Глава 21. Per aspera ad astra.

Взгляд Ружены Новак скользил по строкам референтной справки, схватывая суть, как ястреб добычу. «Ещё сто лет назад … плазменный двигатель … принципиальная возможность достижения околосветовых скоростей, однако … получили образное название «три тернии» на пути к звёздам…»

Резким движением стратегесса обороны отодвинула бумаги в сторону, и тяжёлый золотой браслет скрипнул по поверхности стола. К чему эти хрестоматийные сведения?! Не таясь, она обвела взглядом присутствующих. На лицах стратегов отражалось то же недоумение, что переполняло её саму. Взгляды мужчин, словно невидимые лучи, метались между противоположными концами стола – от напряжённо молчавшего прокуратора к невозмутимому, точно шумерская статуэтка, севасту.

Ружена уже было повернулась к начальнику госбезопасности Славии, как сидевший напротив неё стратег экономики опередил её вопрос.

- Мы освежили наши познания, - глуховатый голос Аронова сухой полынью прошелестел в огромном Аметистовом зале. – Но, полагаю, срочное заседание Стратегикона было созвано не для обсуждения школьной программы по космонавтике?

Безопасник выпрямился, будто струнка, и положил ладони на тёмную гладь стола, но вместо него ответил Потоцкий.

- Отнюдь не для этого, - буркнул прокуратор и мотнул головой. – Покажите им, севаст.

Тот наклонился к портативному компьютеру, и спустя мгновение над столом заседаний развернулся голографический экран – серое слепое окно посреди чернильно-фиолетовых колонн зала. Севаст склонился ещё ниже, будто колдуя, и экран заклубился антрацитовой тьмой, а затем – Ружена невольно затаила дыхание, когда прямоугольник пространства, словно вырезанный невидимой пилой, провалился в глубокий космос.

На его тёмном фоне летательный аппарат – гранёная ребристая конструкция в шлейфе белой плазмы – сверкал как слиток светлого серебра. Справившись с удивлением, Ружена намётанным взглядом различила узкие сигары маршевых двигателей и завиток жилого отсека, но знакомые очертания выглядели странно, будто абрис обычного космолёта нарисовал художник-абстракционист.

Однако не это заставило её вопросительно изогнуть бровь: совершенно незнакомым элементом было тонкое кольцо на носу корабля, из которого неровными языками рвалось призрачное сияние. Оно напоминало полупрозрачный парус, словно кто-то приделал к детскому кораблику бизань из фольги – и пустил в тёмные воды космоса.

Изображение на экране, ежесекундно менявшее ракурс, наконец застыло, и стала видна цель, к которой устремлялся фантастический корабль: красный уголёк далёкой звезды…

Экран мигнул – и схлопнулся в точку.

- Что это было? – звучный голос Ружены Новак как ножом взрезал недоумённое перешёптывание стратегов.

- Звездолёт, - спокойно ответил севаст. – Рохийский звездолёт, - после паузы добавил он и уточнил в третий раз. – Вирт-модель рохийского звездолёта.

В один миг в Аметистовом зале воцарилась поистине космическая тишина. В этом безмолвии ни единая тень эмоций не коснулась лица стратегессы, но что-то прохладное и дразнящее толкнулось в грудь, будто по сердцу провели пером птицы: немыслимо! Не научно-фантастический ролик, не компьютерная графика, - вирт-модель! Но это значит…

- Так, значит, рохийцы решили проблему «терний»?! – взбудораженный худой, как кузнечик, мужчина - стратег науки - подался к севасту. – Иначе функционирование модели в виртуальном симуляторе невозможно!

- Да, они это сделали, - суховато подтвердил безопасник. - Я бы не стал созывать внеочередное заседание Стратегикона, просто чтобы позабавить вас фантастическим фильмом, - он бросил колючий взгляд на Аронова.

- К чему именно пришли рохийцы? Каким техническим решениям? У вас есть эти сведения? – стратег науки, десятилетней давности нобелевский лауреат по физике, казалось, был готов перепрыгнуть через стол и вытрясти из севаста ответы.

- Действительно, господин севаст, нам всем тоже очень любопытно, до чего додумались «красные» умники, - поддержала его Ружена. – Не томите.

