8 страница. Застегнув браслет часов на запястье, он всунул в рукав вторую руку и стал натягивать

Застегнув браслет часов на запястье, он всунул в рукав вторую руку и стал натягивать носки, попеременно прыгая то на одной, то на другой ноге. На ходу застегивая рубашку, он вышел в гостиную. Бросив взгляд на пустующий диван, где спал вчера Эрик, он громко его позвал, проходя на кухню думая, что тот, по-видимому, или в ванной, или на кухне возится, раз его нет в гостиной. Но Эрик не отозвался, а кухня тоже была пуста.

На столе стоял приготовленный завтрак в закрытой крышкой сковороде, уже, впрочем, давно остывший.

«Значит, ушел на работу» - мелькнула гневная мысль во взбудораженной голове Николая. И он громко выругался, кляня Эрика за то, что тот его не разбудил и себя, что он вообще тут остался, а не уехал домой. В девять он должен был открыть уже библиотеку, а время – половина первого! «И что теперь ему делать?» - спрашивал себя удрученный Николай, с сожалением вспоминая о своем стареньком, но верном будильнике, который бы, ни за что не дал ему проспать.

Застегнув рубашку и заправив ее в джинсы, он в отчаянии опустился на кухонный табурет, пытаясь собраться с мыслями и решить, как быть дальше. Потирая ладошкой лоб, словно он только что им больно ударился, он вдруг горько ухмыльнулся и тяжело опустив обе руки на стол, низко склонил голову, касаясь подбородком груди. Волна вчерашних мыслей, лишь только рассеялась пелена сонного тумана, девятым валом захлестнула его сознание, окатывая его ледяной реальностью. Он вспомнил, что ведь сегодня – его «судный день». День, в котором решится его дальнейшая жизнь. А его – ему это представлялось безусловным – так просто ни за что не отпустят. И уже завтра у него уже не будет ни работы, ни дома, ни денег… ничего! А только те жалкие обрывки надежд, которые так хорошо ему были знакомы. Он знал эти лицемерные надежды в лицо и никогда им не верил. Хотя всегда и везде они были его бессменными сопутниками.

Но разве все это повод для уныния? Да полно! Ему ли унывать оставившему свои следы на всех тропах ада. Да и разве это не здорово, в один прекрасный день взять и отказаться от всего. От всего абсолютно! Просто взять и послать все к черту и начать все заново! Долой рутину и однообразие. Долой эту грязь каждодневного быта, суеты и маяты житейской которую никакой мочалой с себя не отмоешь. С сегодняшнего дня у него начинается новый этап жизненного пути, исходная точка которой – абсолютный арифметический ноль. Тот самый ноль девятилетней давности, с которого началась его неприкаянная скитальческая жизнь. С нуля мы начинаем и им же кончаем. Все мы живем под этим безызменным знаком вечного нуля. Потому то, ведь и ноль что замкнутый круг - откуда стартанул, там и финишировал.

Протянув руку, Николай открыл крышку сковороды и заглянул внутрь. Яичница с ветчиной. Превосходно! Завтрак по-холостяцки на скорую руку – но всегда очень вкусно, особенно с майонезом.

Что ж, раз уж выходит, что спешить ему некуда, то стоит начать сегодняшний день каким бы он ни был с завтрака. Ведь не за зря же Эрик старался.

Поставив на плиту сковороду подогреваться, Николай отправился в ванную, на ходу представляя предстоящий разговор с Виктором из охранного агентства с которым он должен будет сегодня увидеться. К тому же ему очень хотелось, чтобы это произошло как можно скорее. Чем быстрее он решит эту проблему – тем лучше. Хоть какая-то определенность. Даже если эта определенность будет не столь приятной. Но зато он искупит вину перед Богом, перед Кириллом Дворским и снова им станет. Ничего, что это имя выгравировано на гранитной плите его могилки. Он-то ведь жив.

