15 страница. - Я спрашиваю – что это сейчас было, черт побери?!

- Я спрашиваю – что это сейчас было, черт побери?!

Хлопковый твердый бугор в трусах отозвался болезненным напряжением. Поняв, что ответа на поставленный вопрос не будет, жертва массажа с кряхтением сползла с кровати, и по-стариковски держась за поясницу, поковыляла к шкафу за спасительной книжкой.

Ахая и охая от каждого движения, Альбус вернулся в постель, судорожно зашелестел страницами, отыскивая нужную картинку, и увидев своих любимых красоток, с облегчением схватился за резинку трусов.

Блондинка, увидев старого знакомого, изобразила бурную радость - прикрыв глаза длинными пепельными ресницами, она облизнула губы и, выпустив подругу из объятий, игриво приподняла волосы, демонстрируя тонкую длинную шею. Альбус шумно запыхтел и, устроив книгу рядом, завозился на кровати, забыв о дискомфорте и боли. Через мгновение трусы и футболка улетели в дальний угол комнаты, а возбужденный любитель блондинок скандинавского типа опять вытянулся на простыне, рассматривая девушек.

Но в этот раз все было против него - брюнетка ревниво сдвинула широкие черные брови, окатила подростка гневным взглядом, и вдруг, схватив подругу за руку, уволокла ее куда-то за край страницы.

- Куда?! – возмутился Альбус, пораженный такой безответственностью героев пособия, которые как раз и должны были помочь ему в решении его проблемы. Быстро пролистнув несколько страниц и убедившись, что его самым наглым образом бросили, Ал в раздражении спихнул книгу на пол, и задумчиво пошлепал себя по голому животу.

- Ладно, раз так… - наконец пробормотал он, рассматривая картину на стене, - А вдруг…

Додумывать мысль до конца он не решился – просто закрыл глаза и начал вспоминать собственные ощущения, когда чужие теплые руки скользили по коже, сжимая и поглаживая, а горячие прерывистое дыхание над головой шевелило волосы на макушке.

Порозовев от смущения, Альбус сполз пониже, перевернулся на живот, попытавшись представить тяжесть чужого тела на собственных бедрах, заставляющих его вжиматься пахом в матрас. В голове проносились картинки, названия позиций, обрывки строчек из похабной книги, и Ал проклял свою хорошую память, когда представил, как могли бы развиваться события после массажа – напряжение в паху сделалось не выносимым.

- Ну, нееет… - простонал он, ерзая животом по шершавой простыне, - Ну не может такого быть…

Выяснилось, что может – для направления фантазий в определенное русло, оказалось достаточно представить себе тонкие длинные пальцы друга, поглаживающие спину, медленно спускающиеся к пояснице и настойчиво надавливающие на бедра. Запыхтев от нетерпения, Альбус приподнялся над кроватью, просунул под живот руку, обхватил пальцами твердый, истекающий смазкой член и быстро задвигал рукой.

Вздыхая, постанывая и даже подвывая от удовольствия, он ласкал себя, зависнув над кроватью в странной напряженной позе – опираясь на колени и локоть, вдавившись мокрым лбом в подушку. Воображаемые ладони Скорпи скользили по смуглому потному телу, щекоча, пощипывая, поглаживая и забираясь пальцами в такие места, что Альбус покрывался мурашками, краснея и ужасаясь собственной разнузданной фантазии, постепенно смиряясь с очевидным. Упав на бок, он громко застонал и брызнул горячими густыми каплями, заляпав не только собственный кулак и живот, но и подушку и даже переплет книги, валяющейся на полу.

Прижавшись вспотевшим затылком к холодной стене, Альбус медленно переводил дух, размазывая ладонью липкую жидкость по коже - думать о собственных фантазиях категорически не хотелось. Иначе пришлось бы признаться себе, что составители идиотских тестов в «Энциклопедии секса» были правы, и Ал не совсем натурал… А к этому он был пока не готов.

- Поживем – увидим… - философски заключил он, сползая с кровати, и голышом направляясь в душ. В любом случае, такое открытие требовало глубокого осмысления, хотя одно можно было сказать наверняка – от массажа и разрядки боль в усталых мышцах совершенно прошла, оставив после себя приятную усталую истому.

