Как различить трансферентные тесты и тесты со сменой пассивной позиции на активную

Психотерапевт может иногда отличить преимущественно транс-ферентный тест от теста преимущественно со сменой пассивной позиции на активную по своему эмоциональному отклику на тес­тирующее поведение пациента. Когда пациент использует для те­стирования перенос, он наделяет психотерапевта авторитетом ро­дителя, и психотерапевт чувствует себя относительно безопасно. При смене пассивной позиции на активную пациент, наоборот. принимает на себя роль причиняющего страдания родителя, в связи с чем психотерапевт может чувствовать заметное неудобство. Та­ким образом, если поведение пациента воспринимается психоте­рапевтом как смущающее, беспокоящее, оскорбительное, угрожа­ющее или непереносимое или если психотерапевт испытывает чувство вины перед пациентом, можно с заметной долей уверен­ности предположить, что пациент применяет тест со сменой пас­сивной позиции на активную. (Он может параллельно использо­вать и перенос).

Легко понять тот факт, что наиболее беспокоящие психотера­певта тесты — это почти всегда тесты со сменой пассивной пози­ции на активную, если принять во внимание различие между от­ношением ребенка к родителям и отношением родителей к ребенку. Как я уже не раз отмечал, ребенок очень сильно мотивирован под­держивать связи со своими родителями; для него это вопрос жиз­ни и смерти.

Однако некоторые родители не так уж и стремятся поддержи­вать связи и ладить со своим ребенком. Иногда родитель бросает ребенка, бьет его, мучает или совращает. И если психотерапевт чувствует себя смущенным или униженным пациентом, виноватым перед ним или неспособным лечить его, можно почти наверное сказать, что пациент ведет себя как родитель: он сменил пассив­ную позицию на активную.

В следующем примере из психотерапевтической практики пси­хотерапевт смог отличить тесты со сменой пассивной позиции на активную от тестов переноса по эмоциям, которые он испытывал при тестировании его пациенткой. Когда требования пациентки казались ему особенно неприемлемыми, он справедливо полагал, что имеет дело с тестом со сменой пассивной позиции на актив­ную; когда же требования пациентки представлялись ему вполне разумными, он считал, что это составляющая трансферентного теста.

Лайза О.

Пациентка по имени Лайза О. страдала от двух мощных пато­генных убеждений. Во-первых, она считала, что полностью отве­чает за других и должна во всем уступать им, чтобы не обидеть. Во-вторых, она полагала, что недостойна помощи и удовлетворе­ния своих желаний. В ходе психотерапии пациентка использова­ла одну и ту же форму поведения для проверки обоих этих убежде­ний, надеясь их опровергнуть: она убедительно просила психоте­рапевта назначить ей дополнительные часы. Сначала Лайза потре­бовала это в крайне неприятной форме, из чего психотерапевт за­ключил, что она тестирует его сменой пассивной позиции на ак­тивную. Бессознательно Лайза хотела, чтобы психотерапевт отверг ее просьбу — она хотела научиться у него говорить "нет". Психо­терапевт так и поступил. После этого Лайза постепенно, в тече­ние нескольких лет, становилась все более свободной в общении, Психологически более сильной, менее склонной соглашаться с дру­гими вопреки собственным интересам. Она стала осознавать свое патогенное убеждение в том, что обидит других, если не согласится с ними.

Через несколько лет психотерапии Лайза вновь попросила на­значить ей дополнительные встречи с психотерапевтом, но другим способом: она вела себя так, как если бы действительно нуждалась в дополнительных часах. Соответственно, на психотерапевта ее просьба производила теперь впечатление не провокационной, а искренней. Он предположил, что пациентка теперь тестирует его надеясь опровергнуть патогенное убеждение, что она недостойна ничьей помощи. После того, как психотерапевт назначил ей пер­вую дополнительную встречу, пациентка стала вести себя более непринужденно и вспомнила новый бессознательный материал Это была сцена из ее детства. Пациентка, которой было тогда во­семь лет, вскоре после смерти своей матери лежала в постели всеми силами пытаясь вернуть к жизни умершую мать, и чув­ствовала себя совершенно беспомощной. Помощи ждать было неоткуда.

