ИНТЕРНАТ 4 страница

Денисдрожал и дико озирался. Ренат шумно выдохнул через ноздри, теряя терпение.

–Тебя раздеть? Я могу.

Дениссодрогнулся и скинул одежду.

–Сложи на скамейку.

Сложил,как мог, ослабевшими руками.

–Туда иди.

Ренатпоказал, куда. Денис прошлёпал босыми ногами по холодному кафельному полу кстене.

–Ко мне спиной, – услыхал он и отвернулся. – Ладони к стене припечатай.

Припечатали со стыдом понял, что страх перед странной экзекуцией, скрытой в старинномслове «купальня» вылился из него в самом прямом смысле слова.

–Ба, да ты у нас ещё малышок-грудничок, – хихикнул довольный Ренат. – Не матёрыйгеймер, как тут тебя представляли, а Малыш Enter. Сопляк Enter. И даже без«ка». Просто Сопля. Короче, другие пусть тебя Enterом кличут, а я тебя видел, язнаю, что ты из себя представляешь, и буду звать тебя Соплёй. Но это междунами, верно, Сопля?

Денисдрожал. Плакать он уже не мог. Сильная струя холодной воды ударила его в спину,распластала по скользкой стене. Ренат водил струёй, бьющей из шланга, по худомумальчишескому телу и приговаривал:

–Охладись, мамкина Сопля, охладись, уродец, мы из тебя сделаем пресмыкающегося,дай срок. Охладись, Сопля, охладись.

Наконец,напор воды ослаб. Денис обессилено сполз по стенке. Но отдыхать не дали.

–Марш ко мне, Сопля! – сказал Ренат. – Растирайся давай тряпкой. Не хваталонастоящими соплями умываться.

Денисдокрасна растёрся дурно пахнущим жёстким полотенцем.

–Одевайся и вперёд.

Денисоделся, ничего перед собой не видя, ничего не понимая и не принимая того, что сним происходит. Просто кошмарный сон. Просто он в игре. Стóит выдержатьвсе пытки, и он перейдёт на новый уровень – к свету, радуге и фейерверкам. Кмаме.

Лестница.Коридор. Двери с чёрными цифрами. Перед одной Ренат остановился, открыл ивтолкнул внутрь Дениса. Сквозь чистые стёкла било солнце, правдиво выпячиваяоблезлые местами дешёвые обои, древние, советских времён, шкафы, видавшийлучшие времена квадратный стол, пенсионные тумбочки и аккуратно застеленныекровати. На Дениса уставились лица ребят

Девятьмальчиков примерно одного возраста, кроме двух, очевидно младших, одеты втёмно-синие штаны и серые футболки. Ни одной живинки нельзя было обнаружить наих мордашках. Затравленные взгляды и абсолютное молчание выдавливали из новичкапоследнюю надежду на жизнь. Здесь царила не жизнь – выживание.

–Деточки, – строго провозгласил Ренат. – Десятым номером в ваших хоромах сталнекто Enter. Гарюха, ознакомишь пацана с правилами существования и проследишь,чтоб он устав прочёл и вызубрил его до последней точки. А ты, Певунец… встать.

Скровати поднялся щуплый, обритый наголо мальчик с веснушками на белых щеках.

–А ты, Певунец, в «отходную» марш. Мусор выбросить забыл? Забыл. СкажешьФуфайкину, что тебе пять «зелёных» полагается. Вон!

ВеснушчатыйПевунец пробежал мимо Дениса, наклонив голову. Ренат нарочито широко зевнул ивышел. Денис постоял возле стола, ожидая расспросов, но не дождался вообщеникакой реакции. Тогда он поплёлся к свободной кровати и рухнул на неё. Стиснувголову руками, он повторял про себя: «Это гейм, это гейм. Выдержу – перескочуна второй уровень. Надо просто вовремя нажимать на Enter…».

Enter– выполнить. Он будет всё выполнять, чтобы вернуться к маме, домой. Туда, гдестарый родной двор с качелями и рыжим мохнатым чау-чау. Как он хотел домой!..

Зажмурившись,Денис пытался отогнать от себя мрак происшедшего с ним, но… никак. Перед нимгорело синеватым газовым пламенем круглое лицо в улыбке и мягких ямочках,смотревшее на него изучающе, как на подопытную мышь. А где-то позади, скрытоеэтим широким лицом, проявлялся едва-едва мамин образ – горестный, плачущий,зовущий.

