Гибель язычества 5 страница

В) небольшой скальный храм на Среднем Днестре (действовал с IV в до эпохи Киевской Руси).

Но чем бы ни было славянское письмо – прототипом глаголицы, кириллицы или чем-то совсем не похожим на известное нам ныне, ряд исследователей уверен, что оно, вопреки домыслам, существовало.

11) Художественное творчество славян. До возникновения литературы существовало в устной форме – «славы», «плачи», сказки, обрядовая поэзия, пословицы, поговорки, заклинания и т.п. [см. приложение 17] Литература, основанная церковниками, началась не с записи фольклора. Напротив, до XVII века они противостояли друг другу. И, несмотря на разнообразие творчества (не только церковного, но и очень интересного светского), народной памяти и народному духу репрессиями со стороны христианского духовенства был нанесен невосполнимый ущерб, который не может быть компенсирован православными подменами.

[ Маленькая сноска: воцарение христианства на Руси позволило развить каменное строительство, создание книг, фресочное искусство и дать уклон в церковный стиль одежды и символики. Однако, по мнению Н. Гордиенко, которое я вполне разделяю,, эти положительные аспекты являются лишь побочными факторами, поскольку, как было справедливо замечено, те, кто крестил Русь, не ставили перед собой целью развитие ремесел и искусств этой страны. Их целью было «спасти» души нового народа и привести его в сферу влияния Византии]

Варяги (по аргументированному мнению ряда исследователей, являвшиеся одним из славянских народов) и их потомки, вплоть до Крещения, прилагали все усилия, чтобы страна, принявшая их власть, стала еще более великой.

О первых русских князьях известно лишь по полусказочным повествованиям Иоакимовской летописи (ок. Х века) и повести XVII века (созданной на основе книжных источников и местных преданий) «О истории, что в начале русской земли и о создании Новгорода и откуда происходит род словенских князей, а в иных хронографах эта повесть не обретается».

Если все-таки отсеять личности, созданные явно путем измышления (или, как минимум, мифологизированные настолько, что сделать какие-то выводы о личности и реальных деяниях прототипов не представляется возможным) - Славена, Руса, Скифа, Болгара, Ляха, Чеха, Бастарна, Жилотуга, Вандала и пр.), то конкретная история начинается с новгородского князя Гостомысла, сына Буривоя(?). Князь этот разбил захватнические дружины неких «варягов» [скорее всего, речь идет о нападении викингов на ильменьских славян в начале IX века – прим. Лифантьева С. С.], за что был избран новгородцами на пост правителя. Впоследствии он потерял всех сыновей (перечисляются разные версии – естественная смерть, укус змеи, гибель в бою) и, умирая сам, решил передать бразды правления мужу своей средней дочери Умилы – варягу Рюрику[53].

Однозначно идентифицировать личность Рюрика довольно сложно: почти одновременно в европейских хрониках присутсвуют три Рюрика. Готладский конунг Рюрик Скильвинг сразу отсеивается большинством исследователей. Второй – Рюрик Ютландский из местности Рустринген более подходит на роль русского князя. Про него говорится, что он успел вместе с дружиной «прогуляться» по Европе: взял Севилью, Нант и Лиссабон, разорил Бордо, Тур и Орлеан, осаждал Париж. Однако, при сравнении дат и событий, получится, что Рюрик вынужден был постоянно метаться из Европы к славянам и обратно, разрываясь между двумя своими владениями. Третий кандидат - собственно сын Годолайба, кажется наиболее подходящим. Против него выставляется только два аргумента: при сравнении дат выходит, что он должен был зачать Игоря в 60 лет (что не столь невероятно) и что о переселении пруссов и ободритов на славянские земли в IX веке молчат немецкие хронисты (но, во-первых никто не измерял количества ушедших с Рюриком, оно могло быть и не заслуживающим внимания зарубежных летописей; а во вторых переселение происходило через земли балтов, не имевших своих хроник). Исходя рассмотренного выше, я настаиваю на том, что не было никаких викингов-просветителей. Поэтому, я полагаю, новгородцам было не стыдно стать подданными (замечу – подданными, а не подчиненными) Рюрика, который, не только варяг (считай – брат-славянин), но и родич их прежнего правителя.

