Гибель язычества 7 страница

Языческие славяне. Постскриптум.

«Язычество не могло исчезнуть вдруг. Человеку хотелось знать будущее, человек в борьбе со своей природой искал помощи, веруя в возможность воздействовать на природу таинственным способом. Отсюда вера в гадания, приметы, волшебство, с которыми безуспешно боролись проповедники христианства…» (Б. Греков).

Языческая культура, с ее многотысячелетним духовным опытом и устоявшимися традициями не могла быть и не являлась «колоссом на глиняных ногах», который рухнул от первых же ударов топора христианствующего князя.

Мы уже рассматривали мир православно-языческого двоеверия и крещение соседей славян. Не затронули лишь одного вопроса – тех, кто еще долгие столетия, проживая среди людей, кланяющихся Богу-Во-Смерти, не желал становиться предателем.

В берестяной грамоте конца XII – начала XIII века слуга напоминает своему господину о необходимых покупках для праздника Велеса.

Капище неподалеку от реки Збруч (в которой и был найден знаменитый идол) действовало вплоть до монголо-татарского-нашествия.

Языческие боги предстают на монетах XIV-XV века:

1) Монета из Новгорода – фигура в плаще и рогатой шапке, у ног - либо змеи, либо круги, в руках – чаша и жезл, напротив – кланяется и подносит чашу не то человек, не то медведь. Это не князь (Новгород тогда был республикой), не великий московский князь (тогда Новгород враждовал с ним) и не патрон города – св. София (на фигуре борода). По набору символов, скорее всего, это Велес.

2) Монета из Твери. Сидящий человек с молотом, вокруг него – 12 кругов. Поскольку нигде в мире не встречается на деньгах изображение процесса их производства, а также по набору символов можно говорить о том, что перед нами – Сварог.

У города Ромны вплоть до XVII века стоял идол Перуна, к которому собирались люди на 20 июля.

В XVII веке немецкий путешественник Й. Вундерер видел под Псковом каменных идолов Перуна и Хорса.

У Соловецкого озера в бору Белая Грива практически до наших дней стояли дубы с вырезанными ликами.

В 1743 году нижегородский епископ Дмитрий увидел на кладбище в русском селе Сарлеях Терюшенской волости рядом с крестами столбы и срубы. Выяснилось, что в селе и деревнях поблизости живет много язычников, которые зовут себя мордвой, но выглядят как русские и не знают ни слова по-мордовски. Дмитрий приказал срубить могильные памятники на дрова и приготовить на них для него обед (кто из вас ныне сетует на кладбищенский вандализм?!), однако обед пришлось бросить и бежать, поскольку примчалась разъяренная (а вы бы не разозлились?) вооруженная толпа. Выпавший во время бегства из брички пономарь был убит. Впоследствии Дмитрий настрочил на всех в той области, не исключая своих личных недоброжелателей, различные доносы. В них язычники предстали целой общиной, которая заведомо решила убить его или же себя, если епископ прибудет с войском. В Терюшенскую волость приехала «богословская команда» во главе с премьер-майором Юнгером. Короткое сражение закончилось огромными потерями язычников и бегством. Солдаты силой загоняли в воду и крестили пленных. Упорных заковывали в кандалы и впоследствии ссылали. Вожака – Несмеяна Кривого – живьем сожгли в срубе (сведения из «Истории России» С. М. Соловьева).

Теперь хотелось бы указать на то, что получается, если внимательно почитать летописи и подумать над их содержанием. За нижеприведенные сведения огромная благодарность Л. Прозорову и Лин фон Паль.

I. Князь Владимир.

1) Смерть Владимира скрывалась три дня (летопись ссылается на то, что киевляне боялись захвата власти Святополком, но, как будет указано ниже, эта причина несостоятельна).

2) Останки Владимира вынесли тайно, завернутыми в ковер (почти как позже вынесли убитого заговорщиками Андрея Боголюбского), через… пролом в стене (так поступают язычники, дабы уберечь себя от мести умершего).