Умывшись и позавтракав, он допил оставшийся со вчерашнего ужина кефир и с неохотой помыл за собою посуду. После чего подошел к телефону, несколько секунд постоял в раздумье, решительно снял трубку и набрал номер офиса охранного агентства «Каракурт».

Ответила секретарша:

- Слушаю.

- Здравствуйте. Мне нужен Виктор Анатольевич по очень важному делу. Он у себя? – спросил Николай, почему то думая про себя, что лучше бы его не было.

- Да. У себя. Представьтесь, пожалуйста.

- Лопатин.

- Подождите секунду.

Через некоторое время он услышал голос Виктора.

- Николай?

- Да.

- Зачем ты звонишь? – недоуменно задал вопрос Виктор, - Что-то случилось?

- В общем – то, да. Давай увидимся через час, сможешь?

- Это срочно?

- Иначе бы не звонил.

- Где встретимся?

Николай подумал и ответил:

- Там же где и в последний раз.

- Хм…, ну ладно. Через час, это значит в три?

- Значит да.

- Я приеду.

В трубке зазвучали гудки отбоя. Николай посмотрел на нее и, бросив на рычаг, стал надевать туфли, собираясь еще успеть заскочить к Эрику и отдать ему ключи.

Выйдя из подъезда, Николай остановился на крыльце, удивлено глядя на подмоченные дождиком тротуары который, судя по всему, кончился совсем недавно. А он даже и не знал, что был дождь. Прищурив глаза, он взглянул на небо, ожидая увидеть там угрожающие ненастьем тучи. Но ничего подобного он там не обнаружил, кроме взбитых дымчатых облаков разрозненно дрейфующих по ровной глади бескрайнего топазового океана, то и дело бесцеремонно загораживающих раскалившийся круг солнца, заботливо рассеивающего свои теплые благодатные лучи по взмокнувшей земле, стремительно ее высушивая.

«Вполне вероятно, что на сегодня стихийных блицкригов больше не будет» - подумал Николай. Бросив взгляд на морщинистого старика в старенькой драповой кепке, который в одиночестве сидел на лавочке и курил отвратительно пахнущую самокрутку, он спустился с крыльца собираясь идти к своей машине припаркованной возле детской площадки. Проходя рядом со стариком задержав дыхание, чтобы эта никотиновая отрава не попала в его легкие Николай снова взглянул на него и тут же отвернулся, встретившись с пронзительным, разглядывающим его взглядом.

- Поселился что ли когда? – услышал Николай, обращенный к нему вопрос старика, произнесенный грубым трескучим голосом. После чего он тут же сильно закашлялся, сплевывая себе под ноги.

Николай остановился, брезгливо глядя на плюющегося коричневой от никотина слюной старца. Подождав, когда тот отдышится, он ответил:

- Да нет, я здесь в гостях.

- То я смотрю, да не припомню, чтобы у нас такой был. Я тута всех жильцов как своих родных детей знаю. А чей гость то говоришь?

- А тебе дед, какая разница то? – возмущенно ответил Николай раздраженный этой бесцеремонностью.

- Да я ведь так. Гляжу человек то новый…. А у кого гостил, дак я и так знаю. А спросил, чтобы удостовериться… - он глубоко затянулся, сощурив веки от струящегося дыма, держа скрутку большим и указательным пальцем. После чего с наслаждением выдохнул целое облако серого клубящегося дыма себе под ноги.

Николай повернулся, чтобы уйти, но услышав голос старика, снова зачем-то остановился.

- Я поутру его видел. На работу спешил.

- Кого видел? – не понял Николай.