Раньше, со ссылкой на летопись, считалось, что Рюрик прибыл с братьями – Трувором и Синеусом. Предполагается, что эти имена происходят от слов «дружина» и «семья», поэтому версия о братьях Рюрика считается рядом исследователей несостоятельной.

Дружины Рюрика и первых варягов стояли в Новгородской земле (Ладога, Рюриково городище), на Псковщине (Изборск), в Полоцке, Ростове, Муроме и Белоозере. В Киев были посланы Аскольд и Дир, которые освободили его жителей от выплаты дани хазарам и совершили поход на Константинополь (правда, неудачно: буря разметала варяжские корабли).

Варяги усилили военную мощь и политическое значение Новгорода, но не имели реальной власти и были всего лишь на «службе у вече» (как и многие последующие князья в Новгородской республике).

[ Маленькая сноска: военные дружины вождей финны называли «рутцы» или «руотси», ближайшие соседи финнов – варяги – называли свои дружины точно так же, а не менее близкие к финно-угорским племенам и варягам новгородцы легко переняли это наименование. Впоследствии, славянские народы, признавшие власть варягов-руси, стали называть себя русскими, т.е. подданными русов. Возможно, сыграло свою роль и наличие в славянском языке слова «русь» – своеобразного омонима варяжскому «руотси», и, вероятно, многие русские назывались так, подразумевая значение слова из родного языка (означавшего «светлое место»)]

Преемник Рюрика – язычник Олег пошел дальше своего предшественника: покорил Смоленск, Любеч и Киев (убив мятежных посадников Аскольда и Дира), а впоследствии объединил под своей властью многие города на великом водном пути «из варяг в греки». После этого он своими походами подчинил главные славянские племена (древлян, северян, радимичей, уличей и тиверцов), строил города и крепости на границе со степью и освободил южнорусские населенные пункты от хазарского ига и разбил карательное войско кагана, явившегося мстить за потерю данников. Потом были покорены и включены в состав Руси дулебы, хорваты и тиверцы.

На рубеже IX и X веков, кочевники-венгры, продвигавшиеся на запад, разбили войско Олега и осадили Киев. Однако осада настолько не задалась, что они заключили с Вещим более чем почетный мир.

Объединив города и многие племена в одно государство, Олег сделал его столицей Киев.

В 907 году Олег нанес военное поражение Византии, взял с нее дань и заключил договор, выгодный для Руси.

После этого договора отряды Олега отстаивали интересы Византии в Армении в войне Константинопольского ставленника Смбата I Багратуни с наместником халифа Юсуфом ибн Абу-с-Саджом. Русские войска блестяще показали себя в Табаристане и в районе Апшерона. Несмотря на прерванную кампанию и хазарскую засаду, действия русских потрясли армянских, арабских, персидских и сирийских писателей (Ибн Исфендийара, ал-Масуди и пр.).

Академик Платонов назвал Олега «создателем русско-славянской независимости и силы».

Следующий властелин Руси – Игорь, сын Рюрика, был не столь ярким: потерпел поражение от Византии (ромейские корабли сожгли большую часть русских ладей «греческим огнем», а остальных блокировали в Малой Азии, где оные и были уничтожены вместе с предводителем флота Олегом – сыном Игоря), его мирный договор с Константинополем (после второго похода, когда греки предпочли откупиться) был куда менее выгоден, чем договор Олега, победы над древлянами, уличами и печенегами не имели большого значения, да и сама смерть князя было глупой: убит за жадность собственным народом во время сбора дани. Единственным удачным предприятием Игоря была вторая Каспийская кампания. Она была направлена против Византии в лице правителя Азербайджана Марзбана ибн Мухаммеда. Русские разгромили его войска и взяли город Барда’а, а позже, повторно разбив Марзбана, захватили город Мараге. После этих событий русы возвратились на родину. Неизвестно, была тому виной эпидемия, разгоревшаяся в войске победителей, или же весть о смерти Игоря. Об этих событиях писали Ибн Мискавейх, ибн ал-Асир, Мовсес Каланкатваци, Бар Гебрей и Ахмед Карсави.