* * *
Увидев в своей тарелке кусок бекона – толстый, некрасивый, с обугленными краями и полосками холодного сала внутри, Гарри обиженно поджал губы и исподлобья уставился на жену. Джинни хранила отрешенный вид, со вчерашнего вечера игнорируя супруга. После бурного выяснения отношений по поводу рук Альбуса и облупленного носа Лили, Гарри опять пришлось ночевать в гостевой спальне, на переделанном кресле. В этот раз, смещенный с пьедестала почета «хороший отец», обругал супругу, привел свое усталое тело в горизонтальное положение на скрипящей поверхности, и сразу вырубился.

Утро встретило его холодным безразличием Джинни, жидким кофе и отвратительным куском дурно приготовленного бекона в тарелке. Хмуро оглядев семейство, в молчании ковыряющего яичницу, Гарри снова уставился на жену. Джинни листала «Ведьмополитен», прихлебывала кофе, и за всю трапезу не произнесла ни слова, из чего Поттер заключил, что локальный конфликт перешел в стадию холодной войны.

«Ну и ехала бы сама! – раздраженно подумал Гарри, отталкивая от себя тарелку с оскорбительным завтраком, - И то не так, и это не эдак! И вообще, меня нянькой быть не учили!»

Еще раз оглядев присмиревших домочадцев, и ни в ком не найдя поддержки, он допил кофе, с грохотом бухнул чашку на блюдце и потянул к себе «Квиддичное обозрение». И тут же отшвырнул его в сторону, некстати вспомнив шутку Малфоя насчет старинных романов. Почему-то слова хорька, еще вчера выглядевшие безобидным подтруниванием, сегодня показались обидными.

- Я возьму? – Джеймс протянул руку к газете, и Гарри кивнул, через силу улыбнувшись старшему сыну. Впервые за несколько дней мальчишка не сбежал чуть свет на озеро, а остался на завтрак – такое событие следовало одобрить. Покосившись на пустующее место Альбуса за столом, Гарри снова нахмурился – один вернулся под сень родного дома, а второй свалился с больной спиной после короткой прогулки верхом. Вот оно, женское воспитание! Вот она – постоянная опека! Вот они – посиделки до полуночи в пыльной библиотеке вместо нормального отдыха! Как будто целого учебного года было мало! Не парень растет, а какой-то книжный червь! И потом, Гарри был уверен, что не так уж Альбус пострадал – скорее всего Джинни опять пережимает со своей заботой, превращая мальчишку в тепличное растение, и эта мысль не добавила Поттеру хорошего настроения.

Словно в ответ на его слова, Джинни, не обращая внимания на нахохлившегося мужа, отложила журнал в сторону и наклонилась к дочери, что-то заговорщицки шепча ей на ухо. Лили, которая, не смотря на белые пятнышки от зелья на носу, весь завтрак пыталась привлечь внимание погрустневшего хоречьего сына, услышав тихий вопрос матери, энергично закивала, с чем-то соглашаясь.

«Опять тайны за моей спиной! – подумал Гарри, оттопыривая губу, - Женщины…»

- Спасибо, миссис Поттер, - вежливо сказал Скорпиус, поднимаясь из-за стола, и Гарри опять обозлился. Вот младший Малфой точно как Альбус – такой же тощий и щуплый, и тоже весь в книжной пыли, но, почему-то, у него ничего не болит! Гарри прекрасно видел – и плавает, шельмец, и летает, и бегает не хуже Джеймса! Значит что? Значит, не трясется над ним хорек, не бегает с платочком и капельками по всему дому, воспитывает как нормального мальчишку, а не как нежную принцессу! Нет, пора навести порядок в собственной семье!

Джеймс осторожно выглянул из-за газеты, оценил расстановку сил, многозначительно хмыкнул и ретировался наверх, прихватив с собой газету. Лили увязалась за младшим хорьком, обещавшем дать ей какую-то интересную книгу, и супруги остались в столовой вдвоем.