- Да друга то твоего, Сухопалова. Мы с ним очень близко знакомы. Частенько вечерами тут беседуем. С Эриком то. Хороший человек надо сказать, да несчастный. Слишком этак пристально на жизнь смотрит и не видит…. Оно ведь как, ежели в нее вглядываться, вглубь-то саму жизни, то так там и останешься в этом темном колодезе. Мир то ведь из ничего был создан Богом, а если увидеть это «ничего» - то это страшно. Очень страшно. Нельзя копать ямы в оболочке Богом установленной реальности. А коли уж выкопал, нарушив эту самую оболочку мироздания, то там в этой бездне и сгинешь. Так то. Трагический он человек. Чужой какой-то. Не из мира сего…. Я вот стар уже. Жизнь прожил. Многое и многих на своем веку повидал. И людей хорошо изучил и знаю. В лице каждого душа его смотрит. В глазах отпечатлена. Душа же – образ Божий. И в ней, в душе то, откровение жизни каждого, его удел и предназначение. В Эрике же, дух мятежный, не приемлющий этого мира. В нем притяжение не земное, а потустороннее какое-то. Я о многом с ним разговаривал, а в глаза смотреть боялся. Демонические у него глаза. Огонь смерти в них пылает огнем адским. Так-то вот. Здесь, на этой вот лавочке, мы и сидим с ним. Бывало до полночи так вот. Все беседуем, а то и молчим, тишине внемлем. Вот что сказать хочу… - перейдя на полушепот словно боясь, что его могут услышать, таинственно заговорил старик, - Недолго ему осталось. Печать смерти на нем. Я это всегда чувствую и вижу, а сказать про то не решаюсь. Человеку нельзя знать своей смерти.

Сделав еще затяжку, чуть не обжигая губы, он бросил докуренную скрутку себе под ноги и раздавил домашним шлепанцем, в которые он был обут на босую ногу.

Николай с изумлением смотрел на него, переваривая услышанное. А старик, выдохнув дым, пошамкал беззубым ртом и, сплюнув попавший в рот табак, снова заговорил:

- Смолоду у меня это чутье смерти. Как это объяснить – я не знаю. А просто вот чувствую и все. Многим я предсказывал смерть, а после всегда испытывал вину, что будто бы я то и повинен в их смерти. Потом понял, то делать этого нельзя. Когда знаешь о смерти и ожидаешь ее – это наказание; когда же не знаешь о ней и не ждешь, а она внезапно приходит – это избавление.

Эрик необычайный человек. Но мысли у него жуткие. Не добрые. Хотя он никогда мне говорил их. Но то, о чем он не решался сказать и есть самое страшное. Он удерживал это боясь быть непонятным. И это его постоянно мучило и терзало. Ты друг его верно? Как то в разговоре он упоминал тебя. А я ничего не пропускаю и не забываю. Память у меня чуткая, восприимчивая, ни одного разговора не запамятовал. Так вот. Ты не говори ему всего этого. Не надо. А изменить тут ничего нельзя. Ну что ж…. А на счет дождичка то ты прав, вряд ли повторится сегодня…. Да. Вот еще что хочу сказать тебе. Сила в тебе дюжая, но за спину почаще оглядывайся. Помни об этом. Вот. Ну, так ладно. Не серчай, что от дел тебя оторвал.

Николай хотел что-то сказать, о чем-то спросить его…, но старик уже поднялся и, шаркая шлепанцами, побрел в дом, натянув кепку на глаза и засунув руки в карманы брюк.

Ошеломленный пророчеством, Николай смотрел ему в след, чувствуя какое-то мистическое ощущение страха, как то, которое он испытывал во время выполнения заказов. Старик уже скрылся за хлопнувшей дверью подъезда, а Николай все стоял пока не спохватился, что ему нужно спешить иначе опоздает на встречу с Виктором. А еще ведь нужно заскочить к Эрику…

Снова перебрав в уме все сказанное стариком, Николаю вдруг стало как-то не по себе. Не от предостережения предназначенного ему, а за Эрика. Что если он говорил правду про печать смерти? – Вздор конечно. Но чувство было жутко реальное, что он не соврал.

Усевшись в велюровый салон своего автомобиля, Николай включил радио и выехал со двора, не переставая размышлять об этом случайном разговоре и постоянно приходя к мнению, что все это старческий бред и не более. И ничего такого с Эриком случится, не может.

