Глава 10. Узнать о разрыве.

Фигура склонившегося в поклоне портье исчезла за поворотом коридора, и Дан, уже не сдерживая себя, схватил мальчишку за локоть, увлекая к гостиничному номеру. Рыжеволосый мальчишка послушно семенил рядом, пытаясь приноровиться к его широким шагам. Но у самой двери вдруг замер, и Дан почувствовал слабое трепещущее сопротивление.

Он тоже остановился, но не выпустил руку мальчишки, а ещё сильней, до боли сжал её.

- В чём дело? Ты передумал? – резко бросил Дан.

- Нет, я хочу!.. Просто…

Запрокинув голову, мальчишка посмотрел на него снизу вверх. В его огромных глазах испуг и желание сплавлялись в такой будоражащий, ломкий, полынно-зелёный взгляд, что у Дана на миг перехватило дыхание.

- Неужели в первый раз? – уже мягче спросил он, ослабляя хватку.

Губы мальчишки вдруг насмешливо скривились, и тот посмотрел на Дана почти с иронией.

- Не первый. Совсем не первый. Просто я хотел сказать, что люблю жёсткий секс, но прелюдию предпочитаю понежнее.

И он улыбнулся блудливой кошачьей улыбкой, так не вязавшейся с невинностью полудетского личика и вдребезги разбившей то странное зыбкое чувство, что на мгновение посетило Дана.

Осталось только звериное желание.

Не обременяя себя ответом, Дан открыл дверь и втолкнул мальчишку внутрь. От резкого взмаха руки вспыхнул светильник, бледным золотом пролившись в пепельные вечерние сумерки.

Мальчишка по инерции пролетел на середину комнаты. Выпрямился и, раскинув руки, сделал медленный пируэт, позволяя любоваться собой. Кокетливо откинул тёмно-рыжую прядь, на пальце блеснула золотая филигрань кольца. Сегодняшний подарок Данкевича, который кое-кому предстояло отработать…

Захлопнув дверь, Дан в два шага оказался рядом с ним. Сгрёб в охапку, впиваясь поцелуем в запрокинутое горло. Как заводят эти тонкие шейки! Так бы и перегрыз.

Мальчишка, тяжело дыша, изгибался в его руках. Невысокий, с хрупким и сильным телом танцора он напоминал того, другого… И если закрыть глаза, можно было представить…

Дан не закрыл глаза.

Его ладонь с нажимом скользнула по податливой спине, словно рисуя на тонком теле изящный изгиб позвоночника, спустилась ниже, сжав узкую задницу. Мальчишка глухо застонал и подался тазом вперёд, трясь и елозя по его бедру.

- Может, хватит прелюдий?

- Да-а, давайте уже! – всхлипнул мальчишка. – Но только со смазкой!..

Через пару минут он был распластан ничком на столе, с задранной рубашкой и спущенными штанами и протяжно стонал в ритме мощных толчков Дана. Не только стол, но, казалось, вся комната ходила ходуном, раскачивалась, приближаясь и удаляясь.

С хриплым выдохом Дан кончил и навалился на парня, замер, переводя дыхание. Наконец отлепился от потного вздрагивающего тела и, не оглянувшись, отошёл в сторону, приводя себя в порядок.

Хотя Дан и так уже много выпил в ресторане отеля, но снова налил себе бокал вина и залпом осушил его. Оглянулся, отвлечённый оханьем парня, который, опираясь на стол, пытался принять вертикальное положение. Подумав, налил вина и ему.

Дрожащая рука скользнула по тонкому стеклу, и плавным росчерком бокал врезался в пол, разлетевшись на осколки синего льда и тревожные кровавые брызги.

- Ох, чёрт…

- Забудь, - отрезал Дан, подавая ему новый.

Но хрустальный звон отозвался в нём каким-то странным болезненным эхом, словно разбился не только бокал. Дан почувствовал, как пряная истома и без того бледноватого оргазма утекает, будто вода в песок.

Дан опустился в кресло и с внезапной неприязнью взглянул на скорчившегося на диване в обнимку с бокалом мальчишку. Рыжий и зеленоглазый, но черты лица ничуть не похожи. Ничуть!