Денисизо всех сил стискивал веки, но ресницы всё равно намокали от слёз.

Кто-тотронул его за плечо. Денис вытер рукой солёную влажность и открыл глаза. Передним стоял мальчик чуть старше его, черноволосый, черноокий, нос горбинкой. Толи цыганёнок, то ли еврей, то ли южанин – не разберёшь.

–Я Гарюха, – тихо сказал он. – Идём в учебку, будем разговаривать.

–Бить? – икнул Денис.

–Я же сказал: разговаривать, – повторил Гарюха. – Правила и устав учить. Неслышал распоряжение господина Мухаметшина? Скорей давай, а то оба в карцерпопадём.

–Куда? – пискнул Денис.

–В карцер. Глухой, что ли?

–Он про карцер только в книжках читал! – пояснил русый мальчик.

–Заткнись, Шибанов, – цыкнул Гарюха. – Не твоё дело. Разберёмся. А ты, Enter,сопли утри и вставай.

Дениспослушался и побрёл за кавказцем… или евреем… или цыганёнком. Они прошли доконца коридора. Гарюха открыл последнюю дверь. В небольшой комнате минимуммебели: стол и несколько стульев у стены, шкаф без стёкол, на полках котороголежали простые карандаши, бумага и тонкие брошюрки. Гарюха взял одну брошюрку ипротянул Денису.

–Это устав нашего интерната, – бесцветно сказал он. – Займи мозги и вызубри. Закаждое нарушение следует наказание. Исполнители наказания – Велимир ТарасовичФуфайкин и Ренат Абдуллович Мухаметшин. Вызубри все имена. Они в начале уставапрописаны. Понял что?

–Ну.

–Не «ну», а «да». За «ну» двадцать минут карцера полагается.

–Ну?! – непроизвольно удивился Денис.

–Ещё двадцать минут.

Гарюхаподождал, не скажет ли новичок ещё какую-нибудь глупость, но тот промолчал.Открыл брошюрку, с усилием сосредоточился на понимании читаемого текста. Денисчитал и постепенно удивлялся всё больше и больше: это был не устав, а сборниксплошных запретов, направленных на полное подчинение взрослому.

Глазаоткрывать по звонку в шесть тридцать утра.

Закрыватьпо звонку в двадцать три вечера.

Вокна не выглядывать, но мыть их раз в неделю по графику дежурств.

Сморкатьсятолько в унитаз.

Вкоридоре ходить в туфлях, в комнате – в тапочках.

Нечитать запрещённые книги – список прилагается.

Непередавать записочки родным.

Непереходить через ворота.

Несбегать.

Непокупать.

Нехранить.

Непрыгать.

Небегать.

Неиграть.

Недружить.

Нелюбить.

Непомогать.

Неплакать.

Неспать в неположенное время.

Нежаловаться.

Неесть сокрыто от всех.

Ненастаивать на свидании с родственниками.

Неотлынивать от работы и учёбы.

Негрубить.

Невозражать.

Непросить.

Негулять по территории.

Неотвечать на вопрос воспитателя и учителя «Ну».

Денисчуть не присвистнул. Удержался только потому, что в этот миг узрел новыйзапрет: «Не свистеть». А рядом – «Не петь вне урока по пению».

–И этот бред учить?!

–И этот бред учить, – подтвердил Гарюха. – А вякнешь где, что это бред, тебетакого захимичат, что таблица умножения бредом покажется.

Онпомолчал, наблюдая за новичком, и внезапно спросил:

–Ты из виртоманов, что ли?

Денисвскинул голову.

–Чего?

–Виртоманы, – повторил Гарюха. – Те, кто не от наркоты, а от компьютеразависает. Похоже, а? Оба управляют целым миром – только в мозгах. И вернутьсяиз кайфа – фиг. Говорят, это не лечится.

Онсообщил это без эмоций, и Денис не понял, одобряет он «всякоманов» илипорицает. Будто робот этот Гарюха.

–Enter – это твой никнейм? – поинтересовался Гарюха. – Ты в каком-нибудь кланесостоишь? В Сети играешь?

Денискивнул.

