МП. КАМИНСКИЙ

5 марта Военно-Воздушные Силы отмечали трехлетнюю годовщину шефства дважды Краснознаменного, Ленинского комсомола над Красным Воздушный Флотом. Отмечая заслуги комсомольцев в деле укрепления мощи авиации, в подготовке закаленных бойцов Красной Армии, начальник ВВС Алкснис приказом № 23 по ВВС РККА установил четыре премии за лучшую организацию массовой шефской работы комсомольских организаций над частями ВВС на 1934 год.

Первую премию - аэросани - получил Краснопресненский райком ВЛКСМ, шефствующий над ОсконбюроВВС РККА.

Павел Игнатьевич Гроховский, Малынич и я присутствовали при вручении краснопресненцам документов на аэросани и Почетной грамоты ВВС. После этой процедуры Алкснис сказал Гроховскому:

- Готовьтесь к переходу в другое ведомство, Павел Игнатьевич.

- Я лично? Почему? - удивился мой начальник.

- Все ваше конструкторское бюро передадим в Главное управление Наркомтяжпрома. Не удивляйтесь, товарищи. Организация ваша стала могучей. Имеете собственный завод. Мы с вами хорошо поработали, спасибо! Теперь поработаете с товарищем Серго Орджоникидзе. Ваш коллектив еще укрупнят. Увеличатся как средства, так и возможности заниматься крупными делами... Я представил вас в лучшем виде, не подведите меня, когда будете демонстрировать свои достижения Орджоникидзе. Он намерен все посмотреть лично.

- Постараемся, Яков Иванович...

- Но летный отряд?.. - невольно и взволнованно я перебил Гроховского.

- Остается прикомандированным к бюро. Сможете использовать и других летчиков-испытателей. Нарком-тяжпром очень мощная организация.

...Настал день, когда наш коллектив должен был показать комиссии, возглавляемой Серго Орджоникидзе, чем мы занимались почти четыре года.

Орджоникидзе, Тухачевский, Алкснис с большой группой командиров и инженеров в полдень прибыли на аэродром.

В строгую прямую линию выстроились на летном поле самолеты различных типов, приспособленные к десантной работе, в том числе и новая двухмоторная машина Гроховского Г-37 - «Универсальное летающее крыло», которую испытал в Ленинграде и пригнал в Москву Валерий Чкалов. Под фюзеляжами или крыльями почти каждого из самолетов что-нибудь подвешено: корзины, картонажные мешки, клетки, люльки, авиабусы, военная боевая техника. Из одной парашютной клети доносились кудахтанье и собачий лай. Из другой - поросячий визг. Это вызвало улыбки на лицах инспектирующих - хороший признак.

Неторопливо осмотрев технику и выслушав ответы на некоторые интересовавшие его вопросы, Орджоникидзе дал разрешение на демонстрацию объектов.

Первым поднялся в воздух истребитель. Он показал возможность бомбометания и стрельбы с пикирования по точечным целям.

- Такой метод уничтожения огневых точек противника при защите десанта даст отличные результаты, - пояснил Гроховский.

Не успел истребитель приземлиться, как взлетел тяжелый самолет с сорока парашютистами. Небо расцветилось красочными зонтами. Потом с малыми промежутками времени на землю начали падать клети, грузовые короба, картонажные мешки. В десантной таре сидели всклокоченные куры, притихшие собаки. Лица членов комиссии стали особенно добрыми, когда вскрыли картонажные мешки: положенные в них сырые яйца, электрические лампочки - целы и невредимы!

- Спасибо за службу! - улыбаясь в усы, сказал Орджоникидзе.

- Служим трудовому народу! - ответил Гроховский. Показывая на только что приземлившуюся клеть с надписью «Буфет» и на двух парашютистов рядом с ней, он предложил:

- Горячий обед подан, товарищ народный комиссар, может быть, снимете пробу?

Тут же налили в миску борща, и Орджоникидзе отведал его.

- Вкусно! Кто хочет подзаправиться, рекомендую. Сопровождавшие наркома члены комиссии с готовностью и удовольствием воспользовались предложением.

Парашютистка Шура Николаева вечером этого дня записала в свой дневник: «Сегодня я была наряжена поварихой, а мой инструктор Шмидт поваром. Мы сбросили с самолета грузовую клеть-буфет с лимонадом, горячими щами, бутербродами и пожарскими котлетами. Я приземлилась на отдельном парашюте одновременно с буфетом и угостила желающих воздушным обедом из трех блюд».

Генеральный секретарь ЦК ВЛКСМ Александр Косарев приехал на аэродром, когда тройка парашютистов, в их числе и я, демонстрировала затяжные прыжки. Прыгали с тысячи метров. Двое раскрыли купола на высоте 400 метров, а я решил показать «класс» и раскрыл свой парашют в семидесяти метрах от земли. Потом мне передали, что Косарев даже зажмурился, считая мою гибель неизбежной. Повернувшись к Гроховскому, сказал:

- Передайте Каминскому, что это ухарство. Мне было страшно и неприятно смотреть, как он падал. Пусть побережет себя, его жизнь нужна не ему одному.

- Согласен, - ответил Гроховский. - Рисковать надо для дела, а не для самолюбия. Я ему пропишу по первое число... А теперь, товарищи командиры, не хочет ли кто пострелять?

Человек двадцать военных сели в машины и отправились на окраину аэродрома в огороженное от посторонних глаз место, где дежурил Остап Никандрович Нежил со своими ребятами.

Командиры подошли к трем чучелам, установленным у свежей земляной насыпи. Чучела были завернуты в защитные армейские накидки. Принесли винтовку и револьвер.

- Попробуйте прострелить их, наверное, это нетрудно: чучела набиты соломой, - предложил Гроховский.