3) Анализ останков показал, что князь был буквально разорван. Причем еще при жизни, а не впоследствии на «мощи».

4) На иконах Владимир изображен с крестом мученика.

Судя по всему, князь пал жертвой мести язычников, причем из ближайшего окружения (кто мог быть причастен – рассмотрим ниже). Молчание летописей говорит лишь о том, что эта немота было выгодно духовенству, ибо получалось, что даже великий князь, будучи крестителем, не уйдет безнаказанным; а авторитет церкви не повышался от такого события, в отличие от «мученических венцов» мелких монахов.

II. Святополк, Борис, Глеб, Ярослав и др.

1) Святополк был по старшинству (как и по сыновнему родству с великим князем Ярополком) законным киевским князем, и его могли только низложить.

2) Борис отказался низлагать Святополка и пошел присягать ему. Глеб поступил так же.

3) Узнав о намерении Бориса (замечу, весьма авторитетного князя) почти вся его дружина решила перейти под начало Святополка.

4) По свидетельству Титмара Мерзенбургского, Святополк был заключен в тюрьму своим отцом Владимиром и в год убийства князей он все еще пребывал там.

Т.е., как справедливо заметил исследователь из, к сожалению, утерянного мной первоисточника, Борис и Глеб не были опасны Святополку, и их смерть как не была ему выгодна, так и не добавила бы авторитета. Возникает резонный вопрос: а кому она была выгодна? Почему-то на роль убийцы так и просится кандидатура Ярослава Хромца, впоследствии Мудрого (которого, кстати, воспитал… боярин Блуд, заманивший князя Ярополка к убийцам).

5) Посмотрите теперь, сколько в летописях недомолвок и противоречий: о тайном собрании Святополка (на котором он решил воплотить в жизнь замысел братоубийства) весьма подробно известно киевскому летописцу и новгородскому князю Ярославу, четверо убийц наваливаются на князя и убивают его на глазах у самых верных ратников, Святополк, находившийся в Киеве, мгновенно узнав о том, что Борис всего лишь ранен, отправил к нему (видимо, методом телепортации) двух варягов, дабы добить его (а четверо убийц куда подевались?).

Еще один источник, «Эймунд-Сага», написанная викингом Гаральдом, служившим Ярославу и женатым на его дочери, сообщает массу интересных подробностей:

6) Викинги Рагнар и Эймунд, по приказу Ярослава ночью убили спящего Бориса и принесли его голову в мешке своему повелителю. Потом викинги вынуждены были бежать от своего хозяина. В русских летописях примерно про то время есть отметка о том, что в Новгороде стихийно взбунтовавшийся народ перебил варяжский отряд, после чего бунтари спокойно направились в резиденцию князя (!), где их, естественно, казнили. Ничего не напоминает? Лично мне вспоминаются похороны Чингисхана: хоронивших слуг перебил вооруженный отряд, который сам почти тут же был уничтожен своими, и место расположения могилы остается тайной до сих пор. Какую тайну, по вашему мнению, столь тщательно хотел скрыть Ярослав?

7) В той же саге есть интересная фраза про Бориса: «я слышал, что он отошел от своей веры». Замечу, что есть икона, на которой Борис перед убийством изображен молящимся столбу с крестом, на который повешен меч. Крест могли дорисовать и позже, благо случаи подобных «реставраций» известны. Конечно, последний аргумент можно считать спорным, но инициатива иконописца, возможно, желавшего изобразить раскаяние язычника перед смертью (крест водружен над старым атрибутом молений – мечом) вполне допустима.

8) Как независимо друг от друга заметили Л. Прозоров и я, в саге говорится о борьбе за наследство Владимера-Вальдамара трех его сыновей – Ярицлейва-Ярослава, Бурислейва-Бориса и Варталава-Брячислава, но НИЧЕГО не сказано о Святополке! Это притом, что русская история делает его ключевой фигурой той эпохи. Ничего в саге не сказано и про убийство Глеба! А по этому можно судить, что ни Святополк, ни Ярослав не приложили руки к его смерти.

