Глава 9. Что-то не так.

- Мы уже подлетаем. Скоро будем на месте, Андрей, - сказал Иржи Бенда.

Андрей хмуро кивнул и снова отвернулся к окну. Авиетка стремительно скользила среди лабиринта диаспарских улиц, и два её отражения в зеркальных гранях высоток мчались рядом.

День выдался тёплый, но пасмурный и унылый. Верхние этажи башен тонули в серых клубящихся облаках, и, казалось, весь мир пропитался оттенками серого цвета.

Обычная для Диаспара погода в начале ноября. Начало ноября… Уже больше месяца он не видел Дана.

В сердце зябко царапнулось.

После их последней встречи в «Плазмаджете» Андрей просто летал на крыльях от счастья, но пара безответных звонков погрузили его в встревоженное недоумение, а разговор с Вандой – секретарём Данкевича, до которой он смог дозвониться, - вообще попервости поверг в отчаяние: Дан улетел во Внеземелье! Отбыл во главе делегации «Плазмаджета» на Меркурий, где должны начаться финальные лётные испытания новой модификации «персеев». Господин Данкевич вернётся не раньше чем через три недели, и тогда она обязательно сообщит ему о звонке. Всего хорошего.

Хорошего было мало.

Ждать целый месяц! А главное - почему Мстислав Александрович не сказал ему об отъезде?! Так торопился? Или это какие-то хитрые уловки, чтобы … ну … разжечь его чувство?

Тогда Данкевич разжигал вовсю пылающий пожар.

Дан!.. Этот человек, который, не спрашивая разрешения, вихрем ворвался в его жизнь, перевернул всё вверх дном, вдребезги разнёс привычные представления и предрассудки, согрел и утешил его – он стал дорог Андрею, изменил его, разбудил в нём силу, о которой тот сам прежде не подозревал.

Силу надеяться и верить. Ведь теперь он больше не одинок. Теперь ему было кого ждать. Дан вернётся, обнимет его, улыбнётся, и все недоразумения как-нибудь разъяснятся и забудутся.

И Андрей, приободрившись после первоначального потрясения, стал ждать, даже в отсутствие Дана чувствуя тёплые благотворные токи его влияния. Он не замкнулся в себе, общаясь с Мирчей Радеком. Резко прибавил в игре, показывая такой яростный атакующий футран, что стотысячная «Орихальковая Арена» бесновалась, ликуя, а журналисты, недоумённо примолкшие после невнятно начатого Тобольским сезона, захлёбывались восторженными статьями и репортажами.

А недавно, просматривая в глобале сайты о футране, Андрей наткнулся на интервью президента «Барселоны». С южной экспансивностью Алонсо Сальгадо пророчил ему «Золотой мяч», заявлял, что внимательно следит за игрой юной славийского звезды и клялся обескураженному его напором журналисту, что столь ошеломительно красивые голы не влетали в створы ворот со времён ухода из спорта «короля футрана» Гауччо.

Экспансивность экспансивностью, но Андрей, чувствуя, как от нахлынувшего счастливого волнения вспотели ладони, понимал, что ни один руководитель клуба, тем более такого гранда, как «Барса», не станет бросаться подобными словами. И говорить это могло только об одном: «Барселона» заинтересована в нём, «Барселона» хочет видеть его в своих рядах.

Андрей распечатал интервью Сальгадо и, аккуратно сложив, таскал повсюду в своём рюкзачке. Вместе с другим своим талисманом – индийским кинжалом. Единственной вещью, которая была у него от Данкевича.

Дан… Андрей вновь ощутил укол ледяной иглы в сердце. Сколько же ещё ему ждать?..

- Выходим, Андрюша, - Иржи Бенда мягко дотронулся до его локтя, прервав размышления.

Неприязненно покосившись на гендиректора «Орихалька», Андрей выбрался из приземлившийся авиетки и последовал за ним.

Они присоединились к потоку весёлых, нарядно одетых людей, вливавшихся в прозрачные двери элитного развлекательного центра. Оказавшись внутри, Андрей завертел головой, ослеплённый золотым блеском витрин кафе и магазинов. Но Бенда уверенно двинулся к хрустальной сфере лифта.

Чем выше поднимался лифт, тем меньше оставалось в нём посетителей, пока они не оказались вдвоём в огромной, вопреки закону тяготения возносившейся ввысь прозрачной капле. Из чего Андрей заключил, что ресторан, в который они направлялись, был не по карману даже этим красиво и дорого одетым людям.

