Оценка утверждений пациента о своих целях

Пытаясь вывести истинные бессознательные цели пациента из его утверждений о своих целях, психотерапевт должен считать, что эти цели нормальны и разумны. Если пациент высказывает неле­пые или неблаговидные цели, он, вероятно, делает это, подчи­няясь своим мощным бессознательным патогенным убеждениям. Например, психотерапевт в начале лечения не должен принимать за чистую монету заявления пациента о его привязанности к оскор­бляющей его женщине. Истинной целью пациента может быть стремление освободиться от нее, но при этом он может поддержи­вать с ней отношения из разных соображений, проистекающих от его патогенных убеждений. Допустим, он считает, что должен терпеть такие отношения, как его отец терпел неудовлетворитель­ные отношения с матерью пациента. Или, если отец пациента не умел защититься от оскорблений и ругани своей жены, пациент, вполне вероятно, будет искать у психотерапевта защиты от оскор­блений и ругани своей возлюбленной. Он может также поддержи­вать отношения с ней потому, что боится расстроить ее своим ухо­дом. При этом он может сначала не рассказывать психотерапевту о своем желании уйти от нее, опасаясь, что психотерапевт сдела­ет ему выговор за эгоизм или поддержит его желание уйти и таким образом заставит его испытывать чувство вины.

В некоторых случаях пациент на начальных этапах психотера­пии не способен прямо формулировать свои цели. В течение все­го лечения, но особенно в начале, его желание открыть свои ис­тинные цели находится в бессознательном конфликте со страхом сделать это. С одной стороны, он хочет открыть свои истинные цели психотерапевту, чтобы тот помог ему в их достижении. С другой — бессознательно боится открыться психотерапевту из опасения, что тот согласится с его патогенными убеждениями, которые мешают ему в достижении его целей.

Степень откровенности в отношении истинных целей в начале терапии различна у разных пациентов; это зависит, между прочим, и от того, насколько пациента связывают его патогенные убежде­ния. Иногда кажется, что в начале терапии пациент неожиданно хорошо понимает свои настоящие цели, но вскоре утрачивает это понимание. Это объясняется тем, что на первых порах он настолько сильно мотивирован дать психотерапевту правильное представле­ние о своих проблемах, что пренебрегает своими патогенными убеждениями. Однако после того как психотерапевт, по мнению пациента, получил такое представление, пациент может начать испытывать психотерапевта, в качестве теста декларируя ложные цели. При этом пациент бессознательно надеется, что психотера­певт не примет эти утверждения за чистую монету (это мнение подтверждают, в частности, исследования, описанные в главе 8).

В других случаях пациент в начале терапии находит тот или иной компромисс между желанием открыть психотерапевту свои истин­ные цели и страхом сделать это. Например, один пациент, желав­ший преодолеть свое убеждение, что ему нечем гордиться в плане умственных способностей, начал первую психотерапевтическую сессию с заявления, что он тугодум. Это не помешало ему затем в течении всей сессии предъявлять доказательства высокого уров­ня своего интеллекта в виде ясных и тонких описаний своего раз­вития и нынешних проблем.

Другой пациент, который хотел бросить пить, в начале своей первой встречи с психотерапевтом рассказал, что так нервничал Из-за начала лечения, что накануне ночью выпил бокал вина. Сходным образом, пациент, чувствовавший в детстве свою неза­щищенность и надеявшийся в ходе терапии научиться защищать себя, утверждал, что в средней школе участвовал в наиболее ху­лиганских выходках своих товарищей.

Бывают также случаи, когда пациент настолько боится выска­зать свои цели, что не делает этого вообще или высказывает противоположное своим настоящим желаниям. Но даже в таких слу­чаях пациент, как правило, дает некоторые ключи к своим истин­ным целям. Например, один пациент был влюблен в девушку, но бессознательно опасался, что его успешные отношения с ней бу­дут неприятны его матери, которая часто говаривала, что никто не сможет с ним ужиться. В течение нескольких первых психотера­певтических сессий пациент пренебрежительно отзывался о своей возлюбленной, говорил, что она слишком слащава и угодлива; подразумевая, что он собирается оставить ее. Однако в действи­тельности он хотел более тесных отношений с ней, что подтверж­далось его нарочито слабой аргументацией утверждений о ее недо­статках.

В другом случае пациентка настолько боялась своих патогенных убеждений, что была не в состоянии сформулировать какую бы то ни было цель. У нее было сильное чувство вины выжившего по отношению к своим эмоционально увечным родителям, братьям и сестрам, и она боялась, что психотерапевт согласится с ее па­тогенным убеждением и признает ее недостойной лечения. В те­чение первых нескольких часов психотерапии она отзывалась о себе как о психотике и сомневалась в разумности амбулаторного лече­ния. Однако вместе с заявлениями подобного рода она дала пси­хотерапевту свидетельства своей адекватности, разумно и органи­зованно рассказывая собственную историю. Она успокоилась, когда психотерапевт согласился начать лечение. По прошествии некоторого времени она обнаружила как замечательные таланты и образованность, так и заботу о своей несчастной семье. В неко­тором смысле эта пациентка впервые дала знать о своей настоящей цели (состоявшей в преодолении чувства вины выжившего) не прямо, посредством слов, а косвенно — тем, как она тестировала психотерапевта.

Дата добавления: 2015-07-10