История Церкви 5 страница

II. Мир иудаизма

1. Положение вещей характеризуется здесь двумя обстоятельствами: во-первых, христианство, собственно, не пришло в иудаизм извне, но зародилось в нем; во-вторых, как и христианство, иудаизм был именно религиозной системой. Виудаизме господствовали не монарх и не меньшинство, состоящее из выдающихся личностей, напротив, это была теократия, владычество Бога. Здесь правил Яхве через Закон. Поэтому проблемы церковной истории в иудейском мире носят ярко выраженный религиозный характер. Как преимущества, благоприятство вавшие распространению христианства в иудейской среде, так и препятствия, угрожавшие его существованию и затруднявшие его развитие имели свои источники в религиозной сфере.

2. Благоприятные для христианства факторы состояли в основном в следующем:

а) Религия в иудаизме не была придатком политики, как в других древних государствах; напротив, вся жизнь государства и соответственно народа во всех ее многообразных взаимосвязях находила конечный смысл и цель в религии. Но христианство как раз и хотело, чтобы вся жизнь человека определялась религией.

б) Главным в учении Иисуса было утверждение, что Он есть обетованный Мессия. Для иудеев же в центре всего было ожидание Мессии. Следовательно, христианство явилось прямым продолжением иудаизма. В Риме, например, где понятия Мессии не существовало, проповедь Иисуса осталась бы просто непонятой.

в) Несмотря на все зачатки монотеизма, которые мы находим у неиудейских народов древности, один только иудаизм развил и ясно выразил этическую систему чистого монотеизма, не допускающую каких-либо уступок. Понимание со стороны иудаизма в этом пункте было особенно важно, потому что здесь речь шла о главном перевороте веры, совершенном новой религией, и в определенном смысле именно благодаря монотеизму христианство окончательно одержало победу в тогдашнем мире.

3. Все неблагоприятные обстоятельства и опасности, которые нес в себе иудаизм для христианства, основывались на узконациональном характере иудейской (палестинской) религии с ее установкой на чисто внешнее религиозное благочестие, состоящее в формальном исполнении предписаний Закона. Это противоречи ло двум основным принципам христианства: (а) христианское благовестие основывается главным образом на требованиях к внутренней жизни человека; (б) оно обращается, начав с иудеев, ко всем людям без исключения (ср. Ин 10, 16; Мф 28, 19). Легко понять, что при таком положении вещей спор между иудаизмом и христианством сосредотачивался вокруг вопроса о том, только ли иудеи могут стать христианами, или и язычники тоже (см. § 8).

III. Греческий мир

1. Хотя уже задолго до появления христианства древнеэллинский дух превратился в эллинистический, и, несмотря на обращение эллинистической философии к нравственно-религиозным проблемам и на глубочайшие структурные изменения, происшедшие под влияние восточных культур, а затем и преобразующего воздействия Рима, греческий дух и в христианские времена остался прежде всего духом познания, просвещения и философии. Соответственно и вопросы, возникающие при встрече его с христианством, носят прежде всего философский характер. Греки будут пытаться привести учение новой религии в соответствие с привычными для них формами мышления, каким-то образом философски освоить религию. Поэтому именно здесь возникает основной вопрос истории христианс кой мысли: проблема совместимости веры и знания, а тем самым — проблема философского обоснования и защиты веры, т. е. богословия вообще, и далее — выработки догматов и борьбы с религиозными и философскими лжеучениями.

Эти характерные особенности греческой среды и сила их воздействия на судьбу христианского благовестия наглядно проявляются в том отклике, который находили здесь даже среди простого народа многочисленные догматические рассуждения и споры (см. § 27); борьба «за» и «против» переживалась со страстностью, уже почти непостижимой для нас, современных западных людей. Философство вание (применительно к Откровению это означало занятие богословием) — душа всего позднеантичного греческого мира.

Фактически проблема богословия, философских ересей и формулирования догматов в течение всей ранней церковной истории связана с условиями греческого мира. И на латинском Западе, при Тертуллиане и Августине, философские споры несут отпечаток методов и представлений греческой мысли.

