи и говори, иначе Те, Вовне, увидят и услышат тебя. Или Хозяин увидит и услышит. А Хозяин не любит людей, которые задают вопросы или рыскают вокруг, а когда Хозяину не нравится, Хозяин призывает Его с неба или из холмов, где Оно лежит.

По поводу этой части старухиных высказываний мне ничего не приходило в голову, хотя я и не сомневался в искренности миссис Бишоп. Она твердо верила в то, что говорила; она могла не полностью понимать значение всего сказанного, но верила в какую-то чужеродную силу, которая проявляется по-разному и всегда враждебно по отношению к человечеству. В этом у меня не было ни малейших сомнений. Иногда в ее речах чувствовался пламень веры, и я был удивлен, узнав из дальнейших расспросов, что она конгрегационалистка и стойко верит в Господа, хоть это и несопоставимо с ее страхом перед неземными существами.

Уходя от миссис Бишоп, я сознавал, что темные воды, в которых мы оба – я и мой кузен – плывем, безбрежны для любого из нас. Легкая шизофрения, полученная Амброзом под воздействием этого дома и этого леса, усложнила дело, и, возможно, когда-нибудь мне придется отказаться от его помощи; если же я окажусь слишком слабым для таких поисков – только Господь выяснит, что же это за темные силы. В своем нынешнем умонастроении, даже не владея всем необходимым знанием, я допускал существование этих загадочных сил, затаившихся рядом и желающих уничтожить людской род.

Я ехал домой в глубокой задумчивости, теряясь во множестве открытий, открывающих вход, но не дающих выхода из лабиринта коридоров, каждый из которых вел к смертельному концу. В этом мрачном настроении я наконец добрался до дома, где застал моего кузена работающим в кабинете. Очевидно, он не предполагал, что я вернусь домой так рано, поскольку при моем появлении торопливо отложил свои бумаги, но я успел разглядеть в его руках странные диаграммы и карты. На скрытность Амброза я ответил скрытностью и не стал объяснять, где был, уклонившись от расспросов, чем в немалой степени раздосадовал его, хоть он не выразил это не единым словом. Казалось, он стеснялся моего присутствия и, не сомневаюсь, он думал обо мне то же самое. К счастью, день заканчивался. Я воспользовался первой же возможностью после вечерней трапезы уйти в свою комнату – сослался на головную боль, что, впрочем, было недалеко от истины, если допустить, что хаос в мыслях может быть эквивалентом психического расстройства, похожего на головную боль.

Принимая во внимание случившееся этой ночью, я хотел употребить все силы для доказательства реальности моей болезни или какого-то необычного воздействия на меня. Да, мои мысли хаотичны, но я не был настолько расстроен, чтобы допускать возможность бреда. На самом деле я почти сохранил бдительность, вероятно, из-за инстинктивного ожидания, что нечто необъяснимое может случиться в любой момент.

Вечер начался, как и предыдущий, с демонического писка лягушек, он рос над болотом между башней и домом, делаясь оглушительно громким. Солнце едва зашло, и я еще не вернулся в мою комнату, когда раздался их писк. Нет, не так, как мог бы ожидать натуралист – несколько пробных перекличек здесь и там; они начали орать сразу полнозвучным хором, словно по предварительному сигналу, через несколько минут после захода солнца на западе. http://beth.ru/

В своем уединении я все отчетливее ощущал этот хор, хотя в моей комнате он был слышен слабее.

Решив не давать воли своему воображению, я специально взялся за книгу, которую всегда таскал с собой в поездках («Ветер в ивах» Кеннета Грэма), и вернулся к приключениям этих премилых персонажей – Крота, Жабы и Крысы, – как всегда присоединившись к ним; мне не потребовалось много времени, чтобы отвлечься от всего и оказаться в Англии, в прелестной сельской глуши, на той вечной реке, что течет в родной стране незабываемых персонажей Грэма. Я читал долго и, хотя не мог полностью отключиться от лягушачьей возни, успел с головой уйти в книгу. Когда я наконец отложил ее, приближался полуночный час и горбатый месяц катился к западной части неба, начав свой путь на востоке от зенита. Я погасил свет, чтобы дать отдохнуть глазам. Сам я еще не устал, и меня немного беспокоила затянувшаяся бездеятельность мозга. Такое состояние владело мной довольно долгое время, пока загадки семьи Биллингтонов вновь не предстали перед моим внутренним взором.

