ИНТЕРНАТ 14 страница

Замечательно,что в отличие от большинства князей, народ русский не осуждал использованиякнязем Александром ордынской силы для наведения порядка на Руси, инстинктивночувствуя его историческую правоту. Да это и понятно: кровавые княжеские «разборки»,от которых страдали широкие круги населения, были страшным бичом, и ихпрекращение было благом для народа.

Вглазах его укрепление Александром русской государственности перевешивало то,что он осуществлял это с помощью Орды. Благоверный князь получил в Отечествеласковое имя «Солнце Русской земли».

Оппонентысвятого Александра боялись, что его политика «дружбы» с завоевателямиувековечит их власть над Русью. Александр же этого не боялся. Он пророческипредвидел неизбежное возникновение и нарастание в монгольской империивнутреннего кризиса, который приведёт её к распаду и гибели. Так оно ислучилось. И в 1480 году татаро-монгольское иго, ставшее к тому времени чистономинальным, пало окончательно.

ЗолотаяОрда и вся монгольская империя была чисто милитаристской, такие империи немогут быть устойчивыми. Их окрыляет и делает уверенными в себе дух завоевания.Монолитность придаёт им общая радость одерживаемых побед, раздвижение границ,короче говоря, динамика. Но когда милитаристское государство расширяться дальшеуже не может, динамика сменяется статикой, кончается социальный «адреналин» иобщество вступает в фазу застоя и гниения.

Именнотакая судьба была с самого начала предначертана монгольской империи, у которойне было другой идеи, кроме завоевания всех народов мира. Когда еёзавоевательные возможности себя исчерпали, она утратила смысл своегосуществования и ушла с исторической сцены.

Этонам легко понимать задним числом, но как Александр предугадал крах Орды вмомент наивысшего её могущества — мы никогда не узнаем.

Делоборьбы с сепаратизмом и анархией, превращения рода Александра Невского вцарский род — это реальность. Его сын Даниил, получив княжение в Москве,значительно её усилил, а сын Даниила Иван Калита стал активно собирать вокругМосквы другие русские княжества, стараясь делать это с помощью дипломатии иденег, но когда надо, прибегал и к крайнему средству, завещанному дедом —содействию Орды.

ВнукИвана Калиты князь Димитрий Донской, победив на Куликовском поле под знамёнамиМосквы, сделал её безоговорочно самым авторитетным княжеством, а его внук,Василий II, покончив с междоусобицами, стал фактически единовластнымповелителем Руси, первым представителем нашей царской династии, которую поисторической справедливости надо было бы называть не «Рюриковичами», а«Александровичами».

Вотпочему надо говорить о двойном вкладе св. благоверного князя АлександраНевского в великое дело — Россия стала Третьим Римом. Это подразумевает,во-первых, сохранение Православия, и во-вторых, имперскую организацию светскойжизни, ибо «Рим» — синоним Империи.

Выполнениемобоих этих условий мы обязаны Александру Невскому, предотвратившемуокатоличивание Руси с Запада и заложившему основы той восточной политики,которая привела к превращению России в могущественнейшую державу. И когда всталвопрос о том, кто может олицетворить Россию в своём имени, разве могла бытьальтернатива имени святого князя Александра Невского?»…

Глава 24. ПОДПИСЬ

Звонокпроверещал ну, совсем некстати: когда мальчишки мнили себя русичами, поднявшимисяна сечу с татарскими кочевниками.

Денисвыскочил из-за парты, успел остановить священника и спросить торопливо:

–А Вовка Дракин, не знаете, где?

Небесный внимательно посмотрел на него, на дверь, сказал тихо:

–Выйдем на минутку.

Вышли.И Денис узнал, что Вовку отец Григорий силовыми методами сумел вытащить изинтерната в специализированную клинику для наркобольных, где в маленькомбольничном храме служит его коллега, отец Паисий. Так что, будем надеяться, сним всё образуется, и мальчик пойдёт на поправку, как и Серафим Кедринский. Сним теперь рядом мама; папа приходит после работы каждый вечер…

Услышавновость, Денис проглотил в горле неприятный тугой комок.

–Ты чего? – тут же почувствовал его уныние отец Григорий.