2. Благоприятствовали здесь христианству следующие факторы:

а) Греческая философия к тому времени получила отчетливое развитие в сторону этического учения, богословия и религии. Христианство столкнулось здесь не только с безрелигиозными скептиками, но и с философами, стремившимися к постижению внутренней сути вещей и поэтому с пониманием встретившими новую религию.

б) Люди, получившие греческое образование, принесли с собой испытанную критику старых антропоморфных божеств, так что христианство получило для борьбы с идолопоклонством и многобожием уже готовое оружие. К этому надо добавить попытки приближения к монотеизму и возраставшую потребность в духовно и нравственно углубленной религиозности.

в) С другой стороны, познавательная мощь греческого гения помогла христианству стать духовной силой, создать теорию познания, способную удовлетворить самым высоким духовным запросам.

д) Наконец, Греция предоставила молодому христианству для проповеди нового учения свой, повсюду тогда известный язык (так, послание св. ап. Павла к римлянам написано по-гречески!), т. е. чудесное средство, позволявшее выразительно представить новые идеи во всем их неисчерпаемом богатстве.

3. Неблагоприятные факторы. Существовала, собственно, одна серьезная опасность. Христианство по существу зиждется на вере, и в этом смысле оно таинственно и не может быть вполне адекватно постигнуто человеческим интеллектом. Однако стремление к познанию изначально несет в себе стремление к главенству. В области религии, и особенно религии «безумия Креста» (I Кор 1, 18_23) это означает опасность рационализма, лжеучения, состоящего в попытке заменить Откровение и веру научным познанием (ср. § 16 Гнозис).

IV. Римский мир

1. а) Римский мир — явление не столько теоретического, сколько практичес кого, даже скорее политического характера. Он исчерпывающе представлен римским государством, собственно он и есть римское государство. Это мир, где царят порядок, власть и приказ. Его также определял и чувство собственного достоинства и уважение к позитивному праву. Здесь живо чувство необходимости организации и повиновения так же, как и стремление к всеохватывающему единству и затем к покорению мира.

б) Для официальной религии Рима не играли почти никакой роли совесть, внутренние побуждения. Эта религия состояла в строгом исполнении внешних культов. Человек мог не участвовать в этом сердцем, и часто так оно и было. Почитались римские боги, и наряду с ними постепенно стали получать признание все божества провинций¹⁰. Римское язычество не претендовало на исключитель ное положение.

в) Но, поскольку внешнее участие в жертвоприношениях богам, признавае мым государством, было общеобязательным, то религиозная терпимость в римском государстве была по существу связана с насилием над совестью тех, чьи убеждения запрещали им совершать эти внешние действия. Это относилось в первую очередь к христианам, для иудаизма делалось исключение как для религии национальной, огражденной к тому же таким количеством строгих ограничений, что она никак не могла бы привлечь к себе массы; иудеи были освобождены от участия в этих жертвоприношениях.

г) Таким образом, римское государство не вникало в учение новой религии. Но из практических соображений общественного блага оно обратило свое внимание на христиан. И тогда возник вопрос: совместимо ли существование этой религиозной общины с интересами государства? Имеют ли христиане право на существование?

д) С другой стороны, и для римского христианства вопросы конкретного поведения были самыми насущными и привлекали основные усилия: это вопросы устава, организации, управления, администрации, нравственности и святости.

2. Благоприятные для христианства обстоятельства. До сих пор широко распространено представление, что языческая империя была для христианства лишь полем битвы. Но мы должны избегать одностороннего взгляда на римское государство только как на гонителя христиан. Благодаря своей религиозной терпимости (см. выше п. б), и прежде всего в отношении иудаизма (см. выше п. в), «в тени которого выросло христианство» (Тертуллиан), оно стало также и плодородной пашней для новой религии. Кроме того, благодаря гарантиям внутреннего мира и возможностям своих коммуникаций оно существенно облегчило проповеди Благой вести. Империя, благодаря делению на города, провинции и позднее диоцезы, благодаря своему управлению и, не в последнюю очередь, благодаря воплощенной в ней идее единства, была благоприятным образцом, по которому Церковь могла лучше всего построить свою жизнь в разнообразных, ясных и легко доступных для римского языческого сознания формах¹¹. Впрочем, признание авторите

3. Неблагоприятные факторы. Такое соотношение сил таило, с другой стороны, опасность, что независимое сосуществование с этим миром будет нарушено, что политическая власть не устоит перед соблазном вторжения в религиозную область. Это проявляется в преследованиях со стороны языческого государства, требовавшего от христиан исполнения обрядов римской государственной религии. Позднее, в христианское время, имели место опасные проявления цезарепапизма (§ 21) императора Константина и его преемников, особенно ЮстинианаI, которые в этом отношении вели себя совершенно в духе античного Рима (в той или иной форме эта основная проблема церковной истории играла значительную роль и в средние века, и в Новое время).