Джинни величественно поднялась из-за стола, и Гарри еле успел схватить своей стакан с соком, когда вся посуда без предупреждения взмыла в воздух.

- Я еще не закончил, вообще-то! – гневно заметил он, буравя супругу взглядом. Джинни неопределенно пожала плечами, и двинулась в сторону кухни – посуда дружным хороводом полетела за ней следом.

- Нет, это уже ни в какие ворота не лезет! – заорал Гарри, когда скатерть взметнулась вверх белым пузырем, швырнув ему в лицо хлебные крошки, - Джинни, я кажется с тобой разговариваю!

Из кухни раздался шум воды и грохот посуды, укладывающейся в мойку – жена не удостоила оскорбленного супруга ответом.

- Какого черта происходит?! – взревел Поттер, врываясь в кухню, - Что это еще за демонстрации?!

Джинни, не поворачиваясь к разгневанному мужу, готовому взорваться как перекипевший котел с зельем, не повышая голоса, ответила:

- Мы с Лили решили наших в Норе навестить, передать Рону привет от тебя?

- Я спрашиваю, что происходит?! – рявкнул Гарри, грозно посверкивая оправой очков. Идиотское молчаливое наказание неизвестно за что, начало его не на шутку бесить - страшно захотелось устроить полноценный скандал, с криками и воплями, лишь бы прекратить эту изощренную экзекуцию.

- Так передать, или нет?

Гарри в сердцах ударил кулаком по краю раковины – купающийся в мыльной пене кофейник жалобно звякнул.

- Нет! – заорал он, вылетая из кухни и с грохотом захлопывая за собой дверь.

Идите все к черту, Волдеморту, Пивзу и Мерлину! Значит, она собралась опять нажаловаться Гермионе и Рону, замечательно! Из-за какой-то ерунды раздуть такой скандал, чертовы бабы, зачем он только женился! Сначала посылают его следить за взрослыми детьми, словно они до сих пор младенцы в коляске, а потом обвиняют, что он не справился со своими обязанностями!

- Сама в воскресенье поедешь! – крикнул Гарри в закрытую дверь, - Или никто вообще никуда больше не поедет! И камин заблокирую! И от переговоров тоже!

Из-за двери донесся грохот посуды, и голос жены прошипел со злостью:

- Прекрасно!

- Вот и договорились! – Поттер плюнул с досады, отшвырнул ногой подставку для газет и в крайней степени раздражения откинул дверцу бара – пусть катится хоть на край света, а ему надо выпить! А еще захотелось сделать откровенную гадость супруге – найти самую старую и рваную одежду, нацепить древние кроссовки и на весь день одному завалиться в Малфой-Мэнор. Скручивая с бутылки крышку, Гарри с мстительным удовольствием подумал, что после вчерашнего визита хорек ни за что бы его не выставил за порог.

* * *

Лили бродила по библиотеке, словно была здесь в первый раз – подходила к шкафам, поглаживала пальчиком тесненные переплеты, открывала то одну книжку, то другую, рассеянно листала страницы и сразу откладывала в сторону. Скорпи улыбался, болтал с сестрой друга, а сам ждал, когда же рыжеволосой девчонке надоест с ним кокетничать и он сможет остаться в одиночестве. Утро, не предвещавшее никаких тревог, обернулось весьма волнующей сценой в комнате Альбуса, при воспоминании о которой до сих пор кружилась голова. А последующий за этим завтрак добавил переживаний – увидев за столом долговязую фигуру, сосредоточенно намазывающую масло на хлеб, Скорпи побледнел, и всю трапезу сидел как на иголках, иногда ощущая на себе короткие взгляды Джеймса. Он ел, не чувствуя вкуса пищи, автоматически улыбался Лили, не поднимал глаз на фигуру напротив, чувствовал рядом пустое место, на котором обычно сидел Альбус, и был благодарен его родителям за гробовое молчание, повисшее в столовой.

Наконец Лили выбрала книжку, еще немного покрутилась между шкафом и столом, демонстрируя длинные ноги, затянутые в узкие красные брючки, и упорхнула за дверь, оставив Скорпиуса в долгожданном одиночестве. Отлепив от лица ласковую улыбку, он повалился в кресло и вздохнул с облегчением – день начинался совершенно по-дурацки.