Безопасник слегка поморщился.

- Я не специалист. Полную информацию вы найдёте в отчёте наших экспертов, но если в общих чертах… В общих чертах красоту решения оценил даже я. «Первая терния», как известно, заключалась в проблеме топлива: оно занимало девяносто пять процентов массы гипотетического звездолёта и этого всё равно было недостаточно для полёта к ближайшей звезде. Но, видно, верно говорят, что всё гениальное просто: рохийцев осенило, что если невозможно увезти топливо с собой, значит, надо собирать его по дороге. Тот, э-э, «парус», что вы видели, в действительности огромная электромагнитная ловушка для сбора межзвёздного водорода. Звездолёт летит и одновременно пасётся, будто лошадка. Гм! - севаст осёкся, искоса взглянув на молчаливой глыбой застывшего во главе стола прокуратора.

- И в самом деле, элегантное решение! Но если всё так просто, почему наши инженеры до этого не додумались? – полюбопытствовала Ружена.

- Потому что любая проблема кажется простой, после того как решена. Но только после, - огрызнулся научник, чьи ведомственные интересы были задеты. Но учёный снова взял в нём верх над чиновником, и он повернулся к севасту. – Кто же автор изобретения?

- Сальватор Альенде, - лаконично ответил тот. – Это его последняя разработка перед смертью.

Стратег науки в восхищении цокнул языком, будто в траве стрекотнул кузнечик.

- Так я и думал! По когтю льва!.. - на миг он отрешённо задумался, но тут же встрепенулся. – А как насчёт «второй тернии»? Топливо топливом, но на чём лететь? Все предыдущие вирт-модели сверхмощных плазменных двигателей разносило в клочья.

Тёмный лёд в глазах севаста вдруг сверкнул непонятной эмоцией.

- Со «второй тернией» дело обстоит очень интересно. На мой взгляд, куда интересней, чем с первой, - медленно обронил он. – Рохийцы до сих пор не смогли решить эту задачу, но выяснилось, - севаст сделал паузу, - что она уже лет десять как решена. Уже десять лет решение находилось у нас в кармане. У нас! - с нажимом повторил он.

Изумление, словно шелест травы под порывом ветра, пробежало по сидящим за длинным столом стратегам.

- Вы имеете в виду Славию? – бросил кто-то с места.

- Да!

- Лично у меня в кармане решения «второй тернии» нет, - вспыхнул насмешкой чей-то голос. – Кого конкретно вы имеете в виду?

- Мстислава Данкевича.

Имя, словно брошенный камень, кануло в удивлённую тишину и тут же отразилось эхом шёпота, говорка и скрипом двигаемых стульев. Ружена и так была заинтригована донельзя необычным заседанием, но теперь её мысли понеслись вскачь: Данкевич, владелец «Плазмаджета», его знаменитый отец... Неужто?..

Спустя мгновение севаст подтвердил её догадку.

- Данкевич-старший бился над этой задачей всю жизнь – и разрешил её, - безопасник откашлялся. – Я своими глазами видел действующую вирт-модель. Пять, десять, двадцать лет работы в виртуальном времени и нет не то что взрыва, но даже серьёзной поломки. По мнению экспертов, для полёта к ближайшим звёздам такого ресурса более чем достаточно.

Полёт к звёздам!.. В мрачноватом Аметистовом зале будто пропел невидимый горн, свежий и будоражащий, как летнее утро. В груди закололо льдисто и сладко. Не без труда стратегесса вернулась к реальности и вслушалась в слова безопасника.

- … Но без решения проблемы топлива это были всего лишь игры разума. Однако «первая терния» оказалась Данкевичу и его группе не по зубам. «Плазмаджет» свернул свою космическую программу, и её результаты никогда не обнародовались. О них знал лишь сын да ещё пара человек из числа ведущих конструкторов концерна.

- И ещё рохийцы, - вдруг буркнул прокуратор Потоцкий, одарив севаста неласковым взглядом. Ружена поняла, что эта тема уже обсуждалась между ними и в не самом благоприятном для безопасника ключе.

Но щуплый, как сухая ветка, начальник госбезопасности Славии не стал уходить от удара.