- А Максим Яковлевич уже там? – кашлянув, нарушил повисшую тишину Андрей.

- Да. Я звонил ему перед нашим вылетом.

- Он сказал, почему хочет меня видеть?

- Андрей! Зачем по три раза спрашивать одно и то же? – с лёгким раздражением ответил Бенда. – Я ведь тебе уже объяснил почему.

Сжав губы, Андрей отвернулся. Ничего вы мне не объяснили, Иржи Иванович! Не ждите, что я поверю в этот высосанный из пальца предлог!

Мысли о Дане почти полностью поглощали его. Но, несмотря на свою оторванность от реальности, он в последнее время замечал, что в «Орихальке» творится что-то непонятное. Вокруг Андрея вились загадочные токи и происходила странная возня.

Случалось, игроки замолкали при его появлении и бросали исподтишка заинтересованные взгляды, будто знали о нём нечто, ему самому неизвестное.

А тут вдруг ещё это странное приглашение на ужин от Берзина.

Официальным поводом, который озвучил Бенда и которому не поверил Андрей, было полученное им звание «Лучший игрок октября» в славийском чемпионате. Событие, конечно, приятное, но отнюдь не эпохальное. Не то событие, ради которого владелец клуба станет спускаться со своего Олимпа и приглашать футраниста на ужин. Вполне хватило бы переданных через Бенду поздравлений.

Не понимая, чего ему ждать, Андрей угрюмо молчал, вглядываясь в своё смутное отражение в прозрачных стенах лифта и чувствуя нервозное покалывание в желудке.

Хрустальная сфера замерла, и они вышли в просторный холл, чуть не налетев на склонившегося в поклоне метрдотеля.

В арочном проёме виднелся роскошный зал, откуда доносилось мелодичное позвякивание столовых приборов. Но метрдотель повёл их в противоположную сторону, через коридор с несколькими дверями, ведшими, как догадался Андрей, в отдельные кабинеты.

Он догнал Бенду и спросил его быстрым шёпотом:

- Иржи Иванович, а мы здесь долго пробудем?

- Не знаю, Андрюша. Думаю, не очень. Но только не мы, а ты.

Андрей непонимающе взглянул на него.

- Меня не приглашали, - слабо улыбнулся Бенда. – Я приведу тебя, немного переговорю с Максимом Яковлевичем и уйду.

Андрей отвернулся и скорчил недовольную гримасу. Час от часу не легче! Он недолюбливал и Бенду, и Берзина. Но первого видел гораздо чаще и уже как-то привык к нему, а перспектива провести вечер вдвоём с малознакомым и тяжеловатым в общении владельцем «Орихалька» его напрягала.

Но когда они вошли в услужливо распахнутую дверь, Андрей, быстрым взглядом окинув барочное великолепие комнаты – малиновый бархат, позолота, хрустальный цветок люстры, - увидел, что Берзин там был не один.

Стоя у окна, он беседовал с высоким болезненно-худым мужчиной, который показался Андрею смутно знакомым. И когда тот повернулся навстречу вошедшим, он наконец узнал его.

Это был Михаил Аронов, нефтяной магнат и владелец атлантического футран-клуба «Камелот». Андрей нередко видел его по телевизору, а как-то раз, после чемпионата мира встретил на одном из приёмов. Впрочем их короткая формальная беседа ничем ему не запомнилась.

Андрей недоумённо вытаращился на мужчину. Блин! Этот-то что здесь делает?! Бенда ни словом не обмолвился о присутствии Аронова.

- Здравствуй, Андрей, - усмехнувшись, Берзин первым поздоровался с ним.

- Здравствуйте…

Извинившись перед Ароновым, владелец «Орихалька» бросил на Андрея острый взгляд и о чём-то вполголоса заговорил с Бендой. Аронов деликатно отошёл в сторону.

Андрей, предоставленный сам себе, шмыгнул к окну, чтобы немного перевести дух. До темноты было ещё далеко, но в комнате горел золотистый искусственный свет, а портьеры на окнах были плотно задёрнуты. Андрей подцепил тяжёлую ткань и, выглянув наружу, невольно поёжился.

За стеклом клубился густой молочный сумрак. Покров низких облаков был таким плотным, что в нём совершенно тонули силуэты соседних высоток, словно весь двадцатимиллионный Диаспар исчез с лица земли. Ярко-освещённая комната казалась последним островком жизни, медленно дрейфующим в белёсом океане тумана, который своими липкими щупальцами вот-вот сокрушит его.

