8 страница. - Все я прекрасно понял

- Все я прекрасно понял! – сердито закричал совершенно красный Альбус, неловко вытирая рукой мокрые губы, - Что за идиотские шутки?! Ты… это неправильно! Нельзя так шутить! Я тебе не девчонка, что б меня лизать! И там, в загоне, думаешь, я не помню?!

- Альбус, послушай! – умоляюще начал Скорпи, сгорая со стыда и кляня себя за несдержанность и глупость, - Я не шутил… То есть – я не хотел! То есть, хотел, но… Черт, я не знаю, зачем это сделал! Ну, извини меня!

- Болван! – заорал до нельзя смущенный Ал, гневно сжимая кулаки - так внутри все кипело от злости и какой-то горькой досады, а губы горели от прикосновения чужого языка, - Шуточки твои эти… идиотские! И вообще! И попробуй только еще раз! Шутник чертов!

- Ал, пожалуйста! АЛЬБУС! – взмолился Скорпи, делая шаг навстречу, но добился только нового болезненного тычка в грудь, и хлопка двери перед своим носом, - Альбус… - прошептал он, прижимаясь лбом к холодному крашеному дереву.

С другой стороны двери, Ал, прислонившись спиной к стене, тихо выругался, сел на пол, и спрятал в ладонях пылающее лицо.

Глава 8.

Проклиная дурацкие правила, запрещающие колдовать вне школы, Джеймс вооружился карманным фонариком, пощелкал кнопочкой, убедился, что желтый круглый луч освещает намного лучше Люмоса, и посмотрел на часы. Время приближалась к половине второго ночи, дом давно погрузился в мирный сон, и даже из-под двери родительской спальни перестал пробиваться свет торшера.

Осторожно выглянув в темный коридор, Джеймс поводил желтым кружком света по стенам, удостоверился, что преграды нет, и тихонько прикрыл за собой дверь. Комната белобрысого была последней, в самом конце коридора, почти напротив двери в комнату брата, и Джеймс не смог сдержать язвительной ухмылки, представив, что сегодня произойдет прямо под носом у дурачка Альбуса, мирно храпящего в своей постельке.

Прокравшись на цыпочках по поскрипывающим половицам, он осторожно повернул дверную ручку и улыбнулся – тушкан явно не привык запираться на ночь, какая непредусмотрительность с его стороны! Еще раз пошарив фонариком по стенам, как всегда делают в шпионских фильмах, брат Ала шмыгнул в комнату и прикрыл за собой дверь, нажав на блестящую кнопочку. Дверной замок мягко щелкнул и Джеймс задержал дыхание, прислушиваясь.

Убедившись, что тело на кровати, стоящей у стены, не подает признаков активности, он снова включил фонарь, направив желтый луч в потолок. Комната осветилась тусклым рассеянным светом, Джеймс поставил источник освещения на столик у окна и склонился над спящим телом в кровати.

Из-под одеяла торчало узкое запястье и острая коленка, на подушке лежала прядь светлых волос, в неярком свете фонаря почти сливаясь с белой наволочкой. Осторожно откинув с головы спящего угол одеяла, Джеймс увидел бледное лицо, красный нос и припухшие розовые веки. Все ясно – самочка была в горе, и рыдала под одеялом, пока ее не сморил сон. Джеймс хмыкнул, вспомнив, как орал на белобрысого его братец. Чего уж там не поделили девчонки, он не понял, но Альбус шарахнул дверью прямо перед носом тушкана, а тот еще долго сидел под стеной, изредка вытирая глаза, совершенно не замечая приоткрытой двери в другом конце коридора. Хотя белобрысый вообще ничего не замечает, словно весь мир крутится вокруг него, драгоценного, и он может себе позволить позориться самому и позорить других. Например, облизывая Альбуса на глазах у всех.

Вспомнив целующуюся парочку в загоне, Джеймс скрипнул зубами, и, задерживая дыхание, потащил одеяло с кровати, медленно обнажая спящее тело. Белобрысый лежал, свернувшись клубочком, поджав под себя ноги и сунув одну руку под подушку. Джеймс полюбовался трогательной изнанкой бедер, и медленно выдохнул, рассматривая выступающий позвоночник на спине белобрысого.