–Да вот… лучше б я тоже заболел. Или наркоманом стал.

–Зачем?

Денисизо всех сил старался не заныть. Отец Григорий догадался:

–Из-за мамы? Домой хочешь?

Денискивнул.

–Ну, для этого не обязательно колоться или болеть. Уверен, что ты и таквернёшься домой. Просто немного подождать придётся. Сколько – не знаю. Но ты неодин. Во-первых, с нами самый Великий и Могущественный Покровитель и Правительмира – Господь Бог и легионы его помощников. Во-вторых, Его наместники –священники и монахи, и миряне, которые борются за вас. И мама твоя борется, тыне сомневайся. Ей, между прочим, во всём помогает хороший адвокат, прихожаниннашего храма.

–А как его зовут? – по-детски шмыгнул Денис.

–Представляешь, его зовут Фома Никитич Ковригин.

–Так прямо и зовут? – подавился Денис, забыв о комке в горле и слезах.

–Вот представляешь, так прямо и зовут! – улыбнулся отец Григорий.

УДениса мелькнула странная мысль, и он спросил:

–А он женатый?

–Вот ведь представляешь, нет! – весело признался отец Григорий. – Хотелжениться, и ничего у него не вышло!

Денисподумал и вздохнул:

–Вот бы у них сладилось, а?

–Бог даст – и сладится, Денис. Вдруг души их откроются друг другу.

–Откроются друг другу, – повторил Денис и улыбнулся. – Спасибо, отец Григорий! Японял. И Серафима понял.

–Хорошо. Бог тебе в помощь!

ОтецГригорий перекрестил собеседника и ушёл. А Денис понёс радость на следующийурок – последний на сегодня. Но, когда их отпустили, в класс заглянула ЛюцияКуртовна, и Денис вспомнил, что вчера ему приказали к ней явиться после ужина,а он забыл. Что теперь ему грози-ит!..

Оннеохотно собрал с парты свои вещи, скинул в пакет, на ходу придумывая себеоправдания, не придумал, вздохнул, побрёл к Душковой.

–Здравствуй, Денис,– нежно сказала женщина, играя ямочками на щеках, но глядяотнюдь не ласковыми, а колючими глазами. – Я тебя ждала вчера целый час, еслине полтора. Так и не дождалась. У тебя что-то случилось? Ты заболел?

–Не, ничего такого… Я забыл, что надо прийти.

–Забыл?

Денисупоказалось, что его в сей же миг растерзают на кучу бифштексов, но омбудсменвидимым усилием сдержалась и улыбку не потеряла.

–Что ж, зато теперь у тебя есть время, а у меня – «окно». Так что жду. Ждунепременно! Пообедаешь – и ко мне!

Ипришлось идти. А что тут поделаешь? К тому же, главное зло она совершила:разлучила семью. Хуже прежнего она что сотворит?

Душковадождалась кивка и засеменила на каблучках прочь, по ходу поглаживая макушкивстречающихся на пути ребят. При её касании ребята съёживались и пыталисьпоскорее отбежать.

Пообедави успев махнуть Кире рукой в знак приветствия, Денис поплёлся к бывшей «учебке»на втором этаже, которую заняла омбудсмен. Постучал, открыл, ввалился небрежно.

–Драсть, – молвил он воплощению улыбчивой жестокости в образе невысокойплотной дамы, ждущей его за небольшим офисным столом.

–Наконец-то! Я очень рада тебя видеть, друг мой!

Омбудсменрасплылась в восторженной улыбке.

–Проходи, проходи. Я открыла для тебя папку с играми. Глянь – какая понравится.До полдника спокойно играй, а затем за уроки возьмёшься. А? Садись, я чаю тебеналью, конфет насыплю…

«Прямокак Галайда, – невольно сравнил Денис. – Только не Галайда вовсе. А не знаю,кто. Прицепилась ведь, а? Чего ей от меня надо? Чего-то надо ведь, а то чегоона со мной возится? Ничего бы она со мной не возилась, если б ей от менячего-то не надо было».

Enterсел на компьютер. На дисплее действительно белело «окно» с открытой папкойвидеоигр. Он нажал на одну из них. Начал играть, привычно отмечая опасности,набирая очки, переходя от уровня к уровню.