(Кстати, говоря об успехах Руси и известности язычников-славян нелишне будет вспомнить тот факт, что Византия не только нанимала славянских ратников, но еще содержала их постоянные отряды и с наибольшей благожелательностью относилась к славянским колонистам, когда возникал вопрос о заселении колоний)

После гибели Игоря бразды правления приняла на себя его жена Ольга (в которой ряд историков видит дочь князя Олега). Княгиня сумела показать себя дальновидной правительницей, стабилизировав внутреннюю и внешнюю политику Руси, пошатнувшиеся после смерти ее мужа:

Во-первых, она в четыре этапа смирила отколовшихся древлян, которые навязывали ей в мужья и соправители своего князя. Историки и летописцы говорят о мести Ольги убийцам мужа, но мне кажется, что действия княгини (умерщвление в Киеве двух древлянских посольств (первое было живьем зарыто в землю вместе с ладьей, второе сожжено в бане), уничтожение на пиру близ Искоростеня сотен знатнейших людей и само сожжение столицы мятежников[54]) носили не столько личный, сколько политический характер.

Во-вторых, она, по свидетельству летописцев, много разъезжала по своей стране, всюду устанавливая мир и порядок. И огромной ее заслугой является упорядоченный сбор дани[55].

В-третьих, княгиня побывала в Константинополе на приеме у базилевса и сумела отстоять независимость Руси (впоследствии Ольга отказала даже в военной помощи Византии, сославшись на грубость оказанного ей приема и тем самым не дала ослабить русские войска в чужой войне. Лишь спустя четыре года, путем политического шантажа добившись выгодного для Руси договора, княгиня послала в помощь Византии войска, успешно сражавшиеся с арабами на Крите под командованием будущего императора Никифора Фоки.

Часть историков, головы которых особенно сильно деформированы Библией и русофобией, прямо пляшут от радости, отмечая, что где-то на шестидесятом году своей жизни Ольга все-таки прошла таинство крещения. Я не буду оспаривать этого факта, а всего лишь укажу на два обстоятельства: во-первых, княгиня крестилась либо вовремя поездки в Византию, либо незадолго до ее начала, что может указывать скорее на политическое значение данного действия (этого мнения придерживается и известный славист Фроянов), а во-вторых, она в тот же год передала бразды правления своему сыну Святославу – язычнику. Это дает возможность предположить, что Ольга не желала глобальной перемены веры у русского народа.

Исследователи ИФ АН СССР утверждали, что располагают сведениями о том, что, будучи христианкой, Ольга строила православные храмы, пыталась пропагандировать монотеизм и разрушать капища. Однако, как показывает история, два последних нововведения (при условии их существования!) не увенчались хоть сколько-нибудь значимым успехом.

[ Сноска: я рассматриваю княгиню, в первую очередь, как верную язычницу, но если исходить из того что Ольга прежде всего была правительницей и политессой…

1) Народными волнениями, неизбежными при смене народной веры, не преминули бы воспользоваться многочисленные соседи Руси. Во время Владимира все они были разбиты или запуганы;

2) Ратной силы Ольги вполне хватило бы на крещение Киева и его окрестностей (замечу: этого не произошло), но для смены веры всего народа – вряд ли: две дружины погибли под началом Игоря, и еще одна,позже – вместе со Святославом. У Владимира рати были;

3) Как крайний случай – финансы. Ропот дружины князя Игоря ясно говорит об их нехватке в казне. Владимир же в своих походах захватил огромные богатства.

Все это объясняет, почему Крещение стало возможно лишь при князе Владимире. Но прошу обратить внимание: пусть даже у Ольги не было ратной силы в количестве, необходимом для всенародного крещения Руси, пускай княжеская казна была пуста, но нельзя отрицать того, что княгиня располагала вполне приличным войском, огромным авторитетом и опытом в усмирении мятежников. Вдова Игоря вполне могла мечом и словом окрестить немалую часть подвластных ей племен. Однако, ни о чем подобном нигде не сказано - прим. Лифантьева С. С.]

Исходя из вышеуказанного, можно предположить, что речь шла всего лишь о нескольких слабых попытках преобразования в самом Киеве. Попытках, которые, натолкнувшись на жесткое народное «нет», сразу же прекратили свое существование

Великая Русь оставалась языческой.