Я ломал голову в поисках рационального зерна, когда вдруг услышал, что дверь комнаты моего кузена открылась, и он вышел в зал. Он, очевидно, направлялся к каменной башне; и у меня мгновенно возникло желание удержать его, но я не сделал этого. Было слышно, как он спускается по лестнице, а затем закрылась наружная дверь. Я прошел через зал в его комнату, откуда мог взглянуть вниз, на лужайку, через которую Амброз должен был пройти в сторону опушки леса между домом, болотом и башней. Я увидел его идущим там, и вновь меня охватило желание пойти за ним. Но я отговорил себя – мне мешало некое подобие страха, и к тому же у меня не было уверенности, что Амброз ходит во сне, как это было в прошлые ночи. Возможно, он бодрствовал и в этом случае мог сильно обидеться на то, что я преследую его.

Некоторое время я стоял в нерешительности, а потом сообразил, что путь кузена можно проследить довольно простым способом – спуститься в кабинет, вскарабкаться к окну в свинцовом переплете и посмотреть сквозь бесцветный фрагмент стекла в центре на башню; лунный свет позволит мне разглядеть, появится ли мой кузен там, в проделанном им отверстии. Пока я раздумывал, Амброз уже наверняка достиг своей цели, если только и впрямь направлялся к башне; поэтому, отбросив колебания, я пошел в темноте, уже достаточно знакомый с внутренней планировкой дома, прямо в кабинет. Добравшись до окна и поглядев на него, я снова поразился эффекту, с каким сияющий лунный свет отражался от разноцветного стекла; это придавало окну замечательно живой вид, словно что-то двигалось в нем, отбрасывая блики по всему кабинету.

Как и раньше, я вскарабкался на книжный шкаф и застыл, всматриваясь вдаль сквозь чистое стекло в центре. Я был уже готов к неожиданным эффектам и загадочным иллюзиям. Но в этот раз, на первый взгляд, никаких иллюзий не было, разве только непропорциональное увеличение. Пейзаж в окне оказался тем, что я и ждал, но представал при свете, который был гораздо ярче лунного, хоть и схожего оттенка, словно разлитая вокруг белая хмарь слегка изменила формы, цвета и тени, придав им нечто чужеродное и загадочное. Среди этого пейзажа возвышалась башня – только теперь она была ближе, чем в прошлый раз, не дальше края леса, но пропорции и перспектива сохранились.

Мое внимание, однако, было больше занято не перспективой или освещением, более ярким, чем от ущербного месяца, но самой башней. Несмотря на позднюю ночь, я вполне отчетливо видел своего кузена, стоящего на небольшой верхней площадке внутри башни; верхнюю часть тела он высунул из отверстия и стоял, протянув обе руки к небесам, к западу, где в этот час очень низко над горизонтом сияли звезды и созвездия зимних ночей: Альдебаран в Гиадах, часть Ориона и чуть выше – Сириус, Капелла, Кастор и Поллукс; хорошо был виден и Сатурн, хотя и в некоторой дымке от близости луны. Как я осознал позднее, кузен виделся мне все отчетливей, но в тот момент меня это не занимало – я видел нечто большее. Все окружающее стало лишь декорацией для невыразимо ужасных видений, представших предо мной.

Мой кузен был не один.

Его окружали вытягивающиеся наросты (я не нахожу другого слова), не имевшие, казалось, ни начала, ни конца и постоянно меняющиеся; они были явно живые. Каждый нарост, я бы сказал, одновременно походил на змею, крысу и огромное аморфное чудовище из тех доисторических времен, когда твари еще не покинули первоначальные топи. Вокруг Амброза я мог видеть и другие, не поддающиеся описанию, существа. На самой крыше, по обе стороны от кузена, располагались два жабоподобных создания; они непрестанно изменяли свой облик, и от них исходили, непонятно каким образом, визг и жуткое завывание, которое вплеталось в лягушачий хор, поднявшийся теперь до высот настоящей какофонии. А в воздухе около Амброза парили змееподобные создания с уродливыми головами и непропорционально большими когтистыми нижними конечностями; они с легкостью держались в воздухе при помощи черных эластичных крыльев необычайной, чудовищной величины.

