18 страница. - Не стоит так беспокоиться

- Не стоит так беспокоиться. Я сам о себе сообщу.

- Но Вы не можете…

Не слушая ее, Николай толкнул дверь, входя в кабинет.

Остановившись, он бегло оглядел присутствующих, задержав взгляд на элегантно и безукоризненно одетого в строгий бежевый костюм Викторе, который в свою очередь смотрел на него твердым, негодующим взглядом. Переведя глаза на испуганное лицо своей секретарши, которая стояла позади Николая, Виктор возмущенно произнес:

- Что это значит? Я, кажется, ясно сказал, чтобы никого ко мне не впускать и не беспокоить. Что это за клоун?

- Виктор Анатольевич… - начала оправдываться взволнованная девушка, - Я пыталась ему объяснить, что…

- Вы кто такой? – перебил ее Виктор, обращаясь к безмолвному Николаю который, улыбаясь сквозь темные стекла своих очков, не отрываясь, смотрел на Виктора, - Вы кто такой я спрашиваю? Что Вам здесь нужно?

Двое мужчин, которые находились в кабинете, тоже с любопытством смотрели на заросшего гиганта, ожидая, по-видимому, дальнейшего развития событий.

Николай снял очки.

Виктор продолжил:

- Вы так и будете молчать? Я позову охрану…

Не договорив, он заметно поменялся в лице, узнав в заросшем щетиной мужчине Николая

- Как? Ты?

Мгновенно справившись с охватившим его волнением, он обернулся к мужчинам, которые продолжали с интересом наблюдать за этой сценой.

- Простите, пожалуйста, господа. У меня срочное дело…. Вы должны меня понять.

- Ничего, ничего. Все в порядке…. Мы зайдем попозже и все обсудим. А нам как раз еще нужно успеть в одно место. До свидания, Виктор Анатольевич.

Они поднялись и по очереди оба дружески пожали руку Виктору. После чего вышли, проходя мимо Николая.

Ничего не понимающая секретарша, все еще стояла в дверях с виноватым недоумением, глядя на своего шефа.

- Все хорошо, Настенька. Ступай. Меня ни для кого нет. Если понадобишься, позову.

Девушка послушно кивнула и тихонько прикрыла за собой дверь.

Усевшись в одно из кресел рядом со столом Виктора, в котором только что сидел мужчина, Николай произнес:

- Извини, Виктор. По-другому увидеться с тобой я не мог.

Поднявшись из-за стола, Виктор остановился рядом с Николаем.

- Ты что с ума сошел? Какого черта ты заявился сюда? - прошипел он.

- Я же говорю, мне нужно было увидеться с тобой, - спокойно ответил Николай.

- Ты ненормальный, - не унимался Виктор, - Ты знаешь, что ты объявлен в федеральный розыск? Ты знаешь…

- Успокойся, - остановил его Николай, - Все я знаю…

- Да? А то, что мои люди тоже задействованы в поиске? Знаешь? И вообще, я удивляюсь, как это ты прошел через охрану.

- Очень просто. Ты ведь тоже меня не сразу узнал. А то, что и твои люди ищут меня – так ничего удивительного. Ты ведь их человек…

- Чей, их?

- А вот это я и хотел у тебя спросить.

Виктор вернулся к себе за стол и сел в кресло.

- С чего ты решил, что я знаю то, чего не знаешь ты? А?

- Но ведь ты же знал, что меня хотят убрать. Ты и никто другой, сообщил им о том, что я отказался выполнять работу. Ты поручал мне разные задания…

- Достаточно. Но между тем…, я ничего не знаю. Никаких структур и организаций.

- Послушай Витя…, давай поговорим серьезно. Убили двух близких мне людей…, сам я чуть не оказался в могиле. Я хочу знать, кто это сделал. Я хочу знать, кому я обязан всем этим…. Я хочу знать, с кем я имею дело, и кто за всем этим стоит. Ведь не ты же сам приказал убрать меня и предупредил об этом?

В это время зазвонил сотовый телефон, лежащий у Виктора на столе. Он поднес его к уху.