- Надо признать, что рохийская разведка недаром ест свой хлеб, - бесстрастно констатировал он и пояснил для остальных. – Рохийцы вышли на нынешнего владельца «Плазмаджета» с предложением продать расчёты отца. Или войти в их проект для совместной работы, - севаст сделал паузу и выкатил из морщин на прокуратора тёмные бусины глаз. - Однако я не исключаю, - с нажимом произнёс он, - что Данкевич-старший в своё время сам мог сообщить Альенде о достигнутых результатах. Несмотря на соперничество, они поддерживали отношения. Это общеизвестно.

- Да уж, пророхийские симпатии этой семейки для меня не секрет, - блёклые черты Казимира Потоцкого на мгновение заострились в злую маску.

Стратегесса насторожилась. О чём речь? О том скандале с женитьбой Данкевича-старшего на рохийке? История неприятная, но весьма давняя для столь очевидного гнева прокуратора. Похоже, тут есть что-то ещё…

Сидевший напротив неё Аронов переплёл бледные пальцы и прогнусавил, обращаясь к севасту.

- Правильно ли я понял, что когда рохийцы вышли со своим предложением на Данкевича, тот не стал хранить их секреты, а как законопослушный гражданин сдал рохийские прожекты вашей службе?

- Всё верно, - с короткой заминкой ответил севаст, почти неуловимо обменявшись взглядами с прокуратором. – Действительно, немалую часть информации о звёздном проекте рохийцев, включая вирт-модель, которую вы сейчас видели, мы получили от Данкевича. Другую часть – раздобыла наша агентурная сеть в Гаване и Барселоне. Но активизировать её нас также побудили … действия Мстислава Александровича, - на зубах у севаста вдруг будто хрустнул лёд.

С удовлетворённым вздохом Аронов откинулся на спинку стула, и в его сверкнувших глазах Ружена Новак увидела отражение собственной догадки: на сотрудничество с севасторами владелец «Плазмаджета» пошёл отнюдь не по зову сердца, а под давлением. Скорее всего спецслужбы, прознав о контактах с рохийцами, схватили его за руку и, прижав к стене, вытрясли всё.

Стратегесса поиграла лазерной ручкой: любопытно, весьма любопытно… Ошеломивший её серебряный зов звёздного горна почти стих, зато вокруг, клубясь, взвихрились тёмные потоки интриг, подковёрной борьбы, возвышений, опал и падений. Разум Ружены с азартом ринулся в знакомую стихию, стремясь просчитать ситуацию.

С Данкевичем она встречалась, но близко его не знала: пересекалась иногда на приёмах и экономических форумах. Ей запомнился странноватый абрис личности владельца «Плазмаджета»: остроумный и обходительный, он мог внезапно уколоть резким суждением, словно андалузская сталь вдруг вспарывала бархат светского лоска. Пророхийские симпатии? Чушь собачья! Просто заносчивый технарь, которому грёзы о звёздах отшибли осторожность, за что он и поплатился. Стратегесса мысленно хмыкнула: ну, теперь-то этому гордецу придётся ходить ой как осторожно, словно по канату над пропастью, чтобы восстановить запятнанное в глазах власти реноме.

Громкий хлопок вырвал её из потока мыслей.

Все взгляды были прикованы к стратегу науки. Тот снова развёл узкие ладони и просиял такой открытой улыбкой, что, казалось, на угрюмые аметистовые панели пали яркие отсветы.

- У рохийцев есть решение «первой тернии», - стратег взмахнул рукой. – У нас – «второй», - взмах другой руки. – Мы собрались здесь, чтобы решить же с этим делать. Господа, ответ совершенно очевиден! – физик снова картинно хлопнул в ладоши. – Объединиться! Дать «Плазмаджету» санкцию на создание совместного предприятия с рохийской «Целестой». Мы получим свою долю приоритета, новых технологий и вдобавок сможем изнутри контролировать процесс. Интеграция всех инженерных решений – дело нелёгкое, но, полагаю, через полтора-два года проект звездолёта может быть полностью готов.

Ружена из-под ресниц метнула в пылкого учёного насмешливый взгляд, но внутренне согласилась с ним: предложение звучало разумно. Похоже, остальные стратеги считали также. Да и в чём риск? Без решения третьей - не технической, но экономической – «тернии» это просто пафосная возня, интеллектуальная игра в бисер без всякой надежды на практическое воплощение.