Разумеется, это невероятное зрелище в любое другое время могло заставить меня отшатнуться, но теперь моя естественная защитная реакция была мгновенной, поскольку с некоторых пор я был готов к любым галлюцинациям. Впрочем, если у меня еще оставалась способность соображать и разум не оставил меня, то все, увиденное мной, существовало на самом деле независимо от моего воображения.

Дальше – больше. Извне к башне постоянно прибывали существа с крыльями летучих мышей, то видимые, то невидимые и словно ускользающие в иное измерение; аморфные игроки на флейтах рассаживались по крыше, меняя свою величину от чудовищно громадной до карликовой; те существа в пространстве перед моим кузеном, которых я назвал наростами, были так отвратительны в своих извиваниях, что я не смог вынести их вида и отвел глаза, надеясь, что все это лишь иллюзия, а реальность – привычный, залитый лунным светом пейзаж, который я желал увидеть. Слово «извивания», теперь совершенно не подходило к тому, что на самом деле совершалось перед моим потрясенным взором, поскольку Существо, вначале возникшее как некое искаженное явление в пространстве и застывшее перед Амброзом на башне, теперь постепенно превращалось в громадную аморфную массу изменяющейся чешуйчатой плоти с безостановочно движущимися туда-сюда бесчисленными щупальцами и отростками различной длины и вида. Кроме того, у башни появились: ужасное, покрытое черной шерстью существо с громадными красными глазами, открывающимися в различных частях тела; дьявольское чудовище о восьми ногах, слепленное, казалось, из массы съежившихся туловищ со щупальцами, превосходящими его в сотни раз и величиной и весом – они отхлестывали назад машущими движениями, а концы их буквально терялись и растворялись в пространстве, когда багровое тело открывало громадный глаз, чтобы взглянуть на моего кузена и раздвигало громадную яму рта, из которой вырывались дикие, хоть и приглушенные, вопли. К этим звукам флейтисты и квакающие певцы в болоте добавили свою дикую музыку невыносимой мощи; в этих завываниях я безошибочно различал голос моего кузена – он доносился до моих ушей, словно отвратительная насмешка над всем, что свойственно человеку, и наполнял меня такой жутью, таким безоглядным страхом, какого я никогда не знал раньше – ведь среди издаваемых им звуков слышалось имя, упоминание которого в этих местах было чревато невероятным ужасом: «Н'гаи, н'гха'гхаа, йэ! ха-Йог-Сотот !» И все утопало в жутком животном шуме, разносящемся по всему миру, и я отпрянул от окна, опять настигнутый всепроникающим злом.

Я сполз на пол, рухнул на одно колено и мгновение оставался в этом положении, пока приходил в себя; затем встал, шатаясь и со страхом прислушиваясь к звукам извне; но мне ничего не было слышно, и теперь, сбитый с толку и неспособный понять, что случилось, я снова стал взбираться на верх шкафа, хотя гораздо больше мне хотелось обратиться в бегство. Мысли мои спутались, но я чувствовал, что еще раз должен взглянуть на каменную башню в лесу. Так, одновременно порываясь вперед и пятясь назад, я все-таки вернулся в мою прежнюю позицию и выглянул наружу.

Я увидел башню, увидел лес, залитый лунным светом, и луну на западе. От одной из звезд вытягивалась лентой слабая колышущаяся дымка, едва видимая и исчезающая, как некое эктоплазматическое явление, и кроме того – ничего! Башня стояла пустая, и хотя лягушачий хор еще звучал ритмично, все другие звуки прекратились; ничего и никого не было на башне и вокруг нее. Мгновение я стоял, прижавшись лицом к стеклу, недоверчиво всматриваясь в происходящее снаружи; затем я сообразил, что мой кузен в настоящий момент должен возвращаться назад – может быть, он уже приближается к дому, ведь у меня пропало всякое чувство времени; и я торопливо ретировался, кинув взгляд на пустынный и тихий пейзаж за окном.

Я быстро спустился на пол, покинул кабинет и прямиком направился вниз, в мою комнату; едва я успел дойти до нее, как услыхал стук двери и шаги моего кузена. Прислушавшись, я вздрогнул от ужаса. Это были наверняка шаги не одного человека! Какие они были медленные и тяжелые! А эти голоса, что перешептывались у подножия лестницы!

– Давненько не видались! – произнес странно гортанный, но, несомненно, принадлежавший моему кузену голос.

– Да, Хозяин.

– Заметны изменения?

– Нет, только в лице и одежде.