Поглазев на бронзовую люстру под потолком, Скорпи скосил глаза на медный циферблат настенных часов, и вздохнул – через час с небольшим Альбус получит освобождение из вынуждено плена. Надо б уже успокоиться, привести расхристанные эмоции в порядок и придумать какое-нибудь развлечение – вряд ли недовольная миссис Поттер разрешит сыну купаться, а сидеть в библиотеке надоело.

Побарабанив пальцами по подлокотнику, Скорпиус выбрался из кресельных объятий, и вышел в коридор – впервые в жизни он почувствовал себя неуютно среди стеллажей и книжных корешков, поблескивающих тусклым золотом и серебром. Постояв на перекрестке трех дверей и одной лестницы, он неуверенно погладил полированное дерево перилл, посмотрел наверх, а потом решительно направился в противоположную сторону, подальше от соблазнов. Не дело это – так часто пугать Альбуса, слишком живо было воспоминание о глазах, полных обиды и гнева, когда Скорпи поцеловал друга в первый раз.

«Не хватало еще стать копией этого придурка… - подумал он, выходя на залитое солнцем заднее крыльцо, - Нет уж, я подожду…» Вспомнив испуганное лицо Ала и смуглые щеки, словно подсвеченные изнутри красной лампой – так велико было смущение, Скорпи порозовел и осторожно улыбнулся. Похоже, что в этот раз Альбус испугался вовсе не действий друга, а самого себя… А вдруг ему понравилось? Ну да, этот раз был совершенно не похож на предыдущий – Ал не только не оказал сопротивления, а словно ждал продолжения, вжавшись всем телом в матрас.

Скорпи выдохнул вверх, отдувая со взмокшего лба прядь волос – нет, вот возбуждаться сейчас совсем не время и не место. Да и с чего он решил, что Альбус вообще что-то заметил? У друга болит спина, Скорпи всего лишь помог решить проблему с нанесением мази на труднодоступные участки тела – вот по этому Ал и лежал так смирно, вцепившись руками в подушку. И не его вина, что труднодоступные участки оказались такими… такими… А дышал он тяжело потому, что Скорпи навалился на него всем весом, кто бы не задохнулся? И лицо у Альбуса покраснело – ну так мазь-то согревающая, да и тепло сегодня, даже жарко. Нет, сегодня что-то слишком жарко…

- Гарри, мы уходим! – донесся из-за неплотно прикрытой двери крик миссис Уизли, и голос ее супруга прорычал в ответ:

- Скатертью дорога!

Оттянув пальцем ворот рубашки, прилипшей к телу, Скорпи оттер с лица испарину и понял, что если немедленно не прекратит вспоминать об утреннем инциденте, то не успеет найти укромное место, чтобы снять напряжение – ткань летних брюк натянулась в паху, заставляя чувствовать дискомфорт. Еще немного – и придется кончить прямо в штаны.

Решив хоть немного отвлечься, он завернул за угол, туда, куда не доставали горячие солнечные лучи, и пошел по открытой летней террасе, на которую выходили окна столовой. Рассматривая потемневшие от времени деревянные доски пола, Скорпи медленно снял обувь, и пошел вперед босиком, чувствуя под подошвой теплую пружинящую древесину. Интересно, почему хозяева не используют специальные заклинания, сберегающие деревянные панели в первозданном виде? После ремонта в Малфой-Мэнор даже картинные рамы были заколдованы так, что самые старые из них выглядели только что привезенными из багетной мастерской. А здесь совсем как у магглов – темные половицы, где-то чуть рассохшиеся, где-то даже немного подгнившие, при каждом шаге выводящие тихую скрипучую мелодию. Хотя у магглов Скорпи никогда не жил…

- Колдуешь, что ли? – раздалось над ухом. Скорпи обернулся на голос и сразу сжал кулаки – на подоконнике раскрытого окна столовой сидел Джеймс.

Глава 16.