Дан не жалел, что выбравшись пару дней назад на какую-то светскую вечеринку, подцепил этого парня. Надо же кого-то трахать. Но он надеялся сжечь в яростном сексе снедавшие его тоску и раздражение, а вышло как будто только хуже…

Парень встретился с ним глазами и обессилено булькнул:

- Ну вы даёте, Мстислав Александрович…

- Что такое? Жестковато? Извини, - рассеянно обронил Дан.

- Не-е, я не в претензии. Я люблю пожёстче. Давно мне так не вставляли…

Дан вдруг резко поднялся, оборвав его:

- Номер оплачен до утра. Бар к твоим услугам. Заказывай, что хочешь.

- А вы?.. – парень растерянно уставился на него.

- А у меня дела. На днях позвоню.

Не оглянувшись, он вышел из комнаты.

Никаких дел на сегодняшний вечер у него не было и в помине. Но сил выслушивать пустой и пошловатый трёп парня тоже не было. Похоже, он получил второе издание Тильда. Впрочем все они как под копирку…

«Все, кто доступен тебе», - угрюмо поправил сам себя Дан. Был ведь тот, другой, кого он собственным решением сделал запретным и недостижимым.

Но и сейчас, спустя месяц, когда мальчик, позлившись и пообижавшись, наверняка уже забыл его, при одном воспоминании об этом странном нездешнем лице, пронизанном мерцающим отблеском внутренней самобытности, окутанном чистосердечным ароматом лилий – у него поднималась не только плоть, но мозг, душа, вся его личность, и что там, блин, есть ещё…

От этого лица, детского и беззащитного, Дан сбежал на Меркурий, хотя вполне мог бы послать Антарову вместо себя, а первое, что он сделал, когда космолёт приземлился на Байконуре, - включил молчавший до этого сонофор, страшась и желая увидеть пропущенные звонки. Звонки были, но – от других. И хотя именно этого Данкевич и добивался, он едва сдержал себя, чтобы не впечатать хрупкую ракушку в металлическую обшивку стены.

Дан ни секунды не сомневался, что поступил правильно. Но кто бы знал, что будет так паршиво!.. На душе было грозно и тяжело, как не случалось даже в ранней юности, после оглушительных ссор с отцом. Да, такого раньше никогда не было… Но раньше он никогда и не отказывался от добычи, почти загнав её в угол. Видно, всё дело в этом, и неудовлетворённое желание медленным ядом отравляет кровь.

Распугивая яростным видом персонал, едва воспринимая окружающее, Дан вынесся из отеля к услужливо поданной авиетке.

Хотелось ещё выпить. Хотелось прибить кого-нибудь. Снова хотелось трахаться.

Но теперь он знал, что это не поможет.

Авиетка, рисуя спираль в ноябрьской ночи, спустилась к элитной жилой высотке. Воздух переливался холодной моросью, и от влаги поверхность расположенной на крыше авиастоянки стала антрацитово-чёрной.

Сфера лифта манила золотистым теплом. Но Дан свернул к кованой металлической лестнице, ведшей на верхний этаж, где он жил.

В последнее время в «Саграде» стало совсем тоскливо. Увядшей чайной розой вилла лежала на берегу свинцового моря, и огромные пустые залы полнились рёвом осенних штормов и тихим меланхоличным шёпотом одиночества. В городе, где пусть на расстоянии, пусть сквозь стены, всегда ощущалось живое тепло людей, было легче. Но в квартире Дана его никто не ждал.

Тоскливая ярость немного улеглась, сменившись угрюмым глухим раздражением, и Дану потребовалась вся его самодисциплина, чтобы отбросить соблазнительную мысль продолжить начатое в ресторане и напиться окончательно, убив наконец этот гнусный вечер.

Он спустился по лестнице, свернул в холл.

И замер как вкопанный, словно знакомая и до тошноты привычная дорога вдруг вывела его в иную ослепительную вселенную.

У двери его квартиры, устало пригорюнившись на диванчике, сидел Андрей.

Он ждал здесь уже два часа, ломая руки и разглядывая нарядные изразцы стен. Об эти стены хотелось биться головой.

Андрей примчался к Дану на крыльях смятения и надежды. Еле отбился от охранников, оберегавших покой состоятельных обитателей высотки и требовавших от него, вопреки инструкциям, отнюдь не удостоверение личности – кто же не знал главную звезду славийского футрана! – но автографы. Скоростной лифт был явно неисправен, потому что путь наверх занял целую вечность, и когда Андрей наконец оказался перед дверью квартиры Дана, то дышал так тяжело, будто добирался на тридцатый этаж пешком.