–Enter – это меня училка обозвала, – буркнул он. – А никнейм у меня другойсовсем.

Онс неожиданной тоской вспомнил о своё компьютере. Его ждали в виртуальном миремафия GTA – Grand Theft Auto, убийства Mortal Kombat, всякие думы, аркады,квейки, экшн, ходилки, цивилизации, симуляторы и стратегии, а он тут завис! Емунужен комп! Ему нужны его игры! Чтобы забыть о доме! Он с ума сойдёт, в этомскучнейшем обрыдлом мире! Он замочит здесь кого-нибудь с досады!

Денисвдруг понял, что сейчас тоска по игре вытеснила в его сердце тоску по маме.Попытался испугаться – не мог. Дали б ему сейчас комп и его игры – и дом длянего бы исчез. Зачем ему дом, если в его распоряжении – МИРЫ!

–Ты не юзер не ламер? В аське общаешься? В контру играешь? – сыпал вопросыГарюха.

Денисв ответ кивал. Гарюха под конец тоже кивнул – словно окончательно понял всё проновичка.

–Никнейм свой в чате скажешь? – напоследок кинул он зацепку, но Денис насупился,и Гарюха равнодушно пожал плечами: не больно-то и хотелось. – Учи давай устав.Проверю.

Онспрыгнул со стола, на котором сидел, скользнул на стул, к окну отвернулся.

–Гадко мне, Гарюха, – прошептал Денис. – Помереть же можно…

Гарюхазевнул, не оборачиваясь.

–Помереть можно. Валяй. Никто не запрещает. Некоторым даже выгодно.

Дениспобаловался минуту этой мыслью. Помереть просто. Как в игре. Тебя убили –проиграл. Ты убил – выиграл. Грань между жизнью и смертью почти стёрлась. Как встрелялке Counter Strike. Ты умер, но жив. И готов умирать снова и снова,потому что это лишь игра, в которой победителю достаётся переход на новыйуровень, на новую высоту, где больше весёлого увлекательного страха, которого вжизни так не хватает…

Потому,что в нормальной жизни разве испытаешь столько невероятных приключений? Развесоздашь целую цивилизацию с её историей, героями и злодеями, с её экономикой иполитикой, чувствуя себя творцом и властелином вселенной?

Какиетам после подобного звездопада красоты, власти и переживаний противные уроки идомашние дела?! Тьфу на них! Жизнь игра. Сыграй достойно и/или умри.

Денисбудет играть в эту игру здесь. Он дóлжен выйти на новый уровень. Онпобедит. Если здесь нет компа и вирты, он сделает всё, чтобы выбраться отсюдадомой. Дома – смысл его существования – комп, игровая приставка, коллекция игрна дисках. Да… и мама. И даже отец. Пусть он забыл о сыне, но всё равно онесть. Иногда он может купить чаду новую игру. Если сильно его обрадовать илисильно достать. Второе вернее.

Запретыиз устава интерната № 34 никак не учились наизусть. Память не на тонатренирована. Всякие никмейны – клички со-играков дружественного клана иврагов, пароли, проценты жизни и смерти, выбор оставшегося оружия, вид игровогополя своего и противника, этап строительства цивилизации и пр., и пр. – хотьсейчас наизусть. А эти простые предложения с отрицательной частицей впереди –ну, никак.

Гарюхасперва ждал. Когда надоело, принялся его натаскивать. Каждую фразу повторялинесколько раз. Одну вызубрили – учили вторую. Соединяли вместе. Оба от усердиявспотели, но у Дениса получалось плохо: в единый текст никак не складывалось.

Наконец,терпеливый Гарюха не выдержал и в сердцах пробурчал:

–Ну, ты и тупой!!! Меньше надо было в комп пялиться, виртоман долбаный! Вот тебеФуфайкин забалдычит! «Купальню» ты уже прошёл?

Денисапередёрнуло.

–Класс, да? – с удовлетворением произнёс Гарюха. – Кости враз вышибает.

–А как отсюда выйти? – с непривычной робостью спросил Денис и вперился в чистоеокно.

Гарюхатоже повернул туда голову и долго не отвечал. Так они сидели, молчали, изучалиунылый вид из окна, пренебрегши запретом устава, и ни о чём особом не думали:Гарюхе не хотелось, а Денис устал. Он уже забыл, о чём спрашивал, когда егонаставник сказал:

–Отсюда не выходят, парень. Отсюда выползают – и первый ботинок расплющиваетвсех в слизнячье пятно.

