Часовая пружина

В своей книге "The Concept of Mind" (1949) профессор Гилберт Райл, оксфордский философ бихевиористского толка, напал на привычное раз­граничение между физическими и умственными явлениями, назвав последние (умышленно оскорбляя, как он сказал) "духом в машине"³⁰. Впоследствии в передаче по Би-Би-Си он отточил свою метафору, и дух в машине сделался

²⁷ Schrodinger E. Ibid. P. 88.

²⁸ v. Bertalanffy L. Ibid. P. 112.

²⁹ Интересно отметить, что Уоддингтон в последней книжке отстаивает "квазифиналистический
взгляд" (Waddington C.H. The Nature of Life. L., 1961).

³⁰ Rylc G. in: The Physical Basis of Mind. P.,1950

лошадью в локомотиве. Профессор Райл — выдающийся представитель так называемой оксфордской школы философии, которая, по словам одного из ее критиков, "считает мысль гения болезнью"³¹.

Это любопытное философское помрачение ума постепенно уменьшается, и надо вернуться к исходному пункту. Безотносительно к словесной акробатике бихевиористов и их союзников фундаментальные проблемы сознания и материи, свободной воли и детерминизма, все еще очень волнуют умы и требуют безотлагательного разрешения не как предмет философских дебатов, но как тема политических и этических споров, перенесенных на правосудие, психиатрию, целиком на наши взгляды на жизнь. Тем, что мы отрицаем существование духа в машине, сознания, зависящего от действий остального организма, но также ответственного за него, мы подвергаемся риску превратить этот дух в злобный и враждебный нам.

Перед пришествием бихевиоризма именитые психологи и логики настаивали на том, что психологические явления имеют свою особую характеристику, которая отделяет их от материальных явлений, в то время как физиологи были склонны принять материалистический взгляд на то, что все психологические явления могут быть сведены к действию "автоматического телефонного обмена" в мозгу. В течение последних пятидесяти лет ситуация стала почти про­тивоположной, в то время как оксфордские мэтры заставляли логику тихо ржать в локомотиве, те, чья жизнь была посвящена анатомии, физиологии, патологии и хирургии мозга, стали все более часто обращаться к противоположному. Все это было суммировано со вздохами смирения: "Ох, мозг есть мозг, а сознание есть сознание, и мы не знаем, как встречаются эти двое". Позвольте мне дать иллюстрацию, провести своего рода эксперимент, который привел их к этому заключению.

Один из величайших нейрохирургов Уилдер Пенфильд из Макджильского университета разработал новую технику экспериментов на мозге с согласия пациента, подвергающегося операции. Пациент в сознании, эксперименты — они безболезнены — состоят в подведении токов низкого напряжения к оп­ределенным участкам головного мозга. Так как кора нечувствительна, пациент не знает о стимулирующем токе, он не знает о движениях, которые ток заставляет его выполнять. Пенфильд сообщает:

"Когда нейрохирург прикладывает электроды к моторному участку коры головного мозга пациента, вызывающего движение руки, и когда он спрашивает, почему пациент двигал рукой в ответ он слышит: "Я не делал этого. Вы заставили меня сделать это"... Можно сказать, что пациент думает о себе.как существующем отдельно от своего тела.

Однажды я предупредил такого пациента о моем намерении стимулировать моторные участки коры и заставил его удержать руку от движения, когда будет подсоединен электрод. Когда был произведен опыт, пациент схватил одну руку другой рукой и с силой удерживал ее в неподвижности. Так одну руку, находящуюся под контролем правой полусферы, управляемой электродом, и другую, контролируемую левой полусферой, заставили бороться друг против друга. Действие одной полусферы управлялось сознанием пациента, действие другой — электродом".

Пенфильд заключает свое сообщение следующим³²:

"Существует, как вы видите, много механизмов (в мозгу), которые можно продемонстрировать. Они предназначены как для автоматического мышления (Mind), когда это требуется... Как определить посредника, который вынуждает

³¹ Gellner E. Words and Things. L., 1949.

³² Выступление на симпозиуме медицинского центра Калифорнийского университета "Контроль
сознания" (Control of the Mind), состоявшегося в Сан-Франциско в 1961 г.

11!

эти механизмы к действию, отдавая предпочтение одному, а не другому? Может быть, это качественно отличный от других механизм, или в мозгу есть еще что-то обособленное? Заявить, что эти две вещи — одна, не значит сделать их таковыми. Но это задерживает исследование".

Интересно сравнить реакцию Пенфильда с реакцией лиц, которых заставляют под гипнозом передвигать стулья, касаться щиколоток или говорить "февраль", когда они слышат слово "три". В этих случаях действия людей вызывались экспериментатором, но в то время, как человек, не знающий, что он под гипнозом, следуя командам автоматически, находит более или менее прав­доподобное рационалистическое объяснение, почему он касается своих щико­лоток, пациенты Пенфильда осознают, что они повинуются физическому принуждению. "Я никогда не слышал, чтобы пациент сказал, что он хочет сделать это каким-то образом". Одного побуждают сказать, что гипнотизер подействовал своей волей на сознание пациента, а хирург на мозг.

Два недавних симпозиума "Контроль сознания" (1961) (Control of the Mind) и "Мозг и сознание" (1966) (Brain and Conscious Experience) были довольно внушительной демонстрацией часовой пружины сэра Чарльза Шеррингтона, возможно, величайшего невропатолога столетия; его уже не было в живых, но его подход к проблеме духа и плоти многократно прослеживался как лейтмотив симпозиумов. «Что наше человеческое существо должно состоять из двух фунда­ментальных элементов, представляет собой, я думаю, не большую невероят­ность, чем если бы оно состояло только из одного... Мы должны рассмотреть проблему отношения между сознанием и мозгом, почти еще не разрешенную, но лишенную исходного пункта, который можно принять за начало".

Дата добавления: 2015-07-10