Постепенно успокоившись, он постарался и совсем выбросить из головы всю эту чепуху предсказанную старцем. А через несколько минут езды по запруженному транспортом городу, Николай уже подъехал к пятиэтажному зданию ПТУ, где преподавал Эрик.

Но найти его оказалось не так-то просто, что очень нервировало Николая, так как времени оставалось все меньше. Бегая с этажа на этаж по нескончаемым коридорам, Николай чуть ли не у каждого встречного спрашивал, где можно найти преподавателя истории Сухопалова Эрика Валентиновича, но никто определенно не знал, где его искать, что просто начинало выводить его из себя. Заглядывая подряд во все кабинеты и залы он, наконец, нашел его. Но еще минут десять нужно было ждать окончания урока. В нетерпении, Николай уже собрался плюнуть и уйти, а заехать потом, после встречи с Виктором. И только он так решил, как тут же прозвучал пронзительный звонок, разорвавший урочную тишину всего здания.

Николай вздохнул с облегчением. Подождав, когда студенты покинут помещение, он вошел в класс, увидев Эрика стоящим возле своего письменного стола, хмурого и задумчивого с каким-то уставшим, безучастным ко всему взглядом, бесцельно блуждающим по разложенным на столе книгам, стопкам тетрадей и папок. Он даже не заметил вошедшего Николая, продолжая неподвижно стоять оперевшись руками о стол и что-то мучительно обдумывая, погрузившись в свои, по-видимому, далеко не утешительные мысли.

Николаю снова вспомнился разговор со стариком и его мрачные предсказания. Но он уже успел убедить себя, что все сказанное им – абсурд. Выдумка больного воображения, которому не стоит придавать никакого значения.

- Что-то ты неважно выглядишь, - весело и громко произнес Николай, выводя Эрика из прострационного состояния.

- А-а, Коля. Привет. Устал я что-то. Не выспался. А ты хорошо поспал?

- Превосходно! – ответил Николай, отказавшись от своей первоначальной мысли выговорить Эрику за то, что не разбудил его.

- Завтракал? – снова задал вопрос Эрик флегматичным и каким-то как будто бы тоскливым голосом.

- Да, спасибо, дружище.

Вглядываясь в болезненное лицо Эрика с красными припухшими веками глаз, Николай пытался увидеть то, о чем говорил старик. Уловить какой-то след этих пророчеств, в которых тот не сомневался. Но вспомнив, что он решил для себя больше не возвращаться к этому, тут же отбросил всякие мысли об этом старике. К тому же ничего подобного на лице Эрика обнаружить было нельзя. А то, что у него такой нездоровый вид, так это от того, что он просто не выспался. Сам-то он до часу вон проспал. А Эрик с утра на ногах.

Протянув ему ключи от его квартиры, Николай произнес:

- Долго тебе еще?

- Нет. Два урока осталось.

- Может заехать за тобой?

- Нет, Коля, спасибо. Тут же не далеко, - убирая ключи во внутренний карман пиджака, ответил Эрик, пытаясь улыбнуться. Но улыбка вышла не натуральной и какой-то вымученной. Николай вздохнул, вспоминая, что ему надо торопиться.

- Тогда ладно. Может, заскочу на днях. Не скучай. Спасибо за все.

- Не за что, Коля. Мне не за что. Это тебе спасибо.

- Мне? – усмехнулся Николай, - Да за что же это?

- За то, что стал моим другом…

- Ха. Ну, ты даешь. Поспать тебе нужно дружище. А мне пора торопиться. До скорого.

- Удачи тебе.

Николай мельком заглянул в печальные глаза Эрика, уловив в них какой-то страдальческий огонек. Повернувшись, он вышел из зала, припоминая про себя, что точно вот такие же глаза у него были тогда, в его сумрачной комнатушке. Глаза, наполненные отчаянием и обреченной безысходностью. И в его сознании вновь возникла нелепая мысль, что может быть это то и есть та самая примета смерти? Но в очередной раз, избавившись от этих безрассудных дум, Николай настроился на предстоящее свидание, обдумывая то, что он скажет Виктору

К бару он подъехал как раз ко времени, не сомневаясь, что Виктор наверняка уже там и дожидается его, нетерпеливо поглядывая на часы. Но бросив взгляд на парковочную стоянку возле бара, и не увидев там машины Виктора, Николай несколько удивился, потому, как тот всегда был пунктуален и точен во все время их многочисленных встреч.