По спине у него пробежал холодок предчувствия близкой беды.

Андрей торопливо задёрнул портьеру и, повернувшись, наткнулся на внимательный взгляд Аронова.

Черты лица мужчины были довольно правильными, и тот казался бы почти привлекательным, не производи отталкивающего впечатления его болезненность и бледность. Самым примечательным во внешности Аронова были глаза. Серые и прозрачные, как драгоценные камни, с желтоватыми кошачьими прожилками – они говорили об уме проницательном и холодном.

Увидев, что Андрей смотрит на него, Аронов вдруг улыбнулся ему.

Захлопнулась дверь за ушедшим Бендой, и Берзин повернулся к Андрею.

- Ты ведь знаком с Михаилом Натановичем?

- Мы встречались, - ответил вместо него Аронов. – Помнишь, Андрей?

- Помню, - не особенно вежливо буркнул тот.

- Ну вот и замечательно, - хмыкнул Берзин. – Прошу к столу.

Объяснить присутствие Аронова Андрею так никто и не потрудился.

Он вяло ковырялся в тарелке, когда нефтяной магнат обратился к нему:

- Я слышал, тебя признали лучшим игроком месяца в славийском чемпионате. Поздравляю.

- Спасибо.

Вспомнили наконец-то…

Берзин вдруг широко улыбнулся и, бросив на него весёлый взгляд, обронил:

- Ну, это не последний и далеко не самый важный титул, который он получит в этом году. Верно, Андрей?

- Н-не знаю, - пробормотал тот, недоумённо глядя на владельца «Орихалька».

- Зато я знаю, - Берзин сощурился на него, как кот на сливки, и, выдержав драматическую паузу, произнёс. – На днях состоялось закрытое совещание ЭФФы, и тебя, Андрей, выбрали обладателем «Золотого мяча».

ЭФФа - Экуменическая федерация футрана – вручала «Золотой мяч» лучшему игроку года. Андрей давно слышал разговоры, что он может получить эту награду, но не решался поверить им.

- Откуда вы знаете?! – взволнованно спросил он Берзина. – Я смотрел сегодня новости, там ничего такого не было!

- Официально о решении будет объявлено только через неделю, но у меня свои источники информации. Так что не сомневайся.

Полюбовавшись его ошеломлённым лицом, Берзин не выдержал и рассмеялся:

- Для тебя это и правда такая неожиданность? Ведь разговоры об этом ходят уже пару месяцев. Кому же ещё вручать «Золотой мяч», как не тебе?

- Очень рад за тебя, Андрей, - своим мягким глуховатым голосом произнёс Аронов. – Это большой успех для всего славийского футрана. Думаю, за такое событие не грех поднять бокалы.

- Ну, только не Андрею, - нахмурился Берзин. – Ему в среду играть.

Но у Андрея и без вина в голове гудело, будто на морском берегу в час прилива. Чувствуя, как пылают щёки, он невидящим взглядом уткнулся в тарелку, пытаясь осмыслить сногсшибательное известие. «Золотой мяч», лучший футранист мира… Блин, неужели он правда так хорошо играет?!

- Максим Яковлевич, а вы не знаете, где в этом году будет проводиться награждение? – ломким от счастливого волнения голосом спросил он Берзина, возжаждав подробностей.

За право провести церемонию вручения «Золотого мяча» ежегодно боролись многие города мира.

По лицу Берзина пробежала тень.

- Знаю, - коротко обронил он. - В Барселоне.

- В Барселоне?! – Андрей так резко подался вперёд, что стол зашатался.

- Тише, Андрей, - поморщился Берзин. - Да, в столице Рохийского Анклава.

Андрей сглотнул, пытаясь успокоить сердце, гулко ухавшее не в груди, а где-то в поднебесной солнечной выси. И в той же сияющей вышине стремительными чайками метались его мысли: Барселона, «Золотой мяч», Барселона…

«Если бы ещё Мстислав Александрович был здесь, со мной!» - вдруг подумал Андрей. Если бы Дан был с ним, то счастье перелилось бы через край его души и золотистым потоком затопило весь мир.

Вдруг словно издалека он услышал обращённые к Аронову слова Берзина:

- Не знаю, о чём думала ЭФФа, отдавая церемонию награждения рохийцам. Я своим ушам не поверил, когда мне сказали.

Аронов согласно кивнул головой:

- В ЭФФе недавно сменился председатель, который, как я слышал, слишком близко к сердцу принимает болтовню об идейной многополярности и плюрализме общественных систем.

