Встреча героев

19 июня нерабочий день - праздник! С далекого арктического мыса Ванкарем челюскиниы возвращались в Москву.

Толпы жителей столицы осаждали прилавки цветочных магазинов, и к полдню на их дверях появились таблички «Цветов нет». Предусмотрительные гроховчане запаслись букетами еще накануне.

С раннего утра они большой группой заняли часть тротуара перед ГУМом, чтобы были видны Красная площадь и Мавзолей Ленина. Зная, что ждать придется долго, кое-кто прихватил с собой раскладные стульчики, почти все - пакеты с едой.

Мощные репродукторы, установленные на улицах и площади, сообщали о продвижении челюскинцев, а между этими передачами диктор знакомил слушателей с биографиями героев.

«Поезд с челюскинцами проехал Пушкино, Мамонтовку, Клязьму. Его на бреющем полете эскортируют самолеты с надписью на бортах: «Привет челюскинцам»...»

«Поезд с челюскинцами по соединительной ветке будет подан на Белорусский вокзал...»

«...Василий Сергеевич Молоков... оказался самым результативным из числа героев-летчиков, занимавшихся эвакуацией лагеря. На двухместном самолете он вывез тридцать девять человек, первым стал грузить пассажиров не только в кабину, но и в расположенные под крыльями парашютные контейнеры, каждым рейсом увозил не меньше пяти челюскинцев...»

Услышав это радиосообщение, гроховчане трижды прокричали «ура!», и начался обмен мнениями.

- Молоков воспользовался нашими контейнерами, а если бы тяжелые самолеты взяли наши «клети», можно было бы увозить сразу по двадцать человек!

- А надувные палатки, ребята! Ведь у нас есть разработки по ним. Если б знать, что челюскинцам потребуется такое удобное жилье!

- Кроме подвесных контейнеров, остальные наши предложения по технике для спасения челюскинцев, видимо, где-то затерялись, - поддержал разговор своих товарищей Гроховский. - Но если уж думать о будущем полярников, то надо проектировать что-то вроде непотопляемой арктической станции со всеми удобствами для людей, их отдыха и работы...

«С Белорусского вокзала челюскинцы проследуют на Красную площадь по улице Горького, - гремело радио. - Максим Горький по поводу спасения челюскинцев сказал: «Только в Союзе Социалистических Советов возможны такие блестящие победы революционно-организованной энергии людей над силами природы. Только у нас, где началась и неутомимо ведется война за освобождение трудового человечества, могут родиться герои, чья изумительная энергия вызывает восхищение даже наших врагов...»

«На Белорусском вокзале начальник героической экспедиции Отто Юльевич Шмидт принимает рапорт начальника почетного караула...»

«Челюскинцы проезжают под Триумфальными воротами, сверху донизу украшенными цветами...»

Море людей заполнило улицы столицы. На многих домах портреты челюскинцев. Из окон сыплются разноцветные листовки. Москва в праздничном убранстве.

Кавалькада черных приземистых автомашин проносится по улице Горького. В ведущей машине Куйбышев, Шмидт, Каманин.

И вот - Красная площадь. Буря аплодисментов, восторженные крики и цветы, цветы, цветы...

Героев приветствовали Сталин, Калинин, Ворошилов, Орджоникидзе и другие руководители партии и правительства. Среди них находился и Горький - стоя на трибуне Мавзолея, он помахивал широкополой шляпой.

Открылся митинг. Валериан Куйбышев, выступавший от имени правительства, сказал:

- Спасение челюскинцев показало, что наша страна может гордиться своими людьми. Многих героев она уже дала и еще многих может дать. Героическая эпопея показала, насколько мы можем уже рассчитывать на собственные силы, на нашу отечественную технику, насколько успешно мы осваиваем эту технику...