Припарковав свою машину рядом с голубой «Тойотой», Николай вылез из машины и направился к входу в бар в котором (было слышно отсюда) громко играла музыка, что казалось необычным для этого времени суток. Открыв неприятно скрипнувшую дверь, Николай уже хотел войти, но остановился, услышав за своей спиной рокот двигателя. Обернувшись, он увидел въезжающий на стоянку белый джип Виктора, который, завидев его через лобовое стекло машины, приветливо махнул ему рукой.

Усмехнувшись, Николай отпустил снова заскрипевшую дверь, которая с шумом захлопнулась, и с интересом посмотрел на часы. Было ровно три часа. «Он все же не изменил своей пунктуальности» - подумал про себя Николай. Засунув руки за ремень джинсов, он стал дожидаться, когда тот припаркует свой джип и вылезет из машины, чтобы вместе с ним подняться в бар.

Когда Виктор поставил свою машину рядом с «жигуленком» Николая, и важной неторопливой походкой направился к нему, на ходу застегивая пуговицы двубортного пиджака серого цвета, Николай с облегчением подумал (с отвращением глядя на ухмыляющуюся физиономию Виктора), что ему больше не придется терпеть этого человека, которого он так откровенно ненавидел всеми фибрами своей души. Наверное, никто не был ему столь противен. И ни к кому он не испытывал столь неприязни как к Виктору. Хотя Николай понимал, что ведь особых причин для этого не было. А просто почему то вот не мог терпеть он этого надменного сноба с лукавыми прищуренными глазками. Эта антипатия была какой-то неосознанной, рефлекторной, бессознательной. Иной раз мы не всегда можем с точностью сказать, почему мы испытываем органическую неприязнь к тому или иному человеку, даже если очень этого захотим. Но теперь, они уж никогда больше не увидятся. Потому что ведь эта их встреча последняя. И эта утешительная мысль как-то воодушевляющее приободрила Николая, напомнив ему, что с сегодняшнего дня он станет свободным и ни от кого не зависящим. И если ему придется начинать все с начала, с самого нуля, то он уже знал, что он будет делать и как строить свою жизнь.

С трудом изобразив на своем лице дружескую улыбку, Николай произнес, пожимая протянутую руку Виктора.

- По тебе часы можно сверять.

Не переставая улыбаться, Виктор ответил с апофеозом собственной значимости, неприятно растягивая слова:

- Ты прав. Я люблю точность. Это непременный атрибут делового человека.

- Ну что ж, деловой человек, зайдем? Думаю, музыка нам не помешает.

Николая всегда удивляла в Викторе его уникальная способность сохранять невозмутимость и самообладание и, при его выраженной надменности (которая сквозила в каждом его жесте), совершенно не быть амбициозным. Он как будто старался не замечать намеренной небрежности в речи и тоне Николая. Всякую насмешливость и иронию, он пропускал мимо ушей, как будто бы это к нему нисколько не относилось. И может быть заодно только это, он заслуживал бы уважения, если бы ненависть Николая, не была к нему столь сильна. Виктор был воспитанным и образованным человеком и всегда вел себя деликатно и с достоинством, отчего Николаю порой становилось даже стыдно за себя, за свою грубость, неумение сдерживать свои эмоции и вести себя корректно. Просто неприязнь, которую испытывал Николай к Виктору, нельзя было прикрыть никакой маской вежливости. Да он и не пытался особо этого сделать.

Открыв дверь, Николай пропустил вперед Виктора и последовал за ним, брякая ключами от машины, которые он держал в руках.

Поднимаясь по лестнице на второй этаж, Виктор на ходу обернулся, обращаясь к Николаю:

- Почему ты снова выбрал это место?

