Глава 10. Психо­физиологическая проблема

Психофизиологическая проблема

издавна привлекала внимание крупных мыслителей и служила ареной ожесточенных споров, подогреваемых идеологическими и политическими мотивами разных времен и народов. Именно эта проблема — о соотноше­нии физиологического и психического, биологического и социального в природе человека — оказалась на перед­нем крае общественно-исторического развития челове­чества, и то или иное ее решение служило идеологичес­ким и политическим оружием в борьбе нового со старым, в решении ряда задач воспитания, обучения, организа­ции труда и здоровья.

Кризис в науке о поведении возник в результате раз­вития новых областей знания: психофизики и экспери­ментальной психологии. В построениях некоторых пси­хологов и биологов это направление получило название психофизического параллелизма. Крупнейшие предста­вители физиологии (Ч. С. Шеррингтон, Дж. Экклс, Р. Гранит), изучавшие элементарные реакции и процес­сы мозга, попадали во власть дуалистических представ­лений при попытках объяснить природу целостного по­ведения. Еще Э. Дюбуа-Реймон в качестве одной из семи принципиально неразрешимых мировых загадок ука­зал на возникновение психических процессов. Основа­тель экспериментальной психологии В. Вундт считал, что физиологическими исследованиями невозможно проникнуть в тайну психики потому лишь, что психи­ческие процессы развиваются параллельно телесным и не определяются ими. Эта идея делала бессмысленным

накопление физиологических фактов с попыткой понять сущность и происхождение психики и механизмов по­ведения. Возник разрыв между физиологическими и психологическими исследованиями — наступил кризис.

Наука настойчиво искала и нашла выход из этой си­туации — выход из проблемы психофизического парал­лелизма был найден в последовательном изучении физио­логических механизмов, лежащих в основе психических феноменов.

На того, кто, не проводя серьезных исследований в качестве физиолога и психиатра, назовет себя в буду­щем столетии психологом, серьезные люди будут смот­реть так же, как на человека, который считает себя ар­хитектором, но не учился в технической школе или в строительной академии — таково было твердое убежде­ние В. М. Бехтерева.

А спустя еще несколько десятилетий, когда уже оп­ределились методологические позиции обеих наук, наш современный психолог А. Р. Лурия требовал от психо­логов ясного понимания того, что знание законов рабо­ты мозга, осуществляющего психическую деятельность, так же обязательно, как и знание общественно-истори­ческих законов, определяющих формирование сознатель­ной деятельности людей.

Проблема соотношения между психическими и фи­зиологическими процессами (психофизиологическая про­блема), и сегодня являющаяся ключевой в теории отра­жения, теснейшим образом связана с основным вопросом философии — соотношении материи и сознания. Пси­хофизиологическая проблема в сжатой форме сводится к вопросу И. П. Павлова: «Каким образом материя мозга производит субъективное явление? >> Основная сложность при естественно-научной разработке психофизиологи­ческой проблемы представляется в необходимости объяс­нения специфических особенностей психических про­цессов отражения на основе механизмов деятельности нервной системы. К этим специфическим особенностям относятся предметность восприятия и его проецируемость во внешнее пространство, целостность, активность и не­доступность психических процессов прямому чувствен­ному наблюдению.

В целом основная парадоксальная специфичность психического заключается в формулируемости его ха­рактеристик не в терминах состояния субстрата, свой­ством которого оно является, а в терминах свойств его источника — объекта (Л. М. Веккер, 1974). Сложности в объяснении свойств отражения объективного мира, специфических черт психических процессов, как пра­вило, и служат основой для отрицания материалисти­ческого подхода к решению психофизиологической проблемы. Именно абсолютизация специфичности пси­хических процессов и несостоятельность редукциониз­ма приводила и приводит к агностицизму, идеализму, дуализму.

Широко известна гипотеза дуалистического интерак-ционизма одного из наиболее крупных современных ней­рофизиологов Джона Экклса, сформированная под влия­нием концепции «трех миров» английского философа К. Поппера. На основе вывода, сделанного при анализе работ сторонников «научного материализма» (сущность представления которых сводится к тому, что все пси­хические процессы должны быть описаны в физичес­ких терминах) о невозможности создания нейрофизио­логической теории, которая объяснит, как разнообразие мозговых процессов может быть синтезировано до це­лостного сознания, Дж. Экклс (1979) предполагает су­ществование разных миров, находящихся в совершенно различных Пространствах, но взаимодействующих меж­ду собой через «связывающий мозг», представленный фронтальной областью коры левого доминантного полу­шария. Несмотря на естественную критику подобных взглядов со стороны представителей самых разных обла­стей научного знания (Д. И. Дубровский, 1980), сход­ные высказывания появляются как в философской, так и физиологической литературе.

