Древнеславянской веры. 12 страница

Покатигорошек – очень архаичный герой, чьи времена (времена царя Гороха), вошли в известную поговорку. Согласно легенде, он появляется в многолюдной семье, где все сами изготовляют орудия труда. Родился он от проглоченной матерью горошины, после того, как у его братьев змей похитил сестру. Немного подросшим он заказывает палицу (скованную из всякой железной мелочи) весом в десятки (или сотни) пудов, которую, во время проверки оружия, забрасывает под облака. Найдя змея (владельца многих коней и железа), П. выдерживает его испытания (съедает медную пищу, уничтожает огромную колоду, табун лошадей и железный брус), после чего убивает врага палицей. Миф можно датировать сроком ранее 1 тыс. лет до н.э., поскольку в нем еще не указаны военная знать и кузнецы славян, а железо выглядит чуждым материалом.

Полиста – (согласно летописи «О истории…») дочь князя Руса (см. «Рус») и его жены Порусы (см. «Поруса»).

Попялов (-Иван, Попелюш Лешко) – аналог Запечного Искра (см. «Запечный Искр»). Имя происходит от слова «пепел». Л. Прозоров предполагает, что со временем, этот герой превратился в известного Алешу Поповича.

Поруса – (согласно летописи «О истории…») жена князя Руса (см. «Рус») и мать Полисты (см. «Полиста»).

Потык (Михайло) – богатырь, известный тем, что наложил дань на далекое царство и взял оттуда жену, после смерти которой велел похоронить себя вместе с ней, а потом поймал змею-трупопожирательницу и вымучил у нее живую воду для воскрешения жены. Также известен тем, что был троекратно предан и погублен своей супругой(в первый раз его, опоенного снотворным, выручили побратимы-богатыри, второй раз, превращенного в камень – св. Никола (Велес?), в третий раз, распятого на городской стене – сестра любовника жены), после чего он все же убил изменницу и взял в жены свою спасительницу. Д. Дудко склонен видеть в этой легенде миф о Перуне (см. «Перун»). В. И. Калугин предполагает, что здесь указан конфликт славян со степняками (сарматами), своеобразный аллегоризм поглощения человека степью. Это все пока еще спорно, но способ погребения наводит на мысль о большой древности мифа (примерно VI – IV вв. до н.э.).

Пржемысл – верховный правитель чехов, муж Либуши (см. «Либуша»), ведун и прорицатель.

- Р -

Радар – белорусский князь-пахарь, победивший змея, насланного королем Ляхом (см. «Лях»)

Радбард (Радобор, Ратибор) – князь северных славян, взявший себе в жены беглянку Ауд, оказавшуюся вдовой Хрерика Метателя колец и принявший ее сына Харальда (см. «Харальд»). От их брака родился сын Ратмир (Рандвер) (см. «Ратмир»). С. В. Алексеев предполагает, что Ауд послужила прототипом Адвинды (см. «Адвинда»)

Радим - (согласно «Повести временных лет») человек из ляхов, легендарный прародитель племени радимичей.

Радослав Вышеславович – (согласно «Летописи попа Дуклянина») сербский князь, воевавший с хорватами и разбивший их. После переворота бежал в Рим, где и обзавелся семьей.

Ратмир (Рандвер) – сын Радбарда (см. «Радбард») и Ауд. Известен тем, что пиратствовал, сумел вернуть часть владений Хрерика Метателя колец и взять в жены дочь норвежского конунга.

Рус – (согласно летописи «О истории…») второй сын Скифа (см. «Скиф»), который вместе с братом Славеном (см. «Славен») являлся прародителем славяно-русских племен. Почитался как основатель города Старая Русса, муж Порусы (см. «Поруса») и отец Полисты (см. «Полиста»).

Рюрик – варяжский вождь, принявший власть над племенами северных славян через свадьбу с дочерью ГостомыслаУмилой (см. «Гостомысл», «Умила») (впрочем, имеется вполне аргументированная версия, согласно которой, Р. являлся сыном князя бодричей Годослава и уже упомянутой Умилы Гостомысловны). Владел городом Ладога (ныне Старая Ладога), крепостью Рюриков город (Рюриково городище) и имел влияние в Новгороде. Почитался легендарным прародителем царской ветви Рюриковичей, правивших на Руси вплоть до конца XVI века.