Ивнезапно, когда он достиг последнего, Enter вдруг понял, что всё это время неиспытывал от игры никакого удовольствия. Азарт, тяга геймерить покинула его.Когда игроманство оставило его в покое? Когда он выздоровел? И, вообще, –почему?..

Enterсмотрел на две кнопки, мигающие на экране: «продолжить игру: да – нет?» иничего не хотел нажимать.

–Закончил? – спросила чуткая Люция Куртовна.

–Ага.

Enterнажал-таки «нет», и гейм разочарованно удрал в электронные недра компьютера.

–Наигрался? Хватило тебе? – уточнила Люция Куртовна.

–Да.

–Что ж… отлично.

Похоже,она ожидала, что Enterу не хватит компьютерного времени, и несколько удивиласьего холодности к обожаемому им прежде занятию.

–А вообще у меня к тебе крохотная просьба, Денисушка, – медово промолвилаДушкова. – Подпишешь для меня незначительную бумажку? Она мне нужна дляквартального отчёта. Абсолютно ничего серьёзного.

–Ну… давайте.

Вомбудсменовской улыбке проскользнула суетливость. Она протянула мальчику листбумаги. Под текстом вздёрнула тонкие крылышки галочка.

–Вон там поставь, – показала на галочку Люция Куртовна.

Enterуже нацелился… и вдруг вспомнил, как он подписал бумагу у Пугинского, а онаозначала отказ от встречи с мамой, и решил прочитать, с чем он теперь согласенили не согласен.

Денисначал читать и закипать: здесь писалась клевета на Серафима. Будто онвозмутитель дисциплины, мятежник, хулиган, наркоторговец, наркоман, лодырь,неуч и только поэтому и заболел, а причина болезни – психическое расстройство ипсихологические проблемы, которые надо лечить быстро, и непременно – впсихиатрической лечебнице, в детском его отделении!

Поэтой причине надо лишить родителей родительских прав, забрать Серафима ивернуть в интернат, где ему будет оказана более действенная помощь, чем та,которую ему могли бы оказать родные папа и мама.

–Это вот я должен подписать?! – взорвался Денис. – Эту вот вашу чушь?!

Душкована миг оторопела.

–Денис, ты что? Ты же многого не знаешь, ты не в курсе, какая обстановка в семьеКедринских…

–Я знаю, какая там обстановка! Получше вашей там обстановка! Лучше не бывает!

–Денис! – попыталась прорваться сквозь бастион праведного мальчишескоговозмущения Люция Куртовна. – Они заставляли бедного мальчика ходить в церковь,ставили его на колени, водили на исповедь к попу, чтобы тот психологически обработалих сына! А дома бросали его одного в тесной душной комнате и приказывали вслухчитать эти религиозные мантры, стоять на сухом горохе голыми коленками! Тысчитаешь, это допустимо в нашем высокоразвитом обществе?!

–Да чушь это идиотская всё! – засмеялся Денис. – Вы что, думаете, вам поверят,что ли? Да у Серафима отличная семья, и никто его верить в Бога не заставляет!Заставь его, как же! Если чего не по нему – его никак не заставишь, хотьубейте!

–Денис! – повысила голос Люция Куртовна. – Ты что такое говоришь-то? Никто несобирается его убивать! Мы хотим его просто вернуть!

–Вернёте и убьёте! – догадался Денис. – Вам это запросто: таблеточка, укольчик,несчастный случай. Где Андрюшка Дубичев? В могиле же! Родители богатенькиеоказались, и деньги их вам понадобились! Ну, не вам лично, а Коту Базилио ивсяким там ещё…. А Серафим вам всем поперёк горла, потому что он правду знает иею делится со всеми, и вашу тусу не боится!

–Ты что такое посмел вякать взрослому человеку, Сопля?! – зашипела Душкова, вмигутратив свой весёлый обходительный тон.

Подрукой у неё оказалась чашка с чаем, и она яростно выплеснула горячий чай в лицоподростку.

–Сдурела?! – заорал Денис и бросился прочь.