Святослав. Великая личность для русской истории, а, благодаря своей вере, для нас – особенно. Он всегда был и оставался язычником. Как свидетельствует летопись, он с гневом отвергал предложения матери креститься. Так и держа в сердце своем Перуна, Святослав, всего за семь лет своего правления, успел прославить Русь во многих землях: пройдя за Волгу взял город Булгар (столицу Волжской Булгарии), подчинил себе буртасов и Хазарский каганат (в битве перед Итилем (одним из главных городов царства) русские, атакуя под ливнем стрел, уничтожили тяжеловооруженных арабов-наемников и элиту хазарского войска, возглавляемую самим каганом; остальное войско и ополчение бежали, открыв дорогу на город), победил ясов и касогов, овладел землями на Азовском побережье и в районе реки Кубань (покорились города Таматарха–Тмутаракань и Корчев-Керчь) и стер с лица земли Саркел (лучшую крепость, построенную византийскими мастерами и столицу Хазарского каганата). Вернувшись на Русь, Святослав включил в ее состав вятичей. Во время новой кампании на восток князь разорил Семендер (отдельное хазарское княжество). После этого он совершил поход на запад от Руси, завоевал во время оного Болгарию (разбив болгарское войско и взял штурмом ряд городов: Переяславец, Доростол и пр.) и остался там жить в городе Переяславце-на-Дунае. Как остроумно заметил Д. Дудко, Святослав чуть было не вернул болгар в язычество. Однако, набег степняков на Киев вынудил князя вернуться. Отогнав печенегов, он снова пошел в Болгарию, желая сделать ее стольной землей русского государства. В этот раз местные войска сдались без боя, а царь Борис признал себя вассалом Святослава. Однако, претензии на владение Болгарией предъявила и Византия. Началась новая война. Святослав неожиданно для врага ворвался во Фракию (через узкие горные проходы, контролируемые рядом крепостей… ромейское самомнение грузно шлепнулось в лужу! – личный комментарий Лифантьева С.С.). Полководец Варда Склир применил тактику «скифской войны» (засады и конные налеты), но потомки скифов очень умело пресекли его потуги, а позднее, при Аркадиополе, едва не уничтожили полностью вверенное ему императором войско. Следующим потерпела поражение от Святослава армия провинции Македония. Император Иоанн Цимисхий лично возглавил войска и постарался отстоять интересы Византии. Город Преславу, в которой находился русский гарнизон, он взял чудовищно дорогой ценой: русские погибли полностью, но каждый из них, даже раненый, старался перед смертью уничтожить как можно больше ромеев. Неимоверными усилиями император вынудил русских запереться в городе Доростол. Войско Святослава сделало шесть вылазок, уничтожив часть кораблей и конницы и все осадные машины, при этом немало убавив самого византийского войска. В последней битве обе стороны рисковали попросту перебить друг друга подчистую, и лишь буря, обрушившаяся на русских, заставила их отступить. Святослав и Цимисхий заключили договор, согласно которому всех русских отпускали с оружием и наградой, а те обязались не нападать на территории Византии. По пути на потрепанное войско Святослава в районе днепровских порогов налетели печенеги и довершили его разгром. Сам князь погиб в том бою, приняв смерть, достойную воина Перуна.

Еще о делах Святослава известно то, что он ок. 970 г. указал вечно зарывающимся христианам их место на Руси, что было впоследствии истолковано летописцем ка очередное гонение дьявола-язычника на единственно истинную веру.[56]

Исследователи ИФ АН СССР, однако, настаивают на том, что со стороны Святослава христиане терпели именно репрессии и ни что иное. Правда, единственным аргументом, приведенным исследователями в пользу данного утверждения является (цитата приведена дословно) то, что «этому нет причин не верить»[57].

Ныне мы чтим Святослава и Олега как величайших язычников славянской земли.

К этому почитанию мог бы добавиться и третий, но, увы, не сложилось.