Николай хмыкнул и ответил:

- Потому что здесь самое дрянное кофе, которое мне доводилось пробовать. Лучшего места для встречи с тобой не придумаешь.

- Мда…. Надеюсь, разговор не займет много времени? А то я спешу.

- Нет. Это не долго.

Войдя в бар, Николай первым делом бросил взгляд за стойку, ожидая увидеть там ту же девушку с хмурым неприветливым лицом, которая была в прошлый раз, когда они встречались здесь с Виктором неделю назад. Но к его разочарованию барменшей сегодня была совсем другая, являвшая собою полную противоположность той девушке, необщительной и неулыбчивой. У этой же были светлые, короткие волосы и веселое улыбчивое лицо лучащееся энергией женского очарования и детского задора, что, вероятно, очень импонировало посетителям – особенно мужского пола. Но Николаю хотелось, отчего то, чтобы была именно та женщина. Конечно не потому вовсе, что она ему как то понравилась, а по каким-то другим не понятным для него самого причинам. Причем причины эти были какие-то смутные, неясные и неопределенные. Если бы она ему понравилась чисто как женщина мужчине, то все было бы ясно и понятно. А тут…. Хотя это конечно все равно, что ее нет. Ведь если бы он не назначил здесь встречу с Виктором, то он никогда бы и не подумал о ней. Да и вообще, женщинами он никогда особо не интересовался.

В баре оказалось довольно людно. Компания молодых людей справляла, по-видимому, какое-то торжество, которое, похоже, длилось уже не первый час, судя по их пьяным раскрасневшимся лицам и многочисленным пустым бутылкам на столах и под столом. Николай с брезгливым безразличием подумал, глядя на этот бутылочный бардак, что кроме того, что здесь кофе дрянное, так здесь еще и не обслуживают. И вообще, употреблять спиртное в самом разгаре дня, как то не по-людски. Впрочем, дело то хозяйское.

Поморщившись от громыхающей музыки сотрясающей слуховые мембраны, неприятных запахов табака и спиртного, заполнивших все пространство бара, Николай прошел вслед за Виктором к единственному пустующему столику. Отодвинув стул, он сел, навалившись руками на стол, и в упор посмотрел на Виктора прикуривающего сигарету.

Николай уже столько раз обдумывал этот разговор, что теперь напрочь забыл все, что хотел сказать. Хотя выдумывать тут, в общем то было нечего. Все просто. Сказать как есть и дело с концом. Он ведь не затем сюда пришел, чтобы разводить антимонии и разглагольствовать о причинах побудивших принять его это решение. Все, что ему нужно – это поставить его в известность. А что они предпримут – это их дело. Он сегодня же готов вернуть все, что они платили ему за убийства.

Подождав, когда Виктор приготовится слушать, Николай откинулся на спинку стула и произнес:

- Я не выполнил ваш заказ. Но не потому, что не смог, а потому что не хочу.

- В смысле? – не понял Виктор, слегка приподняв правую бровь.

- В прямом! Я не хочу больше выполнять ваши заказы.

Глядя в невозмутимое лицо Виктора с неизменной ухмылкой, Николай ожидал увидеть хоть какие-то эмоции. Но лицо Виктора оставалось прежним, ничего не выражающим, как будто бы он даже не слышал того, что сказал ему Николай.

- Что мораль поперек горла встала? – спокойно, но с иронией полюбопытствовал Виктор.

- А это уже не твое дело. Все, что я хотел сказать - я уже сказал.

- Тихо, тихо. Не горячись. Так значит, ты решил совсем отойти от дел? - выпуская в потолок струйку дыма задал вопрос Виктор.

- А что, ты не слышал? Или я как-то непонятно выразился? – вспылив, раздраженно ответил Николай.

В это время к ним подошла барменша, сияя очаровательной улыбкой.

- Здравствуйте. Что-нибудь будете заказывать? - попеременно глядя то на Виктора, то на Николая спросила барменша.