- С -

Садко – былинный новгородский купец, удачливый спорщик и хороший гусляр. Пользовался покровительством морского царя (см. «Царь Морской»), чем и объясняются все его успехи. Не исключено, что его прототипом мог стать летописный купец Сотко Сытинич (или Садко Сытинец), живший в XVII веке, но возможно, что его имя просто наложилось на более древнего персонажа.

Сварог – легендарный царь-бог. Известен тем, что научил людей ковать железо и пахать землю, а также ввел понятие брака и суровые наказания за супружескую измену. Миф датируется I тыс. лет до н.э.

Светозар – аналог Зоревика (см. «Зоревик»).

Святогор – богатырь-великан, сын Матери-Земли (см. «Мать-Земля»). Один из древнейших образов, по мнению В. И. Калугина – богатырь-стихия. Известен тем, что защитил Чернигов, но более знаменит своей смертью: он шутки ради лег в деревянный гроб, из которого не смог выбраться.

Селунат – (по «Летописи попа Дуклянина») сын Остроила (см. «Остроил»), который после гибели отца принял бразды правления и отличался заслуженной нетерпимостью к христианам.

Сенубальд – (по «Летописи попа Дуклянина») легендарный король сербов, отец Бруса (см. «Брус») и Остроила (см. «Остроил»).

Силун – карпатский великан-богатей, изнурявший народ барщиной. Был поглощен замлей и образовал тем самым Карпатские горы.

Синеус – легендарный брат Рюрика (см. «Рюрик»), правивший в Белоозере.

Скиф – герой сразу двух летописей. Согласно летописи «О истории…» он являлся прародителем всех племен славян и отцом шести братьев – Славена, Руса, Болгара, Комана, Истра и Кагана-Сыроядца (см. «Славен», «Рус», «Болгар», «Коман», «Истр» и «Каган»). Согласно же Иоакимовской летописи, С. был братом Славена (см. «Славен»), оставшимся в степях промышлять грабежом и скотоводством.

Славен – прародитель племени славян и основатель города Славенска (Новгорода?). Согласно летописи «О истории…» был сыном Скифа (см. «Скиф») и братом Руса (см. «Рус»). Иоакимовская летопись делает его братом Скифа (см. «Скиф»). Известен также как отец Волха Всеславьевича (см. «Волх Всеславьевич») и Волховца (см. «Волховец»), а также как дед Микулы Селяниновича (см. «Микула Селянинович»).

Славун – (согласно «Апокрифической летописи») глава болгар и северов, устроитель городов (в частности – места «Сто могил»).

Словен – (согласно летописи «О истории…») сын Гостомысла (см. «Гостомысл») и отец Избора (см. «Избор Словенович»). Известен основанием города Словенск в месте, называемом Ходницы.

Снежная дева – (согласно черногорским преданиям) дева-колдунья, сотворенная виллами (см. «Виллы»).

Соловей (-разбойник) – легендарный отрицательный герой. Известен своим свистом, который убивал людей и производил разрушения. Согласно легенде, С. сидел на семи дубах у дороги и поджидал проезжавших, свистя по-птичьи, рыча по-звериному и шипя по-змеиному (к слову говоря, в земле вятичей стояло урочище, называемое Девять дубов, которое упомянул в своей книге «Русь Великая» Вл. Иванов и которое могло послужить прототипом вышеупомянутого места). Вызывают интерес два момента легенды: во-первых, в роду С. сестры выходят замуж за братьев (как будто боясь смешаться с чужаками); а во-вторых, сам С. был убит перед лицом князя Владимира. Все это позволяет мне считать прообразом персонажа новгородского волхва Богумила Соловья, который, вместе с тысяцким Угоняем, возглавил вооруженное сопротивление язычников войскам князя Владимира, прибывшим крестить северных славян.

Спутники героя – второстепенные персонажи, помогающие герою добиться своей цели. Как правило, они – чародеи или просто великаны, обладающие огромной силой. Число спутников колеблется. Их может быть семь (напр. Слухач, Скороход, Объедайло, Опивайло, Охотник, Мороз и Ратобор (см. «Велес», «Стрибог», «Облупа», «Пинай», «Даждьбог», «Мороз» и «Перун») из сказки «Летучий корабль», трое (напр. Вертидуб, Вертигор и Запри-вода из русских сказок или Длинный, Толстый и Зоркий из чешских), двое (Разотрикамень и Дебрилом из карпатской сказки «Иван – коровий сын») или один (напр. Белый Полянин (см. «Белый полянин») из сказки «Иван-царевич и Белый Полянин»). Нередко спутником выступает волшебный зверь (богатырский конь или железный волк). С моей точки зрения, С.г. заслуживают отдельного исследования, поскольку за их образами могут скрываться языческие боги и герои из утерянных ныне легенд.

