В чем же ошибался Чарлз Дарвин?

Больше всех повредили учению Дарвина, пожалуй, его последователи. Они, начиная со знаменитого Томаса Гексли, превратили дарвинизм в одно из самых долговечных и незыблемых учений в естествознании. Впрочем, его критики были и остаются, хотя их попытки подобны ударам волн о гранитную глыбу.

Отдельные биологи до сих пор пытаются разрушить дарвиновский научный бастион. Приведу характерный пример. Придется затронуть некоторые специальные проблемы. Если вам, читатель, они покажутся сложными или неинтересными, то пропустите данный раздел. А пока познакомимся с доводами одного из критиков дарвинизма.

Сравнительно недавно опубликованная статья профессора зоологии Гарвардского университета Стефена Джея Гоулда: «Где Дарвин ошибался», опубликованная в немецком журнале. В ней предъявлено три серьезных претензий в адрес дарвинизма.

1. Считается, будто организмы в истории Земли развивались последовательно от низших форм к высшим. Для доказательства нередко сравнивают строение нервной системы и способности к обучению у ресничного червя, краба, карпа, черепахи, собаки, обезьяны. Предполагается, что эти животные демонстрируют ступени роста интеллекта, этапы прогрессивной эволюции.

В действительности, по словам Гоулда, «такая пестрая беспорядочная толпа животных не представляет из себя никакой эволюционной линии». То же можно сказать и о другой, более упорядоченной последовательности: рыба–амфибия–рептилия–млекопитающее–человек. Допустимо ли утверждать, что лягушки, которые бывают очень разными, обладают более высокой организацией, чем рыбы, превосходящие всех наземных позвоночных по разнообразию. Многие современные виды могли сформироваться в результате упрощения предшествовавших форм, а их органы — испытать определенную деградацию. По мнению Гоулда, на такую возможность указывает пример, который Дарвин считал веским доказательством своей теории: развитие легких из плавательного пузыря костистых рыб. Но именно в этом случае великий биолог роковым образом ошибся.

2. Плавательный пузырь костистых рыб развился из легких. То есть, из

очень сложного органа возник более примитивный. Да и организмы, успешно освоившие новую для себя воздушную среду, вроде бы ничем не сложнее, чем их водоплавающие предки. Ведь комплексное жаберно-легочное дыхание со временем упростилось до легочного. Разве это прогресс?

По данным палеонтологии, костистые рыбы появились в морях около 150 млн лет назад — много позже, чем млекопитающие на суше, древнейшие находки которых относятся к верхнему триасу (около 220 млн лет назад). Следовательно, вопреки предположению Дарвина предки наземных позвоночных имели легкие вместе с жабрами. Некоторые современные рыбы

— африканский полиптерус и три вида двоякодышащих — сохранили легкие. А вот акуловые вовсе утратили этот орган, так и не приобретя взамен плавательного пузыря. У костистых рыб легкие деградировали, приняв облик пустого мешка, сохраняющего иногда связь с пищеводом.

Выходит, пути эволюции поистине неисповедимы. Только стереотипы мышления сводят их к примитивной схеме неуклонного развития. Это убедительно доказывает пример с происхождением плавательного пузыря.

3. По словам Гоулда, Дарвин исходил из умозрительной идеи,

предопределившей некоторые его существенные ошибки. Например, он не

признавал внезапного появления разнообразных многоклеточных организмов в нижнем кембрии (550—600 млн лет назад), предполагая их существование

задолго до кембрийского периода. Хотя, как подчеркнул Гоулд: «Сегодня даже в учебниках говорится, что докембрийские живые существа... были одноклеточными».

Таковы главные пункты опровержения идей Дарвина современным американским профессором. Самое замечательное в этих возражениях то, что они помогают понять всю глубину и мудрость научных прозрений великого британца!