- Да. Что там?

Молча выслушав чьи-то длинные объяснения, он усмехнулся.

- Нет, нет. Все в порядке, - произнес он в трубку, - Да он у меня. И постарайтесь сделать так, чтобы не возникало никаких неприятностей. Все понятно?

Отключив телефон, он с улыбкой посмотрел на Николая.

- Это охрана. Без своих приемчиков ты обойтись, конечно, не мог? Ну да ладно. Что ж Коля, ты прав, моей вины в этих смертях нет. Я очень сожалею, что все так произошло. Но что же я мог поделать? Не в моей это компетенции. Ведь я всего лишь посредник.

- Но ты должен знать! Ведь с кем-то же ты контактировал… - громко проговорил Николай.

- Тихо, Коля. Тихо. Зачем кричишь? Я же говорю тебе, что знаю не больше твоего. Кто, что…. Да и не хочу я этого знать. Мне звонили по телефону. Я шел к известному одному мне месту и забирал пакет, который я должен был передать исполнителю…. Поверь, если бы я что-то знал, я бы сказал тебе. Хотя…- Нет, ничего.

Николай молчал.

- Ты только за этим и хотел меня видеть? – снова произнес Виктор, сощурив и без того узкие щелки глаз.

Николай посмотрел на него и отвернулся, увидев на лице его столь ненавистную ему маску надменного сноба с растянутыми в ухмылке губами.

- Кажется, ты был ранен? – опять полюбопытствовал Виктор, которому было не понятно молчание Николая.

- Да…. Наделали дырок. Послушай, Виктор…. Мне нужна твоя помощь.

- Какая же?

- Документы. Мне нужны документы…. Не временные, а настоящие.

- Где же я тебе их возьму? – удивился Виктор.

- Послушай…. Я знаю, ты можешь их достать. Помоги мне, - подавшись вперед всем телом, выговорил Николай.

Виктор помолчал, задумчиво потирая рукой гладко выбритый подбородок.

- Хм…. Это не так-то просто…. Ну хорошо…. Я постараюсь тебе помочь…. Я попробую…. Знаешь Коля, мне искренне жаль, что все так вот трагически вышло…

Снова замолчав, Виктор поднялся из-за стола и принялся задумчиво ходить по кабинету, засунув руки в карманы брюк.

- Черт возьми! Что я делаю? – воскликнул он, - Зачем мне это нужно?

- Перестань, Виктор, - остановил его Николай, - Ты единственный к кому я могу обратиться и кому я верю. Я знаю, ты не выдашь меня.

- Знаешь? Откуда? Откуда ты знаешь, что уйдя отсюда, я не установлю за тобой слежку, а после отдам тебя тем, кому ты нужен?

- А кому же я все-таки нужен?

Виктор отвернулся.

- Сказал же, не знаю я ничего.

- Послушай, ведь тебе это ничем не грозит…

Виктор резко обернулся к нему.

- Коля…, пожалуйста…, давай больше не будем говорить на эту тему. Чем смогу, я тебе помогу.

- Кстати, Витя…, со мной восьмилетний мальчик. Нужно чтобы по документам он был моим сыном…, ну и там свидетельства всякие…

- Мальчик? Тот самый мальчик, пропавший без вести?

Николай не ответил.

- Не бойся, Коля. Ты прав, я тебя не выдам. Можешь мне доверять, - он вздохнул, - Что ж, сделаю, как ты просишь.

Виктор подошел к окну с открытыми жалюзи, которое выходило во двор дома. Бросив взгляд поверх крыши дома, напротив, в живую голубизну безоблачного неба, он участливо спросил:

- Может, я еще что-то могу сделать для тебя?

- Да, Витя, - незамедлительно ответил Николай.

- Что же? – отвернувшись от окна, поинтересовался он.

- Ты бы не мог дать мне немного денег? У меня нет ни копейки. Даже на то, чтобы купить себе поесть…

- Хорошо. Я дам денег. Сколько тебе нужно?

