ЭНЦИКЛОПЕДИЯ 17 страница

Определенное влияние на формирование собственных методологических воззрений Д. оказала философия истории Коллингвуда с его концепцией воспроизведения историком интеллектуального опыта изучаемой эпохи. Теории охватывающих законов Д. противопоставляет теорию рационального объяснения, цели которой скромно ограничиваются тем, чтобы «сделать исторические феномены менее странными и загадочными». Анализируя действия исторических персонажей, исследователь путем рационального воссоздания мотивов поведения действующих лиц стремится понять взаимосвязь между специфическими условиями ситуации и конкретными историческими поступками. При этом рациональность объяснения рассматривается скорее как методологическое требование к воссоздающему ее историку, но не как непременная эмпирическая характеристика человеческого поведения. В концепции рационального объяснения Д., ориентируясь на антипозитивистскую методологическую традицию, использует вместе с тем арсенал аналитической теории социального действия. В результате интуитивно-иррационалистическая составляющая исторического понимания и объяснения отступает у него на второй план, и акцентируются те ее аспекты, которые допускают аналитическую реконструкцию.

A. M. Перлов

Еще раз к вопросу об объяснении действий людей в исторической науке // Философия и методология истории. М., 1977; Laws and Explanation in History. Oxford, 1957; Perspectives of History. L., 1980; Philosophy of History. New Jersey, 1964, 1993; On History and Philosophers in History. N.Y., 1987.

ДРИШ (Driesch) Ханс (1867-1941) - нем. биолог и философ, один из основоположников современного витализма, ученик Э. Геккеля. В 1911-34 - проф. в Гейдельберге, Кёльне и Лейпциге, в 1935 лишен нацистами права читать лекции. Д. начинал с исследований в духе геккелевского механицизма, но быстро отказался от него, убедившись в необходимости обосновать самостоятельность биологии. Немеханистический подход, согласно Д., означает отказ от применения к живой природе понятий физико-химической причинности как исчерпывающего объяснительного средства и утверждение телеологизма, свойственного органическим процессам. Знаменитые опыты Д. с яйцами морского ежа показали способность организма развиваться из нестандартного набора клеток эмбриона. Машина, в отличие от живого организма, не способна к саморегенерации и самовоспроизводству, к сохранению обычной формы и функций при необычных воздействиях среды. Инстинктивные действия, по Д., не сводимы к простым машинообразным рефлексам, тем более необъяснимы через механическую причинность сознательные поступки. Системы такого рода Д. называл «эквипотенциальными» и «гармоническими», а регуляции, ведущие разными путями к одной цели, - «эквифинальными». Все это, по его мнению, говорит о наличии особого действующего фактора, обусловливающего суверенность живого. Вслед за Аристотелем Д. назвал его «энтелехией», но это понятие имело у него не только натурфилософский, но и операциональный, научный смысл. Затормаживая и растормаживая естественные процессы, энтелехия, по Д., осуществляет «каузальность целостности». «Целостность» и «Индивидуальность», по Д., усматриваются интуитивно. Эта установка обусловила интуитивно-феноменологический характер его философской концепции. Энтелехия, по Д., может быть только мыслима, задача состоит в том, чтобы объяснить природно-каузальный эффект этого мыслимого фактора. Усмотрение связи мыслимого с эмпирически наблюдаемым Д. исследовал в рамках так называемого «учения о порядке», в которое входили методология науки, этика и эстетика.