И еще одна, возможно, еще большая опасность состояла в том, что неоспоримое римское искусство политического управления слишком утвердится в управлении Церковью, что приведет к искажению апостольского служения Церкви, имеющему совершенно иной характер.

V. Влияние Востока

1. Ни одна из культур, названных в качестве факторов, влияющих на новую религию, не существовала в чистом, беспримесном виде. Весь позднеантичный мир был глубочайшим образом ориентализован.

Восточное начало на протяжении первых двух веков нашей эры все больше утверждается в культуре; без влияния какой бы то ни было внешней силы оно овладевает духовной жизнью эпохи. Для христианства значение этого процесса состояло прежде всего в его ярко выраженной религиозной окраске («время Римской империи — одна из величайших религиозных эпох в мировой истории», H.Е. Stier). Таким образом, позитивным для христианства фактором было то, что религия, пришедшая с Востока, могла рассчитывать по меньшей мере на всеобщий интерес. Главный соперник молодого христианства — митраизм — тоже имел восточное происхождение. Опаснейшее из лжеучений, с которым пришлось столкнуться ранней Церкви, — манихейство — также восходит к древнеперсидским религиозным представлениям ¹².

2. Следовательно, при анализе основных сил, сопутствовавших становлению христианства, необходимо учитывать и основные свойства восточных культур. Значение Востока еще больше возрастает, если вспомнить, что оба города, где впервые возникли богословские школы, оказавшие столь сильное влияние на облик христианского учения, Александрия и Антиохия, имели чисто эллинисти ческие основы, и что Византия, непосредственно граничившая с Малой Азией, сформировалась гораздо больше под восточным влиянием, чем под греческим.

Политическое главенство Рима мало что меняет в этом отношении. Рим был настолько открыт воздействиям, идущим с Востока, что даже его язык фактически был одним из многих, как, например, кельтский или иберийский.

VI

1. Заключение. Разнохарактерность тех культурных ареалов, где распространялась и жила христианская проповедь, имела поистине решающее значение для исторического развития Церкви и для нашей оценки этого развития. Поскольку Бог есть Владыка истории, и поскольку через воплощение Сына христианство стало в точном смысле этого слова историческим явлением, постольку для его судьбы имеет самое существенное, а отнюдь не второстепенное значение, каким именно путем оно шло через историю, а значит, с какими народами и культурами вступало в контакт. Точнее сказать: для истории спасения фактом первостепенной важности является то, что благовествова ние было обращено по преимуществу не к Востоку — скажем, не к индусам с их беспредметными религиозными представлениями, — но к грекам с их приоритетом конкретного мышления и рационального начала, и к римлянам с их пониманием необходимости организации и умением осуществить ее на деле. Тот, для кого особо важен девиз «только Бог», должен извлечь из этой судьбоносной встречи Евангелия с рационально-политическим Западом самые серьезные выводы для оценки обусловленного ею исторического развития Церкви.

2. Из негативных факторов, присущих каждому культурному ареалу, вытекают каждый раз свои препятствия христианству и Церкви. Церковь обороняется от них и тем самым утверждает свои позиции. Такое столкновение оказывает, в свою очередь, обратное воздействие на Церковь. Так растет и развивается Церковь, и проявляется ее жизненная сила.

Вызов Церкви исходил в древнехристианский период (1) от иудейства: проблема взаимоотношений иудаизма и христиан из язычников в I в. (см. § 8); (2) от язычества, а именно (а) от римского государства и враждебно настроенных народных масс (II и III вв.; см. §§ 11 и 12); (б) от тех сил эллинистической культуры, которые провоцировали еретические учения (защита религии божественного Откровения; со II по V вв.; §§ 16; 26; 27).