- Нет, спасибо, - ответил Виктор.

Николай тоже отказался, молча покачав головой. Женщина недоуменно пожала плечами и, повернувшись, пошла за стойку.

Виктор затушил сигарету. Не меняя выражения своего лица, он немного подумал и тем же ровным бесстрастным голосом произнес:

- Насколько я помню, ты сам добровольно изъявил желание заниматься этим. Разве нет? Тебе давали время подумать.

- Тогда у меня было желание – теперь его нет. И вообще, разве я не могу отказаться от чего бы то ни было тогда, когда я этого хочу? А все, что вы мне платили…, можете забрать все обратно, мне…

- Ну, ну, ну…. Чушь какая. Коля, ты не волнуйся, - прервал его Виктор, - Никто и не подумает отнимать у тебя то, что ты заработал. Все что у тебя есть - это твое и только твое. Так что не городи ерунды. Ну а на твое «нет» - никакого суда нет. Ты свободный человек. Никому ничего не должен и никому ничем не обязан, - он помолчал о чем-то размышляя, - Значит, ты, в самом деле, все решил и это твое окончательное решение?

- Да.

- Хм. Ну, так что ж…. Очень жаль. С тобой было очень приятно работать, - задумчиво вымолвил Виктор.

- Обойдемся без сантиментов. Говори, как разбегаться будем?

- А никак. Тебе что справку об увольнении выдать? Не хочешь – и дело с концом. Просто… неприятно все это. Ведь придется искать тебе замену. Заказ то ведь не выполнен. А это… столько хлопот. Ну, сказал бы уж раньше, другому бы поручили. А то взялся и…. Ладно. Дело твое. Раз решил, значит решил. Ну…, мне пора убегать. Дел как всегда куча. Захочешь увидеться – звони.

Николай ошеломленно посмотрел на Виктора, не веря такому скорому исходу.

- И что? Все? – не находя слов недоуменно спросил Николай.

Виктор рассмеялся.

- А ты чего ждал? Кровавой мести? Или еще чего-то из итальянской драмы? Ну, отказался работать, так что же с того? Глупостей надеюсь, ты не собираешься делать? Впрочем, не в твоих интересах.

Николай промолчал, вспоминая свои утренние предчувствия. А интуиции своей он всегда доверял. Да и слишком уж все так хорошо, как и не бывает. А впрочем, отчего же не бывает?

Виктор поднялся из-за стола и протянул Николаю руку, прощаясь:

- Ну? Что призадумался? У тебя еще есть что-то сказать?

Николай ответил на рукопожатие, пронзительно заглядывая в узкие щелки глаз Виктора, словно пытаясь прочесть в них то, что, по его мнению, Виктор не договорил. Он именно чувствовал эту недосказанность – но увидеть что-то в непроницаемых глазах Виктора было невозможно

Секунду поразмыслив, Николай ответил, отнимая руку.

- Нет, я все сказал. Хотя… я чрезвычайно рад, что больше мы не увидимся, потому что видеть тебя для меня было не самым приятным. Всего хорошего.

Посмотрев на него с ухмылкой, Николай молча отвернулся. Не дождавшись ответа, Виктор вздохнул и промолвил:

- Ну что ж, тогда ладно. Ты остаешься?

- Да, я побуду здесь немного.

Виктор повернулся и деловито направился к выходу, засунув одну руку в карман брюк и пренебрежительно оглядывая пьяную компанию мужчин и женщин.

Сцепив руки за головой, Николай потянулся, выгибая спину, после чего тоже поднялся и направился к стойке бара, перебирая в уме слова Виктора и пытаясь отыскать в них какой-то иной, скрытый в них смысл.

Подойдя к стойке, он улыбнулся.

- Здравствуйте, - поприветствовал он встретившую его сияющей улыбкой женщину.

- Здравствуйте, - ответила она взаимностью, - А Вы не похожи на завсегдатая.

- А вы на барменшу, - парировал Николай.

- Это почему? – удивилась она.