Теперь о Ярославе. Если даже исключить убийство двух братьев и охаяние третьего, то все равно он предстает в истории фигурой весьма далекой от совершенства:

9) В летописи отмечено, что он по навету посадил на много лет в тюрьму еще одного своего брата, Судислава. А был ли навет? Может быть просто нужен был повод? А.Буровский, не смотря на свой дилетантизм и, мягко говоря, политическую продажность, предоставил весьма интересные сведения:

а) В 1030 г. Ярослав завоевал чудь и основал на их земле город Юрьев (современный Тарту). Предлогом для такого похода могло быть и желание «привести язычников веру христову» с должной оплатой из имущества побежденных.

б) По данным дендрологии (оставим точность ее результатов на совести Буровского), бревно постройки, прорезавшее уничтоженный языческий могильник Пскова, было срублено в 1044 году.

в) Надо ли говорить, что на момент правления Судислава, Псков был более чем наполовину языческим?

Вот и напрашивается интересный вывод: а не заглянул ли хромой креститель, гуляя по эстонским землям с попом и дружиной, в гости к брату с искренней любовью к богу и доказанной братской любовью?

10) Ярослав пытался воевать с другим братом, Мстиславом Тмутараканским. Бой закончился поражением Хромца, однако великодушный брат не сделал попытки занял киевский стол; а через некоторое время умер при весьма странных обстоятельствах. Даже советский писатель Валентин Иванов предполагал отравление (правда, винил в этом Византию, боявшуюся сильного соседа).

И как вы думаете, мог Ярослав, сын Владимира-братоубийцы и воспитанник Блуда-предателя, убить и оклеветать своих братьев?

11) Напоследок скажу о Глебе. За вольности при обращении в христианство жителей Мурома, он был изгнан ими и жил в двух поприщах от города. Какое отношение это имеет к данным событиям – укажу ниже в своей реконструкции.

Я согласен с выкладками Прозорова, фон Паль и третьего автора, о котором, к сожалению, у меня не сохранилось данных – события, скорее всего, развивались следующим образом: Святополк, законный наследник киевского престола, сын убитого Владимиром князя и опозоренной княжны, возможно, приверженец язычества, находился в заточении, поскольку Креститель Руси прекрасно понимал, что восхождение приемыша на киевский стол чревато восстановлением веры предков. Тем не менее, языческие соратники Святополка, или же Бориса, убили Владимира. Казалось, что дело идет к возрождению прежней веры, ибо сын старшего князя – Святополк и законный (по христианскому браку) сын Крестителя Борис – собирались объединить свои силы. Однако, Ярослав, у которого были свои виды на столонаследование и, наверняка – благословениехристианской церкви, вмешался в ход событий. Борис был убит его слугами (возможно, что Святослав Древлянский так же погиб от рук своего брата Ярослава, хотя его смерть традиционно возлагается на совесть «Окаянного»). Однако и возможный союзник Ярослава Глеб переселился в мир иной за свою приверженность к христианским «методам обращения неверующих». Святополк бежал из темницы и вернулся с польским войском, которое разбило Хромца, но содержание поляков разорило Киев, и оные были отправлены на родину. Спустя три года Ярослав таки разбил Святополка и союзное ему печенежское войско, после чего законный князь опять бежал со своей земли и, возможно, был убит. Что стало с остальными братьями – указано выше. А что потом? Ярослав стал Мудрым, в угоду ему очернили Святополка, сделав последнего Окаянным (хотя правильнее было бы его назвать Охаянным (оклеветанным)); а Бориса и Глеба канонизировали, поскольку русской церкви нужны были свои святые для поднятия авторитета[72] и приближения к желанной автокефалии (самостоятельности)[73]. Ну, а напоследок – «Мудрый» силой окрестил полу-языческий Псков и посадил на четверть века в поруб псковского князя – своего брата Судислава. Русь привольно вздохнула под сенью истинной христианской веры.