Белобрысый поднял голову и моментально приготовился к обороне – большущие голубые глаза превратились в две узкие щелочки, губы сжались в полоску, а уши вспыхнули красными габаритными огнями. А когда Джеймс перекинул ногу через подоконник, мелкий чуть не сиганул через перила, отшатнувшись в другую сторону.

- Спокойно! – Джеймс поднял руки ладонями вверх, боясь сделать резкое движение, чтобы лишний раз не нервировать психованного блондина. - Не трону, не бойся!

Белобрысый не ответил – отошел подальше, присел на корточки и начал быстро обуваться, настороженно зыркая на непрошенного посетителя из-под густой платиновой челки. Джеймс перевел дух – слава Мерлину, младший Малфой не заорал, не впал в истерику и не умчался с громким воплем прямо в камин, чтобы нажаловаться отцу на приставучего насильника. Значит, не так уж и напуган, значит, можно попробовать сделать еще один шаг.

Скорпи затянул узел на шнурке, отряхнул брюки, деловито потопал кроссовками в пол, и, не поднимая глаз, двинулся к крыльцу. Джеймс понял, что еще одной возможности застать белобрысого в одиночестве может и не представиться – сейчас поднимется наверх и засядет рядом с Альбусом, а сообразив, что старший брат жаждет подловить его для объяснений, прилипнет к заучке как пиявка, ни шагу без него не сделает.

- Чего надо? – недовольно проворчал блондин, когда вытянутая нога Джеймса преградила ему путь. Тот тихонько выдохнул – в голосе Скорпи страха не было, и ярости тоже, скорее – усталая обреченность. Значит, все же есть шанс.

- Поговорить.

Белобрысый независимо сунул руки в карманы брюк, мотнул пушистой челкой, и Джеймс осторожно улыбнулся, сообразив, что за несколько дней, проведенных на озере, страшно соскучился по хмурой скуластой мордочке и голубоватой венке, вздрагивающей под тонкой кожей, там, где заканчивался ворот свободной рубашки. Скорпи испуганно шарахнулся в сторону, когда Джеймс, как под Империо, поднял руку, чтобы заправить за розовое ухо белую прядку.

- Не о чем говорить! – рявкнул он, пятясь спиной от настойчивого поклонника. - Только попробуй…

- Да не собираюсь я тебя трогать! – с досадой пробормотал Джеймс, спрыгивая с подоконника на теплый пол. Ну как объяснить маленькому дурачку, что вовсе не хочет он его обижать? Ну не привык Джеймс играть в слова, он же не Альбус, вот если бы можно было бы как-то действиями показать, что он сожалеет о случившемся. А как показать, если белобрысый, вон – вжался задом в деревянные перила террасы, того гляди орать удумает, или того хуже – как бы опять не разревелся... Что делать в таком случае, Джеймс даже представить не мог.

- А чего тогда?! – потеряв терпение взвился Скорпи, опять отскакивая назад, как только Джеймс сделал шаг навстречу.

- Ну… - Джеймс, совсем как младший брат, закусил губу, пожал плечами и растерянно развел руки. - Это… Ну… извиниться, там… это…

- Извиниться там – это где?! – белобрысый защитным жестом скрестил руки на груди, насупился – и Джеймс опять тоскливо вздохнул – по платиновой макушке скользнул солнечный луч, погладил затылок и осветил изнутри трогательную ушную раковину. Может, ну его, объяснение это? Может, как раньше – придавить маленького к перилам, навалиться, чтобы пикнуть не смел, обхватить длинное тощее тело, сунуть нос в мягкие пряди…

Нет, нельзя – перепугается, расплачется. И честно говоря, Джеймсу хотелось совсем другого – чтобы само как-нибудь все… ну, само собой… Без лишних слов и трудных томительных объяснений, чтобы можно было проскочить неприятный момент, как на метле, раз – и квоффл в кольце! А блондинчик – в руках. Хорошо, не в руках, но хотя бы как раньше - чтобы не бледнел и не отпрыгивал, как испуганный кузнечик.

Видимо, трудный мозговой процесс так явно отразился на его лице, что губы младшего Малфоя медленно сложились в нервную кривую ухмылку.