- Ммм…. Сколько сможешь, - неуверенно произнес Николай, вспомнив, что точно так же ему говорила та женщина с ребенком, которую он повстречал сегодня утром.

- А все-таки? Ну, тысячу долларов, две, три, десять…. Сколько?

- Витя… Я же говорю – сколько сможешь. Ты и так для меня много делаешь. И вот еще…. Мне бы нужно какое-нибудь оружие…, ну…, любое… какое есть.

Виктор снова невесело вздохнул

- Будет тебе и оружие.

Сделав паузу, он продолжил:

- А на счет денег, Коля, сможешь подождать до вечера? При себе у меня нет столько.

- Какой разговор. Конечно. Но вернуться сюда я уже не смогу.

- Сюда и не надо. Мы договоримся, где встретиться.

- Хорошо, - согласился Николай.

- Ну…, подожди здесь…

Виктор вышел из кабинета.

Через несколько минут он вернулся, доставая из кармана маленький пистолет «бульдог» и протягивая его Николаю:

- Вот, Коля, что есть. Он без номеров, нигде и ни за кем не числится. Никаких темных делишек на нем тоже не висит. Чистый.

Николай взял в руки, осматривая, достав обойму, он убедился, что та полная.

- Тридцать восьмой калибр…. А запасные патроны есть?

- К сожалению, нет, - развел руками Виктор, - Это оружие у нас случайно оказалось.

- Ну ладно. Сгодится, - удовлетворенно промолвил Николай, защелкивая обойму, - Хоть и малоэффективный, но зато удобный. Впрочем, надеюсь, что мне не доведется им воспользоваться.

- Я тоже надеюсь, - согласился Виктор, подходя к окну, - Значит так, встретимся с тобой через 3 часа в Сиреневом парке. И вот еще… - он осекся.

Немного помолчав, о чем-то мучительно размышляя, Виктор продолжил:

- Помнишь ту дачу, в которую тебя привезли после лагеря?

- Конечно, помню. Но где она находится – не знаю. Меня ведь в слепую возили.

- Да. Так вот…. Это была резиденция того, кто тебе нужен. Я не знаю, как его зовут. И ни разу не видел его в лицо. Да и никто, наверное, не видел его в живую…. Эта дача находится в сорока километрах от города, не доезжая до села Кудимово. Там есть своротка, ведущая к дачам местных олигархов…. Их там немного, всего пять или шесть. Самый дальний от въезда кирпичный особняк, и есть то место, где он часто бывает.

- «Он» - это руководитель организации?

- Да. Вроде того. Но дача усиленно охраняется, и попасть туда, практически невозможно. В общем…, я ничего тебе не говорил…. Да и ты забудь. Ничего ты не сможешь сделать…

Он не договорил. Раздался звон разбитого стекла и Виктор, сделав два шага назад, беспомощно повалился на пол с пробитой снайперской пулей головой. Николай рванулся с кресла и тоже упал на пол, укрывшись за столом Виктора. И как раз вовремя, потому что следующая пуля, вспорола обшивку кресла, на котором только что сидел Николай.

Толкнув кресло ногой, Николай быстро перекатился по мягкому ковру к окну. Прижимаясь к стене, он поднялся на ноги и, протянув руку, опустил жалюзи, закрывая обзор снайперу. После чего, он подошел к неподвижно лежащему Виктору и, убедившись, что тот мертв, Николай, не теряя ни секунды, засунул зажатый в руке пистолет себе за пояс и неспешно, как будто ничего не случилось, вышел в приемную, бросив прощальный взгляд на погибшего Виктора.

- Вы уже закончили? – увидев выходящего Николая, промолвила девушка, с укоризной взглянув ему в глаза.

- Еще, нет… Вы, Настенька, простите меня невежду, - виноватым голосом произнес Николай, извиняясь за свое грубое, неделикатное вторжение в кабинет Виктора, - Честное слово, мне так неловко за свои дурные манеры….

Девушка снисходительно улыбнулась, не разжимая губ.