Прежде всего: утверждения о внезапном появлении многоклеточных только в кембрии опровергнуты палеонтологами. Советские и австралийские ученые первыми доказали, что множество видов многоклеточных организмов

возникло, развивалось и вымерло задолго до кембрия в так называемом вендском периоде.

Вспомним слова Дарвина: «Прежде чем отложился самый нижний кембрийский слой, прошли продолжительные периоды... вероятно, еще более продолжительные, чем весь промежуток времени между кембрийским веком и нашими днями, и... в продолжение этих огромных периодов мир изобиловал живыми существами».

Писалось это в то время, когда большинство исследователей вообще отрицало существование докембрийских форм жизни, а палеонтологи не могли обнаружить соответствующих ископаемых остатков. Причина этого теперь ясна: многоклеточные были бесскелетными, типа медуз и тому подобных форм, а одноклеточные — очень малы, трудно различимы.

Выходит, Дарвин высказал ошеломляюще верную гипотезу! Она лишь подтверждает истинность его общих представлений о биологической эволюции. Кстати, до венда не менее трех миллиардолетий существовали одноклеточные организмы.

Факт «неожиданного» появления множества скелетных форм в начале кембрия никак не противоречит дарвиновской теории. Да и понятие внезапности для столь удаленных от нас эпох весьма растяжимо: для них точность геохронологических измерений составляет миллионы лет. К тому же Дарвин предполагал быстрое распространение в области жизни новых «прогрессивных» видов. Он, опирался на закон ускоренного — в геометрической прогрессии – размножения организмов в благоприятной среде, выведенный Мальтусом по демографическим данным.

В случае с происхождением легких у наземных животных Дарвин действительно, ошибся. Но это не более, чем частность. (Хотя Гоулд утверждает, что Дарвин в своей работе многократно ссылается на этот пример, мне удалось обнаружить только две ссылки, причем не имеющих принципиального характера.) Впрочем, еще в начале XX века немецкий ученый Ганс Шпенман приводил доказательства появления легких у костистых рыб из задней пары жаберных мешков, где задерживался заглатываемый воздух. Известный советский биолог-эволюционист И.И. Шмальгаузен доказывал, что предками амфибий могли быть кистеперые рыбы, имевшие легкие; однако у морских форм «они естественно (как и у других высших рыб) преобразовались в плавательный пузырь».

Что же остается от критики Гоулда в адрес Дарвина? Утверждение о «непрямолинейном» ходе эволюции, об отсутствии постоянного прогресса... Но разве Дарвин утверждал нечто другое?

Выживание наиболее приспособленных не предполагает обязательного усложнения. По Дарвину: «Оно ведет к усовершенствованию каждого существа в отношении к органическим и неорганическим условиям его жизни и, следовательно, в большинстве случаев (! — Р.Б.), и к тому, что можно считать восхождением на более высокую ступень организации. Тем не менее, просто организованные низкие формы будут долго сохраняться, если только они хорошо приспособлены к их простым условиям».

Дарвин не отрицал регрессивных изменений. Например, у многих пассивных паразитов (прежде всего кишечных), обитающих в безопасной и обильной пищей среде, заметно деградируют органы движения, пищеварения и нервная система. А.Н. Северцов в 1925 году назвал такое явление морфофизиологическим регрессом.

Вот уж поистине возвышается дарвинизм, как могучая скала, о которую вдребезги разбиваются все волны критики!

Возможно, кого-то порадует это торжество научной теории. Однако хотелось бы напомнить, что все живое отличается изменчивостью и со временем развивается. Почему бы и для научных идей не повторить мысль Дарвина: «Просто организованные низкие формы будут долго сохраняться, если только они хорошо приспособлены к их простым жизненным условиям». Не потому ли устойчив и непоколебим дарвинизм, что он соответствовал социальной среде XIX—XX веков?