Даже завзятым мечтателям давно стало ясно, что с финансовой точки зрения межзвёздный полёт – это бред безумца, сотканный из десятка годовых государственных бюджетов и абсолютной убыточности. Возможно, в будущем, когда обострится проблема ресурсов и перенаселения полёт к звёздам и станет рентабелен, но пока…

Серебряная музыка горна внезапно надломилась, и в тот же миг мальчишеская улыбка физика потускнела, словно он тоже мог слышать эту мелодию.

- Разумеется, в настоящий момент проект нереализуем, но с точки зрения прогресса науки…

Он не успел закончить фразу, как его прервали размеренные, будто икание, хрюкающие звуки. Прокуратор смеялся. Отсмеявшись, Потоцкий в наступившей тишине пришпилил стратега взглядом, и в этом взгляде не было ни грана смеха.

- Стратег, вы часом не перепутали правительство с Академией наук? Мы здесь обсуждает проблемы не с точки зрения «научного прогресса», а точки зрения, - прокуратор сделал паузу и отчеканил, - национальной безопасности Славии. Вам это понятно?

Физик побледнел и, будто опомнившись, спрятал руки под стол. Он сидел очень прямо, больше чем когда-либо напоминая узкотелого кузнечика, но глаз не отвёл.

- Вполне, мой прокуратор, - негромко ответил он. – Но мне неясно, каким образом проект звездолёта, к тому же, совершенно нереализуемый, может угрожать безопасности нашей страны.

- Это от того, что вы взялись делать выводы, не дослушав доклад до конца, - любезным тоном просветил его Потоцкий и вдруг будто каркнул. - Быть может, вы придёте к иным умозаключениям, когда господин севаст изложит всю информацию.

Безопасник, казалось, был единственным, кого не смутила публичная порка стратега. Он выглядел всё так же невозмутимо – изящный, стройный и некрасивый, будто тёмный эльф с лицом дворфа.

- Я действительно ещё не закончил свой отчёт, - извиняющимся тоном проронил он, обращаясь к членам правительства, чьи лица смотрели на него десятком вопросительных знаков. – Мы все взрослые серьёзные люди, но, понимаю, господа, известие о проекте звездолёта вас ошеломило. Признаюсь, меня тоже. Ещё больше меня ошеломило то, что рохийцы полны решимости звездолёт построить, - севаст переждал поднявшийся шум и продолжил. – Но когда я узнал, почему они намерены это сделать, то лишился сна.

Если бы у Ружены Новак была на загривке шерсть, то сейчас та стояла бы дыбом. Стратегесса вся обратилась в слух. Но по мере того, как севаст невыразительным, будто синтезированным на компьютере, голосом рисовал картину происходящего, её против воли охватывали изумление и восторг перед интеллектуальной мощью Альянза Роха.

Рохийский план напоминал брусок пиропластида, завёрнутый в подарочную упаковку. И научные эксперты до сих пор бы восторженно шуршали блескучей обёрткой, не улови тонкий слух севаста в невинном шелесте звёзд змеиный отзвук. Почему рохийцы с такой маниакальной настойчивостью стремились заполучить проект двигателя? Почему, если проекту суждено оставаться проектом ещё лет сто?!

Затрепетали нити славийской разведсети, как грибница, заботливо взращенной в теле враждебного государства. Сутки назад на стол севаста лёг ответ, - и всё стало вверх дном: рохийцы готовятся к первой в истории межзвёздной экспедиции! Не через сто лет. Сейчас. И если было в этом безумие, то лишь та необходимая толика, которой отмечены все замыслы гениев. В гениальности великого и ужасного Сальватора Альенде сомневаться не приходилось. Кризис, постигший Альянза Роха, - отражение кризиса всей Экумены – уничтожил его башню из слоновой кости, но раскрыл глаза: человечество впало в застой и научный прогресс стал напоминать бег белки в колесе, возню в детской комнатке толпы взрослых, которые задыхаются и не понимают почему. Люди переросли Солнечную систему и, чтобы глотнуть свежего воздуха, им надо выйти наружу, за её пределы, в ultrasolar …

Верны мысли эти или нет, севасту было безразлично. Но призрак рохийского звездолёта, вздымавшегося за ними драконьей громадой, напугал его до холода под ложечкой. Призрак звездолёта столь мощного, что монтировать его пришлось бы во Внеземелье, иначе три секунды работы маршевых двигателей вскипятят весь мировой океан. В огненной плазме этого грандиозного проекта, который потребует предельного напряжения всех сил Альянза Роха, должны были сгореть рохийская безработица, возродиться, как фениксы, погибшие амистады и просиять над миром творческий дух Красного союза.