Дети Святослава некоторое время княжили по своим наделам: старший Ярополк – в Киеве, Олег – у древлян, а младший Владимир – в Новгороде. Разбитые киевским князем печенеги сами предлагали ему свою службу. И ничего не предвещало беды. Но она произошла: началась усобица, волею случая ставшая первой раной из тех, что в конечном итоге привели к гибели нашей веры. Дело было так: Олег, во время охоты, увидел, что этим же занят на его земле чужак, который оказался Лютом – сыном варяжского полководца Свенельда (служившего Игорю и Святославу, а теперь – Ярополку). Разгневанный вторжением князь убил охотника. Кто-то из ученых утверждают, что это было следствием недовольства славян варяжским засильем, кто-то настаивает на ненависти братьев друг к другу, иные же говорят о княжьем праве карать нарушителя границ, но я считаю, что имело место быть убийство на бытовой почве. Как бы то ни было, но взъяренный Свенельд сумел натравить Ярополка на Олега[58]. Рати древлянского князя были разбиты и бежали к городу Овручу, где в давке на мосту, Олег был сброшен в ров и раздавлен падающими сверху людьми и лошадьми.[59]

Ярополк потерял свой авторитет, который и без того не отличался стабильностью из-за повышенных симпатий к христианам. И тогда на сцене истории появился новый герой[60].

Сын Святослава Владимир показал себя неплохим полководцем и политиком (вообще, ряд исследователей справедливо полагает, что цели военных походов сводились не только к захвату добычи и торговле, но что у Руси в Х веке существовали и внешняя политика, и дипломатия).

Однако, во всех свершениях этого князя, проступает двойственность его натуры: с одной стороны он отомстил за своего брата Олега, умерщвленного Ярополком, но сделал он это путем обмана и подлого убийства; он укрепил пошатнувшуюся власть, и сосредоточил ее в своих руках, но помогли ему в этом руки скандинавских наемников и авантюристов (которым, кстати, отказал в оплате и «подставил» при их попытке наняться Византии), а ярким примером централизации его власти, является история полоцкого князя Рогволота и его дочери Рогнеды (после взятия города княжна была изнасилована Владимиром перед ее плененными родными, которые после этого были убиты у нее на глазах.

Еще будучи приверженцем веры своего народа, Владимир нанес поражение польскому князю Мешко I (принявшему христианство и разрушавшему языческие храмы) и отобрал у поляков города Перемышль и Червень, победил прусское племя ятвагов, совершил два победоносных похода на отколовшихся вятичей. В 984 году Владимир и воевода Волчий Хвост победили радимичей. В 985 году Владимир и воевода Добрыня победили болгар и сербов, вынудив этим их заключить договор о союзе.

Потом князь победил хазар (объеденившихся под эгидой Хорезма и принявших ислам) и камских булгар, соорудил по берегам рек (Десны, Осетра, Сулы и Стругны) ряд крепостей и застав. Помимо обеспечения безопасности для своего народа, Владимир укрепил государственный аппарат, отдавая крупнейшие центры княжьим сыновьям и старшим дружинникам. Также князь провел в 980 году Первую религиозную реформу, создав единую иерархию богов для всех Руси и сделав Киев религиозным центром.

А дальше… Дальше Владимир втянулся в византийские распри и провел после этого Вторую религиозную реформу, обеспечившую нашему народу вырождение и духовный геноцид, а самому князю прозвища «безумец» и «отступник»: сын и внук язычников крестился и принес христианство на Русь.

Крещение Руси

«Попробуйте распять солнце –

и вы увидите который Бог».

Василий Розанов.

Как и в случае с принятием христианства римским императором Константином (почти за семьсот лет до описываемых событий), в истории Руси есть легенда, повествующая о том, что князь Владимир ослеп и смог вернуть зрение, только крестившись. Я не могу поверить этой истории, как не мог поверить в историю со сном римского императора[61]. Вообще, Константин и Владимир очень похожи: оба были выдающимися полководцами и политиками, оба дали в своих владениях религии-паразиту статус государственной и оба убивали свою родню (в распрях за русское княжество участвовали три сына Святослава – Олег, Ярополк и Владимир, из которых в живых остался только последний, а Константин, как уже говорилось, на пути к власти переступил через трупы тестя, зятя, жены и сына). Я не смог поверить в то, что Константин внезапно «просвятился» Божьим духом, не могу поверить и в аналогичный случай с Владимиром. Оба политика, без сомнения, вводили христианство лишь с политическими целями. А легенды? Христиане любят выдумывать легенды, дабы сторонним наблюдателям и потомкам все казалось законным и богоявленным. Более достоверным источником является летопись, повествующая о том, что Владимир принял проповедников разных религий (магометанства, католицизма, православия и иудаизма), узнал принципы их вер и обрядов (в т.ч. и христианские предписания рабам – прим. Лифантьева С. С.), после чего склонился в сторону православия (не столь строгого, как ислам и католицизм и имеющего корни, в отличие от иудаизма, поклонники которого были рассеяны по всей земле). Позже он отправил послов в Византию, дабы уточнить все аспекты выбранной религии. И уже после доклада «разведки» князь выбрал благословляющее тиранию и не слишком строгое к монархам православие.