Философия Д. строится на строго солипсической основе, но, как и у Гуссерля, не в догматическом, а в «методическом» смысле. Я - пассивно, не-деятельно, оно «имеет» нечто, причем усматривает в нем «порядок», т.е. некую «окончательность-в-себе» этого имеемого нечто. Осознавать знание и значит, согласно Д., философствовать. Знание есть знание о порядке. Оно достигается «полаганием», т.е. акцентированием окончательной обособленности имеемого нечто. Различая «теперь» и «прежде», можно, по мысли Д., прийти к понятию «становления» как порядка особого типа, связывающего основание со следствием. Это позволяет мыслить разные типы каузальности, в том числе и «каузальность целостности», где основанием становления является энтелехия. «Учение о порядке» Д. не есть ни теория познания, ни онтология. Но, следуя внутренней логике своей концепции, он приходит к трансформации ее в направлении «учения о действительности». Согласно Д., можно усмотреть больше порядка, положив за эмпирически данным «действительное», «абсолютное». Познание «действительного» индуктивно и заключение о нем гипотетично. Витализм Д. был популярен в первое десятилетие XX века, а его логические и онтологические идеи - в 20-е годы. Существенное влияние его концепция оказала на философскую антропологию Гелена и Плеснера.

A.A. Филиппов

Витализм. Его история и система М., 1915; Philosophie des Organischen. Bde. 1-2. Leipzig, 1909; Wirklichkeitslehre. Leipzig, 1917; Parapsychologie. Leipzig, 1932.

ДРУГИЕ СОЗНАНИЯ (other minds) - одна из важных проблем эпистемологии и философии сознания, обсуждаемая в XX в. преимущественно в рамках аналитической философии. Она заключается в вопросах: как можно знать о том, что существует сознание помимо моего собственного, как можно знать о содержании других сознаний, насколько достоверно такое знание. Эта проблема возникла в тех направлениях новоевропейской философии, в которых в качестве непосредственно и достоверно данного принимались только содержания собственного индивидуального сознания («эгоцентрическое допущение»). Отсюда появляются проблемы. Как я знаю о существовании другого сознания, которое не дается мне непосредственно? Как на основе единственно достоверного знания текущих состояний сознания можно построить знание о внешнем мире, о прошлом и будущем, наконец, о ментальном мире других людей?

Аргумент по аналогии. К Декарту, который исходил из эгоцентрического допущения, восходит решение проблемы Д.с., получившее название «аргумент по аналогии». Декарт указывал, что сходство во внешне наблюдаемом поведении и использовании языка другими людьми позволяет заключить, что они, как и я сам, обладают сознанием. Классическую формулировку аргументу по аналогии дал Дж.С. Милль: «Я сознаю в себе серию фактов в однообразной последовательности, началом которой являются изменения моего тела, серединой - ощущения, чувства, последним звеном - внешнее поведение. В случае других человеческих существ у меня есть наблюдаемые свидетельства о первом и последнем звене цепи, но нет доказательств среднего звена. В моем собственном случае я знаю, что первое звено производит последнее через среднее и не может произвести иначе. Опыт, таким образом, обязывает меня заключить, что здесь должно быть среднее звено. У других оно может быть таким же как и у меня, но может быть и другим. Однако если я предполагаю, что это звено имеет ту же сущность, то я подчиняюсь законным правилам экспериментального исследования». Иными словами, на основе знания о собственных ментальных состояниях и собственных телесно-поведенческих феноменах субъект может установить серию психо-поведенческих обобщений, которые фиксируют устойчивые связи между ментальными и телесными феноменами. Наблюдая у других сходные с собственными телесные и поведенческие проявления, он может на основе этих обобщений заключить по аналогии, что в «других сознаниях» существуют ментальные состояния, сходные с его собственными.

Слабости аргумента по аналогии состоят в следующем. Во-первых, этот аргумент по структуре индуктивен, но индуктивный вывод психоповеденческих обобщений опирается на опыт только самого (одного) субъекта» поскольку только ему даны все части психо-поведенческих связей. Во-вторых, этот аргумент допускает заключения о существовании у других лишь таких ментальных состояний, которые я могу обнаружить в собственном сознании. Это не позволяет объяснить, как возможно знание о ментальности людей, систематически отличающейся от нашей собственной, что ставит под сомнение знание в таких областях, как психиатрия, этнография и т.п. Далее, разделение ментального (ненаблюдаемого) и телесного (физического, наблюдаемого) ведет к скептицизму. Скептики утверждают, что (1) сознание и поведение связаны случайно (если бы эта связь была необходимой, то мы не могли бы помыслить поведение без наличия определенного ментального состояния, и аргумент по аналогии оказался бы ненужным) и (2) вполне возможно существование одного без второго. Аргумент по аналогии признает первое утверждение, но отрицает второе, в результате чего ему не хватает последовательности. Витгенштейн привел также критическую аргументацию в пользу того, что положения об отделении ментального от физического и о возможности понимания другого сознания несовместимы. Все эти трудности аргумента по аналогии заставляют искать иные решения проблемы Д. с.