Андрей и в обычном бы состоянии рьяно вступился за Барселону, а теперь ему море было по колено.

- Рохийский Анклав такой же член ЭФФы, как любая другая страна, - заявил он. – Почему же они не могут провести церемонию?!

Берзин холодно взглянул на него.

- Потому что, кроме футрана, есть и другие соображения, Андрей. Политические, например. Доверяя рохийцам проведение такого популярного мероприятия, ЭФФа словно шлёт сигнал, что и сами рохийцы, и их бредовые идеи приемлемы для цивилизованного мира. А это не так, - жёстко подчеркнул Берзин.

Андрей смотрел на своего начальника с нескрываемым возмущением. Какой ещё, к чёрту, «цивилизованный мир»?! Атлантюки, что ли?!

- А мне нравятся рохийцы, - выпалил он. – Я хочу побывать в Барселоне. И саму Альянза Роха тоже с удовольствием бы посетил.

За столом повисла тишина, и взгляды мужчин скрестились на его возбуждённом лице. Но Берзин, не желая портить атмосферу вечера, взял себя в руки и спокойно ответил:

- В Барселоне ты и так побываешь. Почему бы и нет, в конце концов? Город красивый. Но поверь мне, Андрей, Альянза Роха и рохийцы не стоят твоего внимания. Это просто чудики, немногим лучше обитателей Новой Гипербореи, которые вот уже триста лет сидят в своих антарктических бункерах и ждут конца света. О них анекдоты надо сочинять, а не восхищаться ими.

Андрей упрямо сжал губы. Гиперборейцы и правда давно стали притчей во языцех. Но Альянза Роха – другое дело. Великий и ужасный Красный Союз раскинулся на всю Южную и Центральную Америку, и его коготь вонзался в Европу огненным Рохийским Анклавом. Каждый год половина Нобелевских премий по фундаментальной науке отправлялась в страну под красным флагом с лучиками солнца, а о рохийских стратосферных прыгунах-«агилах» уважительно отзывался даже Дан. Разве полоумные чудаки смогли бы создать всё это?!

Но взглянув на жёсткое лицо Берзина, Андрей наконец догадался, что лучше ему оставить своё мнение при себе.

- Ты, наверное, любишь путешествовать, Андрей? – мягко спросил Аронов, пытаясь разрядить обстановку.

- Люблю, - энергично кивнул головой он, но, поколебавшись неохотно признал. – Хотя пока больше платонически. Кроме Лютеции, где проводился чемпионат мира, я больше ни в одном зарубежном городе не был.

- Ну, ещё наверстаешь. А в Лондоне ты бы хотел побывать?

- В Лондоне? – слегка удивился Андрей. – Хотел бы, наверное. Я везде хочу побывать.

Лондон был второй, неофициальной столицей Атлантического союза, и там же располагался клуб «Камелот», которым владел Аронов. Магнат начал вдруг рассказывать о знаменитом готическо-модернистском мегаполисе на Темзе. Затем разговор незаметно перешёл на атлантический чемпионат по футрану, за которым Андрей внимательно следил.

Берзин как-то странно примолк, уступив нить беседы Аронову. Нефтяной магнат говорил глуховатым монотонным голосом, но он много ездил по миру, много знал и, к удивлению Андрея, хорошо разбирался в футране. Слушать его было интересно.

Андрей уже забыл про недавнюю стычку с Берзиным, и в нём снова забулькали пузырьки радости, бросая золотистый отсвет на бледное лицо собеседника. Андрей взглянул на Аронова почти с симпатией и внезапно осознал, что тот явно пытается расположить его к себе. Это было непонятно, как и само присутствие Аронова здесь, но льстило самолюбию.

- Вы хорошо о Лондоне рассказываете, - похвалил он магната, вызвав у того улыбку. – Я как-то смотрел учебный фильм о нём в школе, но тогда он меня не заинтересовал.

- Кстати, Андрей, - спросил вдруг молчавший до этого Берзин, - когда у тебя выпускные экзамены?

- В мае.

- Угм, в мае… И национальный чемпионат заканчивается в мае.

Берзин и Аронов быстро переглянулись.

- Ну да, - удивлённо подтвердил Андрей, не видя связи.

- Как ты учишься? – поинтересовался Аронов.

- Нормально, - насупился Андрей. – Без троек. Почти…

- А как у тебя обстоит дело с атлантическим языком?

- С атлантисом? Неплохо. Твёрдая четвёрка.

Снова быстрый обмен взглядами между Берзиным и Ароновым.