Но наиболее близкой к правде выглядит комплексная реконструкция:

Во-первых, ко второй половине Х века значимую роль в экономике начинают играть формирующиеся феодальные отношения, и политика меняет направленность на защиту интересов новорожденного русского феодализма. Отсутствовала только феодальная идеология (старое язычество освящало общинный уклад, а не рабовладельческий или феодальный строй). Во-вторых, феодализму необходима религия, освящающая его, боготворящая социальные разделения. Она необходима для стимула сознания эксплуатируемого сословия к добровольному труду на эксплуататора и беспрекословного подчинения ему. [Поскольку данная формулировка актуальна к описываемой ситуации, прошу не торопиться с предвзятостью и не клеймить ее «совковой» – примечание Лифантьева С.С.]

В-вторых, волхвы (по свидетельству Ибн Русте) имели власть даже над князьями. Феодалов, понятно, такой расклад мало устраивал. Им была предпочтительна духовная власть, находящаяся под их контролем.

В третьих, межполитические браки, игравшие важную роль в скреплении договоров, были невозможны между христианами и язычниками, и в итоге Русь оказалась в политической изоляции от ряда стран Европы.

В четвертых, торговля тоже была затруднена: в ряде стран духовенство периодически натравливало народ на языческих купцов, объявляло их товары «погаными» и т.д.

В пятых, языческая идеология толкала народные массы на борьбу за политические и экономические свободы, а это отнюдь не соответствовало интересам власть имущих. Неоднократные восстания покоренных древлян, вятичей и радимичей, пытавшихся освободиться от князей, являются ярким примером упомянутого противостояния.

В шестых, язычество приветствовало накопление богатств каждым членом общества, в том числе и уклонение от податей.

В седьмых, язычники верили, что накопленные богатства пригодятся в загробной жизни. Вкусившей же роскоши верхушке жадность стала важнее многотысячелетней традиции предков, и такое «нерациональное» отношение к сбережениям им претило.

Итак, складывалась следующая ситуация: князей и бояр уже не устраивало быть на службе у народа, им требовалась постоянная неограниченная власть над простыми людьми и плодами их труда. Помимо этого, были затруднены внешнеполитические отношения, в частности, экспорт. Однако амбиции «верхушки» натолкнулись на свободолюбивую идеологию народного язычества. Рядовых славян не трогали проблемы внешней политики, и устраивал общинный уклад, поэтому им была предпочтительнее старая вера. Назревал очень серьезный конфликт. Выход для властьимущих был один – полная смена религии, а вместе с ней и народной идеологии.[62]

И Владимир, скорее всего, принимал проповедников различных вер еще до вмешательства в войны Византии. При этом он учитывал не красоту религии или ее близость к некой истине, а соответствие интересам правящей верхушки[63].

Центры ислама были далеки от Руси, а молитвенные предписания, предписания, касающиеся нечистых животных были очень непривычны, как и вся концепция ислама. К тому же, мусульманские государства шли к упадку, часть их была покорена Византией, производились разделы на независимые области (например, в 90-е гг Х векаХорезм стал независим от Бухары). Это были аргументы против принятия на Руси ислама.

Иудаизм был отметен по причине той же удаленности религиозных центров от Руси, а также в связи с тем, что иудеи как цельный народ не существовали, а государств, принявших иудаизм (таких, как, к примеру, Хазарскийкаганат), к тому времени близ славянских народов не было.

Оставался выбор между католицизмом и православием, тем более, что Риму и Византии было выгодно втянуть Русь в сферу своей политики.

Принятие католичества было чревато для русских феодалов подчинением духовенству, в то время как в православии складывалась обратная ситуация (патриарх был всего лишь главой церкви, в то время как Папа Римский требовал подчинения даже от королей). К тому же с византийскими догмами были знакомы все ближайшие соседи Руси.