–Я тебя ещё достану! – услышал он приглушённый вопль. – Сволочь поганая! Вошьсопливая! Ты у меня в колонию загремишь, и забудь о своей матери! По судам еёзатаскаю, в тюрьме сгною за насилие над ребёнком, воблу мороженную!

Омбудсмензамолчала, опомнившись, а Денис нырнул в туалет, открутил кран с синей кнопкойи склонился над раковиной, стараясь обильнее поливать лицо холодной водой.Кто-то прошёл было мимо. Остановился, вернулся, заглянул.

–С тобой что такое? – услышал он осторожный девчачий голос и с трудом необернулся.

Кира!

–Ничё у меня… Душкова горячим чаем плеснула, смываю вот.

Робкиешаги за спиной.

–Давай помогу.

–Не, я сам.

Онещё поплескался и запоздало вспомнил:

–Спасибо…

–Да ладно… В здравпункт пойдёшь?

–Чё я там забыл?

Денисподнял красное лицо, вытер глаза подолом футболки.

–Ничё, жить буду! – решил он и взглянул на Киру. – Сильно помидористый?

–Как с мороза, – определила Кира.

Онивышли, сели на подоконник в конце коридора. Окно и здесь иссекалось частойрешёткой.

–Чего она к тебе прицепилась? – спросила Кира.

–Я её задумку обрубил.

–Какую задумку?

–Ну-у… Она хочет Серафима Кедринского обратно в интернат запихать. Накарябалавсякий бред и хочет, чтоб её все подписывали, иначе это не документ, атуалетная салфетка, – объяснил Денис.

–А ты?

–А я чего – Иуда, чтоб подписывать?! – взорвался Денис.

–Тихо-тихо, – пробормотала Кира, размышляя. – Тебе, значит, жизни уже не будет,– грустно решила она.

–Чего это – не будет? – не согласился Денис.

–Она тебя изведёт.

–Как это – изведёт?

–Как моль. Как таракана. Чем ты думал, когда против неё полез? Она ж тут самаяглавная!

–Она – главная? А Крыса и Пуга?

–Они под её крылышком сидят и идут, куда она велит. Не видишь разве? – удивиласьКира. – Велит тебя в психушку запихать – они запихают…

–Велит убить… – упавшим голосом начал Денис.

–Убьют, – кивнул Кира. – Не пожалеют. Лариса Адеева говорит, что из детдомовпродают детей за границу, а там их бьют и убивают. В лучшем случае садят в нашсамолёт в никуда. Прилетает пацан или девчонка в Россию, а у них ни дома,ни семьи. Живут на улице…

–Жуть.

Кирапомолчала, болтая ногой, и снова заговорила:

–Говорят, у Пугинского детей нет, а у Крисевич сын взрослый, в Праге учится, ейденьги для него нужны.

–Это кто тебе говорит?

–Девчонки в спальне.

Киравздохнула. Посмотрела в окно. Она смотрела в окно, а Денис смотрел на Киру. Имечтал, чтобы сидеть так на подоконнике до самой ночи. А можно и до утра.

Послеотбоя Денис слез с кровати и подкрался к Гарюхе.

–Егор…

–Чего тебе?

–Я с Душковой поругался.

–Из-за чего?

–Из-за Кедраша… Серафима. Она на него враньё написала, чтоб в интернат вернуть.

–И чё?

–Хотела, чтоб я подписал.

–Подписал?

–Не. Чё я, предатель?

Гарюхапомолчал. Спросил нехотя:

–Так тебе чего от меня надо?

–Сгноит.

–… Ну, сгноит. Башкой прежде надо думать. Теперь помирай, скатертью дорога.

–Егор!

Гарюхараздражённо сел на кровати.

–Ну, а чё я те сделаю? Чем отмажу? Ни бабла, ни родителей…. В смысле, они сидятнизко, связей – на нуле.

–А вместе как-то?

–Это как – вместе? – усмехнулся Гарюха. – Чтоб уж всем под нож лечь?

–Да не в том смысле.

–А в каком ещё смысле? Я чего-то недопонял.

Спальняподняла головы и с любопытством прислушалась.

–Чего у тебя, Денис? – спросил Певунец.

Лабутинснова рассказал свою историю, и Максим присвистнул.