Андрей недоумённо следил за их переглядываниями, и вдруг с внезапным обвальным холодом в груди сложил наконец два и два.

Непонятное присутствие на ужине Аронова, рассказы о Лондоне, вопрос об атлантисе – всё это могло говорить только об одном: его собираются продать в «Камелот»!

Золотистое марево счастья, в котором плавал Андрей, будто смело порывом ледяного ветра. Он смотрел на Аронова, и взгляд его медленно наполнялся растерянностью и враждой. Этого не может быть! Просто не может быть! Он хочет играть в «Барселоне»! Причём тут «Камелот»?!

Аронов продолжал что-то рассказывать об атлантическом чемпионате, но Андрей резко перебил его:

- «Камелот», конечно, хорошая команда. Но я болею за «Барсу»! Это лучший клуб в мире!

- Ты так считаешь? – вздёрнул тонкую бровь Аронов. – В прошлом сезоне «Барселона» взяла только «серебро», а «золото» выиграли мы.

- Зато «Барселона» разгромила «Камелот» в финале Лиги Экумены, - с напором произнёс Андрей. – Это важнее!

Серые глаза Аронова потемнели.

- Что ж, это так. Но обещаю тебе, следующую Лигу Экумены выиграет «Камелот».

- Откуда вы можете знать?

- Мы многое для этого делаем. Усиливаем состав, например. Я хочу, чтобы мой клуб победил в Лиге Экумены, а я всегда получаю то, что хочу.

Аронов уже без улыбки смотрел на него, ожидая ответа.

- Дело не в одних победах. Просто… Просто «Барса» играет в самый красивый и яркий футран на планете. «Камелоту» до неё, как до звёзд раком, - мстительно закончил Андрей, но голос его предательски дрогнул.

Берзин наконец не выдержал.

- Хватит, Андрей! – рявкнул он. – Мы здесь не для того, чтобы слушать панегирики твоей драгоценной «Барселоне»!

«Для чего же вы здесь? - с холодной горечью подумал Андрей. – Для того, чтобы продать меня в Лондон, даже не спросив, хочу ли я этого?»

Но он замолчал, погрузившись в растерянные сумбурные мысли. Ослепительно-счастливое известие о награждении его «Золотым мячом» словно отодвинулось в дальнюю даль, и Андрей думал об этом почти равнодушно. Сейчас он хотел только одного – поскорее остаться в одиночестве, чтобы можно было успокоиться и, обдумав ситуацию, решить, что ему следует делать. Что же делать…

Андрей вдруг почувствовал сильную усталость и опустошённость. Он испугался, что если Берзин и Аронов решат сейчас завести разговор о его продаже в «Камелот», то у него просто не найдётся сил, чтобы защитить себя. Однако мужчины беседовали друг с другом и, казалось, не обращали на него внимания. Скорее всего, эта встреча была просто предварительным знакомством с будущим работодателем…

Почувствовав прилив гнева, Андрей метнул в Аронова яростный взгляд, и тот насмешливо улыбнулся ему, словно забавляясь его расстроенным видом.

Неожиданно сонофор Аронова заиграл тихую мелодию, и тот, извинившись, поднялся из-за стола и отошёл к окну. Воспользовавшись его уходом, Берзин внезапно поинтересовался у Андрея:

- Как там обстоит дело с твоим увлечением авиацией?

- Моё увлечение авиацией? – безучастно переспросил Андрей.

- Ты вроде даже «Плазмаджет» посетил.

- Да, посетил… Но это давно было, месяц назад…

- Угм. И после этого ты с Мстиславом Александровичем не встречался?

Имя Дана словно задело внутри какую-то пронзительную струну, завибрировавшую болезненно и остро. Не в силах произнести ни слова, Андрей отрицательно покачал головой.

- Ясно, - протянул Берзин, бросив на него разочарованный взгляд.

- Вы о Данкевиче говорите? – раздался голос вернувшегося к столу Аронова. – Интересно, куда он пропал? В последнее время его нигде не видно. Решил, наверное, по примеру отца стать затворником в своей «Саграде». У того, помнится, тоже был только один маршрут: «Саграда» - «Плазмаджет», «Плазмаджет» - «Саграда».

В тоне Аронова, ещё больше чем, в его словах, звучала едва скрытая неприязнь. Андрей с немым возмущением уставился на магната. Как он смеет так говорить о Дане!