Но всё лишь для того, чтобы услышать, как синтетический, стерильно-вежливый голос интрафона сообщил ему об отсутствии хозяина и предложил зайти как-нибудь в другой раз, предварительно позвонив.

У Андрея буквально подкосились ноги. Конечно, позвонить было более чем здравой идеей. Если бы имелась уверенность, что Данкевич ответит на его звонок…

Таинственное исчезновение Дана, его неожиданная поездка во Внеземелье, молчание после возвращения и эта запертая дверь, за которой Андрея никто не ждал, - все события последнего месяца обрели наконец пугающую связь. Но смысл её от него ускользал. Мстислав Александрович за что-то наказывает его? Испытывает? Или… или у него случилась большая беда?

Андрей понял, что не сможет уйти, не получив ответа на свои вопросы, не рассеяв душившую его грязно-жёлтую пелену обиды и страха. Он обессилено упал на стоявший в холле диван, полный отчаянной решимости ждать Дана хоть до Второго пришествия, потому что в последнее время его жизнь и так стала сильно напоминать ад…

Дымчато-серый ковролин впитал звук шагов, и для Андрея фигура Мстислава Данкевича выросла в проёме арки внезапно, как порыв ветра в лицо.

Вспышка смущённой радости рывком подняла Андрея на ноги и, не успев подумать хоть одну мысль, он уже зарысил навстречу, чувствуя, как сквозь ледок неловкости пробивается пылкое желание броситься Дану на шею.

- Мстислав Александрович!

Раньше, при встречах Дан всегда здоровался с ним за руку, а потом обнимал, и Андрей уже чувствовал себя в тепле сильных рук, прижатым к груди, на которой наконец можно будет выплакать все свои обиды, недоумения и несчастья.

Но внезапно он замер, чуть не порезавшись о резкий, отстраняющий жест Дана.

- Мстислав Александрович…

- Как ты узнал мой адрес? – вместо приветствия жёстко бросил Данкевич.

- Я… я случайно услышал, что вы переехали из «Саграды» в город, а адрес узнал в муниципальной службе… Мстислав Александрович! – в третий раз растерянно повторил Андрей.

Дан не отвечал, молча разглядывая его, так пристально и напряжённо, что от взгляда хотелось заслониться рукой. В повисшей тишине лицо Дана удивлённо дрогнуло, словно он не увидел того, чего ждал.

- Зачем ты здесь, Андрей? – спросил Данкевич непроницаемым тоном.

-Что?..

- Я спрашиваю, зачем ты пришёл?

От этого простого вопроса Андрей смешался.

- Но вы обещали мне позвонить, а сами не позвонили, - наконец выдавил он.

- Не позвонил.

- А когда я вам звонил – не ответили.

- Не ответил, - снова холодным эхом откликнулся Дан.

- Ну вот я и пришёл, - развёл руками Андрей, – чтобы узнать, что случилось.

Дан вдруг одарил его усталым болезненным взглядом.

- Что случилось? Тебе не звонят и не отвечают на твои звонки. Что бы это в самом деле могло значить?

Андрей смотрел на него, не находя слов.

- Наверное, мне следовало предвидеть, что для тебя ответ будет неочевиден, - Дан провёл рукой по лицу, замер на мгновение, но затем решительно подошёл к двери и, распахнув её, дёрнул подбородком. – Заходи. Нам надо поговорить.

Помедлив мгновение, Андрей бесшумной тенью скользнул внутрь и, едва поспевая за широкими шагами Дана, последовал за ним куда-то вглубь навевающей агорафобию квартиры. В просторных комнатах было тепло и приятно пахло цитрусами. Но мягкие барочные изгибы помещений были до краёв наполнены тишиной, пронзительной, как за минуту до катастрофы.

Вслед за Даном он вошёл в какую-то комнату и, оглянувшись, понял, что находится в библиотеке. Стеллажи с книгами подпирали высокий потолок. В центре на цветастом осеннем ковре уютно расположились изящный деревянный столик, кресло и тушка небольшого дивана. Мягкое освещение и золотисто-кофейные тона интерьера рождали атмосферу покоя и умиротворённости, но Андрей с трудом сдерживал ледяной озноб.

- Садись, - Дан указал ему на кресло.