Столпосвят – сын Вандала (см. «Вандал») и брат Избора (см. «Избор») и Владимира (см. «Владимир»). Согласно Иоакимовской летописи, правил в своем городе, который, предположительно – д. Столбово около г. Тихвина.

Сучич Иван – аналог Быковича (см. «Быкович») и Кобыльего сына (см. «Кобылий сын»). Подобно им, он – герой-змееборец, младщий из братьев, владелец многопудового оружия и т.п. Его легенду, так же, как и о прочих зверорожденных, можно отнести к эпохе тотемизма.

- Т -

Таргитай – согласно скифо-сколотской (по мнению Б. А. Рыбакова – славянской) легенде – первый человек и отец трех сыновей (см. «Арпоксай», «Колаксай» и «Липоксай»). Некоторые исследователи проводят аналогии между ним и Тархом Тараховичем, выступающим в русских сказках как второстепенный персонаж – старый богатырь, воюющий с Ягой (см. «Яга»). С моей точки зрения, последнее утверждение спорно, хотя и не лишено логики.

Тетка – чешская княгиня и жрица, средняя дочь Крока (см. «Крок»). Ее именем был назван город Тетин.

Три шурина – второстепенные персонажи (как правило, зооморфные), помогающие герою достичь цели. Согласно сюжету, они женаты на сестрах главного героя, чем и объясняется их «альтруизм». В русских сказках Т.ш. представлены Орлом, Соколом и Вороном, а в карпатских – Медведем, Рыбой и Орлом же. Возможно, что эти легенды зародились в эпоху тотемизма, и звериные сущности шуринов являются намеками на родовой строй того времени.

Троян – (согласно болгарским легендам) царь с ослиными ушами, растаявший от солнца.

Трувор – легендарный брат Рюрика (см. «Рюрик»), правивший в Изборске.

- У -

Умила – (согласно Иоакимовской летописи) средняя дочь Гостомысла (см. «Гостомысл») и жена Рюрика (см. «Рюрик»).

Усыня – великан, способный запрудить реку и, возможно, превратиться в змея (см. «Змея Усыня» из раздела «Живой мир»).

- Х -

Харальд – сын Хрерика Метателя колец и Ауд, приемный сын Радбарда (см. «Радбард»). Известен тем, что подчинил славян Южной Балтики.

Хорив – брат Кия (см. «Кий»), один из основателей города Киева.

- Ц -

Царь Морской – персонаж былин атакже русских и карпатских сказок. Представляет собой властелина, живущего на берегу или на дне моря. Известен своим колдовским талантом, похищением царевен, умением заставлять людей идти к нему в кабалу, а также любовью к музыке и буйному веселью. Его дочерьми считаются виллы (см. «Вилла») или реки. В одном из сюжетов в слугах у Ц.м. находятся такие известные персонажи, как мужичок-с-ноготок и многоглавые змеи. Все эти черты позволяют видеть в данном персонаже древнее языческое божество (см. «Царь Морской»).

- Ч -

Черноус – согласно чешским легендам, брат Чеха (см. «Чех») и Госта (см. «Гост»), желавший удалиться в горы Ржип, но оставшийся.

Честирад – вождь мужской оппозиции королеве Власте (см. «Власта»), правитель города Вышеграда. Был убит благодаря хитрости девушки Сарки и своему благородству.

Чех – (согласно русским, польским и чешским летописям) брат Руса и Ляха (см. «Рус», «Лях») и прародитель чехов.

- Ш -

Шелонь – (согласно летописи «О истории…») жена Славена (см. «Славен») и мать Волха Всеславьевича (см. «Волх Всеславьевич» и Волховца (см. «Волховец»).

- Щ -

Щек – брат Кия (см. «Кий»), один из основателей Киева.