–Почему? – по инерции спросил Денис.

–А кому мы нужны? – цинично процедил Гарюха. – Ну, может, как пушечное мясотому, кому надо пасть врагу порвать. А больше кому?

–Ну… родителям.

–Двадцать минут карцера за «ну». Итого час, – сосчитал Гарюха, а потом, черезпаузу, с усилием проговорил: – Родителей к нам уже не подпустят. Не понялразве? Им оторва без семьи нужна, чтоб суметь в нас залезть и нами повелевать.Про зомби слыхал? Вот мы – потенциальные зомби. Только не в компе, апо-настоящему. Страшно? – усмехнулся Гарюха, вонзаясь в серые глаза Денисачернотой своих цыганских-европейских-кавказских глаз.

Дениспоёжился.

–Не понятно, – признался он. – Это ещё переварить надо.

Гарюхавстал со стула.

–Вари. Наше время кончилось. Щас Ренат придёт проверять, как ты устав знаешь. Несправишься – не позавидую.

Онотправился к двери, открыл её и закрыл за собой. Ничего не пожелал. Даже непопрощался. Ну, и… не больно-то и надо было. Подумаешь. Не друг же. И несоратник из интернет-клана. Хотя… соратник за здорово живёшь продаст, если емувыгодно. А друг… кто его знает.

УДениса Лабутина все друзья отошли в сторону, когда он открыл для себявиртуальный мир. В сказочном мире друзья без недостатков. И по аське прощеобщаться даже с врагом… хотя какие у Дениса были враги? Чужие кланы – скорее,не враги, а противники, которых надо убить как можно быстрее, изощрённее. А вжизни враг тот, кто мешает сесть за комп и нажать клавишу «Enter».

Значит…

Ахнулпро себя и застыл. Значит, враги – школа, секции… мама? Родная мама?!

Дениспоскорее отогнал эту злосчастную мысль прочь. И вовремя. Дверь распахнулась ивпустила Рената. Упитанный парень что-то дожёвывал на ходу. Не глядя на узника,он присел за стол, придвинул к себе брошюрку с текстом устава и зевнул:

–Слушаю тебя, отрок.

Егонарочито спокойный вид до того устрашил Дениса, что он мгновенно открыл рот изатараторил наизусть бредовый текст бредовых запретов. Ренат выслушал, качаяногой в такт словам. Когда отзвучало последнее слово, он встал.

–Теперь за мной, Сопля.

–Куда? – необдуманно спросил Денис и вжал голову в плечи: он нарушил один изидиотских запретов: не задавать вопросов взрослому.

Ренатхмыкнул.

–Наука трудно вбивается в твою виртуальную голову, а, Сопля?

Денисзажмурился, ожидая тычка. Но Ренат вывел его в коридор без дальнейших угроз.Они шли по коридору, по лестнице, опять по коридору, и оказались перед дверью стабличкой «Воспитательская».

Внутрибыло сумрачно из-за тяжелого цвета фиолетовых, почти чёрных штор, задёрнутыхпочти полностью. За небольшим письменным столом сидел совершенно неприметного,неопасного вида мужчина и разглядывал что-то в лупу.

– Что, Велимир Тарасович, нового жука изучаешь? – поинтересовался Ренат иподтолкнул к столу Дениса.

–Занятный мир, Ренат Абдуллович, – вздохнул любитель энтомологии и взглянул наДениса. – А это что?

–А это любопытный экземпляр. Прошу любить и жаловать.

–Что, уже провинился? Ай-яй-яй, – посетовал Велимир Тарасович. – Как же так,миленький…

Ондостал из ящика большой канцелярский журнал и раскрыл на красочной детскойзакладке. Взял ручку, принялся писать.

–Звать-то как?

–Денис Лабутин, – сказал Ренат. – Кликуха Enter.

–En-ter, – повторил Велимир Тарасович. – Лет полных?

–Четырнадцать.

–Школа?

–Шестьдесят восьмая.

–Провинность?

–Задал мне вопрос.