Праздник закончился парадом. Перед Мавзолеем Ленина прошли колонны рабочих, физкультурники-комсомольцы. Чеканили шаг воинские подразделения, стучали по брусчатке копытами кони кавалерийских эскадронов, гремели траками танки.

Накатился гул воздушной армады. Замыкая ее, над Красной площадью в сопровождении истребителей проплыл гигантский воздушный корабль. «Максим Горький» - гордость советской авиации.

Гроховчане, как и большинство москвичей, впервые видели полет крылатого гиганта. В это время среди них не было Павла Игнатьевича Гроховского - его пригласили к Мавзолею, и он смотрел парад вместе с высшими командирами Военно-Воздушных Сил.

В этот праздничный день он познакомился с корреспондентом французской газеты «Парисуар», летчиком и писателем Антуаном де Сент-Экзюпери, которого представил группе авиаторов Яков Иванович Алкснис.

Трудно сказать, что толкало Гроховского к невоенным изобретениям, в то время как думы его, казалось, полностью были заняты созданием новой техники для ВДВ. Но такие «гражданские» изобретения были. Несколько из них появились сразу же после челюскинской эпопеи.

После работы он запирался дома в кабинете, писал, чертил. Мог среди ночи разбудить Лидию Алексеевну и поделиться с ней какой-нибудь новой, будоражащей его мыслью.

Сам спал три-четыре часа и вскакивал по звонку будильника, звавшего на службу.

Иногда жена спрашивала:

- Зачем тебе ломать голову над тем, что ты строить не будешь и, пожалуй, никто не будет в обозримом будущем?

- Тебе легко говорить... Если идея пришла, выше моих сил отбросить ее! Не могу ничего с собой поделать, пока не продумаю до конца.

- Но потом, проработанные, они же валяются у тебя в столе. Если бы ни я, они могли бы попасть в мусор с газетами из-под селедки!

- Пусть! Зато радость - одолел!

- Но это же мешает твоей основной работе.

- Как только звонит будильник, я все побочное выбрасываю из головы...

Итак, после спасения челюскинцев его голова была забита Севером, и не скоро эта «болезнь» отпустила его. То, что он сделал за месяц после праздника - «Ветровые установки для северных районов», «Воздушная плотина», «Ветродвигатель с соплом», - защитил авторскими свидетельствами только в феврале 1939 года. До этого дня они лежали в его архиве.

40. И.В.ТИТОВ

Из всех грандиозных планов, задуманных и реализуемых нашей страной в тридцатые годы, проект освоения Арктики был едва ли не самым дерзким и грандиозным. И одним из главных энтузиастов, взявшихся за выполнение проекта, был директор Арктического института, математик, географ, астроном и общественный деятель Отто Юльевич Шмидт.

В 1929 году на ледоколе «Седов» он в должности начальника экспедиции прошел к Земле Франца-Иосифа и подтвердил право нашей страны на эту землю. Через три года на ледоколе «Сибиряков» Шмидт с группой сильных и волевых людей в тяжелейших условиях прошел Северный морской путь за одну навигацию. В следующем, 1933 году Шмидт возглавил пробный рейс ледокола «Челюскин» на трассе Северного морского пути.

Немало тревожных, опасных, трудных дней пришлось пережить челюскинцам в арктической пустыне после того, как льды раздавили их корабль. Экипаж вместе с пассажирами очутился под открытым северным небом в «медвежьем углу» Арктики. Тысячи писем с предложениями, как спасти попавших в беду людей, приходили в Правительственную комиссию по оказанию помощи челюскинцам и в редакции газет. Это был неслыханный и могучий всплеск изобретательской фантазии.

Не мог в стороне от общенародного дела остаться и наш институт.

Подводя итоги героической эпопее по спасению челюскинцев, специалисты пришли к неутешительному выводу, что мы плохо еще готовы к работе в Арктике, к решению больших народнохозяйственных задач на Крайнем Севере, что нужны энергичные творческие поиски, нужна большая работа в этом направлении.