- Не знаю. Как-то не вписывается ваше светлое, лучезарное лицо в этот сигаретно-бутылочный фон с угарным пленэром. Либо это ошибка художника, либо Вы просто не на своем месте. Вам больше к лицу… ну…, какой-нибудь цветочный… или косметический салон. Или даже какое-нибудь модное ателье.

- И все это Вы так вот сразу и определили? – хитро сощурив глазки с игривой недоверчивостью, вымолвила она.

- Ну, нет… Просто… знаете, то, как человек оформляет себя, как правило, всегда соответствует сфере его деятельности, образу его жизни и социальной принадлежности. А то, как Вы формулируете себя языком своей внешности, ясно дает понять, что Вы со страниц совершенно другой книжки…. Может поэзии! А может даже и сказки? – сказал Николай, лукаво приподняв бровь.

- А если Вы ошибаетесь?

- Навряд ли, - усмехнулся он, - Такое творчество как Вы, более приличествует поэзии, нежели этой вульгарной прозе пивных магнатов, - кивнул он головой на витрину за ее спиной.

- Вы мне льстите, - смутилась она, покрывшись легким румянцем.

- Да в общем то нет, - пожал плечами Николай, - Лесть – это одна из статей кодекса честолюбцев и корыстолюбцев. Традиционный жанр светскости и бомонда. Мне же – ничего от Вас не надо… разве лишь пару ваших очаровательных улыбок да чашечку крепкого чая.

- Спасибо. Приятно вдвойне. Подождите секунду.

Блеснув глазами, она повернулась и, подойдя к боковой двери, за которой, по-видимому, была кухня, приоткрыла ее и, сказав кому-то несколько слов, вернулась обратно, поправляя прическу.

- Сейчас будет готов.

- Спасибо, - расплылся в улыбке Николай.

- А знаете, Вы правы. Я действительно здесь не работаю, - призналась девушка, - Подружка попросила постоять ненадолго…. А работаю я… оператором сотовой связи…

- Вы мне не сказали, как Вас зовут.

- Оля, - не поднимая на Николая глаз, ответила она.

- Замечательно. А я Николай, - в свою очередь представился он.

Оля подняла голову, собираясь о чем-то ему сказать, но вдруг вскрикнула, глядя мимо Николая вглубь бара.

- Что? – не понял Николай.

- Там дерутся, - выдавила она, посмотрев на него наполненными страхом глазами.

Николай обернулся думая, что это вероятно обычная пьяная ссора что-то не поделивших между собой мужчин. Хотя слышно ничего не было из-за громко игравшей музыки. Но то, что он увидел – буквально ошеломило его. Трое пьяных мужчин избивали прижимающегося к стене у самого выхода из бара, тщетно пытающегося прикрыться руками Виктора.

- Ну и дела! – усмехнувшись, с изумлением воскликнул Николай. Подобного, он даже и вообразить себе не мог. Настолько не привычным было видеть всегда столь важного и самоуверенного Виктора беспомощным. И может быть, впервые Николай увидел его лицо без самодовольной сардонической ухмылки.

Просто невероятно! Да ведь он то думал, что Виктор уехал, а оказалось… вон как!.. Выходит не только ему одному не по нраву пришлась его физиономия. С удовольствием подумал Николай (как странно), не испытывая к нему никакого сочувствия, заметив его уже разбитое лицо. Напротив даже, он чувствовал про себя некоторое удовлетворение, что другие делают то, что ему и всегда хотелось сделать.

Однако странно, что Виктор не позвал его, не обратился к нему за помощью, не окликнул его…. Он ведь мог это сделать – но не сделал. Из гордости не стал этого делать. И это-то обстоятельство, как-то особенно тронуло Николая, пробуждая в нем жалость и желание помочь Виктору. Да и никогда он не закрывал глаза и не проходил мимо, если видел, что в его помощи нуждаются. Личные чувства тонули в глубине его великодушия и отзывчивости, в его готовности оказать поддержку слабому.

Дата добавления: 2015-08-02