Вели огонь по прикрепленным на уровне «груди» мишеням. Пули ложились точно, но почему-то выходили сбоку и рвали накидки. После окончания стрельбы Гроховский подошел к чучелам и распахнул накидки. Под ними оказались легкие бронежилеты.

- Обратите внимание, прямой удар пули вминает металл, скользящее попадание только царапает его. Потом Гроховскому подали трубу с курком, он положил ее на плечо и выстрелил из нее по броневой плите. В броне - дырка.

- Это, оружие работает: на реактивном принципе, - скупо объяснил Гроховский.

Выстрелы гремели около часа.

Потом Орджоникидзе, сопровождаемый Иваном Васильевичем Титовым, осматривал самолет Т-37:

- Говорят, это конструкция вашего бюро?

- Наша, товарищ нарком, - коротко ответил Титов. - Ведущий конструктор товарищ Рентель.

В. Рентель, большеголовый, худенький, стоял около шасси. Титов протянул в его сторону руку. Рентель слегка поклонился.

- Раньше вы занимались авиаконструированием? - спросил его Орджоникидзе.

- Да, в Ленинградском институте путей сообщения. Там я руководил авиационным кружком. По схеме, «обитаемое крыло» мы построили четырехместный легкий аэроплан ДК-1 '. Потом вот эту машину - Г-37.

') ЛК-1 В. Рентеля был испытан летом 1932 года В. Чкаловым. Впоследствии было изготовлено 20 экземпляров самолета, Которые эксплуатировались в Арктике. Один из этих самолетов участвовал в съемках кинофильма «Семеро смелых.

- Покажите, товарищ Рентель, машину и расскажите о ней.

Орджоникидзе осмотрел весь самолет, залез в кабину, посидел там. Рентель, находясь все время рядом, рассказывал ему:

- Самолет предназначен для перевозки воздушного десанта. Пассажирская кабина может сбрасываться на парашюте вместе с людьми. Если снять ее, то машину можно использовать для перевозки различных грузов, подвешивая их. По отзыву испытателя Чкалова, управляется самолет легко. Скорость до трехсот километров в час, что для такого типа машин является почти рекордной...

- Хорошо, товарищ Рентель. В кабине просторно, удобно. Такой необычной двухбалочной конструкции фюзеляжа я еще не видел. А почему на балках у вас написано «Имени Ленинского комсомола»? Кто называл самолет?

Тут рядом с Рентелем появился Гроховский:

- Посвящение утвердило комсомольское собрание нашего бюро.

- Благодарю вас, товарищ Гроховский, и вас, товарищ Рентель, за хорошую работу. Настроение у наркома, командиров и других членов комиссии держалось приподнятое, и это было настоящим праздником для всех нас. Мы показали почти все, чем занималось Осконбюро прежде. Демонстрация эта произвела впечатление даже на нас самих. Раньше каждый в отдельности имел только частичное представление о том, что делалось в большом коллективе, в разных городах, в десантных бригадах и отрядах, теперь же увидели все сразу и в парадном исполнении. Почувствовали, как близка к материальному воплощению идея десантной армии. Практически, все техническое вооружение для этого было подготовлено. С неба летели и мягко приземлялись, с одновременным отстрелом грузовых парашютов, автомобили, танкетки, пушки, мотоциклы.

Показ объектов продолжался до позднего вечера. Закончить демонстрацию Гроховский решил эффектным зрелищем. Как о деле не очень важном он доложил Тухачевскому о методе проводной связи при помощи самолета. Тухачевский сказал об этом Орджоникидзе, уже собиравшемуся покинуть аэродром. Предложение посмотреть еще один «фокус Гроховского» вызвал у наркома острый интерес:

- А ну, дорогой, покажи! На сколько же километров?

- Пока только на шестьдесят. На Р-5 больший барабан не помещается.

- На шестьдесят?! Ну-ка дай карту!

Получив карту, нарком расстелил ее на походном столике и, вычертив циркулем окружность, поставил на ней точку.

- Вот сюда, дорогой, к этой деревне. А ты, Яков Иванович, - обратился Орджоникидзе к Алкснису, - проследи, чтоб не схитрили!

Через несколько минут летчик Баталов взлетел с предписанием найти указанную деревню и выбросить над ней парашютиста-телефониста. От самолетного барабана конец телефонного провода подвели к аппарату на столике наркома.

Контролировать наведение связи Алкснис послал другой самолет с представителем ВВС на борту.

Через полчаса на столике наркома неуверенно тренькнул телефон. Орджоникидзе схватил трубку и засмеялся от удовольствия. Он услышал совершенно четко:

- Докладывает телефонист Терещенко. Нахожусь в населенном пункте Матвейково Истринского района. С вами будет говорить председатель сельсовета Коновалов. Передаю трубку. И сразу:

- Председатель сельсовета Коновалов на проводе. С кем говорю?

- А это неважно, дорогой, с кем вы говорите, главное, что вас отлично слышно. Здоровья вам, дорогой! - и Орджоникидзе положил трубку на рычаги. - Ну, теперь вижу, товарищи, что слово у вас не расходится с делом. Молодцы! Будем работать вместе!

Через неделю Особое конструкторское бюро ВВС РККА стало называться Экспериментальным институтом Наркомтяжпрома по вооружениям РККА. Начальником и главным конструктором института остался Павел Игнатьевич Гроховский. Ему увеличили штат, фонды, предложили разработать новый, более обширный план работ по своему усмотрению. Авиастроительный завод в Ленинграде полностью перешел в его подчинение. Очень широкие полномочия получил Гроховский и в плане контактов с другими производствами и научными учреждениями.

Дата добавления: 2015-10-24