Берзину тоже не понравилась еле завуалированная нападка на его друга, и он, нахмурившись, сдержанно ответил:

- С Мстиславом Александровичем всё в порядке. У него были дела во Внеземелье. А в «Саграда» он, кстати, теперь не живёт. Перебрался в свои диаспарские апартаменты.

- Вот как? – удивился Аронов.

Андрей недоумённо распахнул глаза: когда это Мстислав Александрович успел покинуть «Саграду»? Ведь когда они виделись в последний раз, тот жил на своей вилле и никуда переезжать не собирался. А потом улетел на Меркурий и всё ещё не вернулся, раз не звонит ему…

Андрей насторожил уши, надеясь узнать ещё что-нибудь о Дане. Но мужчины заговорили о другом, и он снова впал в угрюмую задумчивость.

Берзин наконец соизволил заметить его состояние.

- Ты, похоже, устал, Андрей?

- Да…

- Ну что ж, думаю, можно отправить тебя на базу в Княжинку. Или вы хотели ещё с ним пообщаться, Михаил Натанович?

- Если Андрей устал, то не смею его задерживать, - улыбнулся Аронов и мягко обратился к нему. – Хотя наши взгляды не во всём сошлись, мне было очень интересно с тобой беседовать, Андрюша. Я рад, что мы познакомились ближе.

Андрей молча посмотрел на него. Вернуть Аронову любезность он не мог, а дерзить в присутствии Берзина не решался.

- Уверен, Андрей тоже очень рад, - сухо обронил владелец «Орихалька», нарушив опасно затянувшееся молчание. – Иди, Андрей. Тебя проводят до авиетки.

Он развернулся и вышел из комнаты, провожаемый внимательными взглядами двух мужчин.

Уже стемнело, и плотная осенняя мгла была облита лиловым светом фонарей. Забравшись в авиетку, Андрей упал на сиденье и устало свернулся клубком. За окнами набиравшей высоту металлической птицы вспарывали ночное небо огненные разрезы башен Диаспара.

Его замутило. Обхватив себя руками, Андрей попытался собраться с мыслями. Его контракт с «Орихальком» истекал через год. Время пролетит быстро, и Иржи Бенда уже как-то прощупывал почву на предмет продления договора. Андрей, грезя о «Барселоне», тогда отмолчался. Быть может, это встревожило клубное руководство, которое, не надеясь его удержать, решило срубить деньги за трансфер? Или он стал разменной монетой в бизнес-играх Аронова и Берзина?

Как бы там ни было, они собираются продать его…

Продать после завершения сезона, когда откроется трансферное «окно» и станет возможен переход игроков между клубами, а он, к тому же, окончит школу, и его больше ничто не будет удерживать в Славии…

Но до весны ещё прорва времени! Всё, что угодно, может случиться! Андрей чуть приободрился.

Он поразмышлял ещё немного и вдруг, подскочив на сидении, вслух выругал себя за паникёрство. Даже в его несведущую в юридических вопросах голову наконец забрела мысль, что времена крепостного права давно миновали. И о чём бы руководители клубов не договаривались между собой, в конечном счёте всё решает подпись игрока на личном контракте. Что ж, значит, Андрей просто не поставит эту подпись, вот и всё!

Конечно, это чревато оглушительным конфликтом с Берзиным, и при одной мысли об этом по спине пробежал холодный озноб. Но он ещё и не такое вынесет, лишь бы играть в «Барселоне»!

Однако эти юридические размышления почему-то не принесли Андрею успокоения, и он продолжал ёрзать на сидении авиетки, ломая руки. Если всё так просто, почему Берзин выглядел таким уверенным в себе? Почему Аронов, этот бледный паук с холодными глазами, смотрел на него так, будто он уже его собственность? Неужели есть что-то ещё, чего Андрей не знает?!

«Орихальку» скоро предстояла очередная игра, и вся команда собралась на базе в Княжинке. На следующее утро, после тренировки, Андрей отправился на поиски Мирчи Радека, надеясь как бы невзначай выудить у того нужные ему сведения.

Не застав деятельного голкипера в его комнате, Андрей наугад побрёл по коридору, и скоро ритмичный глухой перестук привёл его в небольшой холл, где Мирча, припав к травянистой зелени стола и азартно сжимая кий, играл сам с собой в бильярд.

- Андрюха, присоединяйся! – добродушно предложил он, едва завидев его.

- Э-э, спасибо. Я лучше посмотрю, - сказал Андрей, вскарабкиваясь на подоконник.