Именно тогда и встретились Шмидт с Гроховским в первый раз. Ученому понравились многие идеи и предложения изобретателя. Родилось решение о применении парашютов в условиях Севера. Вот как поведал тогда об этом в одном из своих номеров журнал «Самолет»:

«Развертываются работы по внедрению парашютизма в полярную авиацию. Парашюты приспосабливаются для сбрасывания грузов, что в условиях трудной посадки самолетов в Арктике приобретает первостепенное значение. В ближайшее время весь летный состав, работающий в Арктике, приступает к изучению и освоению парашютизма».

Первое, что попросил сконструировать Отто Юльевич Шмидт в нашем институте, это арктическую непотопляемую станцию и надувные палатки. Как всегда энергично Гроховский взялся за дело. АНС выполнили в чертежах, сделали модель. Станция представляла из себя шар, удерживающий заданное положение по принципу «ванька-встанька».

АНС могла строиться в нескольких вариантах:

б о л ь ш а я - транспортируемая на корабле, в нижней части ее предусматривался отсек с выходом для глубоководных работ; средняя - она могла доставляться к месту судном или дирижаблем и малая - на четыре человека, эту станцию можно было выбросить прямо с людьми на грузовом парашюте.

Почему на четырех? Потому что у Отто Юльевича Шмидта возник замысел: а почему бы не высадить с воздуха четверку зимовщиков прямо на Северный полюс!

И как незапланированный подарок полярникам, и вообще морякам-исследователям, мы разрабатывали батистат для глубоководных работ.

В один из дней Гроховский предупредил меня, что после обеда к нам в институт приедет Отто Юльевич Шмидт на чаепитие. И действительно, часа в три дня знаменитый полярник подъехал на автомашине. Был он в хорошем настроении, приветлив, охотно согласился выступить перед нашим коллективом с речью не официальной, но деловой.

Собрались в самой большой нашей комнате. Шмидт снял доху - дело было в декабре, - и через несколько минут завязалась беседа.

- Что мы, полярники, хотели получить от конструкторов, инженеров? - повторил один из вопросов Отто Юльевич. - Кроме ледоколов, нам нужны различные типы морских и речных судов, приспособленных к Арктике. Нам нужны специальные арктические типы самолетов. Один такой самолет строится - идея летчика Чухновского... Нам нужны арктические вездеходы, первый опыт использования которых дал очень благоприятные результаты. Нам нужны рациональные способы использования свободных источников энергии - ветряные двигатели, электродвигатели, работающие на разнице температур морской воды и морозного воздуха. Нам нужны самые совершенные орудия лова рыбы, морского и пушного зверя. Нужно, чтобы научная и техническая мысль засверкала новыми изобретениями, новыми результатами так, как она может сверкать только в нашей стране!

Подытоживая разговор, Гроховский заверил гостя:

- Кое-что, нужное вам, у нас уже есть. Многое из того, что необходимо полярникам, нужно и нам, десантникам. Поэтому не сомневаюсь - освоителям Арктики мы поможем... А теперь, Отто Юльевич, в благодарность за беседу приглашаем вас на крепко заваренный чаек. Надевайте шубу, и пойдем.

- Зачем же шубу? - удивился Шмидт.

- Чаевничать будем на аэродроме.

- Да вы что, Павел Игнатьевич, хоть я и полярник, но, знаете ли, чай лучше пить не на снегу, а за столом.

- Обязательно за столом. Пойдемте, Отто Юльевич, не пожалеете.

- Ну что ж, подчиняюсь, - не очень охотно согласился Шмидт.

Сильного мороза не было, но ветерок, сдобренный холодом, пощипывал уши.

Все, кто был на беседе, сопровождали гостя на закраину аэродрома, где на снегу стояло необычное сооружение - тренога с электромотором на вершине, заключенным в кольцеобразный кожух. На валу мотора - пропеллер. От алюминиевой коробки под треногой тянулись жестяные трубы, образуя небольшой квадрат. Посреди квадрата прямо на снегу стоял небольшой столик, на нем медный старинный самовар, пыхтевший дымком, чайник, чашки. У стола - раскладные парусиновые стульчики.