– Далеко побывал?

– Во Мнаре и Каркозе. А ты, Хозяин?

– Во многих местах, во многих лицах. Из времени ушедшего и времени наступившего. Говори тише, здесь опасно. В этих стенах – посторонний моей крови.

– Мне спать?

– Нуждаешься в этом?

– Нет.

– Отдохни пока и подожди. Утром будет как всегда. http://beth.ru/

– Да, Хозяин. Если я тебе понадоблюсь, я – в кухонном чуланчике, как раньше.

– Постой. Знаешь, какой у людей год?

– Нет, Хозяин. Сколько я скитался? Два года? Десять?

Хихиканье Амброза было поистине зловещим.

– Всего лишь дуновение времени! Больше, чем двадцать раз по десять. Произошли большие изменения, хотя Властелины Древности их предвидели и дали нам знать. Ты увидишь все сам.

– Спокойной ночи, Хозяин.

– Да, хорошо сказано! Давно ты не желал мне спокойной ночи в этих стенах. Отдыхай как следует, нам предстоит потрудиться – все приготовить для Них и открыть путь.

Последовавшую тишину нарушали только медленные шаги моего кузена. После всего, что я видел из окна кабинета, после подслушанного мною диалога, меня потрясал любой, самый банальный звук, и я уже начинал сомневаться в реальности своих ощущений! Мой кузен спустился в холл, вошел в свою комнату и закрыл за собой дверь. Несколько раз скрипнула его кровать, а затем все стихло.

Моим первоначальным инстинктивным желанием было тут же бежать, но бегство могло вызвать подозрения и враждебность, чего бы мне не хотелось. И вместе с первым порывом пришла запоздалая реакция – ощущение того, что Амброз навсегда покинул меня. Я решил: что бы ни уготовила мне судьба, мне нужно непременно еще раз увидеть доктора Харпера, изложить ему в хронологической последовательности все, что произошло, и показать бумаги из библиотеки моего кузена. Кроме того, перед тем как покинуть этот дом, я должен подготовить инструкцию для того, кто добровольно возьмется решать загадки Биллингтонского леса и раскрывать тайны ужасных событий в Данвиче.

Этой ночью я не спал.

Утром, опасаясь любой неожиданности, я позволил себе спуститься вниз не раньше, чем это сделал кузен. Мои страхи, однако, оказались напрасными – я застал Амброза за приготовлением завтрака. Он казался по-настоящему бодрым, и его вид частично рассеял мои страхи. Более того, он был необычно многословен и выразил надежду, что болотный хор не разбудил меня раньше времени.

Я уверил его, что нет.

Кузен добавил, что лягушки были чрезвычайно громкоголосы, но он надеется найти способ уменьшить их численность.

Его предложение сразу встревожило меня, и мне пришлось напомнить ему о предупреждении Элайджи, на что Амброз улыбнулся, как мне показалось, очень злобно и отстраненно, словно инструкции предка его теперь не беспокоили. Такая необычная реакция еще больше напугала меня, но я понимал, что необходимо скрывать свои чувства.

Он сказал – он должен будет провести вне дома большую часть дня и надеется, что меня не обидит его отсутствие. Просто есть работа в лесу, которую надо сделать.

Я скрыл свое мгновенно возникшее ликование по этому поводу: ведь отсутствие кузена даст мне возможность легкого доступа к его бумагам в кабинете. Однако, считая себя обязанным выглядеть достойно при любых обстоятельствах, я спросил Амброза, не могу ли я чем-либо помочь ему.

Он улыбнулся.

– Это великодушно с твоей стороны, Стивен. Но – я забыл сказать тебе – мне уже помогают. Я нанял человека в тот день, когда ты отсутствовал, и теперь должен предупредить тебя, чтобы ты не тревожился. У него странная манера разговаривать, и его одежда тебе может показаться необычной. Он настоящий индеец.

Мне не удалось скрыть свое изумление.

– Ты удивлен?

– Я поражен. Где же ты нашел индейца в этих краях?

– А, он пришел, и я нанял его. Кого только не встретишь на этих холмах!

Мы закончили завтракать. Он встал и приготовился мыть тарелки, а затем, повернувшись ко мне, сказал еще одну, поистине дьявольскую вещь:

– Странное совпадение, которое ты должен оценить по достоинству. Его зовут Квамис.

Дата добавления: 2015-07-10