Умолкли украденные документы, но дальнейшее севаст-аналитики просчитали сам: дальше белая плазма «красного» звездолёта подожжёт весь мир. Рохийский порыв к звёздам – и экуменической гегемонии – станет искрой для пороховых бочек анклавов и гетто. Тонкая короста стабильности в Славии – и не только в ней – держится лишь на унылом факте всеобщности кризиса, но если рохийцы найдут выход, то критическая масса будет достигнута, черта перейдена и магма революции хлынет наружу…

Замолкший севаст, не поднимая взгляда, тщательно выравнивал стопку бумаг, когда кто-то спросил тихо и почти с благоговением.

- Но куда именно рохийцы собрались отправить свою экспедицию? К какой … звезде?

- Вторая Барнарда, - коротко ответил безопасник.

Сидевший рядом с Руженой пожилой стратег дёрнулся, будто за его спиной взревели трубы, и она его поняла. Вторая планета звезды Барнарда! Легендарный землеподобный мир, обнаруженный космическими телескопами ещё в двадцать первом веке, обмусоленный в сотнях диссертаций и воспетый в не меньшем количестве фильмов и книг. Это название напомнило ей детство: летние каникулы на вилле отца, распахнутое в южную ночь окно и запойное чтение фантастики до утра. На мгновение мир вокруг Ружены поплыл, словно могучая волна несла её из летнего детства через топкую рутину политики – на передний край истории.

Да взаправду ли происходит всё это?!

Она тряхнула головой, беря себя в руки, – и снова очутилась в высоком, как неф готического собора, Аметистовом зале, среди серых силуэтов за тёмным столом.

- Впечатляющий замысел, - собственный голос показался ей слишком громким. – Через звёздный полёт оживить земную экономику. Чего в этом больше: романтики или расчёта?

Стратеги зашевелились, будто разбуженные её словами, и ей ответил Аронов.

- Ультракейнсианцы тут нервно курят в сторонке, - стратег экономики растянул бледные губы в улыбке. – Но это реализуемо. Реализуемо со всеми вытекающими для нас последствиями. При условии, конечно, что мы окажемся такими олухами, что допустим эту реализацию, - Аронов сделал паузу и заговорил холодно и жёстко, словно коля лёд. – Рохийский план безупречен, но он строится на допущении, что не мытьём так катаньем они получат от «Плазмаджета» проект межзвёздного двигателя. Выдернуть этот элемент – и вся их протянувшаяся до звёзд вавилонская башня с грохотом обрушится. Именно это мы и должны сделать. Ни при каких обстоятельствах материалы о двигателе не должны попасть в руки рохийцев!

Взглянув на Аронова, прокуратор одарил его благосклонной полуулыбкой, энергично кивнул и смачно хлопнул по столу ладонью, словно ставя восклицательный знак.

- Вы совершенно правы, стратег. Ни при каких обстоятельствах!

Ружена едва удержалась, чтобы не скривиться. Значит, вариант совместного с Альянза Роха проекта не будет даже обсуждаться? Конечно, рохийский план пропитан риском. Но почему хотя бы не просчитать возможный позитивный эффект для экономики Славии? Она взглянула на обрюзгшее напряжённое лицо прокуратора – и промолчала. Её время придёт, но ещё не сейчас. Стратегесса заставила себя вслушаться в то, что продолжал говорить Потоцкий.

