Корректирующий эмоциональный опыт

Предлагаемая здесь теория перекликается с Александером и френчем (Alexander & French, 1946) в том, что психотерапевт по­могает пациенту, предоставляя ему возможность приобрести некоторый важный корректирующий эмоциональный опыт. Одна­ко, в отличие от теории Александера и Френча, наша теория по­мещает эту рекомендацию в широкий теоретический контекст, в котором она становится понятной и обретает смысл. Эта рекомен­дация не имеет смысла в контексте теории 1911 — 1915 годов. В соответствии с теорией 1911—1915 годов, бессознательное человека не содержит установок, которые могли бы быть скорректированы опытом. Бессознательное содержит психические силы — импуль­сы и защитные механизмы — которые регулируются в соответствии с принципом удовольствия. Согласно теории 1911 — 1915 годов, психотерапевт, пытающийся дать пациенту корректирующий опыт, рискует или усилить защитные механизмы и сопротивление паци­ента, или удовлетворить его импульсы и таким образом лишить его мотивации к продолжению психотерапии.

В контексте же представленной здесь теории предложение па­циенту корректирующего опыта имеет смысл, поскольку теория Постулирует, что пациент бессознательно стремится отказаться от своих бессознательных патогенных установок и ищет опыта, кото­рый разрушил бы их. Наши исследования подтверждают эффек­тивность подобного опыта (см. главу 8). Они показывают, что для Пациента очень важно, как психотерапевт будет вести себя в пред­лагаемых ему пациентом тестах. Независимо от того, что психо­терапевт думает о своем подходе, пациент бессознательно воспринимает его поведение как свидетельство либо прохождения те­ста, либо провал. Когда пациент бессознательно делает вывод, что психотерапевт прошел тест, он немедленно прогрессирует в тера­пии, тогда как вывод о провале психотерапевта немедленно отбра­сывает пациента назад (см. главу 8).

Подход Александера и Френча (Alexander & French, 1946) от­личается от настоящей теории тем, что эти авторы не признают бессознательного тестирования психотерапевта пациентом. В со­ответствии с этим они лишены возможности узнать из тестов па­циента, какой именно корректирующий опыт должен дать ему психотерапевт. Кроме того, предлагаемая здесь теория, в отличие от теории Александера и Френча, предполагает, что психотерапевт может видеть уместность своего поведения по реакции на него па­циента.

Одно из частых возражений против подхода Александера и Френ­ча состоит в том, что в этой технике от психотерапевта требуется "играть роль". Это возражение несостоятельно как в случае их подхода, так и в случае подхода, предлагаемого здесь. Психоте­рапевт, использующий свою теорию и свою эмпатию для понима­ния бессознательной мотивации пациента, не играет никакой роли, когда в соответствии со своим пониманием отвечает на тес­тирование со стороны пациента. Рассмотрим, например, психо­терапевта, который понял, что, хотя его пациент угрожает прекра­щением лечения, пациент надеется: психотерапевт не позволит ему сделать это. Этот психотерапевт не играет никакой роли, когда убеждает пациента продолжить курс терапии — он ведет себя уме­стно, искренне и доброжелательно. В действительности, умение вести себя так, чтобы проходить тесты пациента, требует от пси­хотерапевта не больше игры, чем умение поддерживать отстранен­ное, безличностное отношение перед лицом драматических откры­тий пациента в соответствии с предписаниями теории 1911—1915

годов.

Так же неверно думать, что, строя свои отношения с пациен­том таким образом, чтобы проходить его тесты, психотерапевт при­дает им определенную форму, которая затрудняет новое тестиро­вание его пациентом. Пациент всегда может найти способ изменить свои отношения с психотерапевтом, если его (пациента) подсоз­нательные планы требуют этого. Это может проиллюстрировать первый год психоанализа Терезы К.

Тереза К.

Проблемы Терезы К. происходили в первую очередь от ее дет­ского согласия с родителями, которые постоянно унижали ее. В ходе терапии она неоднократно испытывала психотерапевта с по-мошью переноса, демонстрируя свой страх, что психотерапевт унизит ее. Психотерапевт проходил тесты этого типа, проявляя одобрение пациентки и расположение к ней, на что та отвечала повышением самооценки, дружелюбием и новыми воспоминани­ями об отвержении ее родителями.

Однако дружественное отношение психотерапевта ни в коей мере не удерживало пациентку от тестирования его враждебностью и даже бранью. Когда это соответствовало ее целям, она старалась унизить психотерапевта, так же как родители в детстве унижали ее саму. Она тестировала таким образом психотерапевта, стараясь показать своим (внутренним) родителям, что не согласна с их презрительным отношением к себе. Психотерапевт прошел тесты и этого типа, невозмутимо выдерживая оскорбления Терезы и та­ким образом показывая ей, что не соглашается с ними. После этого Тереза идентифицировала себя с несогласием психотерапевта, что позволило ей сделать значительные успехи. Позже она снова пред­лагала психотерапевту тесты на дружелюбие. В течение несколь­ких недель она переходила от одного типа тестов к другому.

Как показывает данный случай, расположение психотерапевта к Терезе, когда она была с ним любезна, не удерживало ее от уп­рямства и оскорблений, когда те соответствовали ее бессознатель­ным целям.