Однако сам садиться не стал, а принялся расхаживать по комнате, не произнося ни слова и бросая на него непонятные быстрые взгляды. Лицо Дана было непроницаемо-спокойным, но глаза лихорадочно блестели.

Вдруг он замер перед одним из узких стрельчатых окон, за которым близким дождём клубилась влажная ноябрьская мгла. Вопросы жгли Андрею язык, но, глядя в неподвижную спину Дана, он едва осмеливался дышать.

Дан стоял неподвижно, как изваяние. Андрей видел в оконном стекле отражение его фигуры – такое тёмное, что нельзя было различить выражение лица. Казалось, между Даном и его чёрным двойником идёт напряжённый безмолвный диалог.

Внезапно Данкевич пошевелился, и, когда он обернулся к Андрею, на его губах светилась улыбка, полная мягкого тепла и почти прежняя.

- Прости, Андрюша, я, наверное, не очень приветливо тебя встретил. Просто я не ожидал… Как у тебя дела? Всё хорошо?

- Да, всё нормально, - негромко ответил он. Всё просто замечательно, не считая того, что они не виделись месяц, с Даном творится чёрте что и вдобавок ко всему его хотят сбагрить в «Камелот». Но сказал он другое. – Я скучал по вам.

Взгляд Дана заострился. Он подцепил изогнутую арфой спинку стула и, поставив его рядом с креслом Андрея, сел.

- Скучал? А я думал, ты будешь злиться и обижаться на меня.

- Ну и это тоже, - надулся Андрей. – Но скучал больше. Мстислав Александрович, что происходит? – осмелился он наконец спросить. - Куда вы пропали? У вас что-то случилось?

Дан молча смотрел на него, словно не расслышав вопроса. Внезапно он подался вперёд, и ладошка Андрея утонула в его горячих руках. У Андрея перехватило дыхание.

- Значит, скучал, – снова задумчиво повторил Дан. – Андрюша, ответить мне, пожалуйста, кто я для тебя, раз ты по мне скучал?

Прямота вопроса смутила его. Но Дан, продолжая держать Андрея за руку, вдруг осторожно погладил его вспотевшие пальцы. И от этого простого движения у него даже уши покрылись сладкими мурашками.

- Друг, - больше не колеблясь, тихо, но уверенно ответил Андрей. – Вы мой друг.

- Вот как? – насмешливо сощурился Дан. – Андрюша, а ты со всеми своими друзьями занимаешься тем же, чем занимался со мной? Ну не надо дуться, мой милый. Но мы с тобой не друзья. Такие отношения называются иначе.

- К-как же?

- Любовники.

Может, Дан был и прав. Но слово – холодное и склизкое, как кожа рептилии, - Андрею не понравилось. Он промолчал.

- Что, не по вкусу? – понимающе усмехнулся Дан. – Но, знаешь, сейчас мы оба ошиблись. Мы, конечно, уже не друзья, но ещё и не любовники. И я решил, - Дан наклонился вперёд и, сильнее сжав его руку, отчётливо произнёс, - я решил, что на этом нам следует остановиться, мы не должны переходить эту грань.

Андрей несколько мгновений пытался осмыслить его слова, и, как ему казалось, поняв, не смог сдержать нервного смешка, испытав вселенское облегчение. Так, значит, над этим вопросом Мстислав Александрович эпохально размышлял целый месяц?! Впрочем для него это, наверное, важно…

- Конечно, не должны! Я ведь сам вам сказал, что не собираюсь, ну, быть девушкой… Но нам ведь и без грани хорошо, разве нет?

Андрей бросил быстрый взгляд на болезненно сжатые губы Дана, чувствуя, как в нём поднимается заинтересованность не только в словах, которые из этих губ исходят.

- Ты меня не понял, Андрюша, - покачал головой Дан, мягко улыбнулся ему, и отчётливо, будто не произнося, а рисуя слова в воздухе своим готическим почерком, сказал. – Мы должны прекратить наши отношения. Нам не следует больше встречаться. Это слишком опасно для тебя, мой милый.

Мир поплыл вокруг Андрея, будто его ударили поддых.

Он потерянно пробормотал:

- Но, Мстислав Александрович, я не понимаю… Мне скоро семнадцать, тут нет ничего незаконного… Вам кто-то угрожал из-за меня?