- … позвонил секретарю Атлантического Сената. Наш разговор продолжался более часа. Для атлантистов эта информация стала настоящим шоком. Вы утёрли нос их спецслужбам, севаст, - милостивый кивок тёмному эльфу. – Позиция Атлантического союза однозначна: не допустить во что бы то ни стало! «Плазмаджет» в этом наша козырная карта. Данкевичу уже даны инструкции водить рохийцев за нос, обнадёживая и затягивая переговоры. Они, конечно, скоро разберутся в ситуации, но без проекта двигателя их планы написаны на воде. Рохийцы могут попробовать самостоятельно решить задачу, но на это уйдёт добрый десяток лет без всякой гарантии успеха, а тем временем… - прокуратор довольно хмыкнул и подвёл итог. – Тем временем Альянза Роха продолжит сползание в бездну.

Туда, где уже находимся мы! Стратегессу накрыла волна такого жгучего бешенства, что захотелось схватить ручку и вонзить её кому-нибудь в глаз. Зачем вообще потребовалось срочное заседание Стратегикона, если всё уже решено атлантистами?! Своих патронов из Атлантического союза Потоцкий проинформировал вперёд славийского правительства! Не изменившись в лице, Ружена медленным слитным движением поправила завиток тяжёлой причёски. Её время придёт, повторила она себе, но ещё – не сейчас.

Обсуждение и утрясание деталей длилось ещё около часа, но шло вяло, как усталый бегун после финиша. Стратеги не хуже Ружены поняли, что с ними хотят разделить лишь ответственность за принятое решение, но не само право решать, и вели себя пассивно. Заседание подходило к концу, и все ждали, что прокуратор вот-вот отпустит их, когда Аронов вдруг обратился к начальнику госбезопасности Славии.

- Последний вопрос, господин севаст. Хотелось бы уточнить один момент, - тихий голос Аронова шелестел, как песок, но стратегесса внезапно напряглась. – Когда рохийцы вышли со своим предложением на владельца «Плазмаджета», они сообщили ему только о технической стороне проекта или также … о его политической подоплёке?

- По словам Данкевича, его использовали втёмную, - сухо ответил севаст. – Для него это был абстрактный технический проект.

- По его словам? – со значением переспросил Аронов.

Ничего не ответив, безопасник коротко кивнул, словно хищная птица клюнула клювом воздух. Они сами не знают, поняла Ружена. Не уверены и не верят. Тот канат над пропастью, на который она мысленно поместила Данкевича, вдруг провис, закачался, разлохматился тонкими махрами, будто лопаясь изнутри. Ну, если точно выполнит все «инструкции», то шанс у него ещё есть…

- В таком случае, господин севаст, - изогнув белёсую бровь, сказал Аронов, – у меня к вам ещё один вопрос. Где гарантия, что Данкевич так-таки не сольёт расчёты двигателя рохийцам? Ведь он уже почти было это сделал.

Его слова потонули в возмущённых возгласах.

- Михаил Натанович, мы все встревожены ситуацией, но это уж слишком! – выкрикнул кто-то. – В чём вы подозреваете Данкевича? Он – известный бизнесмен, уважаемый член делового сообщества…

- Не собираюсь этого оспаривать. Но это всё лирика, господа, а мы занимаемся политикой, где как известно значение имеют на намерения, а возможности. У Данкевича есть возможность передать материалы рохийцам. Мало ли почему! – повысил Аронов голос, чтобы заглушить шум. – Ради приоритета своего отца. Или ради ностальгических воспоминаний о матери-рохийке. Ситуация слишком опасна, чтобы основывать всё на доброй воле одного человека. Это крайне зыбкий фундамент, коллеги. Так какова гарантия? – почти грубо спросил он у севаста.

Прокуратор поднял голову и тоже выжидающе уставился на безопасника. Впервые за время заседания тому изменила выдержка, и по его лицу короткой рябью скользнула ярость. Но севаст взял себя в руки и ответил любезно, будто на светском рауте.

- Вы хотите знать, какова гарантия, что гражданин Славийской Федерации не передаст секретные материалы враждебному нам государству, чем нанесёт непоправимый ущерб безопасности и стабильности нашей страны?

- Именно.

- Гарантия в том, что данный гражданин знает, как называется подобное деяние в УК СФ, - севаст сделал паузу и медленно произнёс, будто облизывая языком каждое слово. – Оно называется государственная измена. Я ответил на ваш вопрос?

Аронов улыбнулся, сверкнув серо-жёлтыми кошачьими глазами.

- Вполне.

Дата добавления: 2015-08-10