- Так Вы еще вернетесь? – ровным деловым голосом поинтересовалась она.

- Да, - коротко бросил Николай и спешно вышел из приемной. У двери стоял охранник, но уже другой, не тот которого ударил Николай. Неподвижным тупым взглядом он смотрел куда-то на стену, не желая замечать его. «Ну что ж, так даже лучше» - мельком подумал Николай, проходя мимо него с невозмутимым видом. Спустившись на первый этаж, он направился к выходу, удивляясь про себя, что все кругом так спокойно, никакого ажиотажа и тревоги, тогда как их начальник лежит мертвый у себя в кабинете с простреленной головой. Неужели никто ничего не слышал? Впрочем, конечно, выстрел был произведен с глушителем, а разбившееся стекло упало на мягкий ковер, не издав особого шума. Даже секретарша находящаяся почти за дверью в соседнем помещении не могла ничего заподозрить. Но если она и слышала какой-то шум, то не придала этому значения.

Стреляли со стороны двора, значит, если у главного входа его не ждут кто-то из сообщников убийцы, то он вполне беспрепятственно может скрыться. Но вот в смерти Виктора, вне всяких сомнений, непременно обвинят его. И охранники, и секретарь запомнили его. Они подтвердят, что убийство совершено в тот момент, когда он находился в кабинете. И вот попробуй, докажи теперь свою непричастность.

Выйдя на улицу, Николай ровным неторопливым шагом, чтобы не обращать на себя ненужные взгляды, прошел несколько метров по людному тротуару и спустился в подземный переход. Выбравшись на другой стороне улицы, он свернул во дворы домов и только там, убедившись, что за ним никто не следовал, он вздохнул с облегчением, стряхнув с себя напряжение.

ГЛАВА

Николаю было о чем поразмыслить.

Бесцельно бредя по тихим улочкам, влача за собой свою тень, он остановился в одном из дворов стареньких, двухэтажных хрущевок с желтыми, местами облупившимися стенами. Словно в изнеможении, он опустился на лавочку под одиноко растущим тополем рядом с детскими качелями и песочницей. В голове была какая-то непривычная гулкая пустота…. И только одна мысль, словно ветер металась в его мозгу: «Как быть дальше?»

Его надежда, которой он так верил, оказалась вероломной блудницей обманувшей его.

Да. Надежда – женщина, соблазняющая своими чарующими прелестями и многообещающим взглядом, увлекающим за собой. Но каждый раз как ты пытаешься дотронуться до нее, она дает тебе пощечину и исчезает, оставляя тебя неудовлетворенным и разочарованным.

Но как трудно устоять перед этим магическим, завораживающим образом надежды, который ведет нас по жизни, обещая немыслимые услады не ложе вечности и блаженство в тени райских садов…. Но где же она теперь эта надежда? Почему нет ее сейчас, когда она так ему нужна? Почему неслышно ее утешающего голоса в сердце его? В каких закоулках будущего она притаилась? Да и есть ли оно у него, это будущее?

Будущее – это химера, с протянутым в руке медным грошем к которому мы всю жизнь тянемся, чтобы ухватить его. А настоящее – это плеть, которой кто-то жестоко бет по рукам каждый раз, когда кажется, что вот сейчас уже, ты, наконец, возьмешь этот грош с раскрытой ладони будущего…. Но чья это садистская забава? Почему он не может взять эту жалкую монету? Ведь ему и не надо больше! Вот, только бы Никитку увезти отсюда, да помочь той несчастной женщине с младенцем… - разве это так много?

Но если жизнь, то и дело ставит подножки и толкает в спину, то рано или поздно ты непременно упадешь. Ну а раз ты упал, то, как ты можешь не испачкать свои чистые наряды благонравия и порядочности? И вот тогда то, речь о моральной гигиене перестает иметь значение. Да и… какая может быть мораль там, где нужда и лишения? Разве им теплее и сытнее от нее станет? Да вот же – сможет ли эта мораль непогрешимости искупить жизнь той маленькой девочки выброшенной на помойку? Сможет ли эта чистота непорочных нравов и законопослушности оправдать то, что она погибнет, если не найти деньги для ее лечения? А раз так, то не все ли равно, каким путем будут добыты средства?