III. Всеслав Полоцкий.

В летописях и литературных памятниках многократно говорится о рождении Всеслава через волшбу и многократном применении колдовства им в жизни. Обычно церковь (при которой состояло большинство летописцев) не бросается подобными словами, даже по отношению к своим врагам.

Вы уже поняли, на что я намекаю? Но если вам недостаточно доказательств того, что Всеслав тоже был язычником, вот вам еще и данные археологии: из летописи известно, что, захватив Новгород, полоцкий князь разрушил храм св. Софии, построенный Ярославом. Раскопки же показали, что в это время в руинах храма жгли костры, что косвенно может намекать на языческие обряды (например, очищение огнем святого места от прежнего бога).

А коли уж князь-оборотень может считаться язычником, то мой долг – рассказать и о его участии в истории Руси. Правда опять придется иметь дело с юлящими и недоговаривающими летописцами (вполне логично, что полоцкий князь не пользовался любовью христианствующих современников и потомков).

В середине XI века Руси стали угрожать новые кочевые племена – родственные печенегам гузы или, как их называли на Руси, торки. Всеслав с киевскими князьями вышел против них на реке Рось. Впечатленные русской силой кочевники запросили мира и союза на вполне выгодных условиях, который и получили.

Позже, разорвав отношения с Ярославичами, Всеслав попытался взять Псков и Новгород. Но если затея с первым городом провалилась, то второй, как уже говорилось, он взял. Ярославичи отреагировали более чем оперативно и по-божески: их войско напало на оставшуюся без защиты Полоцкую землю и взяло город Менск (ныне Минск), разграбило его, истребило все мужское население, а детей и женщин угнало в рабство. Всеслав, узнав об этом, поспешил навстречу захватчикам. На реке Немиге произошла битва. Летопись приписывает победу Ярославичам, однако те не преследуют князя-оборотня, не атакуют Полоцк, а мирно просят прийти Всеслава на переговоры (за пределами Полоцкого княжества, во Рше (современная Орша)). Всеслав, поверив крестоцелованию, приходит на переговоры и попадает в киевский поруб.

В 1068 году у Руси появляется новый враг – половцы. Навстречу им, предводительствуемым ханом Шаруканом, вышло киевское войско, возглавляемое Изяславом, Святославом и Всеволодом. Правда, вышло оно только для того, чтобы оказаться разбитым. Святослав и Всеволод удрали в Чернигов, Изяслав был осажден половцами в Киеве. Киевляне взбунтовались и потребовали отдать им воеводу Константина, виновного в поражении, а также коней и оружие, дабы они могли выйти и разбить врага. А вот тут начинается самое интересное: ввиду богатства Киева, близости его к границам и неспокойного времени, оружие должно было быть у всех, а кони – это вообще одна из самых популярных единиц обмена. Потерять в бою все это киевляне не могли: во-первых, оружие, конечно, можно бросить, но ту его часть, что на тебя надета и задета и застегнута – сложновато, особенно на бегу; кстати, о беге – во-вторых, вы когда-нибудь видели, чтобы, убегая, от вооруженного конника, кто-то спешивался и уходил на своих двоих?! Т.е., речь, судя по всему, идет о тех людях, кому по какой-либо серьезной причине (в условиях осады она должна была быть очень серьезной) оружие не выдавали или даже конфисковали имеющееся.

Но вернемся к событиям следующего дня: народу отказали в его требованиях, после чего киевляне разделились: одни побежали вытаскивать из поруба некую «дружину нашу», а другая половина – на двор самого киевского государя. Приближенный князя Изяслава, некий Тукы, брат Чудина («горячий эстонский парень», по выражению Л. Прозорова), советовал своему господину послать к тюрьме Всеслава ратников, дабы те позвали пленного к окну и проткнули мечом. Однако, пока Изяслав колебался, Всеслава освободили и киевскому князю пришлось бежать.

