Наука и бессознательное

Есть популярное представление, согласно которому ученые приходят к открытию, размышляя в строгих, рациональных, точных терминах. Много­численные свидетельства указывают, что ничего подобного не происходит⁸. Приведу один пример: В 1945 г. в Америке Жак Адамар организовал в национальном масштабе спрос выдающихся математиков по поводу их методов работы. Результаты показали, что все они, за исключением двух, не мыслят ни в словесных выражениях, ни в алгебраических символах, но ссылаются на визуальный, смутный, расплывчатый образ. Эйнштейн был среди тех, кто ответил на анкету так: "Слова языка, написанные или произнесенные, кажется, не играют никакой роли в механизме мышления, который полагается на более или менее ясные визуальные образы и некоторые образы мускульного типа. Мне кажется, то, что вы называете полным сознанием, есть ограниченный в пределах случай, который никогда не может быть законченным до конца, что сознание — это узкое явление"⁹.

Утверждение Эйнштейна типично. По свидетельству тех оригинальных мыслителей, которые взяли на себя заботы проследить за своими методами работы, вербализованное мышление и сознание в целом играет только под­чиненную роль в короткой, решающей фазе творческого акта как такового. Их фактически единодушное подчеркивание спонтанности интуиции и предчувствий бессознательного происхождения, которые они затрудняются объяснить, показывают нам, что роль строго рациональных и словесных процессов в научном открытии была широко переоценена, начиная с эпохи Просвещения. В творческом процессе всегда существует довольно значительный элемент ирра­ционального, не только в искусстве (где мы готовы признать его), но и в точных науках тоже.

Ученый, который, столкнувшись с трудной проблемой, отступает от точного вербализованного мышления к смутному образу, казалось, следует совету Вудворта: "Мы должны часто стараться не говорить, чтобы ясно мыслить". Язык может стать преградой между мыслителем и реальностью: творчество часто начинается тогда, когда кончается язык, т.е. когда его субъект отступает к дословесному уровню умственной активности.

В данный момент я, конечно, не имею в виду, что маленький демон Сократа поселился под черепной коробкой ученого или художника, который выполняет для него домашнюю работу; не следует также смешивать бессознательное мышление с фрейдовским "первичным процессом". Первичный процесс создан Фрейдом, чтобы избежать логики, он управляется принципом удовольствия и сопровождается мощной разрядкой, вследствие чего смешивается точное восприятие и галлюцинация. Нам кажется, что между этим самым первичным процессом и так называемым вторичным процессом, управляемым по принципу реальности, мы должны интерполировать несколько уровней умственной активности, которые не есть просто смешение "первичного" и "вторичного", но представляют собой познавательные системы, имеющие свои собственные права и управляемые по своим собственным законам. Параноические заблуждения, сон, мечта, свободная ассоциация, умонастроение ребенка в разном возрасте и первобытных людей на разных стадиях не должны быть связаны в общую кучу, ибо каждое из названных явлений имеет свою собственную логику и законы. Но вполне определенно отличаясь во многих отношениях, все эти формы умона­строения имеют в общем определенные черты, так как они онтогенетически и, вероятно, филогенетически старше, чем у современного цивилизованного взрос-

⁸ "Акт творчества". Кн. 1. Гл. V—XL (Koestler A. The Act of Creation. L., 1964). Hadamard J. The Psychology of Invention in the Mathematical Field. Princeton, 1949.

лого человека. Они менее косны, более терпимы, готовы соединять кажущиеся несоединимыми идеи и воспринимать скрытые аналогии между королями и капустой. Можно назвать их "играми подземелья", так как, если их не сковывать, они внесут беспорядок в повседневное дисциплинированное мыш­ление. Но при исключительных условиях, когда дисциплинированное мышление доходит до предела, временный спуск в подземелье может внезапно привести к экстраординарному решению, каким-то образом потрясающей комбинации идей, которая находится за пределами достижимого или кажется неприемлемой строгому рационализму. Я предлагаю термин "бисоциация" для этих внезапных скачков творческого воображения, чтобы отделить их от более повседневного ассоциативного мышления. Мы еще вернемся к этому; а пока я утверждаю, что творческий акт в умственной эволюции отражает модель reculer pour mieux sauter — образец временного отступления, за которым следует бросок вперед. Мы можем провести аналогию дальше и интерпретировать эврику как сигнал счастливого избежания тупика, как акт умственного самовосстановления.

Дата добавления: 2015-07-10