- Кто бы это мог быть, по-твоему? Я сам кому хочешь… - нахмурился Данкевич, но оборвал себя. – Дело не в этом. Я прошу, Андрюша, не мучь и ни в чём себя не вини. Это только моя ошибка. Я её совершил, я её и исправлю.

Дан продолжал говорить ещё что-то и по-прежнему, словно у постели тяжелобольного, держал его за руку, но Андрей едва различал слова и прикосновение.

Он пришёл к Дану, исполненный дурных предчувствий, но реальность оказалась ещё страшней них, потому что, видит космос, такое ни на миг не приходило ему в голову: Дан, его Дан, самый надёжный и лучший человек в мире – гонит его прочь…

Дан наконец замолчал, и в комнате, как тьма за окнами, сгустилась тишина. Она была такой оглушительной, что шорох сминаемой ткани пиджака Дана прозвучал совершенно отчётливо, когда тот наклонился и поцеловал руку Андрея.

- Не убивайся так, мой милый. Ты всё это скоро забудешь. Ничего серьёзного не успело произойти, и тебе нечего стыдиться.

За какую-то долю секунды ледяное оцепенение Андрея сменилось ослепительной яростью. Он рывком вскочил на ноги, вырвав ладонь из рук Дана. И непривычно глядя на него сверху вниз, пронзительно закричал:

- Так, значит, ничего серьёзного не было?! Что же для вас самое серьёзное, Мстислав Александрович?! Дайте-ка я сам угадаю! Для вас самым важным было трахнуть меня, - без запинки выкрикнул грубое слово Андрей, - а когда я сказал, что этого не будет, то вы, пораскинув мозгами, пришли к выводу, что овчинка выделки не стоит! Ведь так?!

- Нет, не так, - взгляд Дана налился заоконной ночной темнотой.

- А что – так?! Что – так?! Вы не хотите меня больше видеть, это я понял! Но почему?! Почему?! Почему?!

- Андрей, не кричи, пожалуйста. Не надо себя накручивать. Всё случившееся – моя вина, и мне жаль…

- К чёрту вашу жалость! – злобно выкрикнул притихший было Андрей. - Я хочу услышать ответ на свой вопрос! Не увиливайте!

Дан, откинувшись назад и нехорошо прищурясь, посмотрел на него.

- Ну чего молчите? Раньше-то вы за словом в карман не лезли! Я…

- Андрей, сядь! – хлыстом щёлкнул голос Дана.

Он рухнул в кресло, не размышляя, инстинктивно подчинившись одному тону приказа. Тут же попытался снова вскочить на ноги, но Дан уже нависал над ним, упираясь руками в подлокотники кресла и пригвождая его взглядом. Совсем близко от себя Андрей увидел побелевшее от гнева лицо Дана и вдруг почувствовал исходивший от него слабый, но явственный запах алкоголя.

- Да! Я виноват перед тобой! Но я не позволю устраивать мне сцены. Ты меня понял?

- Я вам ничего не…

- Помолчи! Ты сказал уже достаточно. Хотел узнать, почему мы должны прекратить отношения – сейчас узнаешь. Вот уж не думал, что придётся объяснять невинному мальчику, отчего ему не следует играть во взрослые игры с мужчиной! Конечно, я как старший отвечаю за всё, но у тебя тоже есть голова на плечах, и что ты ею думал, когда с таким энтузиазмом упал в мои объятия?! Положим, тогда, в «Саграде» я не дал тебе выбора. Но позже он у тебя был, и надо было бежать со всех ног…

- Знал бы, как вы со мной обойдётесь, так бы и сделал, - яростным шёпотом ответил Андрей, не осмеливаясь больше кричать. – Но это сейчас вас будто подменили, а тогда… Тогда… В общем, мне всё нравилось.

- Всё нравилось?! – вдруг рявкнул Дан и тряхнул кресло с такой силой, что чуть не поднял его в воздух вместе с ним. – А когда я разложил бы тебя на кровати и поимел, тебе бы это тоже понравилось?!

- Что?! – задохнулся Андрей.

- Неужели ты всерьёз думал, что мы так и будем в бирюльки играть?! Тем бы всё закончилось и гораздо раньше, чем ты себе можешь представить. Хотя, знаешь, мой милый, как раз это тебе бы понравилось…

- Нет!