Бихевиоризм и гештальтпсихология пытались найти такие решения. Бихевиористы считают, что объективное знание дает только изучение эмпирически наблюдаемого поведения живых существ. Они, вместе с критиками аргумента по аналогии, полагают также, что психо-поведенческие обобщения нельзя сделать эмпирически обоснованными. Это происходит потому, что они по своей природе и не являются эмпирическими обобщениями. На самом деле они суть определения, дефиниции тех или иных ментальных понятий через соответствующие наблюдаемые виды поведения. Существо, демонстрирующее определенный вид поведения, по определению имеет такие-то и такие-то восприятия, желания и т.п. Поэтому слова, которые обычно относят к ментальной сфере, должны быть переведены на язык, обозначающий определенные связанные наборы актов поведения. Например, боль мы должны понимать не как внутреннее переживание, а как спектр наблюдаемых телесных реакций. В 1940-50-е годы ряд психологов и философов пытался придать этим идеям более конкретный и рабочий характер. Однако выяснилось, что перевести психологические понятия, даже простейшие, на язык поведения непросто. Фактически, даже для какого-либо одного ментального понятия не удалось разработать необходимые и достаточные условия его «поведенческого» применения. Поэтому увлечение бихевиоризмом пошло на спад, и проблема Д.с. в его рамках осталась нерешенной. Отрицание специфики ментального, того, что оно не только выражается внешне, но и переживается, является очевидным недостатком бихевиористского подхода.

Теоретики гештальтпсихологии В. Кёлер и К. Коффка доказывали, что состояния другого человека воспринимаются как гештальт-качества. Воспринимая, например, схематизированных персонажей мультфильмов, мы непосредственно воспринимаем их эмоции. Тем более это справедливо по отношению к реальным людям, в обществе которых мы находимся постоянно. Непосредственное схватывание сложных состояний души другого возможно между близкими людьми, например, родителями и детьми. Но то, что в этих случаях проявляется отчетливо, в менее выраженных формах имеет место и в иных случаях восприятия «другого Я». Однако и этой концепции не удалось дать убедительного решения вопроса о достоверности знания о Д.с.

С середины века в аналитической философии проблема Д.с. была переведена в плоскость анализа ее языка. В этом виде она была в центре внимания Уиздома и Остина. Последний считал, что наше знание суть узнавание, которое состоит в восприятии признаков, известных нам по прошлому опыту. При этом содержание воспринимаемого не всегда может быть описано словами. Кроме того, узнавание опирается на память, которая часто неточна и ненадежна, это же относится и к ощущениям. В результате, по Остину, невозможно выделить специфические черты класса суждений, в которых выражаются собственные ощущения субъекта. Поэтому и знание о чужих ментальных состояниях не должно опираться на эти суждения и возможно так же, как и знание о многом другом. Как и любое другое знание, полученное из «вторых рук», оно базируется на принципе доверия к словам собеседника, за исключением тех случаев, когда есть веские причины не доверять этому источнику.

Важный сдвиг в осмыслении проблемы Д.с. и в преодолении сопутствующего ей скептицизма и солипсизма связан с доказательством невозможности приватного языка Витгенштейном. Он показал, что внутренняя, ментальная сфера не может быть описана приватным языком без обращения к внешним ситуациям, что употребление слов должно регулироваться правилами, которые предполагают участников языковой игры, иными словами, определенное сообщество. В результате проблема Д.с. оказывается в рамках «эгоцентрического допущения» противоречивой, и ее современное понимание требует отказа от посылок классического эпистемологического фундаментализма как эмпирического, так и рационалистического типа.