- Я -

Яга – весьма известный персонаж многих сказок, известный своей неоднозначностью: с одной стороны, она – людоедка устрашающего вида, воюющая с главным героем или его другом, воспитывающая дочь в духе каннибализма и проживающая в тереме, украшенном человеческими костями (черепа на частоколе, засов из человеческой ноги и т.п.), который обслуживается, мягко говоря, необычными слугами (человеческими руками, котом, готовым выцарапать глаза, березой, способной не дать пленнику сбежать, живыми воротами и пр.); с другой стороны, она помогает главному герою, а ее дочерью может быть не только людоедка, но и вилла (см. «Вилла»). Что еще известно о Я.? Она живет в лесу (на границе миров – прим. Лифантьева С.С.) и способна направить героя в нужное ему место. Она одиночный персонаж, но иногда у нее оказываются две сестры, дочь или своеобразный отряд из двенадцати дочерей. У нее хранится запас волшебных предметов, в ее табунах – колдовские кони, ее интересы готова отстоять огромная армия, сшитая и скроенная кудесничающими портными и сапожниками. Передвигается она, летая на ступе («пестом подгоняя, помелом след заметая»), и это нередко сопровождается бурей. Образ Я., судя по всему, сложился из трех: первым был образ милосердной богини, хранительницы лесных даров и врат Нави (времена среднего или позднего палеолита, когда человек кормился в лесу охотой и собирательством); вторым – тот же образ, но трансформировавшийся в лесную ведьму и людоедку (времена неолита, когда оседлые земледельцы воспринимали лес как среду более враждебную); третьим – образы женщин-воевод, свойственные сарматским племенам, которые довольно долгий период контактировали со славянами.

Сноска: Л. Прозоров, проведя ряд исследований в отношении традиций, событий и имен, вполне обоснованно полагает, что большая часть сюжетов и героев русских былин происходит из государства ругов на Дунае (Ругиланд или Русамарка в европейских источниках), откуда они были взяты в процессе миграции ругов-русов на территорию современной России. Здесь я приведу лишь три примера:

1) Богатырь Дунай, чья кровь дала начало одноименной реке, заколол себя под стенами Киева. Реальный Киев стоял на Днепре, но и на Дунае были свои Киевы, Киевцы, Киевичи и Киевища (согласно М. П. Ковачеву);

2) А.Г. Кузьмин отметил в одной из былин заявление Ильи Муромца о его службе в «тальянской земле» и предположил, что прозвищем Ильи было не «Муромец», а «Моровлин» («Морав»). Прозоров так же нашел в западных преданиях упоминания об «kunek Ilias» (короле Илье), kunek von Riuzen (короле Руси), kunek von wilden Riuzen (короле дикой Руси);

3) Кроме «Ильи Русского» в Европе сохранилось южно-немецкое предание об Ортните или Гертните-младшем, которые так же «русский граф Эрно», что совпадает с былинным персонажем из дружины Муромца – Ермаком. Который, кстати, сильно отличается от известного нам Ермака Тимофеевича – «покорителя Сибири».

Синкретизм (двоеверие)

и его персонажи

- «<…> Уже не первый век русские доставляют нам немало хлопот, тревожа северные провинции и нередко наведываясь даже к самой столице. Мы дружили против них с хазарами – но они истребили хазар. Дружили с аварами – они истребили аваров. Дружили против них с булгарами – но они и булгар потрепали изрядно. Ты можешь сказать мне, Ираклий, почему эти дикие варвары не затевают столь жестоких и кровавых усобиц, что терзают мою древнюю цивилизованную империю? Ведь их князья держат под собой десятки разных племен. Почему они постоянно пугают нас, вместо того, чтобы тихо резать друг друга? Это неправильно, Ираклий, это совсем неправильно. <…> Свалить Русь мечом пока еще не удавалось никому – поморщился император – Скорее наоборот. Я не желаю, чтобы Византия разделила судьбу Хазарского каганата – не для того я помазан Господом на это царствие. Поэтому злить русских нельзя. С ними нужно говорить ласково, не жалея елея и подарков, уверять в дружбе своей и милости. Но при этом надо истребить всех под корень. А кто еще на это способен, кроме воспитанников обители? Прийти со словом добрым и руками открытыми, стол и кров разделить с благодарностью. А потом кому яду в хлеб капнуть, кому глаза отвести, кого словом тайным заворожить, кому дары великие пообещать. Глядь – и режут уже дети родителей своих, внуки друг другу глотки рвут, дочери на помосте торговцев стоят… <…> Меня волнуют дела государственные. И государству моему желательно, чтобы заместо мира и покоя у соседей наших славянских распря кровавая началась. Чтобы резали они друг друга день и ночь, пока реки их от крови вспять не потекут, и города и веси их не обезлюдят. И чтобы северным границам империи моей никаких опасностей от них не исходило. Ты меня понял[31]?»