- Тролль. – отрезал он, и вдруг сильно толкнул Джеймса в грудь, стремясь проскользнуть между врагом и перилами террасы. - Даже извиняться не умеешь, придурок.

Джеймс словно вынырнул из густого тягучего киселя – почувствовав неожиданно болезненный тычок в солнечное сплетение, он, не совсем понимая, что делает, схватил белобрысого за узкие запястья, развернул в обратную сторону и крепко хлопнул спиной о стену. Нет, не получится проскочить на метле, ни черта не получится. Ну и черт с ним, упрямый тушкан, не желающий не то чтобы принимать извинения, а хотя бы помочь их принести, взбесил Джеймса чрезвычайно.

- Умею! – рявкнул он прямо в злое лицо, нависая над белобрысым, напрочь забыв о благом намерении больше не пугать блондинчика и не применять силу. - Я все умею, и не хуже Альбуса!

- Неужели?! – ощетинился Скорпи, ничуть не испугавшись и не делая попыток вырваться, только еще сильнее краснея ушами. - Тупица, правильно отец сказал, что у тебя вместо головы квоффл!

Упоминание о старшем Малфое на секунду отрезвило, но только на секунду, пока в памяти Джеймса пролетали напутственные слова, за которыми последовала яркая зеленая вспышка летучего пороха, отправляющая его из Малфой-Мэнор домой в памятную ночь – "Не приведи Мерлин, если ты посмеешь приблизиться к моему сыну!" Но слишком далеким сейчас казалось это воспоминание, слишком нереальным и странным – если бы это произошло на самом деле, то Джеймс находился бы сейчас совсем в другом месте. И эта мысли придала ему решимости.

- Ну, у тебя-то в голове, конечно, Запретная секция! – усмехнулся он, глядя в прищуренные упрямые глаза, ничуть не сомневаясь в правильности своих выводов. - А как насчет тебя, а, Малфой? Я, конечно, тролль и тупица, а ты-то почему прискакал обратно на следующий день, а?!

- Ну, уж точно не из-за тебя, мразь! – зашипел белобрысый, пытаясь вырвать руки из крепкого захвата чужих ладоней.

Джеймс невольно улыбнулся, когда Скорпи окатил его презрительным взглядом, поджав бледные губы – ну откуда на него свалилось это чудо-юдо белобрысое? Вот ведь, поганец, не боится, дерзит, вырывается, но ни одной попытки прекратить неприятный разговор. А ведь прекрасно знает, что спасение рядом, в двух шагах, вот за этой стеной – достаточно только заорать, и отец, устроившийся в гостиной с бутылкой огневиски, тут же примчится выяснять, в чем дело. Рисковый тушканчик…

- А я думаю, что ты не просто так вернулся, - пробормотал он, еще ниже наклоняясь над ойкнувшим от неожиданности белобрысым. - А скажи-ка, почему твой отец не убил меня тогда, а? Ты же ему наверняка все-е-е рассказал… Так почему?

- Не твое поганое дело! – вспыхнул Скорпи, и Джеймс воспрял духом – может, он и не семи пядей во лбу, но в том, что его предположение попало точно в цель, он больше не сомневался.

- А может, и мое тоже, а, Малфой? – наконец-то он сделал то, что давно хотел – не смотря на протестующее шипение, ткнулся носом в белые легкие пряди, и втянул ноздрями знакомый теплый запах, сладкий и солнечный. - Тебе тоже нравилось, разве нет? И ты честно об этом сказал. Поэтому меня и отпустили, да?

Белобрысый промолчал, отворачивая полыхающее краской лицо, и Джеймс осторожно разжал ладони, решив пойти ва-банк. Если сейчас младший Малфой его отпихнет и сделает ноги – то так тому и быть, никаких больше попыток не будет. А вот если нет…

Скорпи замер, и, кажется, даже перестал дышать, когда Джеймс, ободренной такой реакцией, мягко погладил тонкие запястья с ярко-розовыми следами от своих пальцев.

- Ну, что, так ты все-все рассказал? – прошептал Джеймс, заметив, как персиковая кожа на шее белобрысого пошла мурашками, когда он слегка подул на горячую ушную раковину. - И про окно, и про откосы, и про ту ночь… да?