Одно из таких нефундаменталистских решений проблемы связано с предложенной П. Чёрчлендом и др. специалистами по философии сознания идеей объяснительных гипотез «народной психологии» (folk-psychology). Под последней понимается сеть понятий и принципов, описывающих и объясняющих связи ментальных состояний между собой, с телесными проявлениями и с поведением. Эта «концепция» эволюционно складывалась в течение столетий в рамках естественного языка и здравого смысла, она позволяет достаточно успешно объяснять и предсказывать поведение человеческих существ. Согласно современным эпистемологическим представлениям, знание о ненаблюдаемом всегда требует той или иной теории. Это относится и к ментальным состояниям, причем не только «другого Я», но и собственным, поскольку их непосредственная наблюдаемость весьма сомнительна. В принципе могут быть использованы разные теории для описания и объяснения Д.с. (нейрофизиологическая, бихевиористская и т.п.), однако среди этих альтернатив, даже на сегодняшний день, предпочтительнее по своему объяснительному и предсказательному успеху выглядит «народная психология». Достоинствами этого решения проблемы Д.с. являются простота и совместимость с принципами современной эпистемологии. Но чтобы его принять, нужно согласиться с тем, что концептуальная система здравого смысла для описания и объяснения ментальных состояний обладает основными свойствами теории. Не все сочтут это допущение приемлемым. К тому же тезис о том, что не только чужие, но и собственные ментальные состояния являются «теоретическими сущностями» может выглядеть довольно странным.

В результате проблема Д.с. продолжает оставаться открытой, что впрочем, не мешает нам на повседневном уровне и в позитивных науках верить в то, что мы можем знать, что переживают и о чем думают другие люди.

Е.Е. Суровцева, В. П. Филатов

Лапшин И.И. Проблема «чужого Я» в новейшей философии. СПб., 1910 (история проблемы); Григорян Г.П. Декарт, эгоцентрический предикат и проблема чужих сознаний // Вопросы философии. 1980, № 1; Витгенштейн Л. Философские работы. Ч.1., М., 1994; J. Wisdom. Other Minds. Oxford, 1952; J.I. Austin. Philosophical Papers. Oxford, 1961.

ДЬЮИ (Dewey) Джон (1859-1952) - амер. философ, виднейший представитель и систематизатор прагматизма. Преподавал в Мичиганском, Чикагском и Колумбийском (Нью-Йорк) ун-тах. Центральное понятие философии Д. - опыт, в который он включал все формы и проявления человеческой жизни. Философия, по Д., возникла не из чувства удивления, а из социально-практических напряжений и проблем. Ее задача - способствовать реконструкции опыта, прежде всего социального, сделать человека способным решать те реальные проблемы, с которыми он сталкивается в жизни. Центром философии Д. считал теорию познания, однако познание для него - это не установление неких чистых истин, но возможность эффективного разрешения проблемных ситуаций, вызывающих затруднения и побуждающих к мышлению. В качестве средства для этого Д. предлагал свою теорию исследования, ядро которой составляет экспериментальная, или инструментальная логика решения проблем. В ней Д. выделяет пять этапов: (1) осознание затруднения, проблемы; (2) формулировка проблемы, прояснение ее содержания и границ; (3) выдвижение гипотезы для возможного решения проблемы; (4) выведение следствий из нее и критическое их рассмотрение; (5) экспериментальная, практическая проверка гипотезы. Все проблемные ситуации, по Д., уникальны, поэтому для их разрешения не существует общего ключа. Инструментальный метод требует каждый раз начинать все сначала и двигаться путем проб и ошибок. Таким образом, понятия, идеи, теории выступают для Д. в качестве интеллектуальных инструментов, необходимых для решения проблемы. В той мере, в какой они оказываются успешными и пригодными для этой цели, они признаются истинными.