Итак, мы в общих чертах наметили внешние рамки, в которых происходило становление новой религии, христианского благовестия, и те условия, которые помогли ее укоренению и развитию.

Обратимся теперь к ней самой. И прежде всего к ее единственному жизненному центру и основанию.

§ 6. Иисус из Назарета, основатель Церкви

1. Вся жизнь и дело Иисуса — это основа и фундамент Церкви. Он провозгласил Свое благовестие непреходящим на все времена (Мф 24, 35) и обещал пребывать до скончания времен с теми, кто последует за ним (Мф 28, 20; Ин 15, 1 и 8, 12), и поэтому все, что Он есть, что Он совершил и сказал, имеет значение для того, чем была, что пережила и чем стала основанная Им в истории Церковь. Все, что мы о Нем знаем, относится поэтому и к истории Церкви. И поскольку мы занимаемся церковной историей, а не экзегетикой, следует все же кое-что напомнить.

а) Источниками нашего знания о жизни Иисуса служат тексты, объединенные в книгу «Новый Завет». Их дополняют немногочис ленные сообщения отдельных нехристианских источников, имеющие несравнимо меньшую ценность.

Вопрос о происхождении Евангелий не раз бурно дискутировался на протяжении веков. Просвещение и либерализм на основе критики текста относили их возникновение ко второму веку и оспаривали их принадлежность традиционно называемым авторам. Точно так же поступали они и с большей частью Посланий апостолов. Однако новейшая научная критика твердо высказывается за подлинность Евангелий и за их принадлежность к апостольским временам. При этом представители всех направлений уделяют все больше внимания запутанному процессу возникновения текстов Священного Писания и их объединения в единый обязательный Канон и стараются определить, какова доля человеческого участия их боговдохновенных авторов в отборе фактов и форме их изложения. И именно более глубокое изучение процесса возникновения этих текстов укрепило уверенность в неоспоримой исторической ценности Евангелий.

Однако новейшие радикальные попытки разложения Нового Завета на «слои» и сведения реальных событий к случайным субъектив ным обстоятельствам, несмотря на подчас колоссальную эрудицию авторов, явно вызваны исторически заданными философскими представлениями. О недолговечности таких попыток свидетельствует история экзегезы на протяжении последнего столетия.

В противовес этому непосредственное впечатление, подтверждае мое тщательной и обширной критикой источников, свидетельствует о внутреннем единстве благовестия об Иисусе из Назарета, распятом, воскресшем и пославшем избранных Им апостолов распространять силою Святого Духа Царство Божие.

б) Евангелие апостола Матфея изначально было написано на арамейском языке. Марк писал на греческом и передал по существу учение апостола Петра. Позже форму и порядок изложения Евангелия от Марка использовал греческий переводчик Евангелия от Матфея. Оба текста послужили, наряду с другими устными и письменными преданиями, источниками для Луки. Матфей и Марк писали свои Евангелия до разрушения Иерусалима, Лука, вероятно, вскоре после него.

в) Наибольшие споры вызвало Евангелие от Иоанна, автора которого не хотели признавать «учеником, которого любил Иисус» (Ин 21, 20). Однако авторство Иоанна и возникновение его Евангелия около 100 года защищают в настоящее время многие исследователи¹³: Евангелие от Матфея, Марка и Луки представляют во многом совпадающие сведения о жизни, учении и смерти Иисуса¹⁴, в то время как Евангелие от Иоанна по содержанию и форме во многих отношениях отличается от них. Это понятно. Так как он писал на 20_30 лет позже, чем трое других евангелистов, к тому времени уже давно известных и признанных, естественно предположить, что перед ним стояли уже несколько иные задачи: с одной стороны — в чем-то дополнить их повествование, с другой — высказаться по поводу назревших к тому времени вопросов. Поэтому во времена, когда не осталось в живых больше никого, кто бы лично знал Иисуса, Евангелие от Иоанна стало важнейшей опорой живой традиции. Об истинности живого предания, подтвержденной св. Поликарпом (см. § 11), свидетельствует ученик его, св. Ириней (около середины II в.).