Бурное развитие капитализма сопровождалось жестокой конкуренцией («естественным отбором», выживанием наиболее приспособленных), яростной борьбой за капиталы и власть. В такой среде упрощенные сторонниками взгляды Дарвина воспринимались как научное утверждение и оправдание устоев буржуазного общества. Но и противников этого строя вполне устраивала идеология постоянных межгрупповых и межвидовых конфликтов. Она, вроде бы, подтверждала учение о непримиримой классовой борьбе, беспощадном подавлении противников и неизбежной победе «передового» класса. Когда в 1922 году вышла антидарвинистская монография академика Л.С. Берга «Номогенез, или Эволюция на основе закономерностей», ее тотчас осудили как порочную, подрывающую основы марксизма-ленинизма.

Позже с критикой дарвинизма выступил профессор А.А. Любищев. Но и ему пришлось немало претерпеть от находящихся при власти бдительных идеологов, убежденных в непорочности данной теории. Хотя сам Дарвин такого мнения не придерживался. Колоссальный авторитет и широкая популярность его концепции объясняются, с одной стороны, простотой и доходчивостью, с другой — социальными условиями общественной среды, где она распространялась. Таковы общие причины создания научных мифологем.

Обо всем этом речь впереди. А пока назовем одно сомнительное допущение Дарвина. Он принял искусственный отбор животных и растений, производимый человеком, в качестве модели отбора естественного. Но ведь люди действовали и действуют в таких случаях целенаправленно, обдуманно. Они не только выбирают наиболее подходящие для своих целей особи, но непременно изолируют их от окружающей естественной среды.

А что происходит в природных условиях с видами животных, попадающих в изоляцию? На примере Австралии и некоторых островов нетрудно убедиться: эволюция у них замирает.

Не менее существенно и то, что искусственным отбором не удалось создать за десяток тысячелетий ни одного нового вида живых организмов. Существует и постоянно появляется лишь великое множество разновидностей, не более того. Даже генная инженерия не помогает. Это не исключает того, что они появятся. Но и в таком случае надо будет еще доказать, что в природной обстановке возможно нечто подобное.

Судя по всему, трансформация видов животных и растений вызывается преимущественно серьезными изменениями среды жизни. При этом нечто подобное естественному отбору, конечно же, происходит. Но он, по-видимому, увеличивает разнообразие однотипных организмов, на одном и том же уровне сложности, без перехода на более высокий уровень, а чаще всего в связи с упрощением, деградацией.

Теория естественного отбора, уподобляемого искусственному, вполне соответствует идее, высказанной в Библии — об участии разума Всевышнего в творении земных организмов. Не случайно Тейяр де Шарден назвал одну из своих работ, посвященных эволюции: «Божественная среда». Иначе говоря, предполагая активное участие внешних сил в формировании все новых видов животных и растений, мы невольно наделяем их необычайной творческой силой.

Возникают все более трудные вопросы: Как сформировалась такая божественная среда? Каким образом она воздействовала на эволюцию организмов? Только ответив на них, можно будет понять, почему пришла в упадок великая глобальная биоимпериядинозавров. Но их пример, говоря словами Пушкина, «другим наука». Он демонстрирует явление, сопровождающее всю историю жизни на Земле. И для современной цивилизации он также представляет немалый интерес.

Правда, в наше время люди привыкли получать быстрые и «единственно верные» ответы на практически все вопросы. Как в школьных учебниках или на шпаргалках. Но без надежного обоснования такие ответы не только бесполезны, но и вредны. Нередко они вводят читателя или слушателя в заблуждение, внушают ему ложные идеи, одновременно преисполняя уверенности, будто теперь-то сложная проблема решена. Хуже всего, что так начинают думать и ученые. Они отказываются от поисков и начинают присоединяться к сторонникам разрекламированной гипотезы или теории.

Вот почему нам придется предпринять определенные усилия для того, чтобы не только узнать ответ на конкретный вопрос, но и выяснить некоторые важные закономерности жизни Земли и ее обитателей, к которым все мы относимся.

Дата добавления: 2015-08-27