Дальше летопись загадочно умолкает о семи месяцах правления Всеслава, а о половцах сообщает, что их разбил в одно лицо черниговский князь Святослав (немного непонятно, почему он раньше не мог этого сделать совместно с двумя братьями). И все же посмотрите в литературные памятники: в былинах о Волхе Всеславьевиче говорится о том, что он завоевал далекое Индейское/Турецкое царство (что может быть отголоском его победы над половцами и похода в их земли); а «Слово о полку Игореве» сообщает, что он раздавал города (замечу, что делать это мог только великий киевский князь, которого признали, и не только простые люди, но и высшее сословие). Летописями подтверждается, что в то время в Новгороде и Смоленске сменились князья.

Когда Изяслав с польским войском подошел к Киеву, князя-оборотня в нем не было: то ли был в очередном военном походе, то ли уехал на родину в Полоцк. Испуганное вече склонялось к замирению. Изяслав целовал крест, что не причинит вреда киевлянам. И честно, по-христиански, сдержал свое обещание: его сын Мстислав за освобождение Всеслава казнил 70 человек, а о тех, кого он ослепил и просто без суда зарезал, летописец высказался кратко – без числа.

Заканчивая эту историю, хотелось бы язвительно заметить, что Полоцк Всеслав все-таки отстоял.

С тех пор язычество понемногу оставляло сословие за сословием, пока не сделалось верой простонародья. И личностей в истории, оно, вплоть до Несмеяна Кривого, не оставляло. В XIII веке угас священный огонь на последних капищах, а в XV-XVI – оно почти полностью превратилось в синкретизм.

То, что надеялись предать забвению…

Завершая разговор о крысятничестве христиан на славянских землях, не хотелось бы оставить без внимания еще один пункт: как наследник крови и традиций своего народа, я обвиняю православную церковь в найме татаро-монгольских орд для уничтожения Руси и пособничестве оным в пользу Византии.

Итак, «закаленные легионы» сломали о нас гнилые зубы, «Слово» о смирении раба перед богопомазанным господином превратилось в новое учение, только ранив и расшатав Русь. И «великой» Византии оставалось лишь натравить на славян других «варваров» (дабы больше не проливать драгоценную римскую кровь) и помочь последним серией предательств. Увы, все иное она уже исчерпала в бесплодных попытках сожрать сильного молодого соседа.

Вам смешно? А вот мне – не очень.

Ниже приведены исследования Л. Прозорова, дополненные моими собственными изысканиями. Предлагаю рассмотреть несколько весьма интересных моментов:

1) Зачем войско, основной силой которого является тяжелая конница (а остальной – легковооруженные всадники) направилось в страну лесов, болот и укрепленных городов, где не могло использовать большую часть своих преимуществ? [74]А уж тем более зимой, когда лошади не выкопать траву из-под снега (степная поземка – не русский сугроб, и умение степных лошадок питаться в заснеженной степи подножным кормом сводится на нет). А вспомним, сколько было лошадей, если каждый монгольский всадник ездил о двуконь или даже о триконь, а всего этих всадников было около 70 000 (раньше вообще считалось, что в 4,5 раза больше)! [75] А если взять еще в расчет запряженных в арбы быков, стада скота для прокорма воинов и немалый обоз знати, то что получится? Получится стратегическое безумие, результатом которого должна была бы стать гибель всего войска. М. И. Иванин, пытаясь ответить на основной вопрос этого пункта, выставил три аргумента. Первый – дескать в лесной стране зимой сложнее устроить засады и приспособить ландшафт под оборонительные линии. Ну, как говорит мой собственный опыт, зимняя засада в лесу может получиться ничуть не хуже летней (даже имеет перед последней ряд преимуществ: отсутствие комаров и лесной живности, способной выдать «секрет», а также оптимальный температурный режим для пребывания в ватном поддоспешнике), а о качестве естественных лесных укреплений может сказать свое слово русско-финская зимняя война 1939-1940 гг. Второй аргумент – повышается проходимость войска за счет замерзших рек и болот. Но это сомнительное преимущество при риске потерять всех лошадей, поскольку, как говорил тот же Иванин, на лошади может плохо сказаться даже перемена воды, не то, что зимний поход в русский лес из родной степи[76]. Третий аргумент – зимой собран урожай и все припасы, соответственно, легче достать добычу и провиант. Я, однако, повторю, что с добычей – преимущество сомнительное при вышеуказанном риске. Зимой обеспечение провиантом огромного войска в чужой стране может быть легче летнего только в одном случае: если очень точно знать, где искать эти самые припасы. А из этого проистекает следующий пункт.