Главной задачей И. П. Павлова было стремление понять физиологическую основу психической деятель­ности человека и ее закономерности. Предложенный им объективный метод условных рефлексов рассмат­ривался как важнейший инструмент, с помощью ко­торого можно создать фундамент психологического зна­ния. Вместе с этим психические процессы теснейшим

образом связаны с физиологическими явлениями, имен­но связаны, но несводимы к ним. Психические процес­сы не тождественны тем физиологическим процессам, которые могут составлять материальную основу первых. Л. С. Выготский (1982) писал, что следует изучать не отдельные вырванные из единства психические и физио­логические процессы, которые при этом становятся со­вершенно непонятными для нас; мы должны брать це­лый процесс, который характеризуется со стороны субъективной и объективной одновременно. При этом надо иметь в виду необходимость корректного использо­вания терминологии при изучении одного и того же яв­ления средствами разных наук.

Общепризнанно, что в основе психических процессов лежат не элементарные процессы возбуждения и тормо­жения, а системные процессы, объединяющие отдель­ные физиологические проявления в интегрированное целое. Понятие об интегральном образе как продукте пережитых доминант, то есть как продукте субъек­тивного отражения объективного взаимоотношения организма со средой, явилось принципиальным в реше­нии психофизиологической проблемы (А. А. Ухтомский). Важный шаг в ее развитии был сделан П. К. Анохиным (1968) в его концепции функциональных систем, спо­собствовавшей установлению концептуальной связи фи­зиологии и психологии. Здесь рассматривается органи­зация физиологических процессов в системе, которая является внутренним отражением внешней среды, что уже само по себе относится к категории психического. Значит, системные процессы поведенческого акта — это информационные процессы, для которых физиологичес­кие процессы выступают как материальный носитель.

Идея динамического единства физиологического и психического успешно развивается в борьбе с дуалисти­ческими представлениями психофизического параллелиз­ма. Д. И. Дубровский (1980) утверждает, что психичес­кий образ и его нейродинамический эквивалент не только одновременные явления, но они составляют нераздель­ную целостность.

Однако остается главная трудность, заключающаяся в невозможности трактовать результаты психологиче-

ского анализа физиологическим языком, а психологи­ческие феномены — на основе чисто физиологических закономерностей. Это становится архисложным для кон­кретного психофизиологического исследования, по­скольку никакое совпадение психических феноменов и мозговых процессов проблемы не решает. Процессы вос­приятия, мышления, сознания не тождественны мозго­вым процессам и не могут быть исчерпывающе описаны понятиями физиологии.

Это разные формы движения материи, а значит, су­щественно важна проблема поиска содержательных пе­реходов между ними.

Огромный фактический материал о поведении жи­вотных и человека не продвинул проблему соотноше­ния психики и материи, пока она решалась исходя из представления о психике как о духовном, наджизнен-ном начале, реализующемся в поведении, движении по принципу «извне — внутрь». Иные возможности воз­никли на основе теории отражения, представляющей психику как свойство живой высокоорганизованной материи отражать своими состояниями независимо от них существующую действительность. Психическое за­кономерно возникает на определенной ступени разви­тия жизни, то есть усложняющиеся условия ставят орга­низм перед необходимостью отражения объективной действительности в виде ощущений и восприятий, ве­дущих к ее осознанию. Противоположность между субъективным и объективным не изначальна, не абсо­лютна, она порождается развитием определенных форм отражения, и это раздвоение мира — свойство только сознательной деятельности человека (А. Н. Леонтьев, 1975). По мнению Л. С. Выготского (1956), ценность учения о доминанте в том, что она отвечает на основ­ной вопрос: как формируется единство и целостность поведения; что превращает сумму отдельных реакций в целенаправленные поведенческие акты с новыми, ра­нее неведомыми свойствами.