- Да! И я бы трахал тебя к нашему обоюдному удовольствию полгода, а, может, год. А потом выставил бы за дверь, потому что мы живём не в розовых детских книгах, а в реальном мире. И как бы тебе понравилось такое?! И если ты сейчас смотришь на меня глазами умирающей лани, то как бы смотрел тогда?! Но не это хуже всего, - негромким, пульсирующим яростью голосом продолжал Дан, - самое худшее то, что после года со мной у тебя появилась бы, нравится тебе это или нет, определённая репутация. И стоило бы только прошелестеть слуху, что мы расстались, как толпа богатых мудаков сбежалась бы со всего Диаспара занимать очередь, чтобы утешить такого милашку. И скорее рано, чем поздно, тебе захотелось бы утешиться. Вот так и идут по рукам, мой хороший. Был византийский мальчик, да весь сплыл бы, - непонятно закончил Данкевич. – Ну что, я доходчиво ответил на твой вопрос?

- Дайте мне встать, - тихим голосом попросил Андрей. Он сам не знал, зачем ему надо встать и вообще с трудом воспринимал окружающее, придавленный нависшей над ним тёмной фигурой Дана и оглушённый чёткими, быстрыми, злыми словами, которые тот, словно стальные гвозди, вбивал ему в сознание.

Помедлив, Дан молча посторонился. Андрей заторможено, будто во сне, поднялся и вдруг решительно шагнул прямо в стеллаж с книгами.

В последний момент Дан удержал его за локоть:

- Андрей…

Прикосновение мужчины нашатырём вернуло его к реальности.

- Не трогайте меня! – взвизгнул он, вырывая руку. – Меня от вас блевать тянет! Вас самого-то от себя не тошнит?! Как можно так жить! Для вас другие люди – будто покупки в супермаркете: попользовался и выбросил! Но в одном вы правы: зачем я не бежал сломя голову после того, как вы напали на меня в «Саграде»?! Уже тогда всё можно было понять! Вы говорили, что никогда не причините мне зла, а сами изгадили всё, к чему прикоснулись!

Дан внезапно шагнул к нему, и Андрей испуганно попятился.

- Весь последний месяц я только тем и занимаюсь, что стараюсь не причинить тебе зла! И у меня от этого уже крыша едет! Но, может, не стоило и пытаться, если я такой, как ты говоришь? – сухим яростным ветром прошелестел негромкий голос Дана.

Андрею показалось, что у него переломится позвоночник, когда Дан, в два шага настигнув его, вдруг стиснул в грубом объятии и прижал к себе. Час назад он мечтал оказаться в этих сильных руках, но сейчас испытал только ледяной обессиливающий ужас. Зачем только он вспомнил то, что случилось в «Саграде»?! Зачем вообще пришёл к этому психопату?!

- Отпустите меня! – срывающимся голосом выкрикнул он, безуспешно пытаясь вырваться.

Дан не ответил. Андрей слышал только его тяжёлое дыхание.

- Мстислав Александрович, чего вы хотите? – задыхаясь от страха, рискнул спросить он.

- Чего я хочу, мой милый? – тихо и опасно переспросил Дан. Андрей почувствовал, как губы мужчины касаются его волос. – Для начала я хочу раздеть тебя. Не надо так биться!.. Я хочу раздеть тебя медленно, чтобы запомнить то, что увижу, на всю жизнь. Хочу положить тебя, обнажённого, на диван. Вон тот, - Дан кивнул головой за пределы его поля зрения, но он всё равно отчётливо, как на цветной фотографии, увидел мягкий золотистый пригорок. – И лечь сверху. А затем взять тебя. Вначале тоже медленно, потом – всё быстрее и жёстче, пока ты не кончишь подо мной, весь мокрый от пота, как мышь, и стонущий. Ты замечательно стонешь, Андрюша, я тебе не говорил? Очень музыкально, будто скрипка вскрикивает. И всего лишь от минета. Очень хочется узнать, как ты будешь стонать, когда я войду в тебя.

Когда?! Великий космос…

- Отпустите меня, - проскулил он в плечо Дана, но сам, словно загипнотизированный, стоял не шелохнувшись, больше не делая попыток освободиться.

Но внезапно стальная хватка исчезла, и Дан мягко отстранил его от себя.

Сделав пару шагов, Андрей обессилено рухнул в кресло, едва не промахнувшись мимо сиденья. Вскинул на Дана потрясённый взгляд.