Присев на скрипнувшую кровать, он провел пальцем по расслабленному животу, ощущая под подушечкой еле заметную шероховатость золотистого пушка, и взялся за резинку трусов белобрысого. Тушканчик вздохнул во сне и зашевелился, вытягивая ноги и переворачиваясь на спину. Теперь по телу можно было водить всей ладонью, поглаживая не только теплый живот, мерно поднимающийся и опускающийся в такт дыханию, но и грудь под задравшейся майкой, задерживая пальцы на крошечных бусинах сосков. Джеймс моргнул, отметив про себя, что, наверное, женская грудь на ощупь совершенно другая, мягкая и большая, но додумать мысль до конца не успел – белобрысый согнул одну ногу в колене, бесстыдно открывая пах, закинул руку за голову и еле слышно прошептал на выдохе:

- Альбус…

Джеймс помрачнел – помогать осуществлению эротических сновидений похотливого педрилы, во сне мечтающего о его младшем брате, он совершенно не собирался. Запоздало вспомнив, что так и не придумал, чем бы заткнуть рот тушкану, который, проснувшись, заверещит на весь дом, Джеймс решительно влез кровать, устраиваясь в ногах белобрысого, приготовившись сразу пресечь любые попытки к сопротивлению.

И они, конечно, начались. Скорпи открыл мутные от сна глаза, пошарил вокруг себя рукой в поисках одеяла, и протестующее замычал, когда чье-то тяжелое тело навалилось на него сверху, вжимая в отчаянно заскрипевшую кровать.

- Пасть откроешь – яйца отверну, педик! – пообещал Джеймс, внимательно вглядываясь в ничего не понимающее лицо и зажимая белобрысому рот ладонью, - Понял, нет?

Голубые глаза в ужасе распахнулись, и Джеймс ухмыльнулся, поняв, что меньше всего тушкан готов к огласке. Осторожно убрав руку, он приложил к бледным губам Скорпи палец, и убедившись, что тяжело и испуганно дышащий блондин орать не собирается, опять сел в изножье кровати, прихватив со стола фонарь.

Желтый кружок заметался по стенам, пока Джеймс стаскивал с себя пижаму и усаживался по-турецки, внимательно наблюдая за белобрысым, нервно забившимся в самый дальний угол кровати, обнимая руками колени.

- Ну, чего дрожишь? – почти ласково спросил брат Альбуса, направляя на зажмурившуюся жертву яркий луч фонарика, - Сам разденешься, или помогать?

- Гиппогрифов навоз, это уже не смешно, вали отсюда! – зашипел белобрысый с неожиданной яростью в голосе. Джеймс удивленно поднял брови – тушкан вовсе не выглядел ни смущенным, ни напуганным, скорее возмущенным и очень сердитым.

Джемс положил фонарик на кровать и на четвереньках пополз к белобрысому, вспомнив заметку в старом «Ведьмополитене». Заметка имела впечатляющее название: «10 способов соблазнить ведьму», и один из рецептов советовал проявить нежность и ласку. А что подходит девчонкам, то вполне сгодится и для тушканьей самки, во всяком случае, Джеймс собирался проверить это на практике, хотя ни в нежности, ни в ласке никогда не упражнялся. Вот если бы на тушкана подействовали, к примеру, рассказы о квиддичных победах Джеймса в прошлом сезоне…

Белобрысый испуганно замер, когда Джеймс положил ладони на острые холодные коленки, погладил длинные гладкие икры и неловко ткнулся губами в теплую щеку. Не встретив сопротивления и ободренный таким началом, коварный соблазнитель просунул руки под майку тушканчика и перестал дышать, когда почувствовал под ладонями теплые мягкие бока. Белобрысый вдруг нервно прыснул в колени и захихикал, уворачиваясь от грубоватых пальцев, надавливающих на его ребра.

- Черт, щекотно! – прошептал он, отталкивая от себя руки мастера соблазнения, - Ты чего хочешь-то, убогий, может, прямо скажешь?