Но ему пришлось больше слушать, чем смотреть, потому что общительный Радек, обрадовавшись присутствию живой души, начал стрекотать без остановки, на одном дыхании обсуждая предстоящую игру, новую компьютерную «стрелялку» и перспективы «Орихалька» на чемпионство.

Чувствуя, что сейчас потонет в его болтовне, Андрей, собравшись с духом, попытался неуклюже вырулить на интересовавший его вопрос.

- Слушай, Мирча, а ты ведь не всегда за «Орихальк» играл? – как можно небрежнее спросил он голкипера.

Тот утвердительно тряхнул мелированными прядями.

- Да, я не воспитанник клуба. «Орихальк» купил меня у воронежского «Факела».

- Ты был рад, когда это случилось? – осторожно поинтересовался Андрей.

Мирча, блестя глазами, посмотрел на Андрея и вдруг, наклонившись к нему, таинственным голосом прошептал:

- Скажу тебе по секрету, когда я был маленьким, мама однажды уронила меня головой на пол. Очень сильно уронила, - он выдержал драматическую паузу. – Но не настолько сильно, чтобы я был не рад променять воронежский «Факел» на столичный «Орихальк».

И Радек заливисто расхохотался, довольный собственной шуткой. Андрей, глядя на него, тоже не удержался от улыбки, но продолжал гнуть свою линию.

- Ну, это понятно… Но предположим, что ты хотел бы играть в каком-нибудь другом клубе, а руководство «Факела» собиралось продать тебя в «Орихальк». Что бы было тогда?

Мирча вдруг посерьёзнел и бросил на него внимательный взгляд. Склонившись над зелёным сукном стола, с глухим стуком забил шар в лузу и только потом спокойно ответил:

- Если бы руководство хотело продать меня в «Орихальк», а я хотел играть в каком-то другом клубе, то я всё равно оказался бы в «Орихальке».

- Но как такое может быть?! – забыв о конспирации, взволнованно вскричал Андрей. – Как можно заставить человека заключить контракт против его воли?! Ведь есть же трудовой кодекс, в конце концов… Что это за торговля «живым товаром»?!

- Трудовой кодекс, конечно, есть, - слабо улыбнулся Радек. – И он даже соблюдается. В общих чертах. Но в футране вокруг трансферов игроков вращаются миллионы и десятки миллионов злотых. Неужели ты думаешь, что при таких ставках перейти из клуба в клуб будет так же просто, как какому-нибудь клерку из офиса в офис?

- Я так не думаю. Но не могут же они силой заставить игрока подписать контракт!

- Зачем силой? – пожал плечами голкипер. – Есть множество совершенно легальных, ненаказуемых законом способов сделать жизнь футраниста в клубе невыносимой. Пройдёт месяц, и ты будешь согласен заключить контракт с кем угодно, хоть с любительской командой марсианских шахтёров, лишь бы выбраться из этого ада.

Андрей обескуражено посмотрел на него.

- Да-а, есть тысяча таких способов, - задумчиво протянул Мирча. – А есть ещё один, самый верный способ.

- Какой? – нервно поинтересовался Андрей.

- Просто не давать игроку играть. Посадить на скамейку запасных. Посадить надолго. Закон ведь этого не может запретить, верно?

- Не давать играть?! – ужаснулся Андрей.

Футран был вся его жизнь. Андрей вдруг представил, что завтра на предматчевом собрании он может не услышать свою фамилию в списке игроков основного состава. От этого в желудке сорвалась ледяная лавина. А если он не выйдет на поле не одну игру, а две, три, десять?! Чемпионат и Лига Экумены будут проходить без него… Немыслимо!

- Да, это тяжело, - кивнул головой Мирча. – Хуже всего то, что ты начнёшь терять игровую форму. Чем дольше будешь сидеть на лавке, тем меньше ты будешь нужен клубу, в который хочешь перейти. И в конце концов, подпишешь контракт с той командой, где тебя ещё готовы принять.

Андрей внимательно взглянул на голкипера. Тот говорил так, будто не рассуждал об абстрактной ситуации, а обращался лично к нему. Мирча не отвёл взгляда и неожиданно улыбнулся ему.

- Андрей, «Камелот» - первоклассная команда, настоящий гранд мирового футрана.

- Что?! – задохнулся Андрей. – Откуда ты знаешь?!

- Ну, не то, чтобы знаю, - уклончиво ответил Радек. – Просто такие слухи ходили. Так, значит, они верны?

Андрей отвернулся, кусая губы. Что он за никчёмный человек?! Даже то, что касается его напрямую, узнаёт последним!