–Ну, ты, слушай, попал… Вот умудрился-то… Голова, что ли, у тебя отвалилась,когда ты подписывать отказался? – неподдельно удивился он.

–Так если она вон как… про Серафима…

Певунецпожал плечами:

–А тебе-то чё? Подписал бы – и жил себе спокойно. А теперь и ему, и тебе хана.

–Ему-то почему? – нахмурился Денис.

–Не ты, так другой подпишет, – сказал Певунец. – Которому по барабану.

–А чё мы, упереться не можем? – с вызовом спросил Денис. – Нас вон сколько, аона одна!

–Ты это себе чё – как восстание мыслишь? – прищурился Гарюха.

Денисне видел, как он прищурился, но ясно представил его сузившиеся глаза.

–А чё бы и не восстание? – расхрабрился он.

–Ты и восставай, – хмыкнул Гарюха. – Ты с ней поругался.

–Егор.

–Чего тебе «Егор»? Отвянь. Ищи другого дурака, я не Буратино.

Тутподал голос Валька Цифринович, брат Киры:

–А мне она понравилась.

Денисзаморгал:

–Понравилась?! Она?! Спятил?!

–Ничего не спятил.

Валькатихо перечислил:

–Она красивая. От неё пахнет духами. Улыбается и вся вежливая такая. Не бьёт, неругает, не шпыняет. Чаем поит, конфеты и печенье даёт. Класс! Я и не знал, чтотакие тётки бывают! У меня мама гораздо хуже. Я против неё, понятно, не смогу…мама же. Она мне добро сделала: родила, кормила всё же и вообще… мама же… И этатётка школьная мне добро сделала: от родителей забрала. Дома я бы помер. ИКирка тоже.

–У тебя, Валька, другой случай, – признал Денис. – Тебе, наверное, не надовосставать. Ну, а мы-то что, чуваки?! У нас же всё одно! Всё похоже! СперваАндрюшку Дубичева ухайдакали, потом Серафима, щас меня, а завтра хоть кого из вас!

–Может, кстати, он и прав, – в раздумье произнёс Олег Шибанов. – Протянем резину– и нас всех…

Ончиркнул ладонью по горлу и закончил:

–… и запросто.

–Ёлы-палы-западлялы! – в сердцах выругался Федя Абачев. – А чего делать?Конкретно?

–Этот… как его… ультиматум составить, – предложил Сергей Деньгин. – А если непримут, на уроки не ходить. И в столовку тоже.

–И в столо-овку? – разочаровались некоторые.

–Так всегда делают, – уверенно подтвердил Сергей. – Если вытерпим, то победим.

–Кто б тут вытерпел, – в пространство хмыкнул Коля Евлаш. – Жрать-то охота. И впсихушку кому охота?

–Короче, всем спать, – велел Гарюха. – Завтра покумекаем, чего делать. Или неделать.

–А я? – спросил Денис.

–А ты… ты пройденный этап для интерната, – сострил Щучик, но никто не засмеялся.

Глава 25. КИРА И ЕЁ ЗАЩИТНИК

Денисперебросил подушку с изголовья в подножие. Перелёг, чтобы смотреть в чёрноеокно. Что его ждёт? Попасть бы на какую-нибудь звезду. Вдруг там хорошо? Вдругтам его ждёт мама? И нет никакой Душковой и ей подобных, а есть мама, Кира,Серафим, Галайда, отец Григорий и тот новый мамин знакомый Фома Никитич…

Странноекакое имя. Будто ему лет сто. Может, и правда, сто? Ему, поди, и сидеть трудно,а он с мамой по Денискиному делу бегает… Крепкий, видно, старикашечка….

Чтоже с ним сделает Душкова? Неужто и вправду в психушку сдаст? Бают, там кранты.Войдёшь туда человеком, а выйдешь дауном. Или аутистом. Короче, психом по самыепо грузди.

Онпочти засыпал, когда понял, что хочет в туалет. Неохотно продрал глаза,зашлёпал в коридор.

Обатуалета – для девочек и для мальчиков – находились рядом. Включая свет в своём,Денис услышал странные сдавленные звуки и зашёл в девчачий туалет.