Но так тяжело было стоять вот у этого края обрыва и размышлять, прыгнуть или не прыгнуть? Но конечно он прыгнет, но потому только, что нет иной дороги перебраться на другую сторону, чтобы продолжить путь.

Видимо эти пропасти на тропах жизни, в которые мы то и дело срываемся – неизбежны. Но из них, всегда есть возможность выкарабкаться, скрипя зубами и сдирая в кровь руки…, если только в тебе хватит мужества, воли и… ярости!

Долго так сидел Николай, устремив отсутствующий взор свой в землю, мучительно пытаясь найти какое-нибудь решение.

А между тем, уже вечерело. Воздух стал мягким и утомленным. А солнце, ослабив свои натянутые струны знойных лучей, незримо для глаз удалялось по своей орбите, торопясь принести тепло и свет другим людям. Свет, который пытается развеять сумерки человеческого неведения. И чем ярче светит солнце, тем отчетливее видно все-то уродство и беспорядок, в котором мы живем. Видно каждое пятнышко и пылинку на одеждах наших. Видны все ценности, что мы, по неопрятности своей, растеряли из сердец своих и бездумно затоптали их ногами цинизма и безучастности друг к другу. Оно, солнце, словно указывает нам на глумливую, безобразную правду действительности, говоря: «Что делаете вы, люди! Посмотрите! Посмотрите сколько боли и страдания вы творите друг другу?! Оглянитесь вокруг и вы ужаснетесь, сколько скорби и горя от зла и преступлений содеянных вами! Взгляните каждый на себя и почистите свои одежды – ведь вы грязны от своей злобы и ненависти!..» - Но нет солнце! Молчи ты! Не хотим мы ничего видеть и знать. Проходи себе мимо и не трожь то, о чем мы привыкли молчать между собою. А хоть и живем мы в грязи, но зато в свое удовольствие! – Так отвечают ему окостенелые сердца людские.

Задумчиво посмотрев на играющих ребятишек, Николай хотел подняться и уйти, потому что ведь прошло уже столько времени, а его ждет Никитка. Переживает, наверное, волнуется…. Так он обрадуется, когда Николай вернется! - Эта мысль радостным возгласом отразилась в его сердце и тут же смолкла, слившись с глухим беззвучием стылых чувств.

Сняв очки, он потер ладонью уставшие от напряжения мыслей лицо и снова надел их.

С какой-то мрачной грустью он припомнил, что в подвале у них из еды осталось только немного хлеба, одна луковица и очерствелый пирожок с мясом. А еще под лежаком, завернутые в тряпку припасены несколько пряников, бутерброды с сыром, которые вероятно зачерствели и немного колбасы. Все это было то, что не съедал Николай тайком от Никитки, припрятывая для него же, если вдруг случится, что есть, будет нечего.

Поначалу Николай просто отказывался есть, пытаясь отговориться тем, что он не голоден, чтобы хоть немного сэкономить на себе для Никитки. Но тот (маленький, а уже принципиальный) тоже стал отказываться и есть начинал только тогда, когда ел Николай. Иначе его заставить было невозможно.

Николай грустно и тяжело вздохнул. Ему мучительно было сознавать свою беспомощность, что он не может даже обеспечить Никитку элементарным – питанием. То, что он болел – нисколько его не оправдывает.

Сам-то он конечно привычен – стерпит. А вот Никитка…. Того, что припрятано – хватит только, чтобы покормить его завтра. А потом?..

Николай вдруг с ужасом подумал, что ведь Никитка, весь день, наверное, сидит голодный. Потому что без него он ни за что не притронется к еде. Нужно немедленно возвращаться…. Но так не хотелось двигаться. Голод и произошедшие события казалось, истощили его силы, к тому же не до конца зажившие раны неприятно зудели, не давая ему покоя…. Но это пустяки. Сейчас вот еще несколько минут, и он пойдет…. Сколько сейчас уже время?