- Тролль… - буркнул Скорпи, пытаясь увернуться от губ, прижимающихся к его макушке, впрочем, без былой уверенности.

- Угу, тролль, - улыбнулся брат Альбуса, наконец-то позволив себе немного расслабиться и без нажима провести ладонью по худой твердой груди под светлой свободной рубашкой. Скорпи дернулся было, но остановился, когда Джеймс, опережая маневр, быстро притянул его к себе за пояс брюк. - Ну, так как насчет извинения? Простишь, или нет? Честно, я не хотел…

Белобрысый поднял на него глаза, и Джеймсу стало неуютно – нехороший это был взгляд, недобрый. Словно хитрый тушкан задумал что-то, неприятное, мстительное и очень унизительное.

- Извинения? – кривя губы, словно во рту перекатывалось что-то омерзительное на вкус, выдавил он. - Какие еще извинения?!

- А какие надо? – удивился Джеймс, впервые в жизни задумавшись, что просить прощения можно не только словами, но и действиями. Может, белобрысому чего-нибудь надо? Только непонятно – чего? Все равно хроноворота нет, чтобы все исправить. - Ты скажи, какие, а я…

Договорить он не успел – Скорпи решительно положил руки ему на плечи и надавил. Джеймс пораженно хмыкнул, не понимая, что происходит, когда, оказавшись на коленях, увидел, тонкие пальцы перед своим лицом, ловко расстегивающие пуговицы легких брюк. Онемев от осознания того, чем ему придется заслужить прощение, он поднял голову вверх и тихонько присвистнул, не найдя лучшего способа выразить свое удивление.

- Что?! – зашипел на него белобрысый, раздраженно вытирая вспотевший лоб. - Не согласен – вали тогда, и никаких разговоров! И не смей больше подходить, или правда в Азкабан загремишь, кретин!

- Э… - промычал Джеймс, не зная, какими словами дать понять, что он даже и не рассчитывал таким способом загладить свою вину. Сделав еще одну попытку, и поняв, что в этот раз небогатый словарный запас напрочь отказался помогать своему хозяину выразить обуревающие его чувства, он решительно оттолкнул тощенькие лапки, и взялся за дело сам.

Скорпи нервно дернулся, когда Джеймс расправился с неподдающимися пуговицами и потянул брюки вниз вместе с трусами – видимо белобрысый рассчитывал, что брат его приятеля в последний момент гневно отвергнет подобное примирение. «Ага, как же!»– подумал про себя Джеймс, и бережно провел пальцем по чуть тронутой загаром коже, там, где начинались такие знакомые золотистые волоски. Тушканчик сдавлено пискнул, надавливая ладонями на лоб Джеймса, пытаясь отпихнуть его от себя.

- Ну, чего ты? Сам же хотел, - прошептал тот, обхватывая руками худые бедра, подтягивая их на себя. - Извинения, так извинения, твоя же идея была…

Белобрысый засопел, испуганно заозирался по сторонам, переступая длинными ногами, отчего брюки сползли еще ниже, собравшись гармошкой на щиколотках. Джеймс, медленно сходя с ума от самой неправдоподобной ситуации и острого страха быть застуканными, огладил бедра от коленей вверх, к острым тазовым косточкам, полюбовался на вжимающийся живот, задрал повыше рубашку и поцеловал выпуклый пупок, обхватывая губами кожу, втягивая ее в рот. Младший Малфой засопел еще громче и чаще, и Джеймс почувствовал теплое твердое прикосновение к подбородку – ну вот, почти прощен.

- Тссс… - заговорщицки приложил он палец к губам, когда белобрысый нетерпеливо всхлипнул – самому бы сдержаться и не лететь впереди метлы. Слишком все знакомо, и слишком он по всему этому соскучился, уже и не рассчитывая опять почувствовать в ладони упругую тяжесть порозовевшей мошонки, ощутить языком солоноватый привкус, услышать прерывистый выдох сверху. Ну, уж теперь-то он ни за что это все не отдаст!