Джеймс сглотнул, сразу растеряв боевой настрой, и понял, что озвучивать свои желания не готов. А хотел он многого, а если точнее – всего и сразу. Хотел разложить белобрысого на кровати и долго-долго рассматривать, водя по тощему голому телу лучом фонарика. Хотел еще раз увидеть, как тушканчик по-кошачьи выгибает спину и услышать тихое хныканье, переходящее в протяжный полузадушенный стон. А еще хотел довести до конца то, что не успел в прошлый раз. И чтобы белобрысая шлюха оставила, наконец, в покое его младшего брата, тем более, что есть старший, черт возьми! Вот всего этого он и хотел, но произнести вслух не мог…

- Поня-я-ятно, - протянул белобрысый, и Джеймс с неудовольствием отметил незнакомые нотки превосходства в его голосе, - Шел бы ты спать, Джейми, поздно уже.

- Нет, - угрюмо проворчал незадачливый Казанова, вдруг сообразив, что маленькая слизеринская самочка ловко обвела его вокруг пальца, и теперь он должен или уйти, или унижено выпрашивать позволения остаться. Или применить грубую силу, а как ее применить, если бывшая жертва тебя совершенно не боится?

- Нет? – переспросил белобрысый, и Джеймс немедленно воспрял духом, уловив заинтересованные интонации, - И что же ты делать собрался?

Покосившись на ухмыляющегося блондина, ночной насильник нахмурился и мрачно закусил губу, начиная злиться. Белобрысый откровенно глумился – вполне освоившись в новой роли, он откинулся на спинку кровати, вытянул ноги и нагло закинул за голову тощие лапки, скаля зубы и приглаживая ладонью растрепавшиеся волосы. Заметив злой взгляд брата своего друга, тушкан медленно задрал майку, погладил себя по животу, прикрыв блестящие глаза, и сунул большие пальцы рук за резинку трусов.

- Давай, Джейми, будь мужчиной, - прошептал тушкан, поглаживая себя под бельем и ерзая по подушке худыми бедрами, - Или можешь баиньки пойти, тоже дело хорошее…

- Вот шлюха! – рявкнул взбешенный Джеймс, набрасываясь на истерически заржавшего блондина. Кровать громко ухнула, фонарь упал на пол и стыдливо погас, погружая комнату в непроницаемый мрак.

* * *

Он проснулся от странной смеси счастья и стыда. Уставился в потолок, и не сразу понял, где находится – шкаф стоял не у той стены, кровать была другая, а рядом кто-то уютно посапывал, прижавшись к боку теплой спиной. Повернув голову, он увидел у себя подмышкой платиновый затылок и острое плечо, торчащее из-под одеяла. Джеймс заулыбался, сразу вспомнив, чем вызвано незнакомое ощущение восторга, поселившееся внутри, повернулся на бок и обнял спящего соседа за талию, осторожно прижимая к себе расслабленное тело.

- Скорпи… - пробормотал он, зарываясь носом в мягкие светлые волосы, и прижался губами к нежной тонкой коже за маленьким розовым ухом, - Ско-р-пи…

- Мммм, - заворчал недовольный блондин, натягивая одеяло до самого лица, - Иди к себе, Джеймс, заметят же…

- Угу, - согласился тот, облизывая и посасывая прохладную мочку, - Сейчас, уже иду…

- Ну, так иди! – нетерпеливо дернул плечом Скорпиус, уворачиваясь от чужих губ, - Сейчас твои родители встанут, давай-давай, двигай…

Джеймс вздохнул, и, откинув одеяло, под которым так тепло и уютно лежать, прижав к себе белобрысого, начал медленно натягивать пижаму. Подобрав с пола фонарик, он тихонько отжал блестящую кнопку замка и осторожно выглянул в коридор.

Судя по запахам готовящейся еды, родители уже встали, из столовой на первом этаже доносились приглушенные голоса и звон столовых приборов. Дверь в комнату Альбуса была закрыта.