Впространстве между батареей и стеной копошилась груда тел.

–Давай, давай, чё базуешь? Не впервой же! – услышал Денис лихорадочный голосХамраха, а следом – сдавленный крик-стон.

–Вы чего? – окрикнул Денис и вдруг понял: Хамрах и Лапа насилуют девочку.

Онбросился вперёд, яростный от негодования и стал отталкивать их от жертвы, вопяво всё горло:

–Отойдите от неё, гады! Пошли отсюда, сволочи поганые! Урою, мурло вонючее!

«Старшаки»отшатнулись от него, обалдело уставясь на чокнутого заступника. Вдвоём они бышутя справились с пацаном, но крик им совсем был не нужен. Они растеклись постене и растаяли в темноте коридора, погрозив кулаками.

Денис,дрожа от пережитого гнева, взглянул на девочку, приткнувшуюся к стене.

Этобыла Кира.

Отпотрясения Денис остолбенел. Качнулся к ней непроизвольно. Она отодвинулась,как могла дальше, дико глядя на него. Губы у неё тряслись.

–Кира… – прошептал Денис, почему-то потеряв голос. – С тобой всё в порядке?Пойдём к дежурному воспитателю, а? Он тебя, может, в больницу отвезёт. Ты меняне бойся, я тебя не трону, честно. Пойду впереди тебя, а ты за мной. Идёт? Онитебя… обидели?

Кирамотнула головой, вытянула шею, словно пытаясь впечататься к стенку и остаться вэтой стенке навсегда.

–Я их завтра поколочу, честно тебе говорю, – мрачно пообещал Денис. – Как увижу– сразу в нос. И в зубы. Изо всех сих. Мне вообще не страшно. Я меченый, меняДушкова уроет, я на неё сегодня наорал, всю правду выложил, ей теперь со мнойна одной планете не жить.

Кирасглотнула, не ответила.

–Я б тебя оставил одну, если меня боишься, – предложил Денис неуверенно, – новдруг ты одна ещё больше боишься? Если одна не боишься, я побегу за Надей. Ну?Что решим?

Кираснова сглотнула и не ответила. Денис вздохнул.

–Ладно, сиди уж. Я мигом. Запрись изнутри.

Кираотчаянно замотала головой. Денис растерялся.

–Ну, и… что мне с тобой делать? До утра в туалете будем торчать?

Киравпечаталась в стенку так, что стало ясно: его она теперь боится так же, как«старшаков». Денис пытался держать себя в руках, но внутри кипел и рвался вбой. Эх, заявились бы сейчас сюда Хамрах с Лапой! Он бы их так отделал!

Дверьвнезапно толкнули, и Денис вскочил, сжав кулаки. Кто-то ахнул, увидевскорчившуюся на полу Киру.

–Что случилось?!

Кдевочке устремились Надя Ляшко и её одноклассницы Лариса Адеева и АнькаЛуцышина. Денис облегчённо вздохнул? Вот и решилось всё.

–Ей помощь нужна, – хмуро сказал он. – Отведите её в здравпункт, вдруг там естькто. А я дежурного воспитателя найду.

–Да что с ней?! – прервала Аня, с тревогой ощупывая обмякшую Киру.

–Это не наше с вами дело! – отрезал Денис. – Надо – сама расскажет.

–А ты не скажешь?

–А я не скажу.

–Почему?

–Потому что не идиот.

Ипоскорее выскочил из женского туалета, проигнорировав возглас Нади: «А не ты ливиноват, Лабутин?!». Девочки присели перед Кирой, зашептали что-то. Ларисастояла у двери, глядя на Киру расширившимися глазами. Рука Ани легонько гладилапушистые волосы подружки. Кира, наконец, заплакала. Надя приобняла её и чистоматеринским жестом принялась укачивать.