Доминирующая констелляция на уровне коры мозга способна создавать рефлекторную систему, действующую как целое во всех ее двигательных и вегетативных про­явлениях. Головной мозг А. А. Ухтомский определял как

удивительный аппарат, представляющий собой множе­ство переменных, калейдоскопически сменяющих друг друга органов предупредительного восприятия, предвку­шения и проектирования среды.

Таким образом, доминанта проявляется в психичес­кой деятельности, причем не только внешней, предмет­но развернутой, но и внутренней. Психическое состоя­ние и процессы «опредмечиваются» как интегральные образы, в основе которых лежат корковые доминанты. Последние то активно действуют в поле сознания, то переходят в сферу неосознанного, где сохраняются в от­крытой форме как следы прошлой деятельности. Такие доминанты могут либо поочередно «выплывать» в поле ясного внимания, либо вступать в конфликт, и тогда «душевная жизнь будет борьбою вытесняющих друг друга несогласных доминант». Всякое понятие и представле­ние, всякое индивидуальное психическое содержание есть след о пережитой некогда доминанте. Этот след, а иног­да и вся доминанта в полном ее выражении вплоть до эмоциональных состояний и вегетативных сдвигов вос­производится адекватным сигналом. Эти явления лежат в основе механизмов воспоминания и мышления.

Из процессов, протекающих на любом из уровней сен­сорных систем, не выводятся такие особенности сенсор­ных образов, как предметность, проецируемость и т. д. Публичная наблюдаемость является существенным от­личием физических явлений от психических. Однако, что считать наблюдаемостью? Если реакции отдельных нейронов еще не позволяют давать однозначную интер­претацию процессов отражения, то представление о дис­трибутивном характере описания сенсорных сигналов в активности многих нейронов или их совокупностей се­годня уже позволяет предполагать принципиальную воз­можность такого наблюдения.

Если под предметом физиологии понимать функции и процессы, осуществляющиеся в различных живых си­стемах, то с полным основанием можно утверждать, что в головном мозге не существует таких нейродинами-ческих процессов, которые были бы принципиально не­доступны физиологическим исследованиям. Вся исто­рия физиологии XX в. являет собой убедительный

пример того, как мозг — материальный субстрат уп­равления поведением — становился предметом непо­средственного физиологического анализа. Особенно впе­чатляющими являются успехи нейрофизиологии мозга, которая не только позволила понять многие интимные механизмы его работы, но и выработала новую систему знаний, позволивших в значительной мере преодолеть кастовую замкнутость отдельных физиологических школ и направлений.

Логика наших рассуждений приводит нас к необходи­мости поиска на этом пути концептуальной связи между физиологическими механизмами работы мозга и психи­ческими процессами, определяющими целенаправленный характер целостного поведения. П. В. Симонов (1980) считает, что такая общая концептуальная платформа содержится в самом учении И. П. Павлова о высшей нервной деятельности. «Наука о высшей нервной дея­тельности не есть ни физиология, ни психология в тра­диционном их понимании, ее нельзя однозначно отнести ни к биологическим, ни к социальным наукам, ибо она включает в себя элементы всех этих отраслей знания».¹ Процессы отражения и деятельности можно рассматри­вать в различных аспектах: со стороны нейрофизиоло­гических, материальных механизмов этих процессов или со стороны содержания, значения, их отношения к от­ражаемым объектам внешнего мира и потребностям субъекта, то есть как психическое, субъективное.

А. М. Иваницкий (1984) полагает, что познание ме­ханизмов психики — это изучение того, как на основе изучения мозговых механизмов, их интеграции возни­кает новое качество в виде психики. Под психикой по­нимается свойство высокоразвитого мозга воссозда­вать внутренний образ действительности, который воспринимается как нечто отдельное от субъекта. Эти авторы полагают, что основным путем для решения про­блемы соотношения мозга и психики является исследо­вание, которое строится на параллельном изучении фи­зиологических и психологических показателей в одном

¹ Симонов П. В. Наука о высшей нервной деятельности человека и психофизиологическая проблема // Журн. высш. нерв деят. 1980. Т. 31. С. 235-241.

13 Зак N 64

эксперименте. А отношения между психикой и мозго­выми процессами имеют свою аналогию в соотношении информации и ее носителя. Тогда психика — это ин­формация, составляющая содержание определенным об­разом организованных мозговых процессов (А. М. Ива-ницкий, 1986). При таком определении естественно возникает вопрос о поиске, подборе тех нервных процес­сов, которые имеют определяющее значение. Исходя из системного подхода, решение возможно следует искать на пути сопоставления психических явлений не' с отдель­ными нервными процессами, а с их организацией, с их системой.