Кажется, что особенно глубокое понимание Господа и Его учения даровано евангелисту Иоанну — тому, «кого любил Господь». Его Евангелие свидетельствует о том, с какой благодарной преданностью сохранил он в сердце эпизоды общения и доверительные беседы с Господом. Размышления о чуде этой встречи, естественно, отражены в повествовании, которое содержит не только сообщение о событиях, но и вероучение. Евангелие от Иоанна уже дает важное богословское осмысление благовестия Иисуса. Во многих случаях нелегко отличить слова Иисуса от слов, принадлежащих самому Иоанну.

У Иоанна уже заметно соприкосновение с эллинистической образованностью. Ярчайший пример тому — первая глава его Евангелия, где греческое, но углубленное христианским Откровением понятие логоса-слова используется, чтобы возвестить и восславить тайну о Боге-Сыне, о Его созидающей силе и Его воплощении.

г) О том, что существовала обширная литература о жизни и проповеди Иисуса, ясно говорит Лука (Лк 1, 1 сл.). Наряду с принятыми Церковью, было множество изложений, которые она отвергла как неисторичные (апокрифы): евангелия египтян, Иуды, Петра, Иакова, Гамалиила, апокалипсисы... Вообще можно утверждать, что Церковь при выборе проявила необычайно верную интуицию. Разумная сдержанность признанных ею Священных книг выгодно контрастирует с разнообразными фантастическими и нелепыми выдумками апокрифов, будь то рассказ о детстве Иисуса, Его смерти или Его предсказаниях тысячелетнего царства.

2. Иисус Христос умер, по-видимому, 14 нисана¹⁵ 783 года от основания Рима, т. е. 7 апреля 30 года по нашему летоисчислению.

Год рождения Иисуса, вследствие ошибки монаха Дионисия Малого († 566 г.) при установлении христианского летоисчисления, нужно датировать 3—5 годами раньше начала нашей эры.

а) Иисус Христос — Бог. Так учит нас вера. Опора этой веры — мессианское самосознание Иисуса, исполнившиеся в Нем ветхозавет ные пророчества, совершенные Им чудеса, особенно его воскресение из мертвых во плоти, чуждость греху и божественная святость Его жизни, неисчерпаемое богатство, мудрость и всепобеждающая истинность Его учения, божественное величие Его личности. Все эти элементы составляют единое целое; и только так, в совокупности, они впечатляют и их можно научно рассматривать.

В словах Иисуса, как сразу поражающих своей силой, так и, казалось бы, менее значимых, постоянно ощущается его недостижимая для человека совершенная уверенность в себе.

б) Иисус Христос явился в мир во исполнение пророчеств как сын Давидов по принадлежности к иудейскому роду, чтобы стать Братом людей и спасти своих братьев. Несмотря на то, что Он взял на Себя их грехи, Он, как рожденный от Отца, полностью сохранил Свою единородность Богу. Поэтому столь глубокий смысл имеет таинство рождения Иисуса от Марии Девы, а не «от хотения мужа» (Ин 1, 19; Мф 1, 25; Лк 1, 35 сл.).

В Священном Писании неоднократно идет речь о «братьях Иисуса» (Мк 6, 3). Из дальнейшего вытекает, что при этом не имеются в виду братья в собственном смысле: а) у Лк 1, 34 Мария подчеркивает, благодаря чему Ее свидетельство получает особое значение, что она «мужа не знает». Она настаивает на этом в то время, когда господствует мнение, согласно которому каждый иудей, и особенно из рода Давида, обязан содействовать приходу ожидаемого Мессии зачатием ребенка; было бы странно и даже бессмысленно, если бы позднее ее отношение к этому изменилось. б) Этому соответствует, что ни один из братьев Иисуса ни разу не был назван сыном Марии; так сказано только про одного Иисуса. в) К тому же в Евангелиях для каждого из четверых известных по имени «братьев Иисуса», была названа другая мать, а не Мария, мать Иисуса (ср. Мк 6, 5; Мф 13, 55; Ин 19, 25; Гал 1, 19)¹⁶.

3. В Христе проявилось благодатное милосердие Бога, дабы привлечь все человечество к участию в божественной полноте Его собственной жизни. Каждый призывается в общение святых — в Церковь. Соответственно дело и учение нашего Спасителя направлено, во-первых, на каждого отдельного человека и, во-вторых, на всю Церковь.