Еще задолго до I тысячелетия нашей эры христианство перестало быть религией бедняков и верой в спасение души и превратилось в руках государственных священников, патронируемых императорами Рима и Византии, в орудие угнетения (как материального, так и духовного), в настоящий обоюдоострый меч, одно лезвие которого «смиряло» собственных людей, а другое грозило еще не покоренным соседям. И этот меч замахнулся на грозную своей независимостью Русь: Византия задействовала грандиозную интригу по ее подчинению.

«- <…> Ты опаснее греческого огня и тысячных армий, Кариманид. Потому что ты выглядишь другом, но являешься змеей. С твоих клыков течет яд, который отравляет души, а люди без души – это всего лишь двуногий скот. <…> Ты даже не представляешь, как я ненавижу всех вас и вашу ядовитую веру. Там, где вы появляетесь, исчезают берегини, спехи и лесавки, а остаются только оборотни, водяные и кикиморы. Там, куда вы приходите, люди больше не умеют читать, веселиться и праздновать, а умеют только молиться, постоянно страдать и искупать первородный грех, которого не совершали. Вы хуже василисков – там, где вы проходите, мир становится мертвым. И при том вы требуете, чтобы все это считалось благом! <…>

- (…) Наговорился? Ну же, подумай, дикарь, неужели вы надеялись, что все останется по-прежнему? И великая Византия допустит, чтобы дикие, безмозглые лесные варвары, недостойные даже целовать сандалии последнего из императорских рабов, обкладывали ее данью и заключали договора как равные? Чтобы ваши поганые купчишки ходили по нашим улицам, подобно полноценным людям? Чтобы вы требовали уважения и равноправия? Какая наглость! Вас не взял греческий огонь, вы истребили закаленные легионы, но слово… Против слова у вас оружия нет. Слово, обычное слово вернет вас в грязь, откуда вы зачем-то вылезли. Подумать только – вы посмели назвать себя внуками Бога! (…) Вы – рабы! Запомни это крепко-накрепко: вы не внуки Бога, вы рабы Божьи! Вы рабы византийские, рабы хазарские, рабы половецкие, болгарские, вы твари без прошлого и будущего. Вы, славяне, мразь земная. И должны почитать за честь, если кто-то пожелает вытирать о вас ноги. (…)»[32]

Византийский меч слова ударил. Русский князь Владимир окрестил свой народ его же кровью. Цепные псы Византии – греческие священники свято блюли интересы далеких базилевсов, обездушивая людей, отнимая у них прошлое и насаждая чувство вины за проступок чужих предков. Но меч, глубоко засевший в теле, сломался, натолкнувшись на сердце Руси. Вместо греческих шпионов и провокаторов, духовными пастырями стали выбирать местных священников, которые, к гневу патриархов, делали милость и слово бога доступными народу, а то и открыто помогали проводить языческие обряды. Скоро исчезла с лица земли и «великая» Византия. А Русь, казалось бы, смертельно раненная ее словом, возродилась в новом виде. Христианство и язычество слились, дополнив друг друга и породив красивый и гармоничный мир, далекий как от первого, так и от второго своего прототипа. Началась эпоха двоеверия.

«<…>… а почему рабы? Да, византиец хотел именно этого, но ведь Олег, в отличие от лазутчика, знал, что будет в будущем! Неужели рабы могли разгромить непобедимую гитлеровскую армаду? А до этого – разбить непобедимую французскую армию? А до этого – непобедимую шведскую? А до этого, в битве при Молодях, вырезать непобедимую османскую орду? Сколько их было – непобедимых империй, в мелкие брызги разбившихся о негостеприимные русские границы? И это – страна рабов? <…>

- Нет, господин Кариманид. Вы посадили ядовитое семя, но из него выросло совсем не то, что вы хотели. Русские люди научились не страдать, а любить. Не повиноваться, а доверять. И монастыри русские, неся на куполах своих византийские кресты, стали не обирать людей, но кормить из своей казны целые провинции в голодные годы, принимать увечных, жертвовать всем в тяжелые годины. И даже сражаться. Сражаться насмерть за те самые русские рубежи, которые вы так стремитесь растоптать[33]. Знал бы ты, отче, что христиане земель русских еще сотни лет будут поклоняться кресту, но вот обращаться за помощью они станут не к нему. В беде и в счастии, в радости и печали они станут обращаться не к Богу, а к Николаю Чудотворцу и Серафиму Саровскому, Сергию Радонежскому и Авраамию Смоленскому. К Андриану Моземскому, Макарию Коневскому, Евфросиму Псковскому и Агафону Пещерскому – к сотням других подвижников, принявших на себя крест; духом, волей и любовью к людям, а не смирением своим смогли из древнего христианства вырастить то, что станет называться православием. <…>