–У-у? В первый день? – изумился Велимир Тарасович, приподняв светлые кустистыеброви. – Во даёт парень! Воспитывать надо строже, а, Enter?

Денисне отвечал. Он не мог понять, что за человек Велимир Тарасович Фуфайкин. Судяпо разговору – вроде незлой… Весёлый где-то. Отчего ж его боятся? Под маскойкролика прячется беспощадная гиена? Ну, триллер какой-то… Вернее, так: триллерпродолжается и отщёлкивает оставшихся в живых. Lost.

ВелимирТарасович хмыкнул:

–Разведчика гонишь? Одобряю. Внутренне. А внешне, понимаешь, парень, трудитьсянадо – воспитывать. Ренат Абдуллович, вы через полчасика зайдите.

–Без проблем, – обещал Ренат.

Иони остались одни.

ВелимирТарасович подмигнул Денису. Может, пронесёт? Может, помилует? Пальцем погрозити отпустит. Денис попробовал улыбнуться. Получилось совсем неправдоподобно, ион вздохнул со всхлипом. Велимир Тарасович встал из-за стола, направился кДенису.

–Идём, сынок. Охо-хо, силёнки мои слабущие… Тут бы уж помоложе кого прислали…

Онпривёл мальчика в другую комнату без штор, но с зелёными полосками жалюзи,обставленную шкафами с ящиками, парой столов, парой стульев и кушеткой.Фуфайкин показал Денису на коричневую медицинскую кушетку, ровно застеленнуюоранжевой резиновой клеёнкой.

–Чего? – пискнул Денис.

–Чего-чего, – улыбнулся Фуфайкин и снова сделал приглашающий жест. – Ложись наживот и спускай штаны.

–Укол, чё ли? – пискнул Денис.

Фуфайкинусмешливо покачал головой.

–А что, уколов боишься? – прищурился внезапно, уже без улыбки.

–Немного, – признался Денис.

–Поня-атно, – протянул Велимир Тарасович, словно на заметку беря новуюинформацию. – Ну, так ложись, милок, ложись на живот. За вопрос взросломувсего-то пять ударов вицей полагается.

–Чего? – слабым голосом переспросил Денис.

Унего всё похолодело внутри.

ВелимирТарасович шумно вздохнул.

–У, как с тобой становится трудно! Гляди, я скоро терпение потеряю – необрадуешься. В раздражении я на Ганнибала похож. Видал такой фильм? У новичкаесть, конечно, период привыкания – или, правильнее сказать, тупизма, но у тебяон как-то шибко затянулся.

Онна пару секунд сдвинул и снова расправил редковатые чёрные брови.

–Ложись, милок, получай свои пять ударов и мотай на полдник, хватит тупить. А тоотдельно добавлю, за нерасторопность.

Денислёг, приспустил штаны, зажмурился, вцепился в края кушетки.

–Давно бы так, милёнок ты мой ненаглядный, – довольно проворковал Фуфайкин. –Охо-хо, грехи твои тяжкие… Ну, с Богом, Enter. Смотри, не дёргайся, хуже будет:привяжу.

Денисуслышал короткое «э-эх!», а следом ощутил такую резкую боль, что дёрнулся изаорал. Он не услышал окрика своего добродушного палача, вскочил и припечаталладони к горящим ягодицам.

–Не надо! А-а! Не надо!

Фуфайкин,ласково приговаривая что-то, сгрёб его в охапку, снова уложил на кушетку ипривязал к ней широкими ремнями. Денис рвался, визжал, а Фуфайкин методичнохлестал его и вслух считал удары.

–Семь, – сказал он с удовлетворением. – Два тебе за непослушание. И это мало.Цени мою доброту и хорошее отношение.

Онразвязал жертву, сложил и убрал в один из многочисленных ящиков ремни.

–Ну, голубчик, вот и всё. А ты боялся. Иди теперь в медпункт, пусть тебя ГузельМаратовна полечит. Медпункт знаешь, где? Нет? Ну, Ренат Абдуллович проводит.Познакомишься. И это… кхм… ты, Enter, поскорее привыкай-то. Воспитание – делоответственное, мы – люди ответственные, ты себе это в программу вставь – домиккакой виртуальный себе понашлёпай, с овчаркой немецкой в будке, в котором тысебя правильному поведению учить будешь, чтоб нас не подвести. Усёк, малыш?