Джеймс уже собирался выйти, и, сам не зная зачем, обернулся назад. Скорпи теперь спал на животе, обняв подушку и повернув голову на бок – на бледной щеке лежали растрепанные светлые пряди.

Почувствовав на своем лице теплое дыхание и влажный поцелуй в губы, младший Малфой опять недовольно замычал, отпихивая от себя брата своего друга, на которого вдруг напал приступ нежности.

- Да иди уже! – рявкнул Скорпи, поднимая от подушки красное лицо, - И дверь закрой, не забудь.

- Уже ушел, - Джеймс последний раз провел рукой по легким волосам, пропуская их сквозь пальцы, и быстро выскользнул за дверь, не услышав, как белобрысый за его спиной тихо и тоскливо завыл в подушку.

И только на пороге своей комнаты Джеймс подумал, что, не смотря на сумасшедшую ночь и на все то, что он вытворял со Скорпи, трахнуть белобрысого ему так и не удалось.

* * *
Наверное, первый раз в жизни Альбус, разнервничавшись, не хотел есть. Он сидел, все так же прислонившись к холодной стене, положив руки на колени, и не замечал сквозняка, гуляющего по голым ступням. Время медленно перевалило за полночь, за окном повисли звезды, но двигаться не хотелось, даже для того, чтобы встать и пересесть в более удобное место. Хотелось забиться в самый дальний угол и не двигаться, пока кто-нибудь его не найдет. Захлебнувшись в водовороте противоречивых эмоций, Альбус довел себя почти до истерики, поддавшись собственным страхам и внутренним демонам.

Первым желанием было догнать друга и потребовать, чтобы тот немедленно убирался из дома Поттеров, а еще лучше – сменил школу, страну проживания и стер себе память. Идиотская идея, покрутившись в голове, быстро исчезла без следа, и Ал тяжело вздохнул, опять опустив тяжелую голову на руки. Нет, отказаться от Скорпи, от единственного друга, улавливающего мысли и чувства Альбуса не то что с полуслова, а с полу-вздоха - он не мог и не хотел. Возвращаться в вакуум всеобщего недопонимания, в котором Ал жил до дружбы с младшим Малфоем, казалось самым страшным, что вообще может произойти. Даже страшнее мыслей, вертевшихся в голове – отвратительных, липких и пошлых мыслей, воняющих хуже полироли Джеймса и гаже навозных бомб.

Скорпи не мог так отвратительно шутить. Не такой человек его друг, чтобы ради развлечения сделать такое… такое… Альбус поднес руку к лицу и осторожно потрогал собственные губы, в который раз вспоминая горячее настойчивое прикосновение, переживая его заново и опять чувствуя странное волнение… И все равно – Скорпиус придурок!

Почувствовав очередной приступ досады и необъяснимой обиды, Альбус сильно потер рот тыльной стороной ладони, и вздохнул. Остается признать, что приятель все же пошутил, за что было бы неплохо набить ему морду, за такие розыгрыши, или… А вот про «или» думать было неприятно и неожиданно больно, и чем больше Ал размышлял над всем случившимся, тем больше приходил к пониманию, ЧТО его больше всего обижало.

Если предположить что… что Скорпи… на самом деле… Альбус закрыл глаза, глубоко вздохнул, стараясь остановить рвущиеся наружу злые слезы, и сердито вытер мокрый нос, поняв, что не может произнести слово «гей» применительно к лучшему другу. Это казалось слишком неправдоподобным и неправильным. По отношению к Скорпи – неправильным.

Итак, если Скорпи…действительно… такой… То почему он раньше не говорил?! Чего боялся? Неужели не доверял?! За кого он его принимает, за Джеймса, что ли?! И какого черта тогда он позволял Альбусу… Вспомнив свою привычку трогать друга то за плечо, то гладить по щеке, то укладываться головой на живот, Альбус залился краской жгучего стыда и глухо застонал в ладони.