Скорпи уставился взглядом в плывущие перед глазами доски потолка, и прикусил губу, стараясь сдержать рвущийся наружу горловой стон – решив полностью реабилитироваться в глазах пострадавшего, Джеймс с лихвой искупал неопытность энтузиазмом. Блондинчик был хорош – постанывал, бормотал что-то неразборчивое, толкаясь в чужой рот, дергал черные волосы, запутавшись в них длинными пальцами, шире расставлял ноги и чуть сгибал колени, давая простор наглому вылизывающему языку, и даже позволил партнеру отвлечься, чтобы тот мог расстегнуть свои собственные джинсы.

Через несколько минут усиленных стараний, когда у Джеймса уже болела челюсть от усталости, и он понял, что вот сейчас, вот сию минуту готов взорваться, белобрысый вдруг тоненько заскулил, запрокинул голову и резко толкнулся вперед. Чуть не подавившись, Джеймс успел поймать его за бедра, когда почувствовал, что рот наполнился чем-то густым и солоноватым, выстреливающим короткими толчками – и тут же пальцы, только что теребившие его шевелюру, изо всей силы надавили на затылок, притягивая, вжимая лицо в кудрявое золото, не позволяя отстраниться.

- Вот так… - раздался сверху прерывистый выдох, и руки, только что больно дергавшие за волосы, одобрительно погладили шею, когда Джеймс громко сглотнул горячую, непривычную на вкус жидкость. - Молодец, можешь же нормальным быть…

Джеймс замычал, прижимаясь щекой к прохладному мягкому животу, и зажмурил глаза, быстрее работая рукой, стараясь скорее догнать белобрысого, который с улыбкой наблюдал за стараниями врага, склонив голову к плечу.

«Прощен!» - понял Джеймс, ловя губами тонкие пальцы у своего лица – и это стало последней связной мыслью, перед тем как его накрыл девятый вал наслаждения, смывая страхи, недопонимание и обиды.

* * *
Медовая мазь оказалась совершенно не смываемой – по третьему разу намыливая мочалку Альбус начал подозревать, что приторный сладкий запах впитался в него на веки вечные. И плюс ко всему кожа продолжала гореть огнем, и чем дольше Ал натирался душистым мылом – тем сильнее пекло тело. В итоге из-под душа он выскочил как ошпаренный, красный и злой, но без всяких признаков мышечной боли, словно никаких конных упражнений накануне не было. Пошлепав себя по голому заду, Альбус мрачно посмотрел в зеркало, убедился, что стал обладателем красных горячих пятен на спине, ногах и заднице, и вышел из ванной, недовольно грохнув дверью.

Брезгливо сдернув с кровати заляпанную влажными пятнами простыню, он швырнул неопрятный комок в угол и опять улегся на кровать, расправив одеяло. Посмотрев на картину на противоположной стене, Альбус поджал губы и закрыл глаза – мечтать о далеком острове было совершенно неохота. И, пожалуй, впервые в жизни неохота было не только мечтать, но и вообще думать – хотелось хоть раз в жизни почувствовать себя… Джеймсом! Вот брат бы никогда не сидел и не переливал из пустого в порожнее, для него всегда все ясно – это белое, а это черное, если намазать хлеб вареньем - это вкусно, а если сильно размахнуться и ударить битой – то можно попасть в кольцо, добавив своей команде очки. И если ты вдруг понял, что с тобой что-то не так, то надо… А вот что сделал бы на его месте старший брат, Альбус был не уверен. Скорее всего – ничего особенного.

Вспомнив историю с красивой гриффиндоркой, Ал хмыкнул – и рассуждать нечего, Джеймс пошел бы, и на практике выяснил собственные предпочтения, даже если бы это не принесло ничего, кроме переживаний. И уж точно, не стал бы сидеть в комнате, теоретизируя и тестируя себя по книге. Поняв, что напрочь запутался в анализе собственных ощущений и эмоций, а так же поймав себя на острой зависти к Джеймсу, которого привык считать недалеким верзилой, Альбус вздохнул, почесал колено и решил с сегодняшнего дня попробовать посмотреть на приятеля… Ну, не то чтобы… А хотя бы прикинуть…

Дата добавления: 2015-10-28