- Ну чего сжался? Не бойся, не трону, - внезапным усталым тоном бросил Дан. – Я не причиню тебе зла. Хоть ты и считаешь иначе…

Медленно и тяжело, словно преодолевая невидимое силовое поле, Дан отошёл от него и замер перед окном, за которым тёмное небо наконец пролилось давно обещанным дождём. Стальные плети бились в тонкую пластину стекла, грозя ворваться в комнату и затопить дымящиеся руины.

- Прости, Андрюша, я не хотел тебя испугать, - глухо обронил Дан. – Я выпил лишнее, и у меня был тяжёлый день…

Андрей не ответил. Бросив на него внимательный взгляд, Дан продолжил:

- Думаю, теперь ты сам понял, что нам не следует больше встречаться. Конечно, мы ещё будем пересекаться на каких-то мероприятиях. Что ж, давай в таких случаях вести себя как воспитанные люди, хорошо?

Его слова снова потонули в оглушённой тишине. Дан повернулся к Андрею. Тот, как в прострации, сидел на краешке кресла, с таким отрешённым видом, будто созерцал вокруг себя не книжные полки, а иные миры. Довольно пугающие, судя по выражению его лица.

Дан понял, что непредвиденно разыгравшуюся шекспировскую драму пора закруглять.

- Андрей, ты приехал ко мне на авиатакси? Отвечай! – повысил он голос, опять не услышав ответа.

- Да… - наконец отозвался Андрей из той тёмной потусторонней вселенной, в которой пребывал.

- Ты отпустил машину?

- Да…

- Тогда вернёшься на базу на моей авиетке.

- Не надо.

- Надо, - отрезал Дан. – Можешь презирать и ненавидеть меня, сколько влезет. Думаю, так будет даже лучше. Но я должен быть уверен, что сегодня вечером ты в целости и сохранности доберёшься до Княжинки. Идём! – скомандовал он.

Помедлив, Андрей послушно поднялся и, соблюдая безопасное расстояние, побрёл вслед за Даном через лабиринт полутёмных комнат.

В прихожей Данкевич достал узкий чёрный зонт с закруглённой рукоятью из тёмного дерева и, закрыв дверь квартиры, повёл Андрея наверх, к авиастоянке. Они поднялись по кованой металлической лестнице, и звонкое эхо их шагов стекало в пустой холл.

Замерли на крыше, под узким козырьком, когда холодный, полный колючего дождя ветер вцепился им в лицо.

Дан резко шагнул к Андрею, и тот непроизвольно шарахнулся в сторону, лишь спустя мгновение осознав, что Данкевич всего лишь хотел укрыть их обоих под зонтом. Он прикусил губу, злой на собственное малодушие, но Дан в самом деле запугал его взрывами своего тигриного темперамента.

Дан отступил на шаг и молча протянул ему зонт. Андрей замотал головой.

- Возьми, я сказал, - холодно велел Дан. – До моей авиетки идти довольно далеко. Если ты вымокнешь, то испачкаешь мне весь салон.

Скривившись, Андрей всё же ухватился за протянутую рукоять зонта, ещё хранившую тепло руки Дана. Тот шагнул в пелену дождя и уверенно повёл его среди лабиринта нахохлившихся, истекающих жидкой сталью металлических птиц.

Когда они подошли к авиетке, Дан уже вымок до нитки. Встав на подножку, он наклонился внутрь кабины, вводя маршрут, и Андрей с угрюмым злорадством наблюдал, как стекавшая с одежды Дана вода капает на светлый беж обшивки.

- Садись.

Андрей, не глядя, вернул зонт и поднялся в салон. Обернулся на запрокинутое к нему бледное лицо Дана. В резком холодном свете фонарей черты Дана заострились, напоминая точёную ацтекскую маску. Волосы липли на лоб, будто у бредящего в лихорадке больного. Дан молча и не отводя взгляда смотрел на него.

У Андрея вдруг защемило сердце. Он разомкнул замёрзшие губы, пытаясь найти слова, которых не было. Но Дан взмахнул рукой, и дверца кабины, сухо клацнув, захлопнулась, непроницаемой прослойкой металла отделив его от мужчины.

С коротким рывком авиетка погрузилась в тёмное, пропитанное ледяной влагой небо.

Дата добавления: 2015-08-10