- Вот так, господин Кариманид (…). Ничего, отче, тебе еще предстоит увидеть, что ты сотворил по безмозглой злобе своей. Ты дал Руси прививку. Ты влил яд в ее душу, но русская земля справилась и стала только крепче. Она обрела стержень, который позволил Руси, подобно вековому дубу, стоять несокрушимо, наблюдая за тем, как вокруг возникают, а затем исчезают в небытие разные страны и целые империи, как причудливо меняются верования народов. Византия сгинет – Русь останется. И когда потомки римских христиан пойдут по свету, неся в одной руке крест, а в другой меч, когда миллионы, сотни миллионов несчастных язычников Америки, Африки и Азии будут истреблены, а другие миллионы превращены в рабов – к тому времени Русь, великая Русь, окажется им уже не по зубам. Ох, как ты будешь крутиться тогда в своем гробу! А над тобой радостно зашелестят березки и зазвучит веселая русская речь. Речь свободных людей, досточтимый Кариманид. Свободных[34]!»

Родился новый мир. Мир, где добрый Бог при рождении человека прорубает в небе окошко, в которое глядит ангел-хранитель, а ветхий месяц крошится его рукой на новые звезды. Где Сатана лежит в виде змеи, поверженный и бессильный, а комары несут ему в пасть добытые капли крови. Где у Богородицы, спасающейся вплавь от разбойников, выросла третья рука. Где Параскева Пятница, сочувствовавшая боли Спасителя и помнящая еще те времена, когда гоголи – Бог и Сатана – создавали землю, наказывает нерадивых прях. Где Христос с апостолами странствует по земле, награждая добро и наказывая зло, а языческие боги выпали у него из-за пазухи, когда он наклонился к воде. Где петух Будимир будит триста ангелов, вращающих солнце. Где бегает по холмам волк-самоглот. Где аукаются русалки, а мать-земля мирно спит на китах. Где водяные, полевые и лешие помнят шелест своих ангельских крыл, бывших у них до того, как за бунт Бог турнул с небес ослушников. Где Илья Пророк на пару с огненной Марией Магдалиной поражают бесов громом и молнией. Где святые Флор и Лавр растят коней, святой Зосима бережет пчел, а мученики Борис и Глеб сеют рожь. Где души умерших уходят в Навь по тонкому мосту над огненной рекой. Где святой Касьян за свою заносчивость скован и избивается в аду чертями. Где и сами черти не прочь послужить в солдатах. Где святой Трифон с кошкой обходит амбары людей и бережет зерно, святой Ондрон из ковша поливает землю, святой Пахом сметает граблями страшные увейные тени, а святой Стефан вбивает колья по углам изб, отпугивая нечисть…

Обломок византийского меча все же добил Русь. Прекрасный мир двоеверия вскоре погиб. Осталось банальное мракобесие. Вера заменялась суеверием. Попы обирали народ, «лечили» больных елеем и крестом. Люди кланялись старым косточкам, тампончикам с маслом и убого (простите за грустный каламбур) намазанным иконам, а молитва воспринималась ими как чернокнижное заклинание. Забылся символ веры, и двуногий скот стал считать, что если ответить первому пасхальному возгласу «Христос воскрес» свое «у меня кринка масла есть», то не будет перевода молокопродуктам. Лучшей чудотворной вещью стал считаться любой церковный мусор, вплоть до съеденного пепла от листа с именем ангела. А слова Кариманида вновь зазвучали из уст «духовных пастырей», когда люди, не желавшие быть рабами, сами искали истинного бога…

Я расскажу вам о персонажах мира двоеверия, о новых боженятах, рожденных слиянием вер, но прошу избавить меня от перечисления «мирских» функций святых и переосмысленных персонажей из Библии.

Адамовы дети – согласно легенде, все представители «природной» нечисти (домовые, рижники, водяные, лешие и пр. – см. «Домовой», «Рижник», «Водяной», «Леший» из раздела «Духи и бесы»), получившиеся из детей Адама, которых он постеснялся представить богу и запрятал в разных местах – доме, сарае, камышах, в лесу и пр. Нередко А.д. называют любого грешного человека.

Дата добавления: 2015-10-24