2) Татаро-монголы, несмотря на п.1, на удивление легко находили дорогу к каждому городу (это там, где однажды, во время усобиц, войска двух князей просто не нашли друг друга!). Обычно в таких случаях дорогу войску указывают купцы, но у молодой Орды их тогда практически не было, и они явно не заходили так далеко. Хрусталев отмечал удивительную подвижность монгольского войска в чужой заснеженной стране, практически – в бездорожье: 21 декабря пала Рязань, а 2 февраля монголы подошли к Владимиру. В. В Кагалов подсчитал, что скорость 50 тысячного и более войска в незнакомой местности зимой составляет в лучшем случае 10-15 км/сутки, если не брать в расчет сопротивления малых городков, попадающихся на пути. Путь Рязани к Владимиру через Коломну и Москву составляет 450 км, которые монголы должны пройти за 43 дня. Взятый отдельно, этот факт не слишком бросается в глаза. Но ниже описано, что у батыевых ратей было потрясающе много «удач» и «совпадений».

Обратим теперь наше внимание на то, что творилось немного южнее. От Византии осталась жалкая кроха – Никейская империя: болгары и сербы отняли Балканы, мавры и норманны – южную Италию, турки-сельджуки – почти всю Малую Азию, а призыв крестоносцев закончился потерей Константинополя, в котором последние учредили «Латинскую Империю» с марионеточными патриархом и царем.

И тут появляются монголы. Они бьют сельджуков и болгар, болгары сходят со сцены как конкуренты, а турки заключают с ромеями мир. И вот уже Никейские императоры возвращают себе сначала почти все территории на Балканах, а затем и Константинополь. Впоследствии монгольскими саблями будут тяжело ранены Польша, Чехия и Венгрия – на тот момент союзники римского Папы. Не слишком ли много случайных, но поразительно своевременных ударов по врагам Никеи-Византии? Никто мне не скажет, кто был автором принципа «разделяй и властвуй» и у кого был огромный опыт в стравливании своих врагов между собой?

Вы спросите, что же могла дать Византия в уплату огромной монгольской орде? Ответ найдется: с одной стороны, Лев Прозоров справедливо указывает, что славянские рабы ценились на южных рынках на много порядков выше остальных, (а богатела от их скупки и продажи всегда Византия. Константин Порфирогенет открыто писал, что Византия заинтересована в кочевничьих набегах на Русь); а я, с другой стороны, хочу полюбопытствовать, что бы вы сказали, если бы вам пообещали открыть ворота каждого города в сильной и богатой стране?

3) На Руси было много людей Византии – церковников. Епископов в города рукополагал митрополит, которого самого, практически, назначали в Византии. Вы все еще сомневаетесь? Тогда мы идем к вам: русские священники считали себя, прежде всего, гражданами Христова царствия, в летописях тех и более поздних времен отмечено, что они нередко бросались фразами вроде «В вашем Русийстем царстве». А заместителем Христа в его царствии они считали патриарха, который, естественно, действовал в интересах своего кесаря – базилевса. Если же кто-то из вас наивно желает ткнуть меня носом в предыдущую главу и мои собственные утверждения, что русская церковь стремилась к независимости от Византийского патриарха, отвечу: хотеть-то она хотела, но пока ее попытки установить автокефалию не превышали, собственно, мечтаний и мелких осторожных актов протеста, вроде назначения своих святых (и то, стараясь согласовать это с действующим главой церкви). Желанная автокефалия пришла к ним намно-о-ого позднее. Поэтому никаких серьезных возражений со стороны местного духовенства эта акция вызвать не могла, тем более, что русские митрополиты желали быть патриархами, если уже не в пользу Византии, то уж явно не в пользу полуязыческой Руси. Тем более, ниже будет показано, что интересы Византии в данной ситуации никоим образом не противоречили личным интересам священнослужителей ее «духовной колонии». Поэтому перейдем к следующему пункту.