Николай поднял руку, чтобы взглянуть на часы…, но тут же вспомнил, что часов у него больше нет. Он отдал их той женщине. Вяло опустив руку, он откинулся на спинку скамейки, бездумно взглянув на маленькие пушистые пятнышки дымчатых облаков, потерянно блуждающих по бескрайней синеве небесной степи. А ведь вот совсем недавно, небо было чистым, ровным, без единой помарки…

Кто-то тихонько потянул его за рукав кофты. Николай опустил голову, увидев перед собой маленькую девочку лет 4-5 с большим яблоком в руке. Глядя на него большими ясными глазами, она мило улыбалась. Невдалеке от нее стояла молодая с длинными рассыпанными на плечах золотистыми волосами девушка, которая с ласковой заботливостью смотрела за ней. Вероятно, это была мама девочки.

Сняв очки, Николай протянул руку и погладил девочку по волосам, грустно, улыбаясь.

- Как поживаешь юная красавица?

- Хорошо. А Вы хотите яблоко? – участливо предложила ему девочка.

- Нет, милая. Кушай сама.

- Вам грустно, да?

- Почему же? С чего ты взяла? – засмеялся Николай.

Она пожала плечами.

- Я смотрела на Вас из окошка…. Вон оттуда.

Она повернулась, указывая пальцем на окно второго этажа.

- И мама моя тоже видела. Она сказала, что у Вас какое-то несчастье, потому что Вы закрывали лицо руками и долго так сидели…

- Нет, что ты, нет у меня никакого несчастья. А присел я ненадолго. Отдохнуть только.

Девочка снова протянула ему яблоко.

- Возьмите, пожалуйста. У меня дома еще есть.

- Спасибо тебе золотце, но я, правда, не хочу, - опуская протянутую руку девочки, промолвил Николай, - Как тебя зовут?

- Ирина и мне уже пять годиков.

Услышав это имя, Николай печально вздохнул. Тень горьких воспоминаний промелькнула в его сознании, но тут же исчезла где-то в сумрачной глубине сердца, всколыхнув чувства.

- Так ты уж совсем взрослая, - задорно улыбнулся он девочке, тоже в свою очередь, представившись, - А меня зовут Николай.

Девочка засмеялась.

- А моего братика тоже зовут Коля!

- Правда? А где же он? Дома остался? – полюбопытствовал он.

- Нет. Его Царица Небесная забрала, когда мне было три годика, - с каким-то тихим благоговением промолвила она

- В смысле? – не понял Николай, - Ты видела… Богородицу?

- Да. Когда братик мой умер - я плакала. И Она пришла вместе с ним, чтобы утешить меня. Она красивая и … добрая. Она всем помогает.

- Всем?

- Да. Вы только покричите Ее! Попросите о помощи и заступничестве, Она и услышит Вас.

Потрясенный Николай изумленно взглянул на женщину, которая все еще стояла на прежнем месте со скрещенными на груди руками. Увидев устремленный на себя взгляд Николая, она неторопливо подошла к нему, прижимая одной рукой полы платья, которые беззастенчиво трепал ветер.

- Здравствуйте! Вы извините нас, пожалуйста, - проговорила она мягким мелодичным голосом. Присев на корточки рядом со своей дочерью, она притянула ее к себе, - В нашем дворе так редко появляются чужие люди…. Мы подумали, что может быть, у Вас что-то случилось…. У Вас нездоровый вид…. Если мы можем чем-то Вам помочь, то Вы скажите, не стесняйтесь…

- Нет, нет, что Вы! У меня все в порядке! Спасибо Вам большое! – смущенно улыбаясь, запротестовал Николай, пораженный этим необычным участием.

Девушка недоверчиво, с какой-то сердечной жалостью посмотрела на него. Поправив за плечи волосы, она произнесла:

- Меня зовут Вероника. А это моя дочь Ирочка.

- Да, мы уже с ней успели познакомиться, - подмигнув девочке, ответил Николай.