Теперь все становилось понятно. Друг называется, сам же спровоцировал, потом оттолкнул, накричал… И все эти мелочи, на которые он не обращал внимания, странные долгие взгляды, которые Скорпи украдкой бросал на друга, думая, что тот ничего не видит. И тогда на озере, когда приятель осторожно поглаживал Ала по спине и от его горячего прерывистого дыхания в волосах становилось жарко... И поцелуи в загоне… Черт знает почему Ал сразу не придал им значения, но на фоне радости и новых впечатлений, эти подбадривающие мягкие прикосновения губ к щеке показались ему чем-то… Ну, если бы его поцеловал отец или мама, похвалив за хорошую успеваемость… А Скорпи, конечно, принял молчание друга за одобрение и решился на более смелый шаг.

- О, Мерлин, я болван… - промычал Альбус, не отрывая рук от лица, - Какой же я идиот…

С трудом поднявшись на ноги и чуть прихрамывая, он, подошел к книжному шкафу, открыл стеклянные дверцы и надолго застыл перед полками, заставленными разнокалиберными переплетами.

- Вот черт, а того, что надо и нет… - пробормотал Альбус, нерешительно проведя пальцем по тесненным книжным корешкам. Что он собирался найти, Ал и сам не вполне точно знал, но зато очень хорошо помнил, как папа смеялся с дядей Джорджем, подарившим Джеймсу в его десятый день рождения большущую, странного вида, книгу. Пролистнув пару страниц, мама покраснела, отвесила звонкий подзатыльник собственному брату, который, не смотря на почтенный возраст, глупо захихикал как мальчишка, и сказала, что бы эту гадость срочно убрали из ее дома.

Джеймс книгу так и не увидел, хотя требовал, чтобы загадочный подарок был вручен юбиляру, и успокоился, только получив из рук дяди-хулигана билеты на финал кубка по Квиддичу. Загадочный том, обитый дорогой кожей, долго пылился на нижней полке шкафа, и маленький Альбус, роясь на книжных полках, часто пытался открыть подарок дяди Джорджа, и каждый раз натыкался на заклинание, намертво склеившее страницы, не позволяя любопытным детям сунуть нос в содержание. Но никакое заклинание не вечно, и если его давно не обновляли…

Ал встал на колени, открыл створки нижнего ящика и полез в недра шкафа. Наглотавшись пыли, вволю начихавшись и перерыв несколько стопок интересной, но совершенно бесполезной сейчас литературы, он радостно вскрикнул, когда пальцы нащупали знакомый прохладный переплет.

Том был все такой же тяжелый, пах все той же дорогой кожей и не имел никаких опознавательных надписей на обложке. Усевшись на пол прямо у разоренного шкафа, Альбус бережно стер пыль с переплета полой футболки, и, задержав дыхание, попробовал открыть обложку. В этот раз загадочная книга поддалась беспрекословно, сразу раскрывшись на титульном листе. Видимо, родители благополучно забыли об опальном подарке, запихнув его в нижний ящик книжного шкафа, и не вспомнили о нем, даже когда шкаф перекочевал из кабинета отца в комнату сына, нуждавшегося в научной литературе. Они забыли, а вот глазастый Ал вспомнил.

Титульный лист украшала витиеватая надпись с богатыми завитушками - «Энциклопедия секса, издание второе, дополненное, с иллюстрациями». Альбус усмехнулся – что-то такое он и предполагал, недаром родители столько лет бережно накладывали на книгу склеивающее заклинание. Тихонько похихикав при мысли, что Джеймс так и не узнал, что за похабный подарок приготовил любимому племяннику дядя Джордж, а так же похвалив себя за сообразительность, Ал повертел в руках энциклопедию, и открыл оглавление на последней странице.

Нужный раздел нашелся почти сразу, и Альбус облегченно вздохнул, что ему не придется тащиться за нужными сведениями в библиотеку, или еще куда-нибудь, если необходимых справочников там не окажется. Быстро полистав книгу в поисках указаной в оглавлении страницы и смущенно зажмуриваясь, когда на глаза попадались живые картинки со страстно стонущими парочками, Альбус, наконец, открыл нужную главу и углубился в чтение.