Ибез паузы выкрикнул:

–Ренат Абдуллович!

Черезпару секунд дверь отворилась. Неторопливо вошёл Ренат.

–Что, готов? – зевнул он и равнодушно обозрел распухшую от слёз физиономиюEnterа. – Пошли к мадам Гинзуле. Она тебе примочит твои царапины.

Enterудивился: а где его ноги? Они воще есть? Он глянул вниз. Ух, ты! Есть. Класс.Он двинул правой ногой. Левой. Видел, как шагают его ноги, словно во сне, состороны.

–Обмяк мальчонка, – со знанием дела посочувствовал Фуфайкин. – Пусть Гузель емуэфедрин даст.

–Обойдётся, – зевнул Ренат.

ВелимирТарасович пощёлкал языком.

–Да ладно тебе, Ренат. Пожалей пацана: первый день же. И так досталось бедолаге.

–Воспитываем, Велимир Тарасович, воспитываем, – зевнул Ренат и вытолкал Enterа вкоридор.

Обошлосьбез лестниц: медпункт находился в паре дверей от«воспитательской-экзекуторской». Понятно, почему так близко…

Глава 10. НАЧАЛО ЖИЗНИ В ИНТЕРНАТЕ

Вкабинете скучала, подперев щёку рукой и глядя в чистое окно, крупная смуглаячерноволосая женщина. Услышав шум в своих владениях, она показала вошедшимузкие чёрные глаза, коротковатый нос, под которым топорщились усики, полныещёки с несколькими родинками, красивые брови чёткой линии – видимо, выщипанные,и низкий лоб без единой морщинки.

–Приветствую, Гузель Маратовна, – поздоровался Ренат.

–Приветствую, приветствую, – высоким голосом ответствовала фельдшер. – Что этоза бацилла ты мне притащил? Неужто новенького? Этого… как его… – она прищурилаи без того узкие глаза: – Enterа?

–Его, – кивнул Ренат.

–Читала, читала… Что, успел провиниться?

–Долго ли, Гузель Маратовна.

–Понятно… А устав-то читал?

–Вызубрил от слова до слова, – похвалил Ренат.

Гинзуланедоумённо поджала губы.

–Поперёк попёр? – словно не веря, ахнула она и осуждающе покачала головой.

–Вопрос мне посмел задал, сопляк.

Будтоплюнул. Зло на Enterа посмотрел. А тот и не видел ничего. Его охватила чернотаапатии, которая съедала все его мысли и ощущения.

–Ничего себе!

ГузельМаратовна снова поджала губы. Скептически осмотрела бедолагу с ног до головы,как телёнка, выставленного на продажу.

–Давай показывай, чего смазывать, – велела она, наконец.

Enterпослушно задрал вверх рубашку. Он чуть было не понадеялся, что фельдшер заахаетпри виде рубцов, пожалеет его, наругает Руслана и Фуфайкина, вернёт его домой,к маме, но женщина деловито намазала его чем-то щиплющим и машинальнопробурчала: «До свадьбы заживёт». Денис, поойкав, утих, морщась страдальческиот пульсирующей в спине боли.

Неужтоэто с ним всё происходит на самом деле? Нет, он, наверное, попал в виртуальныймир. Это его рука утянула – та, что из монитора вылезла. И всё, что случилосьпосле этого, – приход омбудсмена, ментов, школа, приезд в интернат, Гарюха,Пугинский, Фуфайкин, Гинзула – просто повороты очередной компьютерной игры –экшн или ролевика, а, может, симулятор жизни русского интерната… Только этамысль и спасает остатки очумелого мозга.

Ренатпривёл Enterа в спальню № 229, где его ждала отдельная койка вместо отдельнойкомнаты. Ребята не обратили на него внимания. Кто-то за столом делал уроки,кто-то читал книжку по литературе, кто-то сидел, сжавшись в комочек, кто-толежал, изучая потолок или дремля.

Гарюхазанимался. Но Enterу ни с кем не хотелось разговаривать – даже с ним,единственным, пусть и подневольным, знакомцем. Он лёг, уткнувшись носом вподушку. Что теперь будет? Как он будет учиться? Во что одеваться? Где игратьна компьютере? Будет ли это вообще возможно?