а) Иисус хочет дать людям истинную религию и праведность. Наивысшая точка этого — в заповедях любви к Богу и ближнему (Мф 22, 37 слл.). Они требует абсолютной чистоты внутренних побуждений («высшая праведность» Нагорной проповеди). Тем самым Иисус отвергает формальную и поверхностную праведность и превращает религию только в дело совести: остаются Бог и душа. Наряду с этим Иисус очищает религию от всего политического. Царство Божие, которое Он благовествует, уготовано не только потомкам Авраама, но всем людям: Он приносит универсальную, общечеловеческую религию.

Этому соответствует и внутренняя направленность религии Иисуса: она проста и свободна от всякой зависимости от времени истории, она взыскует в человеке главного — человека, его «душу» — и тем самым обращается к тем потребностям и возможностям человека, которые даны ему вне всех различий места и национальности. Этому не противоречат те факты, что Иисус в продолжение и во исполнение Ветхого Завета (Мф 5, 17) ограничил Свою собственную проповедь в основном Израилем и что Своих учеников и апостолов Он послал в первый раз только к иудеям (Мф 10, 5 сл.; 15, 24). Иисус, насколько возможно, остается в рамках традиции. Он пришел не «нарушить Закон», «но исполнить» (Мф 5, 17). В этой важной связи с историей избранного народа одновременно присутствует и другой элемент — властное и обновляющее «А Я говорю вам...» (Мф 5, 22); сравни также слова Господа о субботе (Мф 12, 8). Соответственно Иисус предсказал, что иудеи не признают Его (Мф 21, 23 сл.; 22, 1_14).

Непризнание Иисуса породило трагедию иудеев. Иудеи ждали земного Мессию, политического вождя, ради которого и отказались от Иисуса на своем шумном и беспорядочном судилище. И именно они, помимо своей воли, свидетель ствовали против самих себя в пользу Иисуса, ибо еще Исайя пророчествовал о Мессии как о страдающем рабе Божием (Ис 53, 1_12), но это пророчество было забыто и чуждо времени Иисуса.

б) Столь же важным направлением деятельности Иисуса с самого начала было основание Церкви. Иисус постоянно подчеркивает соборный характер Своей религии («Отец наш», «прости нам наши грехи»). Он хочет собрать «народ Божий». Он хочет, чтобы мы все стали братьями, образовали одну семью, славящую общего небесного Отца. И это должна быть не школа, но именно живущая общей жизнью семья, охватывающая все народы, а значит, католическая ¹⁷, Церковь.

Иисус возвестил Царство Божие не только для небольшого круга тех, кого Он собрал вокруг Себя; напротив, Он основал Свою Церковь определенно как Церковь миссионерскую. Он хотел сделать Своих учеников «ловцами человеков» (Лк 5, 10; Мф 4, 19) и послал их «до края земли» (Деян 1, 8). Отсюда — внутренне заложенное в Церкви стремление к экспансии, к наступлению в лучшем смысле слова. Главное, чему учил и что учредил Иисус, это — любовь и служение, а не сохранение чистоты ценой пассивности и сосредоточенности только на себе.

Иисус основал Церковь как реальное видимое общество и историческую общность, (1) торжественно возвестив: «Я создам Церковь Мою и врата ада не одолеют ее» (Мф 16, 18); (2) учредив таинства; (3)поручив апостолам проповедь Нового Завета (Лк 22, 19); (4) заповедав им научить все народы (Мф 28, 19).

Этим никак не отрицается, что видимая Церковь, учрежденная Иисусом, по своей сути основана на величии веры и в силу этого невидима.

в) Решающими событиями в жизни апостолов были Воскресение Господа и сошествие Святого Духа. Именно они осуществили глубокое внутреннее превращение (подготовленное заранее) необразован ных и робких рыбаков в апостолов, приверженцев новой веры, сильных духом проповедников и мучеников.

Такое превращение затронуло в них то, что было самым главным для иудеев: они, еще недавно ожидавшие Мессию как воинственного политического и военного вождя, поняли теперь дух Нагорной проповеди — дух внутренней чистоты, бедности, кротости и страдания¹⁸. Теперь они знали, что только в этой вести, только в имени Иисуса возможно спасение (Деян 4, 2).