4) Е. Е. Голубинский отметил, что почти нигде в летописях не говорится, что монахи вдохновляли народ на борьбу. Более того: глава русской церкви митрополит Иосиф бежал в год Батыева нашествия из своего города, епископ Ростовский Кирилл пережил монголов в Белоозере, епископы Галичский и Перемышльский остались живы после взятия их городов, епископ Рязанский бежал из города еще до осады, как будто заранее знал, что Рязань падет (хотя осадные способности монголов на Руси на тот момент еще не были испытаны). В Рязанской земле нашествием монголов уничтожена почти вся административная верхушка (князья, посадники, воеводы), но уцелели церковные руководители. Единственным приглядным примером является Владимирский епископ Митрофан, который до конца вдохновлял защитников и погиб в осажденном соборе.

5) Кстати, задумайтесь над следующим фактом: русские князья видели, как гибнут один за другим их города и мелкие рати, помнили о том, как разбили поодиночке их отцов на реке Калке, но так и не предприняли никаких серьезных попыток к объединению сил, предпочитая героически гибнуть на стенах городов и самоубийственно нападать на монголов малыми отрядами. Словно кто-то им всем одновременно внушал ненависть друг к другу и обещал чудо победы или спасения.

6) Сохранилась легенда о том, что Батый не тронул Киевскую церковь, поскольку в отрочестве был в работниках у добрых к нему монахов. А как мы знаем, не бывает ни дыма без огня, ни легенды, возникшей на пустом месте.

7) В ужасающе короткие сроки осады падали города, являвшиеся первоклассными крепостями: Рязань (6 дней), Владимир (4 дня), Чернигов, Галич, которые, к тому же, были центрами епархий. Мелкие же городки из полуязыческих земель либо держались неделями (Торжок из Новгородчины и Козельск из Вятчины) или же вообще выстояли (как приднестровские Холм и Кремнец). Монголы не дошли до Новгорода, который стоял на еще практически некрещеных землях. На фоне всего этого отбившийся Смоленск выглядит белой вороной. Причем у наиболее стойких городков не было каких-либо сверхъестественных укреплений, да и укрепления крупных городов нельзя назвать примитивными. Я, как человек, имеющий некоторое представление о военной истории, могу указать на следующие факты [см. приложение 19]:

а) деревянные стены русских крепостей внутри были наполнены землей, что создавало прекрасную компенсирующую подушку, которая амортизировала удары и гасила вибрацию; таким образом, укрепления не разрушались от тарана, в отличие от каменных стен;

б) в землю, заполнявшую стены, заливали воду. Она пропитывала бревна, и крепость было практически невозможно поджечь;

в) снаружи стен были высокий вал (9 – 10 метров), обложенный гладкой обожженной глиной (внутри которого было само основание стен и фундамент) и восьмиметровый ров, наполненный водой;

г) верхняя часть стены (забрало) была крытого типа (проще говоря, с крышей);

д) Каким бы низким ни был дух защитников, ни в одной летописи не сообщается, что города сдавались без боя.

Рассмотрим теперь те методы, которые были в распоряжении монгольского войска:

а) основная сила – тяжелая и легкая конница – не могли участвовать в осаде иначе, как спешившись. Города – не деревни, их лихим наездом не возьмешь. С этим, надеюсь, вы все согласитесь;

б) «затопить» русских количеством войско Батыя не могло: ученые сейчас считают, что на Русь пришло всего 70 000 воинов, (считая с челядью). И это при учете того, что обороняющиеся теряют всегда в 3-5 раз меньше единиц живой силы, чем нападающие. А то, что, вернувшись из похода на славянские земли, войско было еще достаточно сильно и многочисленно, чтобы контролировать огромные завоеванные территории, вас не смущает? Видимо войско Батыя использовало некий иной способ взятия городов, нежели тупое бросание людей на стены;