Акак хочется… До дрожи в пальцах, до картинок в глазах, до ломоты в башке!

Enterсжал в объятиях тощую комковатую подушку. Хотелось есть, пить, спать, играть вКонтру или в GTA или в любой, даже старый квест…. И увидеть маму. В ней –солнце. Всегда солнце, несмотря ни на что. А без солнца разве жизнь? Как безкомпьютера.

Справаи слева от Enterа соседи. Тот, что слева, тоже лежал на животе. Тот, что справа,– на спине.

–Максим, – позвал правый. – Максим!

–Я не Максим, – вздохнул левый. – Знаешь ведь – я Певунец.

–Почему Певунец? – шепнул Enter, приподняв голову.

–Пою много, – объяснил, услышав, бритый веснушчатый мальчишка. – Вне урока. И вовремя. Не могу удержаться. Нифига меня не берёт, представляешь? А ты виртоман?

–Почему это? – почти обиделся Enter.

–Так ведь зазря Enterом не прозовут, – объяснил Певунец.

–Я Денис Лабутин, – сказал Enter.

–Ты про это забудь, – посоветовал Певунец. – Свои ФИО на свиданке или в школевспоминай – если повезёт, а тут не смей.

–Максим, – слабо позвал правый сосед – русый мальчишка с васильковыми глазами. –Ты как?

Певунецпомолчал. Шевельнул лопаткой: отстань, мол.

–Фигово, Кедраш. Сам не знаешь, что ли? Чё пристал?

–Я не Кедраш, – спокойно возразил сосед. – Я Серафим Кедринский.

–За то и получаешь постоянно, – усмехнулся Певунец. – Тебе какая песня, какзваться? Вот я – Максим Лехницкий, а меня Певунцом бают. Мне пофигу. А ты чёерепишься?

–Ерепенишься, – поправил Серафим.

–Один чёрт.

–Чёрта не призывай – не успеешь «ой» сказать, а он уже в тебе и тобой командует,– строго сказал Серафим.

Певунецхихикнул, подмигнул Enterу.

–Он у нас блажной, – объяснил охотно: – В Бога верит.

Иснова хихикнул. Через соседскую голову кинул фразу:

–Слышь, Кедраш, а коли Бог есть, почему у меня мать пьёт, батя к чувихе слинял,а меня сюда забрали и петь не дают?

–Вы там потише, – окликнул Гарюха, – а то накличете «большие радости».

Певунецпредставил его Enterу:

–А Гарюха – это Егорка Бунимович. Только здесь ФИО – не в чести. Это ты в школеи в бухведомости типа Серафим Кедринский или там Макс Лехницкий. А туточки –забудь.

–Тут прозвища или ники – иногда, – поддержал Серафим. – А я не хочу на кличкуотзываться. У меня есть имя, которое у Бога написано, под этим именем он менязнает. С чего мне на какие-то иероглифы отзываться?

–Порти себе житуху, порти, – отозвался Певунец. – Мало тебе по уху дают. Ещёхочешь. Ты, часом, не этот… мазохист?

–Точно не мазохист, – ответил Серафим. – Я православный христианин.

–Ну, а чё тебя Бог от этой лабуды не спас, если ты Егошный? – съязвил Певунец. –Ты ж говорил, Он Своих знает, привечает и прочее, прочее?

–А Он не только привечает, – охотно ответил Серафим. – Он ещё испытывает на прочность.Испытанье пройдёшь – на Небо попадёшь.

–И сколько таких испытаний нужно? – заинтересовался Enter.

–Сколько Бог пошлёт для твоего спасения, – ответил Серафим. – Тебя как звать?

–Enter.

–А по-настоящему?

–Ну… Денис… Лабутин.

–Вот и не забывай, – посоветовал Серафим.

–Ты, Кедраш, болтай, да не убалтывай, – вдруг ввязался в разговор Гарюха – ЕгорБунимович. – Не все такие сильные, как ты. Тебя вера поддерживает, а его – что?Комп ему не дадут, а без игр он в депресняке, хоть в петлю.

–Я могу его поддерживать! – заявил Серафим, сев на кровати.

–Сбрендил, Кедраш?

Певунецповертел пальцем у виска.

–Я Серафим, а не Кедраш.

–Ага. Ты Коту Базилио это скажи, – пробурчал Певунец.