Очевидно, Лайза проверяла теперь убеждение в том, что она неспособна получить помощь. Когда психотерапевт предоставил ей дополнительный час, она почувствовала, что в действительности дело обстоит не так ужасно. Это позволило ей вспомнить случай, когда она была непреодолимо беспомощной. Пациентка позвала на помощь, и психотерапевт пришел; это позволило ей вспомнить случай, когда она тоже звала на помощь, но ее умершая мать не пришла.

Порядок тестирования двух патогенных убеждений Лайзы опре­делялся соображениями безопасности. В начале терапии она была бессознательно очень напугана ожиданием (основанном на страхе причинить терапевту боль) того, что должна будет подчиняться терапевту, принимать ложные интерпретации и следовать плохим советам. Следовательно, в самом начале терапии Лайза приступила к работе над изменением своего убеждения, состоящего в том, что если она не подчинится терапевту, то причинит ему боль. Она непримиримым образом предъявляла терапевту требования, наде­ясь, что тот откажет, и она сможет идентифицироваться с его способностью сделать это. Терапевт действительно отказал, и па­циентка в течение некоторого периода смогла возродить в себе способность говорить "нет". Когда она преодолела свой страх под­чинения терапевту, то испытала в нем сильную необходимость. Сейчас ее слова о дополнительных встречах звучали по-настояще­му правдиво.

Пациент, которому не удалось научиться у своих родителей, как справляться с теми или иными психическими травмами, может использовать смену пассивной позиции на активную, чтобы научиться этому у психотерапевта. Рассмотрим, например, пациента, который не выносил критики. Он настолько соглашался с ней, что иногда был совершенно не в состоянии ее слушать. Эта про­блема появилась у него в детстве из-за родителей, которые много критиковали его, хотя сами совершенно не переносили критики в свой адрес. Пациент считал, что должен принимать их критику, чтобы не обидеть их. В ходе психотерапии он критиковал психо­терапевта, часто с жаром, надеясь, что психотерапевт не обидит­ся и ответит на его критику, и он сможет научиться переносить критику и разумно отвечать на нее.

Пациенты, которые предпочитают менять пассивную позицию на активную, в детстве страдали от плохого обращения родителей, но ни в детстве, ни потом не понимали, что подобное отношение к ним являлось неоправданным. А если пациент был социально изолирован и не мог наблюдать нормальные взаимоотношения между родителями и детьми, то он может даже и не понимать, на­сколько плохо относились к нему родители. Такой пациент может бояться переноса; он может бояться, что терапевт начнет к нему относиться так же, как его родители. Зато он может не чувство­вать никаких угрызений совести, меняя пассивную позицию на активную. Поскольку пациент полагает, что травмирующее его родительское поведение оправдано, у него, скорее всего, найдут­ся оправдания и для себя, повторяющего это поведение по отно­шению к терапевту.

Однако существуют исключения из того правила, что пациен­ты, чьи требования к терапевту обременительны или трудновыпол­нимы, тестируют его с переменой пассивной позиции на актив­ную. Пациент, которого сурово наказывали или критиковали родители, может в процессе достижения разумных целей требовать от терапевта чего-либо трудновыполнимого, устраивая тестирова­ние переносом. Он может бесцеремонно требовать сверхурочных сеансов или добиваться права не платить за несколько пропущен­ных им сессий, надеясь, что это терапевта не затруднит и он не будет критиковать так, как это делали его родители. Терапевт может помочь пациенту, тестирующему его таким образом, удовлет­ворив его требования или, если это невозможно, сказав, что он (терапевт) хотел бы удовлетворить их, но не имеет для этого средств.

Дата добавления: 2015-07-10