- А его зовут дядей Колей! - представила его своей маме девочка, сияя восторженной радостью.

- Очень приятно.

Повернувшись, она ласково посмотрела на девочку.

- Ирочка, а что же ты дяде яблочко не отдала? Ты ведь так хотела угостить его!

Снова повернувшись к Николаю, она продолжила смеясь.

- Вы знаете, Иришечка считает, что если Вы съедите яблочко, то Вам сразу станет легче…. Она так переживала, что Вы откажетесь…

Девочка стыдливо покраснела от слов матери.

- Дядя Коля…, возьмите, пожалуйста…, ради Боженьки. Вот увидите, как только Вы его съедите, Вам сразу станет так хорошо, так весело… возьмите…

Она снова протянула ему яблоко, потупив глаза, на которые казалось, вот-вот набегут слез.

Николай взглянул на девочку, потом на ее маму… и так невыносимо тоскливо стало у него на душе, так невыносимо грустно…. Ему хотелось сесть рядом с ними на колени и… так вот крепко-крепко обнять их! Может даже расцеловать, а потом…, потом просто расплакаться! От благодарности расплакаться! Эти добрые, великодушные люди смогли бы утешить его смятение, и боль… смогли бы успокоить его ноющее сердце, которое само так и тянулось к ним! Так и рвалось из груди к этому великому свету христианского милосердия и человеколюбия, который исходил от них! И этот живой Божественный, благотворящий свет, не мог сравниться с тем светом, которым одаривает нас солнце! Это тепло, проникающее в сердце и душу, не могло сравниться с тем теплом, которое греет землю ультрафиолетовыми лучами…

Но так все это было необычно!

Это великосердечная женщина, потерявшая своего сына и эта маленькая девочка с благородной чувственной душой…. Разве не они хранители Божественных святынь человеколюбия и доброты, которые люди растеряли в лабиринтах бесчувственной цивилизации, гоняясь за приобретением материального благополучия? Разве не в этих искренних и открытых лицах, еще сохранилось благоразумие этого тлеющего во грехах мира? А ведь это именно те лица, которые мы перестали видеть в зеркалах, когда смотримся в них, потому что не разглядеть его уже под гримом надменного равнодушия и бессердечия. Разве не такие вот люди, как эта молодая мать с дочерью; как та женщина с больным ребенком; как Митрофаныч…, те немногие оставшиеся служители Божественного храма любви и сострадания? Они – небесные самородки, затерявшиеся среди груды каменных сердец человеческих. И так их ничтожно мало осталось…

Взяв из рук девочки яблоко, которая тут же просияла, Николай хотел поблагодарить ее, но она опередила его. Подбежав к нему, она обняла его за шею и поцеловала в небритую щеку.

- Спасибо Вам дядя Коля! Вы кушайте яблочко, а если будет мало, так я еще сбегаю, принесу!

Женщина поднялась, глядя на смутившегося и растерявшегося Николая светлым и радостным взором, со счастливой улыбкой на губах. Девочка вернулась к ней и обняла за талию, прижавшись к ней головой. Женщина посмотрела на нее и ласково положила руки ей на голову, после чего снова взглянула на Николая.

- Вы простите нас Николай, если мы отвлекаем Вас…. Но Иришка так рвалась к Вам…. Простите…. Если Вам, все же нужна наша помощь…, Вы скажите…

Николай хотел что-то возразить, но девушка снова заговорила:

- Вы знаете, Иришка уговорила меня сегодня приготовить грибницу…, и она вышла такой замечательной!!! – Вероника заметно покраснела, - Простите… - снова извинилась она, глядя на потрясенного Николая, - У Вас очень бледное лицо.

Справившись, наконец, с мыслями, он ответил:

- Все в порядке, Вероника, мне не нужна помощь…. Все в порядке…. Но Вы так добры ко мне…. Я не знаю, как благодарить Вас за Вашу…, за все вот это… - не находя слов для своей сердечной признательности, отрывисто произнес Николай указывая головой на яблоко, - Спасибо Вам!