в) проникнуть за стены при помощи лестниц? Невозможно: пока вы лезете по узкой лестнице на 20-метровую (!) высоту, вы – мишень для гарнизона всего участка. К тому же на вершине вас ждет большое разочарование: либо в лице дрына, сталкивающего лестницу, либо в виде крыши, позволяющей попасть на стену только через узкие бойницы! Можете, конечно, если очень повезет, взобраться на эту самую крышу и попытаться спрыгнуть с обратной стороны стены. Но, уверяю вас, при падении в доспехе с 10-20-метровой высоты ваша удача закончится. В конце концов, если даже каким-то чудом останетесь живы, знайте – вам там не столы накрывают;

г) таран ворот не более эффективен, чем в любой другой крепости любой другой страны (на их створки у нас обычно прибивали трофейные кольчуги). Но, если хотите, можем рассмотреть этот вариант подробнее. Городские ворота – не теремная калитка и не церковный вход, их не вышибешь ни бревном с ручками, ни треногой с подвешенным к ней на цепях отбойником. Нужен мускул – нормальный таран на катках (черпающий свою пробивную силу из совокупности массы с разгоном). А если не забывать о гарнизоне защитников, то обслуга орудия должна быть укрыта вместе с тараном от стрел и огня деревянной коробкой, обитой сырыми шкурами. В идеале таких приспособлений нужно построить по числу ворот осажденного города, дабы распылять силы защитников по разным участкам. На это нужно время. Далее – насыпная дорога для тарана: во-первых, не стоит забывать о рве (даже при учете зимы вода в нем стоит ниже краев), а во-вторых – ворота в то время редко располагались в самом валу, на уровне земли, куда чаще они были на десятиметровой высоте, наравне со стеной. Соответственно, осаждавшим нужно было возвести земельные насыпи (зимой! из смерзшейся почвы!) или деревянные мосты. Высота этих насыпей/мостов должна была достигать 10 метров, длина – порядка шести, а ширина – равняться ширине самих ворот. За невероятно короткие сроки, в которые укладывалась осада первоклассных русских крепостей (2-10 дней) столь большой объем работы не смогли бы выполнить даже китайские инженеры при поддержке современных молдавских гастарбайтеров, особенно если не забывать, что защитники крепости не обходят строителей вниманием и стрелами. Если не брать во внимание сроки осад русских городов и предположить, что везде имел место быть таран ворот, то все равно картина получается интересной: вполне логично, что гарнизон держит оборону минимум в две смены (в идеале – в три: рать на стенах, резервная рать за стенами и отдыхающие), поэтому в случае прорыва на опасный участок всегда есть кому подтянуться, а уж там… Ломаемые ворота можно оперативно завалить изнутри, если нет – построить за ними баррикаду, а если уж совсем нет времени – поставить «стену щитов», способную продержаться до ликвидации непосредственной угрозы[77]. Поэтому, если исключить преступную халатность всех русских гарнизонов (ну не настолько же поголовно были глупы по всей Руси ратники, чтобы игнорировать ломаемые ворота!), события развивались бы следующим образом: у стен каждого города монголы, беспрерывными штурмами, теряя тысячи воинов, должны были бы как можно более сильно ослабить гарнизон и одновременно строить тараны и возводить насыпи к воротам; потратив на такую подготовку от трех недель до двух месяцев, степняки сломали бы створки и конной колонной (4-7 человек в ширину – в проем больше не влезет) смели измотанную реденькую рать. Возможно, что с Козельском это и произошло – сроки совпадают. Таким образом[78], взяв 5-6 русских городов (если ориентироваться по старым сведениям о числе монгольских воинов (ок. 300 тыс), получится около 25 городов) и потеряв всю свою рать, Батый вернулся бы в степь простым пастухом. О чем это говорит? Да о том, что если монголы и проходили через ворота русских городов, то уж явно без помощи таранов;

Дата добавления: 2015-10-24