Прочитав пару абзацев, он захлопал глазами и задумчиво почесал в затылке, изумляясь странностям человеческой природы, а перевернув страницу, густо покраснел и закусил губу, внимательно рассматривая двигающиеся иллюстрации к главе «Однополые отношения, история и современность»

За дверью раздался шорох, чьи то осторожные шаги прошмыгнули мимо комнаты, и замерли в конце коридора, но Альбус не обратил внимания – улегшись животом прямо на пол, он вытащил из заднего кармана джинсов ванильный сухарь и приступил к детальному изучению вопроса.

* * *

Столкнувшись в коридоре с Лили, несущейся в столовую, Джеймс попросил передать родителям, что завтракать он будет позже, и изумив сестру довольной улыбкой, открыл дверь в свою комнату.

Упав на кровать, он немного полежал лицом вниз, улыбаясь своим мыслям, потом скинул пижаму и голышом направился в душ. Уставившись в зеркало, Джеймс подмигнул собственному отражению, пригладил рукой торчавшие во все стороны волосы, осторожно потрогал пальцем царапину на предплечье, оставленную ногтями возбужденного тушканчика, и встал под воду.

Прохладные струи ласково погладили затылок, смывая приятную сонливость и запах секса с кожи. Джеймс повернулся лицом к душевой лейке, запрокинул голову, закрыл глаза и засмеялся, еще раз прогоняя в памяти события прошедшей ночи.

Белобрысый с каждым разом становился все активней и предприимчивей, явно входя во вкус, и безумно заводил Джеймса своей страстностью. Первая разрядка случилась почти сразу, после нескольких жадных поцелуев и грубых поглаживаний – Скорпи забрызгал спермой бедро партнера, просунутое между худых белых ног, и Джеймс, почувствовав горячую скользкую влагу между тесно прижатыми телами, тоже не смог себя сдержать.

А вот дальше началось то, ради чего Джеймс и устроил ночной набег на тушканчикову норку. Отдышавшись, белобрысый вытянулся на спине, отвернул в сторону порозовевшее лицо и зажмурил глаза, позволив Джеймсу скользить ладонями по всему длинному тощему телу, исследуя пальцами все, что можно потрогать и пощупать, от узких ступней, до рубиново-красных круглых ушек. Тушканчик вздрагивал, приоткрывал один глаз, следя за чужой рукой, путешествующей по его телу, втягивал живот и громко пыхтел через нос, когда пальцы визитера мягко перекатывали и сжимали налившуюся темно-розовую мошонку. Через несколько минут этой тактильной и визуальной пытки в тусклом свете фонаря, Джеймс понял, что опять не может сдерживаться, и сделав пару торопливых резких движений, уже размазывал по груди и шее Скорпи результат своего возбуждения. Блондин продолжал лежать на спине, прикрыв пунцовое лицо ладонью, и другой рукой тискал влажную простынь, когда Джеймс аккуратно слизывал последние белые капли с его горячей щеки.

Эта нарочитая покорность, в сочетании с краской стыда на обычно бледной коже, действовала на Джеймса еще сильнее, чем обычная строптивость, и в приступе необъяснимой нежности, он склонился над зажмурившимся Скорпи и отправился в обратное путешествие по мягкому отзывчивому телу, от красных припухших губ к бедрам, повторяя путь, ранее пройденный ладонями, губами и языком.

И это оказалось еще лучше, потому что белобрысый приоткрыл рот и быстро прерывисто задышал, почувствовав губы Джеймса, сомкнувшимися вокруг напряженной пуговки соска. А когда Джеймс, ошалев от вкуса пряной солоноватой кожи, нерешительно остановился над золотыми завитками, обведя кончиком языка детский пупок – Скорпи требовательно застонал и раздвинул ноги. Взяв в руку твердый розовый пенис, Джеймс удивленно принялся разглядывать теплый предмет в своей ладони, впервые увидев так близко член другого парня. Подвигав рукой и добившись выступившей на кончике прозрачной капельки и громкого просящего всхлипа белобрысого, Джеймс высунул язык, и, зажмурившись, лизнул красную головку, отметив про себя, что в этом месте тушкан на вкус более пряный и… вкусный.

Скорпи поднял голову, протянул руку и ласково погладил партнера по голове, несильно надавливая на затылок.