Он опустил голову, рассеянно глядя на свои руки.

- Дядя Коля, пойдемте к нам! Мама Вас грибницей угостит, - пряча лицо в складках платья своей матери промолвила девочка, - Вам понравится! А еще…, а еще я Вам покажу иконочку Царицы Небесной… и еще покажу свои рисунки!

Николай улыбнулся, чувствуя в душе своей страшную неловкость. Но с каким бы удовольствием и жадностью он съел бы сейчас эту грибницу! Ведь у него уже вторые сутки пустой желудок…

- Нет, Ирочка. Извини родная, но мне уже пора идти, - Николай поднялся, - Спасибо тебе милая за яблочко… - он протянул ей руку. Девочка смущенно положила в его огромную ладонь свою маленькую ручонку. Николай тихонько пожал ее.

- Ну…, до свидания. И знаешь…, помолись за меня Богородице…. Ладно?

- Конечно дядя Коля! Она добрая. И еще я Вам цветочки нарисую…. Вы только приходите к нам потом. Хорошо? – промурлыкала девочка и тут же спряталась за подол матери.

Женщина засмеялась.

- Ну…, художница ты моя…

Она посмотрела на Николая.

- Иришка так любит цветы…. Знаете, у нее очень неплохо получается.

- У Вас Вероника, очень милый и талантливый ребенок и…. Ну…, всего хорошего! - робко заглядывая ей в глаза, произнес Николай, - Еще раз спасибо Вам за все!

- Храни Вас Господь! - ответила ему женщина, поправляя бесцеремонно разбрасываемые ветром волосы.

Не находя больше, что еще сказать, Николай опустил голову и повернувшись пошел, хотя совершенно не знал в какую сторону ему нужно идти.

- А благодарить нас не за что! - бросила ему в вдогонку улыбающаяся женщина.

Николай обернулся, но, не придумав, что возразить, только махнул рукой. Девочка в ответ перекрестила его.

- Дядя Коля, мы Вас будем ждать! Вы приходите!

Вздохнув, Николай огорченно отвернулся и пошел дальше. Свернув в проездную арку за домом, он исчез из вида провожающих его взглядом женщины и маленькой девочки.

ГЛАВА

Добираясь по опустевшим и сникшим в полусне улочкам, Николай под защитой начинавшей уплотняться темноты, не опасаясь быть кем-то узнанным, вошел во двор своего дома, остановившись у подъезда. Казалось, он не был здесь уже столько лет, хотя на самом деле не прошло еще и месяца, как он вышел из дверей этого дома, оставив в нем столько дорогих сердцу воспоминаний и незабываемых впечатлений…. Но которые теперь были жестоко расхищены толпой мародеров несчастья. Ведь вместе со смертью Ирины, погибло и все то, что пело и цвело для него в этом доме.

Но как все-таки живо она представилась ему сейчас, когда он, окруженный таящейся тишиной и своими витающими воспоминаниями, стоял здесь вот под окнами своей квартиры на третьем этаже. А рядом - ее окна, в которых он так часто замечал ее, когда только въезжал во двор на своем стареньком автомобиле. Он знал, что она ждала его и сейчас она непременно выйдет в подъезд по каким-нибудь делам, чтобы ненароком встретиться с ним…

А теперь же из этих окон на него смотрели пустые глазницы зловещих сумерек, которые хозяйничали в обители счастливого и светлого мирка.

Зачем же он пришел сюда? Для чего? Чтобы бросить горстку земли в эту разверзшуюся могилку умершего прошлого? Ах, сколько уже крестов этих оставлено на дороге его жизни! Сколько он потерял, не успевая приобрести! Вот она - жизнь! Продефилирует как по подиуму показа мод, продемонстрировав свои красочные, изысканные наряды и уйдет, забросив тебя впечатлениями и кадрами «На память» с собственноручным автографом, морщинами на лице. Вот и остается только вспоминать да тосковать о том, что было…, но прошло так лукаво, обманув нашу доверчивость.

Дата добавления: 2015-08-02