Явления, составляющие нейрофизиологический код, и информация, непосредственно содержащаяся в этом коде, обладают определенным сходством внутренней орга­низации. Поэтому задача состоит в понимании внутрен­него смысла изучаемого явления, раскрытии информаци­онного содержания мозговых процессов, обеспечивающих психическую функцию. Примером оригинального под­хода к изучению нейрофизиологических основ психичес­кой деятельности человека, являются исследования Н. П. Бехтеревой (1980). Разработка методических под­ходов к долгосрочной регистрации многих нейрофи­зиологических показателей, в том числе и импульсной активности нейронов мозга бодрствующего человека, обеспечила доступ к изучению нейронных коррелятов мыслительной деятельности. У людей при восприятии, удержании в памяти и произнесении слов структуры импульсных реакций нейронных популяций, отражаю­щих акустические и смысловые характеристики слова, могут формироваться в мозговых образованиях, причаст­ных к организации движения. Н. П. Бехтерева пишет: «Обнаруженные и исследованные нами паттерны — мест­ные, привязанные к структуре тончайшие нейрофизио­логические корреляты психической деятельности или, точ­нее, нейрофизиологическое выражение декодирования, детерминирования в значительной степени памятью, обу­чением, определяющими наряду с врожденными морфо­логическими характеристиками свойство структуры в той же структуре. Это — та нейродинамика (или ее часть), возникновение которой находится в прямой зависимое-

ти от участия структуры в обеспечении психической дея­тельности».

Мышление человека как высшая форма оперирова­ния информацией стало предметом целенаправленного нейрофизиологического исследования. Огромная инфор­мационная емкость человеческого мозга определяется количеством нервных клеток, количеством связей меж­ду нервными клетками, полифункциональностью попу­ляций и отдельных нервных клеток, обучаемостью моз­га и динамичностью механизмов, лежащих в основе всех видов его деятельности (Н. П. Бехтерева и др., 1985).

Основной задачей психофизиологии является объяс­нение специфических особенностей психических процес­сов на основе механизмов деятельности мозга. Ведется поиск концептуальной связи между физиологическими механизмами работы мозга и психическими процесса­ми, определяющими целенаправленный характер пове­дения человека. Под психикой понимается свойство вы­сокоорганизованного мозга воссоздавать внутренний образ действительности, который воспринимается как нечто отдельное от субъекта. Психика — это информа­ция, составляющая содержание организованных мозго­вых процессов.

Основные потребности человека (биологические, со­циальные и идеальные) имеют глубокие филогенетичес­кие корни. В аналогичном плане рассматривается фе­номен межполушарной функциональной асимметрии мозга человека, которая проявляется в различии моз­говых операций, выполняемых каждым полушарием. С этим связывают также индивидуальные типологичес­кие особенности человеческой психики. Структурной основой сложных форм поведения и психики выступа­ют ассоциативные области неокортекса, имеющие от­ношение к развитию наиболее отвлеченных и обобщен­ных форм человеческих восприятий и действий, а также к анализу и синтезу раздражений, связанных с речевой деятельностью.

Помимо абстрактного (словесно-логического) суще­ствует эмоциональное (наглядно-действенное) мышление, понимаемое как свернутое (сокращенное) действие. В ме­ханизмах речепродукции и речевосприятия участвуют

\

кортикальные формации прежде всего левого полуша­рия, стриопаллидарные и таламические системы мозга.

На протяжении цикла сон—бодрствование мозг чело­века непрерывно работает, периоды парадоксального (бы­строго) сна заполнены сновидениями, отражающими имеющиеся у субъекта проблемы. Материалом сновиде­ний является накопленный жизненный опыт. Велико диагностическое значение сновидений. Гипноз как одна из форм внушения является своеобразным состоянием бодрствования человека с повышенной тревожностью и снижением волевых свойств личности.

Специфическая деятельность человека-оператора по управлению техническими средствами зависит, в первую очередь, от способности прогнозировать вероятный ис­ход своих действий и, соответственно, вероятность появ­ления тех или иных событий. Успех такой деятельности также тесно связан с уровнем мотивации и психофизио­логической напряженности оператора.

Дата добавления: 2015-07-10