Д. разработал педагогическую концепцию прогрессирующего образования, оказавшую большое влияние на современную педагогическую мысль и реформу школы. Основная ее идея состоит в том, что школа - не подготовка к будущей жизни, а сама жизнь в ее особой форме. Школа должна «обучать посредством деланья»: не наполнять головы детей готовыми знаниями, а развивать у них навыки решения различных проблем. Интерес Д. к социальному эксперименту в СССР привел его к участию в 30-е годы в работе международной комиссии по расследованию деятельности Л. Троцкого, объявленного на родине «врагом народа». Д. пришел к выводу о невиновности Троцкого и выступал в его защиту, чем вызвал недовольство советских властей. В своих социально-политических работах Д. отстаивал реформистскую программу постепенных и частичных улучшений жизни общества путем решения отдельных социальных проблем. Свой общий метод он считал пригодным для решения любых проблем в демократическом обществе, в защите принципов которого он видел свою главную социальную и моральную задачу.

Ю.К. Мельвиль

Психология и педагогика мышления. М., 1915; Введение в философию воспитания. М., 1921; Школа и общество. М., 1922; Свобода и культура. Лондон, 1963; Reconstruction in Philosophy. N.Y., 1920; Experience and Nature. N.Y., 1925; Logik: The Theory of Inquiry. N.Y., 1938; Problems of Men. N.Y., 1946.

ДЭВИДСОН (Davidson) Дональд (p. 1917) - амер. философ-аналитик и логик. Проф. ун-та в г. Беркли (Калифорния). Основные направления исследований Д. относятся к логическим проблемам естественного языка и философско-психологическим вопросам описания и истолкования человеческих действий. Главную свою задачу Д. видит в разработке формальной теории значения, тесно связанной с вопросами обучения языку. Для исследования структуры языка Д. использует аппарат первопорядковой экстенсиональной логики, дополненной логической теорией наречий. Отталкиваясь от семантической теории истины для формализованных языков, он стремится эксплицировать механизмы порождения бесконечного количества истинных предложений естественного языка из конечного набора аксиом и правил вывода. Решение этой задачи, согласно Д., позволит объяснить, как происходит понимание говорящего в процессе коммуникации. Понимание отдельного предложения он связывает со способностью понимания человеком всего языка как единой концептуальной системы. В своей «радикальной теории интерпретации» Д. показывает связь семантического значения предложений с индивидуальными и социальными структурами убеждений, верований, желаний, целеполаганий, намерений и т.п. Семантическая теория Д. поэтому связана с теорией действий, построенной на основе принципа рационализации (как разновидности каузального объяснения действий). Свою философскую позицию Д. квалифицирует как «аномальный монизм», сущность которого в противовес «номологическому монизму» состоит в признании несводимости ментального к физическому, а также в приписывании «событиям» наряду с объектами базисного онтологического статуса. Д. развивает оригинальную теорию метафоры, согласно которой значение метафорических слов и выражений буквально, а употребление - специфично.

Что означают метафоры // Теория метафоры. М.,1990; Материальное сознание // Аналитическая философия. М., 1993; Об идее концептуальной схемы // Там же; Essays on Actions and Events. Oxford, 1989; Inquiries into Truth and Interpretation. Oxford, 1985.

ДЮРКГЕЙМ (Durkheim) Эмиль (1858-1917) - франц. социологи философ, проф. ун-тов в Бордо и Париже, основатель и глава франц. социологической школы, группировавшейся вокруг журнала «L 'Annee sociologique». Продолжатель традиции Р. Декарта, последователь А. Сен-Симона и О. Конта, Д. испытал также влияние Ш. Монтескье, Ж.-Ж. Руссо, И. Канта, Г. Спенсера, Ш. Ренувье, Э. Бугру.