Нужно решительно осознать глубокую разницу между таящимися от иудеев, боязливо прячущимися апостолами и теми же самыми людьми пятьюдесятью днями позже, на Пятидесятницу, когда они проповедовали перед собранием всех представителей иудаизма с востока и запада, что «Иисус есть Господь», что тот, кого первосвященники несколько недель назад присудили как преступника к позорному распятию на кресте, вознесся на небо и восседает теперь одесную Господа (Деян 2, 14 сл.). Их проповедь отныне — ко всему миру. И какова их сила! Благодатное превращение дало апостолам мужественное сознание великой ценности дела, которое им доверено.

Так исполнилось предназначение, которое как их основную обязанность Иисус дал Своим ученикам (ср. избрание 70 учеников — Лк. 10, 1 слл.), в первую очередь — апостолам, а тем самым — Своей Церкви: идти до края земли и учить все народы. Так, через сообщение людям и приведение их таким образом ко благу, воплощается в жизнь суть истины.

4. Церковь — продолжение спасения, поскольку она возвещает его людям и реально его совершает (в слове и таинстве). Спасены и должны спастись все люди. Следовательно, задача Церкви — пронизать собою все, победить «мир». Поэтому все в учении Иисуса, что определяет отношение христианства к миру, имеет, помимо собственно религиозного, особое значение для истории Церкви. Основа же этого отношения определяется словами: у человека нет ничего, что он мог бы отдать как «выкуп... за душу свою» (Мф 16, 24). Тем самым отвергается все греховное и требуется отказ от греховного мира (аскеза, «уход от мира»): «кто хочет идти за Мной... возьми крест свой и следуй за мной» (Мф 16, 24). С другой стороны, религия Иисуса относится нейтрально к различными формам культуры, признает государство как часть мира, сотворенного Отцом, и принимает его. Словами «...отдавайте кесарево кесарю, а Божие Богу» (Мф 22, 21) Иисус признает существование двух огромных самостоятельных областей и допускает позитивное отношение человека к государству.

Оба направления — уход от мира и принятие мира — существенны для течения церковной истории; они подобны двум мощным потокам, из которых то один, то другой выступал в ходе времен на первый план, и которые влияли друг на друга. Это две основные силы, из которых одна — видимое и «мирское» — всегда пыталась отвлечь Царство, которое «не от мира сего» (Ин 18, 36), от его призвания. С другой стороны, нельзя сказать, что приятие мира непременно является противоположностью кресту, но оно легко может в нее превратиться.

Итак, Иисус при основании Своей Церкви дал ей указания, строго определяющие ее путь. Так как речь идет при этом о спасении или гибели всех людей, описание жизни Церкви не может ограничивать ся простой констатацией хода ее истории, а должно по определенным критериям соотносить его с этими указаниями.

5. Земная жизнь Иисуса внешне закончилась неудачей, распятием на Кресте — центральным моментом спасения. И неизбежно, что Церковь, продолжение Его жизни, постоянно разделяет этот Крест (как это ясно предсказал Господь еще апостолам Ин 5, 20), и что Крест и есть подлинная дорога Церкви к ее цели, и что один из ее основных законов, провозглашенных в Евангелии (Мф 10, 39; Ин 12, 24): обретение через отречение. Внешне, с точки зрения историчес кой прагматики, наряду с успехами присутствуют поражения, наряду со святостью — недостатки. Церковь, основанная Иисусом, стала Церковью святых и Церковью грешников. Ее участие в кресте заключалась в том, что даже в самые блестящие периоды и в лице лучших своих представителей ей приходилось признавать свое несовершенство. Ненаучно (и, кроме того, маловерно) скрывать эти отрицательные явления и сознательно рисовать ложную, сглаженную и наполненную только добродетелью и верой, картину. Но и противоположное неисторично и ненаучно: исключительное разделение видимой и невидимой Церкви на так называемую Церковь любви, с одной стороны, и Церковь закона — с другой, может привести, например, к научно неприемлемому осуждению всей послеконстантиновской и особенно средневековой «папской» Церкви.

Дата добавления: 2015-11-03