Итак, выбор был сделан. А скоро представился и случай.

В 987 г. византийские императоры Василий II и Константин VIII попросили Владимира о помощи против восставшего в Армении полководца Варды Фоки. За это обещали отдать русскому князю в жены свою сестру Анну, но на условии крещения. Владимир в 988 году тайно (как вор!) крестился и послал войска в помощь базилевсам. Войска нанесли Варде два поражения (под Хрисополем и Авидосом) и подавили мятеж. Однако Византия не спешила выполнять свои обязательства. И тогда в 989 году Владимир осадил греческую колонию Херсонес (Корсунь). В мае 990-го Корсунь пала. Византия выслала Анну на Русь, а Владимир вернул город Византии, забрав только священников для обращения Руси в христианство (правда, поговаривают, что ушлый правитель прихватил кроме попов, и драгоценные церковные убранства. А дальше, согласно требованиям новой веры и замыслам князя, началось повальное крестительство (а ни в коем случае не добровольное крещение) восточных славян.

1 августа 990 года крестили Киев. Его жители шли к притоку Днепра Почайне под угрозами князя, утешая себя тем, что, если бы сие было так плохо, то сам Владимир бы не крестился. Впрочем, спасаясь от новой веры и князя, немало людей сбежало в леса. Идолов киевского святилища срубили. Перуна сбросили в реку, а остальных сожгли.

Много было крови, слез.

Загоняли, как в колхоз.

Перуна свалили в реку

Ветер вдаль его унес.

Так пришел на Русь Христос

К ближнему любовь принес.

Вот с тех пор друг друга любим

Аж до крови. Аж до слез.

(Б. Бостон «Самая веселая история

государства Российского»)

Обратив в новую веру Киев, Владимир прошелся с крестом по всей Руси.

Посланные в Новгород миссионеры сопровождались словенским войском Добрыни (дяди Владимира) и вспомогательным отрядом Путяты. В Новгороде об их планах стало известно заранее (как метко заметил Гордиенко Н.С., новгородцы поняли, что вооруженные отряды идут к ним не ради прогулки). На вече решили новой веры не принимать, а княжеские рати в город не допускать. Сопротивлением руководили тысяцкий Угоняй и волхв Соловей Богумил. Его центром стала Софийская слобода.

Когда отряды крестителей вошли в Новгород и заняли Торговую сторону, оказалось, что мост через Волхов разрушен и на левый берег (к крепости и главным концам – Людину и Неревскому) сложно подобраться. Попытка Добрыни договориться ни к чему не привела. Языческие сопротивленцы вытащили на остатки моста две камнеметные машины и запас камней, а также разорили новгородский дом Добрыни, отыгравшись на его жильцах. В свою очередь, миссионеры попытались обратить в христианство правую сторону Новгорода, но добились успеха лишь по отношению к нескольким сотням людей, да и то не без участия ратников.

В ночь с 30 на 31 августа отряд Путяты переправился на мятежный берег выше города и подошел с тыла к городским воротам. Стража, не ожидавшая нападения с этой стороны, приняла отряд за один из своих и впустила его в город. Путята же захватил Угоняя и Соловья и переправил их на правый берег к Добрыне. Обнаружив обман, новгородцы, числом в пять тысяч набросились на отряд Путяты, а остальные смели церкви и дома христиан. На рассвете Добрыня переправился к Путяте и приказал поджечь прибрежные дома Людина конца. Пожар отвлек язычников: могла сгореть половина города. Сражение было проиграно. Сопротивленцы запросили мира. А дядя Владимира приказал разрушать капища. Некогда этот лицемер силой насаждал в Новгороде культ Перуна, а ныне, насмехаясь над богами, говорил людям: «Кому, глупые, кланяетесь? Тем, кто себя защитить не сумел?» Все это позволило летописцу честно сказать, что крестили Новгород Добрыня – огнем, а Путята – мечом.

Но они были не единственными. Летопись сообщает: «И пришел к Новгороду архиепископ Аким Корсунянин, и требища разрушил, и Перуна изрубил, и повелел тащить в Волхов. И, повергнув, веревками тащили его по земле, ударяя жезлами. И велел никому нигде не принимать идола».

Дата добавления: 2015-10-24