Д. обосновал особое место социологии среди наук о человеке, что определило его трактовку онтологических проблем социальной реальности. В противовес редукционизму биологического и психологического направлений в социологии он не уставал доказывать, что общество - это реальность особого рода, несводимая к другим формам реальности, в том числе к биопсихическим, индивидуальным аспектам человеческого существования. Человек, по Д. - это homo duplex«, двойственная реальность, сочетающая в себе индивидуальное и социальное начала, причем последнее в человеке доминирует. Отсюда - дюркгеймовский «социальный реализм» умеренного толка, согласно которому общество, возникая как результат многообразных взаимодействий индивидов, образует внеиндивидуальную и надиндивидуальную реальность. Онтологический аспект социологической теории Д. тесно связал с ее методологическим аспектом. В кн. «Правила социологического метода» (1895) (в рус. пер. - «Метод социологии») Д. провозгласил главный принцип своей методологии в формуле: «Социальные факты нужно рассматривать как вещи». В его интерпретации это означало, что исследованию в первую очередь должны подвергаться не понятия о социальной реальности, а она сама непосредственно. В противовес интуитивизму и интроспекционизму «философии жизни», Д. отстаивал необходимость распространения принципов рационализма и детерминизма на познание социальных явлений, настаивал на применении объективных методов по образцу естественных наук. В методологии Д. приверженность отдельным положениям предшествующего эволюционизма сочетается со структурно-функциональным анализом социальных явлений. Эволюционистская тенденция проявилась у него главным образом в типологии обществ, в трактовке сложных обществ как комбинации простых, в объяснении социальных институтов посредством обращения к их «элементарным» формам. В то же время, соединив присущий биоорганическому направлению взгляд на общество как на интегрированное целое, состоящее из взаимозависимых частей, с идеей специфичности социального организма, Д. в развернутой форме представил один из первых вариантов структурно-функционального анализа. Под социальной функцией он понимал соответствие того или иного явления определенной потребности социальной системы. Отношение Д. к философии было двойственным и противоречивым. С одной стороны, он отмечал в качестве одного из отличительных признаков своего социологического метода независимость от всякой философии, что было обусловлено его отрицательным отношением к многочисленным умозрительным спекуляциям современной ему социальной философии. С другой стороны, Д. свойственно стремление решать философские проблемы с позиций социологизма.

А. Б. Гофман

Самоубийство. СПб., 1912. Социология и теория познания // Новые идеи в социологии. СПб., 1914, № 2; Социология. М., 1995; О разделении общественного труда. М., 1996; Le formes élémentaires de la vie religieuse. P., 1912; Sociologie et philosophie. P., 1924; L'Education morale. P., 1925.

ДЮФРЕН (Dufrenne) Микель (р. 1910) - франц. философ и эстетик. Использовал феноменологический метод Гуссерля для анализа искусства и эстетического опыта. На мировоззрение раннего Д. наиболее сильное влияние оказали идеи Хайдеггера, Мерло-Понти и Канта. В дальнейшем испытал воздействие Адорно и Маркузе. В первый период своего творчества, в работе «Феноменология эстетического опыта» (1953), Д. занят исследованием специфики художественно-эстетического отношения человека к миру и сопряженного с ним чувственно-смыслового уровня субъективности. Д. занимался обоснованием онтологического значения эстетического опыта, возможности которого определяются особым видом аффективного априори. Оно одновременно задает как ценностно-смысловую структуру эстетического объекта, так и экзистенциальную позицию субъекта, посредством чувств выражающую глубину человечного в человеке. Поскольку аффективное априори у Д. идентично экзистенциальному и космологическому аспекту бытия, то эстетический опыт приобретает наиважнейшее значение. Искусство не только возвращает человека к самому себе, но и открывает «человеческий облик» вещей, выражая тем самым гармоничное единство человека и природы и позволяя ему вернуться к исконному, непотребительскому отношению к ней. Придавая большое значение анализу языка искусства, Д. выступил против одностороннего сведения художественного произведения к его знаковой структуре, лингвистическому или семантическому аспекту. Во второй период творчества, начавшийся после студенческих волнений 1968, Д. акцентирует внимание на проблемах эстетизации повседневности, взаимосвязи художественной практики и политики, искусства и революции. Критикуя официальное искусство, Д. развивает концепцию обновленного искусства, искусства-игры. Последнее служит разрушению антигуманных технократических и бюрократических структур, преодолению отчуждения человека. Это искусство освобождает воображение и творческие способности человека, возвращает утраченный вкус к наслаждению и счастью созидания прекрасного, превращая жизнь в праздник. Искусство-игра вписывает художественную практику с ее свободой и творчеством в повседневность, объединяет всех людей в общем деле, утверждает более гуманный тип ценностей в отношениях человека к миру, природе и самому человеку. Именно поэтому оно способно вдохновлять непрерывную культурную революцию и давать ей верную ориентацию.