- Ну же… - жалобно прошептал он, и Джеймс любезно снизошел, уже не раздумывая ни секунды.

Неловко обхватив губами ствол, он заскользил вверх-вниз, давясь с непривычки, изредка царапая тушкана зубами и помогая себе рукой, но все эти трудности показались Джеймсу сущей ерундой, когда белобрысый запрокинул голову назад и хрипло задышал широко открытым ртом. Усмехнувшись, великий знаток оральных ласк продолжил работать, с удивившей его самого гордостью замечая, как поджимаются под мягкой кожицей плотные яички, как втягивается живот, и непроизвольно вскидываются вверх узкие бедра с острыми тазовыми косточками, так, что Джеймсу пришлось решительно прижать разошедшегося тушканчика к матрасу, чтоб не подавиться.

Поняв, что белобрысый вот-вот кончит, Джеймс отстранился, не обращая внимания на недовольный возглас, решительно перевернул Скорпи на живот и собирался уже пристроиться сверху, но хитрая самочка решила по своему. Оттолкнув Джеймса, тушканчик подтянул к груди колени, встал на четвереньки, высоко поднял кверху задницу, и широко раздвинул ноги. Старший сын Гарри Поттера поперхнулся воздухом и подумал, что сейчас не выдержит в третий раз.

- Смотреть, но не трогать, пока не разрешу! – рявкнул тушкан, обернувшись через плечо, и схватив себя за член, активно задвигал рукой.

Джеймс понял, что погиб – такого представления он и не ожидал увидеть. Белобрысый стонал, выгибался в пояснице, еще больше выпячивая тощий зад, то взмахивал вверх платиновыми волосами, то обессилено утыкался лбом в подушку, и, видя все эту разнузданную вакханалию, несчастный Джеймс мог только дрочить сам себе, не решаясь дотронуться до танцующей перед его глазами белой задницы.

- Давай! – сквозь вату, плотно заложившую уши, услышал он решительную команду, и послушно облизнув палец, протолкнул его внутрь, зажмурившись от ощущения горячей тесноты. Белобрысый знакомо захныкал, толкаясь задом навстречу, и, обалдев от нереальности всего увиденного и испытанного, Джеймс кончил на тонкую щиколотку, повалившись сверху на ослабевшего от оргазма тушкана.

- Рисковая ты сволочь… - пробормотал он, когда фонарь бы уже погашен, а оба удовлетворенных любовника погружались в сон, - А если бы я взял, да и трахнул?

- Не трахнул бы, - уверенно ответил белобрысый, поворачиваясь к Джеймсу спиной, и, еле слышно добавил одними губами, - Тролль потому что…

* * *
Альбус поднял голову от страницы и мутным взором оглядел комнату. Вокруг, в живописном беспорядке, валялись вывернутые из шкафа книжки, а в окно били яркие лучи солнца, которые и разбудили обитателя комнаты.

Хмуро почесав щеку, на которой отпечатался угол книжного переплета, Ал сел на пол и брезгливо потащил с себя расстегнутые джинсы, перекрутившиеся на середине бедер, заодно потерев, замерзшую во время сна на полу, поясницу. Джинсы вместе с бельем полетели в угол, Альбус встал на ноги и, зевая, пошел к кровати, волоча за собой подушку, прихваченную ночью для более успешного изучения мира взрослого секса.

Рухнув животом на мягкий матрас, он заворочался, устраиваясь удобнее, блаженно вздохнул и улыбнулся, расслабляя затекшие мышцы.

Ночной сеанс собственной половой идентификации закончился признанием себя абсолютным натуралом. Альбус подошел к делу со всей серьезностью – изучив теоретическую часть вопроса, он уселся на пол, расстегнул джинсы, пристроил между коленями раскрытую энциклопедию, и, рассматривая живые иллюстрации, занялся испытанием на прочность собственного тела.