- Ты вчера встречался с Берзиным. Он сказал, что собирается продать тебя в «Камелот»? – продолжал настаивать Мирча.

- Нет, - неохотно обронил Андрей. – Он такого не говорил. Но там был Аронов, вёл со мной всякие душевные разговоры и я… Ну в общем, я догадался…

- О, вот как? – удивился голкипер. – Там был Аронов? Знаешь, Андрей, он проявил к тебе уважение.

- Уважение?!

- Конечно. Аронов был вовсе не обязан встречаться с тобой, знакомиться, доводить информацию о своих намерениях. Это с его стороны жест доброй воли.

- В гробу я видал его добрую волю!! – вскипел Андрей. – И его самого! И его «Камелот»! Я хочу играть в «Барселоне»!

Он отвернулся, чувствуя, как к глазам подступают слёзы.

Мирча поджал губы и, помолчав, отчуждённо обронил:

- Не могу сказать ничего плохого о «Барсе», но «Камелот» ничем не уступит ей, это выдающийся клуб. Многие хотели бы играть за него. Вот я, например… Но меня там не ждут, - тихо закончил Радек.

Андрей бросил на него взгляд исподлобья. Но его-то ждут в «Барселоне»! Однако он не стал этого говорить, чтобы ещё больше не растравить душу приятелю. Спрыгнув с подоконника, неловко пробормотал:

- Спасибо, Мирча, за информацию. Ты мне помог…

Радек пожал плечами и молча вернулся к игре, но взгляд у него был отсутствующий и потухший.

Хотя Андрей поблагодарил голкипера за помощь, на самом деле после разговора с ним у него земля качалась под ногами. Всё было в самом деле плохо. Если Берзин решил продать его в «Камелот» - а он, судя по всему, решил – то ему просто выкрутят руки и раньше или позже, но добьются своего. И никуда он не денется…

Андрей бесцельно брёл по коридорам базы, и у него было такое лицо, что ему оборачивались вслед.

Ноги сами привели его в главный холл. Просторное помещение было тихим и пустынным, только в углу за стойкой притулился дежурный администратор, деля своё внимание между кроссвордом и выпуском телевизионных новостей. Он удивлённо посмотрел на застывшего посреди холла Андрея и отвернулся.

Андрей, как сомнамбула, двинулся к выходу, в окружавший здание осенний золотой парк, прочь от людей, их скользких взглядов и бездушных расчётов.

Он уже коснулся ручки двери, когда сквозь монотонное бормотание телевизора ослепительным всплеском пробилось имя и одним взмахом ножа рассекло его апатию: Мстислав Данкевич.

Мстислав Данкевич!..

Андрей замер на месте, а затем прыжком метнулся к экрану, взволнованным взглядом вбирая широкоплечую фигуру Дана, родную и знакомую от копны тёмных волос до рубиновой искры перстня на руке. В окружении каких-то солидных людей Данкевич сидел за столом рядом с пожилым раскосоглазым мужчиной и чётким готическим почерком выводил свою подпись на листе бумаге.

- Что? Что это? – бессвязно пробормотал Андрей, перегибаясь через стойку.

Ему ответил не ошарашенный администратор, а диктор государственного телевиденья, которая со сдержанным ликованием в голосе сообщила, что вчера, во время визита австранезийского президента в Славию между правительством Австранезии и концерном «Плазмаджет» был подписан контракт на поставку крупной партии «персеев».

Вчера! Значит, Дан вернулся! С глупой улыбкой на лице Андрей, снося мебель, ринулся к себе в комнату.

Никаких пропущенных звонков на сонофоре.

Дышать стало трудно. Что происходит?! Мстислав Александрович вернулся ещё несколько дней назад и до сих пор не позвонил ему!

Андрей нажал было кнопку вызова, но остановился.

И медленно отложил сонофор в сторону.

С внезапной внутренней ясностью он понял, что ответа на его звонок снова не будет. Это понимание пронзило холодом. Переживания из-за продажи в «Камелот» - то, что ещё пять минут назад казалось трагедией, - неожиданно выцвели и побледнели, разлетелись обрывками ненужных мыслей.

Андрей медленно подошёл к окну. До боли сжав руки, впился глазами в горизонт, где невидимый за переплетениями ветвей вонзал свои шпили в ноябрьское небо Диаспар. Что происходит?! Что за игры вы затеяли, Мстислав Александрович, сейчас, когда вы так мне нужны?

Он понял, что во что бы то ни стало должен увидеть Дана.

Дата добавления: 2015-08-10