В. Л. Кошелева

Phénoménologie de l'expérience esthetique. P., 1953; Pour 1'homme. P., 1968; Art et politique. P., 1974; Esthétique et Philosophie. P., 1967-1981.

ДЮЭМ (ДЮГЕМ) (Duhem) Пьер (1861-1916) - франц. физик, философ и историк науки. Проф. физики в ун-тах Лилля, Ренна, Бордо. Физические исследования Д. относятся к области термодинамики, гидродинамики, теории упругости. Он является также автором многочисленных трудов по истории науки. Одним из первых Д. осознал важную роль истории науки для философско-методологического анализа научного знания. В своих работах он подчеркнул различие в понимании физической теории в двух научных традициях: Декарта-Лапласа (теория как объяснение) и Паскаля-Ампера (теория как описание). По мнению Д., физическая теория не должна быть гипотетическим объяснением эмпирически полученных законов на основе законов о некоторых сущностях, недоступных наблюдению. Подобные объяснения носят печать метафизики, от которой наука должна освобождаться по мере своего развития. Основная цель теории состоит в описании - логической систематизации и классификации большого числа экспериментальных законов. В этом проявляется инструментализм Д. в понимании статуса и роли научной теории. Этой установке в значительной мере противоречит его же тезис о том, что целью физической теории является также постепенное превращение ее в естественную классификацию, отражающую действительный порядок вещей, недоступный нашему восприятию. Д. отвергает традиционное толкование описания как индуктивного обобщения наблюдаемых явлений и резко критикует индуктивистскую историографию. Согласно Д., опытные данные не имеют самодовлеющего характера и всегда рассматриваются сквозь призму теоретических понятий, превращающих экспериментальные данные в символические конструкции, несводимые к индуктивным обобщениям. Критика индуктивизма Д. тесно связана с другой его важной разработкой, получившей впоследствии имя «Дюэма - Куайна тезиса». Суть его состоит в том, что экспериментальной проверке подлежат не изолированные теоретические положения, а теория в целом. Идея изолированной проверки гипотез вытекает из индуктивистской методологии, трактующей теоретический закон как результат последовательного обобщения опытных данных. Если прямой путь от опыта к теории отвергается и речь идет о переводе этих данных на символический язык целой группы теорий, то в развитой научной дисциплине невозможно отделить каждую гипотезу от целостного теоретического контекста этой дисциплины. Факты в связи с этим всегда нагружены смыслом, сообщаемым им теоретической системой в целом. На примере законов Кеплера, помещенных в контекст ньютоновской механики, Д. показывает, что при переходе к новой теории экспериментальные данные подвергаются теоретической переинтерпретации. Такой подход, однако, противоречит представлению самого Д. о развитии науки как кумулятивном и непрерывном процессе, при котором описательная часть прежних теорий почти целиком входит в новую теорию. Внутренняя противоречивость концепции Д. стала более явной, когда в рамках постпозитивизма был развит ряд принципиальных идей Д., идущих вразрез с его же собственным позитивистским в целом пониманием науки и ее истории.

Дата добавления: 2015-08-10