–А я говорил.

–Да?! – удивился Певунец. – И чё?

–Ничё. Получил по загривку.

Серафимпожал плечами.

–Ну, и что?

Онглянул прямо в глаза Певунцу.

–Ну, и что? – тихо повторил и улыбнулся. – Это же всё мелко.

–Ты даёшь! – только и сказал Певунец.

Прищурилсяна потолок, замурлыкал под нос:

–Горы дикие и высокие, горы длинные и далёкие… Заберусь на вас, покорю я вас,ах, увидел вас я в недобрый час…

Гарюхахмыкнул:

–Без карцера не могёшь. Ну, никак.

Певунецзамолчал. Зевнул.

–Жрать хочу.

–Все хотят, – сказал Гарюха. – А только хочухами живот не набьёшь.

–Скоро полдник, – сказал кто-то.

–А корочки хлеба ни у кого нет? – оглянулся на ребят Максим Лехницкий.

–Не канючь, Певунец, – отозвался мальчишка с дальней койки. – Да и кто бы намдал чего заныкать – хоть крошку корочки хлеба?

–Какаха, – тут же сложил первые буквы другой мальчишка.

Ноникто не хихикнул.

Enterлежал и ни о чём не думал. В голове у него звенело. Спина болела. Пальцыподрагивали от жгучего желания давить на клавиши клавиатуры. А ещё – как таммама? Где она? Что делает? Нет, она сейчас на работе. Вернётся поздно. Вернётся– а сына нет. Что с ней будет? Куда она кинется? Будет звонить «Герани» – ихклассной, Яне Михайловне Герамисовой. Узнает, что сына забрали, и в обморокхлопнется. А толку? Всё равно ей завтра на работу. Что она сделает во времяработы? Ей даже позвонить не дадут.

АБрюха? Ё! Завтра ж командная игра! Они с Брюхой режутся с другой парой –Алтуком (ALTUK) и Вельзером (WELZER). Ну, всё. Брюха ему зафандырит… Чё теперьделать-то?! Хоть позвонить бы… И маме бы заодно.

Денисосторожно сполз с кровати и тронул Серафима за плечо.

–А? – очнулся задумавшийся Серафим.

–Где тут позвонить можно? – спросил Денис. – Мне край надо.

–Позвонить? – переспросил Серафим. – Тут? А тут никак нельзя. Невозможно.Телефонов нет, только для персонала. Тебе разве мобильник ставили? У всехотбирают.

Денисрастерянно посмотрел на свою тумбочку. Его рюкзака не было. Похоже, он осталсяв кабинете этой… как её… Аллы Викторовны. Неужто она будет рыться в еговещах?.. Похоже, будет. Но телефон-то не её! Не имеет права забирать!..

Илиимеет?..

Кажется,здесь все права у взрослых; у детей – устав запретов. И наказания.

Какже не хочется жить! Вот если б помереть как-нибудь. А потом как-нибудьвоскреснуть. И вернуться у прежней жизни – с мамой, компьютером, «кланом»,Интернетом… ну, и школой. Хотя… провалилась бы эта школа! Учиться так скучно!Как и жить в реале. Хочу жить в виртуале! Или во сне. Подключите меня ко сну!Если сон – захватывающий.

Новернуться с того света, говорят, невозможно. Ну, если вовремя не спасут. Да вотпопробуй угадай, насколько надо приблизиться к смерти, чтоб тебя смогли всё жеоткачать. И неизвестно – пожалеют тебя при этом или врежут как следует поодному пикантному месту…

Enterвздохнул. Спина ныла.

Прозвенелбеспощадный пронзительный звонок, и мальчишки зашевелились. Все встали удверей, разбившись по парам, будто в детсаду или в «ДОЛаге» – детскомоздоровительном (школьном, спортивном) лагерях.

Enterнерешительно поднялся.

–Денис, давай ко мне в пару, – позвал Серафим.

Enterсогласно кивнул и подошёл к Кедрашу.

–И чё, за ручки браться? – негромко спросил он, набычась.

–Не обязательно, – ответил Серафим Кедринский. – Щас на полдник пойдём.

Вскореоткрылась дверь, показался Ренат – Кот Базилио. Он посчитал мальчишек иразрешил:

Дата добавления: 2015-08-26