- Тут и будем чаевничать? - недоверчиво рассматривая непонятное сооружение, улыбнулся в бородку Шмидт. - А не лучше все-таки в тепле?

- А мы и будем в тепле. - Гроховский подошел к треноге, дернул стопор ветродвигателя, и пропеллер, легко наращивая обороты, начал вращаться.

Прошло несколько минут, и снег в квадрате, обрамленном жестяными трубами, начал таять (надо сказать, что, готовя сюрприз знатному полярнику, Гроховский приказал снег в квадрате порыхлить, а систему заранее прогреть). Вскоре обнажилась, зачернела земля с вымерзшей бурой травкой.

Гроховский снял шинель, бросил ее на руки Борису Урлапову и, шагнув через трубы, уселся за стол. Уже наливая в чашку кипяток из самовара, пригласил:

- Раздевайтесь, Отто Юльевич, прошу к столу. Чай действительно вкусный.

Шмидт, не раздумывая, включился в игру, сбросил доху на снег и тоже шагнул к столику. Сел на стульчик. С удивлением почувствовал, что действительно нехолодно. Отвечая на его вопросительный взгляд, Гроховский пояснил:

- Сейчас не очень, но скоро будет совсем Ташкент. Пейте, Отто Юльевич, вот заварка, сахар... Мы сидим с вами в невидимом чуме, стены которого из горячего воздуха. Его готовит и выдувает из отверстий калориферных труб система ветродвигатель - электропечка. Нравится?

- Спасибо, Павел Игнатьевич. Спасибо за чум. Признаться, не ожидал. Сколько он весит? Какую дает температуру внутри? Какую внешнюю температуру может осилить?

Гроховский ответил на все технические вопросы, и Шмидт остался доволен.

- Хорошая идея, - сказал он, поднимаясь из-за стола. - Подумаем, как внедрить.

Тут же Гроховский предложил Отто Юльевичу построить для полярников планер-лабораторию. В чреве вместительного планера еще на Большой земле оборудуется лаборатория (или кают-компания, или радиорубка, или метеостанция и т. д.), на тросе за самолетом-буксировщиком планер достигает точки отцепки во у льдах, пилот планера отцепляется, приземляется, и лаборатория готова к работе в новых условиях. Для этого полярникам нужно только вылезти из планера, опустить его шарнирно закрепленные крылья и спецконцы их закрепить во льду. Механически выпущенная над крышей штанга ветродвигателя сразу же дает в помещения ток.

В институте были придуманы и средства доставки полярных объектов к месту. Такая доставка могла быть осуществлена на самолетах с десантными держателями - объекты спускались бы на грузовых парашютах или парашютных системах. Для беспосадочных перелетов (а Север - это тысячекилометровые отрезки пути!) Гроховский намечал использовать приспособление для перелива горючего в воздухе.

Обдумывая «северную тему», Гроховский не упустил из вида и способы передвижения полярников - аэросани, сани с реактивным двигателем. Придумал летающий трактор, для ловли рыбы - оригинальные тралы, для охоты на китов - пневматические гарпуны на самолетах.

Работая на полярников, мы отлично понимали, что многие изобретения в этом плане будут полезны и для армии. Полярников Гроховский называл «десантниками от науки».

Большинство изобретений для полярников, как и некоторые военные изобретения, в институте реализовать не смогли. Причины разные: одни опережали технические возможности времени, на реализацию других не хватало средств, третьи изобретения не могли пробиться сквозь межведомственные барьеры и академическую косность, четвертые, говоря объективно, были продуманы довольно поверхностно и заключали в себе только идею. Были и просто фантастические проекты.

Дата добавления: 2015-10-24