–Ничего, Кирушка, ничего. Мы тебе поможем, во всём поможем. А обидчиками по лбудадим, чтоб искры посыпались. Я Пресвятой Богородице помолюсь, чтоб Она тебяхранила, оберегала. Я обязательно за тебя помолюсь. Ничего, Кирушка, тыпоплачь. А потом умоемся, высморкаемся и спать пойдём. А во сне нам приснитсязолотой город, окружённый золотыми лугами, лесами и озёрами. Там здорово! Иптицы поют, никто их не сбивает, и животные бегают, никто их не ест… Здоровоже, да? И никто никого не обижает…

Вскореони поднялись, умылись и тихонько побрели в спальню. Лариса, Аня и Надя ни очём Киру не расспрашивали: зачем бередить? Хотя у кого как: одному легче в себепережить, чтоб окружающие не догадались, а другим – наружу выплеснуть,рассказать толпе, выставить позор и боль напоказ.

Онилегли; Надя вместе с Кирой. Девочка долго то шептала ей на ухо слова утешения,то рассказывала случаи из своей жизни, то просто молилась. Заснули они вместе.Часа через два Кира проснулась и бесшумно перебралась на пустую кровать Нади.

АДенис нашёл дежурного воспитателя и бесцеремонно разбудил его, дивясьсобственной храбрости. Или, вернее сказать, дерзости?.. Впрочем, дерзость тожена храбрости замешана. И на отчаянии.

Откудачто взялось?

Сонныйнедовольный воспитатель – из числа нового Душковского набора – прошлёпал,зевая, за Денисом в девчачий туалет, поскрипел зубами, обозревая пустые стены,и вернулся в воспитательскую досыпать, не пряча от надоедливого парня тяжёлоговзгляда.

Денис,оглядываясь, отправился в свою спальню, пообещав себе завтра отлупить Хамраха иЛапу так, чтоб из них сок можно было б варить! Если получится. Должнополучиться! Он ведь Киру защищает! Без роли защитника Душкова его враз налопатки уложит и булавками крылышки к бумаге приколет. Напишет – «неадекватноеповедение», и в психушку запрёт. Потому, как крыть ему нечем, ведь Душкова егонасквозь видит… ну, почти насквозь. Ей сломать Дениса – что соломинкуразорвать.

УтромЛабутин был замкнут и сосредоточен. «Старшаков» он отыскал во время завтрака.Встал за их спинами, когда они поглощали овсяную кашу, и, коротко спросив:

–А вы знаете, подонки, что за преступлением следует наказание? – положил оберуки им на головы и с силой нагнул вниз.

Лицавмазались в кашу и отлипли от тарелок обезображенными. Кто-то захихикал. Кто-топрисвистнул. Кто-то прищёлкнул языком.

Денисспокойно ждал, когда рычащие зверёныши до глубины души возмущённые перенесённымунижением от какой-то там Сопли, смахнут со щёк кашу и бросятся на него. Сперваон ткнул обоих в грудь, и «старшаки», не удержавшись, упали на стол, а затемкинулся на них и замолотил кулаками, куда придётся.

–Ошалел?! – завопил Лапа. – Ты, психованный! Ты знаешь, на кого руку поднял? Дамы тебя..!

Иони, в свою, очередь, бросились на Дениса с явным желанием разорвать его накуски.

Ониуспели несколько раз ударить его, когда пацаны из двести двадцать девятойспальни, а вслед за ними и остальные ринулись на помощь и выдернули Дениса изрук Лапы и Хамраха.

Пострадавшихотправили в здравпункт. Фельдшер Евгения Леонидовна прощупала больные места,чем-то помазала, что-то записала и отправила на занятия. В окружении парней издвести двадцать девятой спальни, в присутствии воспитателя Хамрах и Лапаприменили тактику несправедливо обиженных:

–Ты чё, Enter, «колёс» объелся или дури накурился? Чё дерёшься?

–Сами знаете, чего! – огрызнулся Денис, с вызовом сверкая глазами.

–Скажи, скажи! – кричали «старшаки». – Слабо сказать?

–Не буду я говорить! Чтоб все узнали – ещё чего!

–Она сама к нам полезла, чтоб ты знал! – измывался Хамрах. – Ты её плохо знаешь!

Денисрванулся к нему, чтобы добавить синяков, но его удержали.

–В колонию захотел, дурак? – крикнул ему в ухо Игорь Вострокнутов. – Там ещёхуже, чем здесь!

–Хуже, чем здесь, не бывает! – прорычал Денис.

