В каком смысле предназначение?

Дело не в дороге, которую мы выбираем;

то, что внутри нас, заставляет нас выбирать дорогу. (О.Генри)

Придавая чему-то особую важность: "Это – миссия моей жизни", мы, бывает, чувствуем это как свое "предназначение", как будто обнаруживаем, что это было заранее "мне определено". Здесь надо провести границу принципиального отличия предлагаемой интерпретации «личной миссии» от «проекта Я» Сартра, который «обречен на свободу» в абсолютном смысле, то есть без всяких обуславливаний.

Что же такое это обуславливающее "мне определено"? Если мыслить не в категориях, кем определено, тогда разговор обратится к безличным неодухотворенным сущностям, как история, законы, закономерности.

История здесь – это "история моей жизни", включенная в общую историю, а законы и закономерности относятся к взаимосвязям и ходу вещей в мире. Ведь личные причины считать что-то / кого-то особо важным или наиболее важным коренятся в наших конкретных историях, опыте и обусловлены многими связями, знание о которых доступно только нашей собственной памяти, да и то не в полном объеме, потому что ведь не все было распознано и прошло через сознание. Но что происходит: когда совокупность природных предрасположенностей, опыта и т.д. накладывается на биографическую канву, ввязанную в ситуацию мира, тогда если в этой проекции там, где они усиливаются совпадениями, высвечиваются определенные темы, мы распознаем их как лично для нас значимые: взывающие именно к нам, требующие именно нашей ответственности.

Далеким от реальности было бы представление, что человек определяет некую личную миссию в процессе отчетливых мыслепостроений. Что лучше описывает действительное положение дел, это скорее чувство миссии, которое появляется не как рациональное решение, суммирующее субъективные и объективные предпосылки, но как интуиция, вспышка, озаряющая сумрак всего имевшегося светом-смыслом, приводящая в итоге к осознанию. Это подобно тому, как в творчестве вся совокупность имевшегося материала переплавляется в как бы неуправляемом самим автором открытии. Процесс «прорастания» совокупности имевшегося в росток нового качества – нечто не механическое, но органическое, не искусственная схема, но человеческий природный феномен.

Итак, интуитивно, в открытии мы открываем цели своей деятельности и вместе с тем – таившуюся собственную природу (как трактовал внутреннюю цель, энтелехию Аристотель). В этом смысле и появляется осознание: "предопределение!" Так определение личной миссии (какая бы она ни была!) становится «точкой сборки» для человека.

Одновременно «миссия» составляет для невечного человека возможность приобщения к вечному – системе всеобщих связей. С одной стороны, пропуская через осознание своей миссии проходящие как бы лично через него (нее) непостоянные случайные феномены, человек утверждает их в необходимости – как идеи. Вместе с тем, сам предмет миссии, со своей стороны, встроен во время и пространство, и человек, принимая предмет за лично значимый, принимает и "нити", пропущенные через него. Берясь удерживать их и с будущим соединить, как Гамлет "дней связующую нить" (вот лично принятая ответственность), человек закрепляет себя в общей ткани бытия – в мире. Так он(а) обретает в своем предмете личный путь встраивания в вертикаль всего идущего через время и в горизонталь связей окружающего пространства – через этого живущего дальше ребенка, через написанную книгу, плодоносящий сад, сделавшееся известным знание, общественные изменения приобщается к тому, что составляет неслучайное и вечное: законам бытия, законам природы, миру идеального – культуре человеческого сообщества. (Например, Служкин по своим данным от рождения, по воспринятому в личном опыте и от других, по освоенному в образовании сложился как многогранная личность. И как таковой он удерживает принятые "нити". В вертикали он держит: преемственность человеческой жизни и своего рода через Тату; преемственность жизни родного края – в своей любви, знании к нему и передаче любви, знания другим; жизнь языка – в своем пристрастии к пословицам, поговоркам, прибауткам, стихам; нравственную культуру – в том, что стремится жить "как святой". В горизонтали он удерживает дружество в кругу любимых людей; наставничество – в кругу воспитываемых подростков; творчество – как личный круг в любом проходимом им социальном пространстве).

А само наше вхождение в порядок бытия – обретенное нами «место в мире» выражается в чувстве "предназначения". (В этом смысле "предназначение" Служкина – то особенное место, которое он занял в жизни уральского городка).

Дата добавления: 2015-10-02