Опытным путем было установлено, что обнимающиеся плечистые красавцы, занятые исключительно друг другом и не обращающие на Ала никакого внимания, его совершенно не взволновали. Без толку промучив себя целых пятнадцать минут и не добившись ничего, кроме автоматической эрекции, которой только мешали целующиеся мужики на рисунке, Альбус смирился, бросил бесполезное занятие, и пролистнул несколько страниц в начало книги. Картинки с девушками в объятиях юношей, занятых активными гимнастическими упражнениями, заинтересовали его намного больше, а когда пошли цветные вкладки, то дело и вовсе наладилось!

Уставившись на двух красоток, страстно целующих друг друга, Альбус напрочь забыл, для чего, собственно, был затеян эксперимент. Та, что справа, худенькая светлоглазая блондинка с острыми чертами лица, иногда отрывалась от смуглой черноволосой подружки, и игриво подмигивала вспотевшему подростку, увлеченно работающему правой рукой.

Поймав очередной заинтересованный взгляд, Альбус еле успел отодвинуться, чтобы не заляпать ценную книгу собственным семенем. Вытерев мокрую руку об штанину, юный естествоиспытатель долго валялся на спине, не спеша застегиваться, и вяло грезил о худенькой блондиночке, признавая, что и в тандеме с большеглазой брюнеткой та была весьма хороша.

Для чистоты эксперимента сделав еще несколько попыток, измученный, но чрезвычайно довольный Ал пришел к нескольким выводам. Во-первых – Альбус Поттер самый настоящий гетеросексуал, в чем он, собственно, никогда не сомневался. Во-вторых – ему явно нравятся длинноногие худосочные блондинки скандинавского типа: с высокими скулами, тонкими чертами лица и светлой кожей. Хотя, листая занимательную книгу, приходилось признать, что внимания так же вполне достойны и маленькая пухленькая шатенка из главы «Половое воспитание подрастающего поколения», и подтянутая русоволосая красавица в подвенечном платье из приложения «Советы молодоженам», и даже полуголая негритянка, сверкающая белозубой улыбкой на шоколадном лице из рубрики «Сексуальные традиции народов мира».

Но две обнимающиеся девушки, приковавшие к себе внимание Альбуса в самом начале эротического марафона, были вне конкуренции. Последний эксперимент закончился ничем – утомленный бесконечными опытами, юный ученый уснул прямо на полу, не вытащив руку из трусов и уронив усталую голову на крошечную грудь голубоглазой блондинки. В таком виде его и застало утро, растормошив ярким светом из окна, и заставив перебраться в более цивилизованные условия, то есть – в собственную кровать.

- Извини, Скорпи… - пробормотал Ал в подушку, прокручивая в голове насыщенную фантазиями ночь, в которой не было места парням, и вдруг почувствовал как в груди что-то болезненно сжалось. Он вспомнил глаза друга, блестящие непролитыми слезами, умоляющий голос, протянутую руку, которую Альбус отпихнул от себя, захлопывая дверь, и расстроено засопел. Он-то вот всю ночь увлеченно гонял в кулак, рассматривая занимательные картинки, а лучший друг, наверняка не спал до рассвета, переживая ссору… Почувствовав угрызения совести, Альбус поджал губы и уже хотел перевернуться на другой бок, но вдруг в голове сверкнула отчаянная мысль, от которой он буквально подпрыгнул на кровати – а вдруг Скорпи вернулся домой?! А вдруг он теперь даже знать не захочет бывшего приятеля?!

Рассудок сразу трезво напомнил, что вторая мысль глупа и необоснованна, но Ал уже рванул к шкафу, вытаскивая свежую одежду, и, натягивая шорты, на одной ноге попрыгал к двери. Вывалившись в коридор головой вперед, он затормозил у комнаты друга, и, не постучавшись, распахнул дверь.

- Скорпи! – выдохнул он с облегчением, заметив на кровати знакомую длинную фигуру, и вдруг подозрительно принюхался, уловив в комнате странный терпкий запах, от которого Альбусу стало как-то не по себе.

Тело на кровати зашевелилось, из-под мятой простыни показалась светловолосая голова, и Скорпи обернулся назад, продемонстрировав другу хмурое усталое лицо с красным отпечатком подушки на щеке.

Дата добавления: 2015-10-28