Заключение

Согласно представленной здесь теории, основная задача психо­терапевта состоит в том, чтобы помочь пациенту отказаться от своих патогенных убеждений и сделать допустимыми цели, являющиеся запретными с точки зрения этих убеждений. Чтобы выполнить свою задачу, психотерапевту приходится делать множество вещей. Он должен продемонстрировать пациенту несогласие с его патогенны­ми убеждениями и симпатию к его целям и таким образом помочь пациенту почувствовать себя в безопасности. Психотерапевт добивается этого не только при помощи интерпретаций, но и всем сво-им отношением к пациенту, а также поведением, которое позво­ляет ему пройти тесты пациента. Кроме того, его подход к разным пациентам различен: он приспособлен к конкретным патогенным убеждениям, целям и планам каждого пациента.

С точки зрения фрейдовской теории 1911—1915 годов, основная задача психотерапевта состоит в том, чтобы помочь пациенту осоз­нать бессознательный материал. Предполагается, что психотера­певт может наилучшим образом выполнить эту задачу, если будет занимать нейтральную позицию во внутренних конфликтах пациен­та, избегать использования авторитета или убеждения и полагать­ся прежде всего на интерпретации, особенно на интерпретации сопротивления пациента. Предлагаемая здесь теория находит, что эти рекомендации могут быть полезны при лечении одних пациен­тов и бесполезны при лечении других. В некоторых случаях они могут быть даже вредны. Даст ли техника, предписываемая теорией 1911—1915 годов положительные результаты, зависит от патогенных установок, планов и целей конкретного пациента.

В общем, психотерапевт должен сохранять нейтралитет, оста­ваясь, однако, союзником пациента в его борьбе с патогенными убеждениями, мешающими ему добиваться своих целей. У психо­терапевта нет причин отказываться от применения авторитета или убеждения, если это может оказаться полезным с точки зрения целей пациента. Интерпретации не являются обязательным усло­вием и единственно допустимой формой психотерапевтического воздействия. В некоторых случаях отказаться от своих установок пациенту может помочь просто опыт общения с психотерапевтом. После такого отказа пациент может почувствовать себя в достаточ­ной безопасности, чтобы без помощи интерпретаций достичь инсайта.

ВЫВОДЫ О ПЛАНАХ ПАЦИЕНТА ПО НЕСКОЛЬКИМ ПЕРВЫМ ПСИХОТЕРАПЕВТИЧЕСКИМ СЕССИЯМ

Когда я был еще студентом Психоаналитического института Сан-франциско, один выдающийся преподаватель советовал мне из­бегать формулировки проблем пациента, особенно в начале лече­ния. Он считал, что составить истинное представление о проблемах пациента можно лишь после долгих исследований и что психоте­рапевт, слишком рано сформулировавший ту или иную гипотезу, рискует закрыть для пациента другие пути, которые, возможно, привели бы его к более правильному пониманию своих проблем.

В настоящее время я думаю, что это мнение неправильно. Пси­хотерапевт должен с первой встречи пытаться понять пациента. Психотерапевт должен пытаться сформулировать патогенные убеж­дения пациента, его цели, планы преодоления первых и достиже­ния последних (Curtis & Silberscliatz, 1986; Silberschatz & Curtis, 1986). Если психотерапевт формулирует четкие рабочие гипотезы об этом (вполне сознавая их предварительный характер), у него есть что-то, с чем можно работать. Он может затем проверять свои ги­потезы при помощи новых наблюдений, которые подтвердят, оп­ровергнут или изменят их. Кроме того, психотерапевт, у которо­го имеются какие-то гипотезы о пациенте, готов к встрече с тестами, которые пациент может предложить ему совершенно нео­жиданно.

За первые несколько сессий психотерапевт должен попытаться сформулировать рабочую гипотезу относительно данного пациен­та. При этом психотерапевт полагается на информацию из разных Источников, в том числе на:

1) утверждения самого пациента о своих проблемах и целях;

2) данные о детских травмах пациента;

3) его эмоциональные реакции на пациента;

4) реакции пациента на подход и интервенции психотерапевта.

Психотерапевт может начать формировать свои представления о пациенте, используя один из этих источников информации, а затем проверять и уточнять по другим источникам. Психотерапевт не должен удовлетворяться своими представлениями до тех пор, пока они не смогут объяснить все или по крайней мере большую часть того, что он знает о пациенте.

Пытаясь определить, куда идет пациент, психотерапевт должен думать о нем в самых обычных, каждодневных выражениях. В отличие от своего коллеги, пытающегося сделать заключение о характере импульсов и защитных механизмов, психотерапевт, ко­торый пытается понять цели пациента, пользуется своей хорошо развитой интуицией, основанной на обычном каждодневном опы­те. Психотерапевт, который не привык иметь дело с целями па­циентов, возможно, будет удивлен, когда увидит, как легко их воспринять. В ходе наших исследований было показано, что люди, даже весьма поверхностно познакомившиеся с предлагае­мой здесь теорией, могли научиться формулировать надежные за­ключения о планах других (см. главу 8).

Дата добавления: 2015-07-10