–Много ты знаешь, воин, – насмешливо сказал ему Игорь. – Ты там бывал? Вот изаткнись, герой хренов!

–Остынь, – вторил ему Федя Абачев. – Потом разберёмся!

Хихикая,«старшаки» удалились. Воспитатель кисло посмотрел на возмутителя порядка ивелел:

–Иди-ка ты в класс, Enter, пока не пришил кого-нибудь. После уроков поговорим.

Денисплотно сжал губы, стиснул зубы и просидел все уроки, накапливая в себе ярость ихолод, храбрость и целеустремлённость. Он не слушал учителей, не отвечал навопросы, получал двойки и плевал на это. Он внутренне собирался для главногобоя в своей жизни.

Имолился, прося Бога начать и завершить то, что рвалось из его души и требовалодействия. Хватит, нажился в виртуальном супермире, наглотался искусственныхчувств и приземлённых мыслишек! Он хотел вырваться из аквариума, в которомпрозябал, и из которого хотел изо всех сил выпрыгнуть в океан!

Проверещалзвонок с последнего урока. Денис собрал со стола учебник, тетрадь, ручку иотправился в спальню. Там он вырвал несколько тетрадных листков и началсосредоточенно писать. Максим Певницкий – Певунец, – напевая что-то, глянул,чего это он карябает, и несказанно удивился:

–Чего это у тебя за «план восстания»?! – обалдело спросил он. – Спятил, да?

Денис,не отрываясь от писанины, буркнул:

–Не дождётесь.

–А чё не дождётесь-то? – заинтересовался Паша Гребенко. – И что за восстание? Тыреферат, что ли, пишешь?

–Ещё чего! – отпёрся Денис. – Щас допишу и скажу, только заткнитесь ненадолго.

–Да ладно, заткнёмся, – разочарованно протянул Певунец, – ненадолго… А хошь,спою, чтоб тебе лучше писалось?

–Нет. Просто заткнись, и всё, – отмахнулся Денис, обдумывая новый пункт плана.

Заинтригованнаяспальня прекратила все свои дела, уселась дружно на кровати и зачарованноуставилась на будущего «вождя революции».

Наконец,Денис с удовлетворением поставил точку и отложил ручку.

–Короче, – деловитым голосом сказал он. – Я предлагаю начать восстание.

Спальняонемела. Наконец, Егор Бунимович – Гарюха – ошалело произнёс:

–Точно, сдурел… Против кого прёшь?!

–Если вы не со мной, – твёрдо припечатал Денис, – я один пойду. Пусть растопчут.Надоело помирать каждый день. Хочу нормальной жизни. К маме хочу.

Онпомолчал и в светлой, пронизанной солнцем, весенней тишине сказал негромко:

–Кто со мной?

Когдаему никто не ответил, Денис решительно встал и двинулся к двери. Его никто неостановил, никто не бросился вдогонку, но Денису было всё равно.

Сперваон направился в кабинет Крисевич. По пути стукнул в дверь Пугинскому.

–Георгий Николаевич, вас Алла Викторовна зовёт, – соврал он небрежно и потомуубедительно.

Пугинскийнедоумённо вскинул брови, но послушно встал, ни о чём не спрашивая. Лабутиноказался у Крисевич раньше него всего на пару секунд, так что Алла Викторовна,подняв к посетителям обрюзгшее белое лицо со стекляшками бледно-голубыхнавыкате глаз, возмутиться наглым поведением воспитанника не успела.

Анаглый воспитанник и в самом деле нагло заявил обоим взрослым:

–Я вас собрал вместе, чтобы предъявить вам ультиматум.

–Че-го? – напряглась Алла Викторовна. – Ты чего мелешь, Сопля неумытая?!

–Если у вас насморк, то не чихайте на меня, пожалуйста, – предупредил Денис. – Ивообще, с насморком надо дома лежать, лечиться.

–Что-о?! Георгий Николаевич, вы слышите?! – вскипела Крисевич, покрываяськрасными пятнами. – Можно подумать, он тут сынок чей-то хренов! Ты сперванужной матерью и папашей обзаведись, а после вякай! Обалдуй недорослый!

Дата добавления: 2015-08-26