Маркиз Кавур и его угрозы – Новые препятствия для Оратория

Можно и не говорить, какое воодушевление вызывали в молодых людях такие прогулки. Их привлекало смешение благочестия, развлечений, походов, каждый привязывался ко мне настолько, что не просто слушался моих распоряжений, но с нетерпением ожидал, когда я поручу ему исполнить какое-нибудь дело. Как-то один карабинер, увидев, как я жестом руки призвал к тишине четыреста молодых ребят, скакавших с криками по лугу, воскликнул: «Если бы этот священник был генералом армии, то смог бы сразиться с самым сильным войском в мире». В самом деле, послушание и привязанность моих учеников доходили до безумия. Именно по этой причине вновь пополз слух, что дон Боско со своими чадами может в любую минуту начать революцию. Местные власти опять приняли на веру это смехотворное утверждение, особенно – маркиз Кавур, отец выдающихся Камилло и Густаво, в то время бывший викарием города, то есть, можно сказать, главным градоначальником. Итак, он вызвал меня во дворец муниципалитета, где долго рассуждал о распространявшихся на мой счет глупостях и подвёл итог: «Мой добрый священник, примите совет: оставьте в покое этих негодяев. Они доставят лишь неудобство и вам, и государственным властям. Уверен, подобные собрания опасны, поэтому не могу их терпеть».

– Господин маркиз, – ответил я, – у меня нет иной цели, кроме как улучшить участь бедных сынов народа. Я прошу не о денежных средствах, а всего лишь о месте, где я мог бы собирать ребят. Так я надеюсь уменьшить число нарушителей спокойствия, в том числе – тех, кто обитает в тюрьмах.

– Вы обманываете себя, мой добрый священник, вы трудитесь впустую. Считая подобные собрания опасными, я не могу предоставить вам какое-либо место. Где же вы возьмёте средства на арендную плату и на расходы, понесённые из-за этих бродяг? Повторяю: я не могу дозволить подобных собраний.

– Но достигнутые результаты, господин маркиз, убеждают меня в том, что я тружусь не напрасно. Многие молодые люди, всеми отверженные, собраны вместе, избавлены от опасностей, занялись ремеслом, и тюрьма больше не служит им домом. До сих пор мне хватало материальных средств, они в руках Божиих, а Он для достижения Своих высших замыслов порой использует презренные орудия.

– Имейте терпение, подчинитесь мне, я ни в коем случае не могу разрешить вам подобные сборища.

– Господин маркиз, дозвольте не ради меня, а во благо множества отверженных молодых людей, которых иначе может ожидать печальный конец.

– Замолчите, я здесь не для диспутов. Это беспорядок, я хочу и обязан ему воспрепятствовать. Разве вы не знаете, что любые собрания запрещены, если не дано законного разрешения на их проведение?

– Мои собрания не преследуют политической цели: я преподаю катехизис бедным юношам и занимаюсь этим с позволения архиепископа.

– Архиепископ осведомлён об этих делах?

– Полностью осведомлён, я никогда не предпринимал ни единого шага без его разрешения.

– Но я не могу дозволить этих собраний!

– Полагаю, господин маркиз, вы не собираетесь запретить мне вести катехизацию с позволения моего архиепископа.

– А если бы архиепископ велел вам прекратить Ваше смехотворное начинание, вы бы не воспротивились бы запрету?

– Ни в малейшей степени. Я начал и до сих пор продолжаю с согласия моего священноначалия, и по его первому зову предоставлю себя в его распоряжение.

– Ступайте, я поговорю с архиепископом, но потом не противьтесь его распоряжениям, иначе вы вынудите меня принять суровые меры, чего мне не хотелось бы.

Сведя разговор к этому, я думал, что хотя бы некоторое время меня оставят в покое. Но каково же было моё потрясение, когда, придя домой, я обнаружил письмо, в котором братья Филиппи изгоняли меня с арендованного участка!

– Ваши юноши, – было сказано мне, – постоянно вытаптывают наш луг, погубят траву на корню. Мы с удовольствием простим вам просроченную арендную плату, если в течение пятнадцати дней вы освободите наш луг. Б о льшую отсрочку предоставить не можем.

Слухи о стольких трудностях распространялись, многие друзья просили меня оставить бесполезное, по их словам, предприятие. Другие же, видя меня в задумчивости и непременно в окружении ребят, начали говорить, что я сошёл с ума.

Однажды богослов Борель в присутствии священника Паккьотти Себастиано и прочих, заговорил со мной так: «Дабы не подвергнуться опасности потерять всё, следует спасти хоть что-нибудь. Отпустим всех нынешних ребят, оставим только человек двадцать самых маленьких. Пока будем учить их катехизису, Бог укажет нам путь и возможность сделать больше». Я им ответил: «Не следует ждать другой возможности, место уже подготовлено, там есть просторный двор, дом, где много ребят, колоннада, церковь, священники, клирики, всё в нашем распоряжении».

– Где же всё это? – прервал богослов Борель.

– Не могу сказать, где именно, но точно есть и именно для нас.

Тут богослов Борель разразился рыданиями: «Бедный дон Боско, – воскликнул он, – вы повредились умом». Он взял меня за руку, поцеловал и вышел с доном Паккьотти, оставив меня одного в моей комнате.

Дата добавления: 2015-07-20