Мероприятия БРЭМ по улучшению экономического положения казаков-эмигрантов в маньчжурии

Научным и нравственным долгом российских историков стало сегодня восстановление исторической справедливости и возрождение нашей духовной связи с соотечественниками, которые в результате «великих потрясений» 1917 г. и бес­пощадной Гражданской войны вынуждены были искать спа­сения на чужбине. Исходным моментом в решении этой важной задачи является изучение различных слоев российской эмиграции, в том числе исторической судьбы казачества, особенно того периода его истории, когда за пределами России сформировались основы такой уникальной социально-политической и духовной среды, как российская эмиграция.

Казачество в Маньчжурии в 30-е — 40-е гг. ХХ в. было неотъемлемой составной частью российской эмиграции. Те же причины — поражение Белого движения в Гражданской войне, категорическое неприятие практики большевизма и коммунистической идеологии, надежда на недолговечность советской власти, свержение ее в короткий срок и возможность возвращения в Россию — заставили казаков покинуть Родину и стать беженцами.

Казаки вместе с другими слоями российской эмиграции испытали на себе всю тяжесть материальных лишений и бедствий. Далеко не всем удавалось находить работу, даже временную, самую тяжелую, за самую мизерную плату. Наиболее предприимчивые, захватив с собой некоторые средства, открыли в Маньчжурии свои предприятия. Уже в середине 20-х гг. среди эмигрантов выделилась своеобразная элита, которая могла позволить себе жить на широкую ногу. Основную же массу, напротив, быстро охватил процесс пролетаризации и люм­пенизации. Офицеры работали грузчиками и открывали свои мастерские. Дамы «из общества» устраивались официантками, нередко зарабатывали и проституцией. Немало было и таких, кто влачил жалкое существование, просил милостыню, ночуя в общежитиях и питаясь по талонам в столовых. Эти люди за кусок хлеба соглашались на любую работу. Господствующим на­строением большинства беженцев был страх за завтрашний день.

КВЖД, пока находилась во власти старой администрации, давала заработок не только служащим дороги, но и другим россиянам, связанным с её деятельностью. С приходом на дорогу новой советской администрации эмигранты лишились этой базы, что самым болезненным образом отразилось на их положении.

«Экономическая депрессия», в тисках которой оказалась российская эмиграция в середине 30-х — начале 40-х гг. ХХ в., вызывала у её лидеров мысль о необходимости принятия мер по улучшению экономического положения эмигрантов.

С началом японской оккупации россияне оказались в рамках жестко организованного режима, их права простирались до тех пор, пока японская военщина находила их полезными для осуществления своих целей. Усилилась безработица, ухудшилось материальное положение всех слоев российской эмиграции. По официальным данным, к концу декабря 1935 г. среди русских эмигрантов было зарегистрировано 6750 чел. безработных. Однако реальный уровень безработицы был значительно выше и составлял около 25% от общего числа эмигрантов 1.

6 июля 1937 г. в Харбине в помещении Японской военной миссии (ЯВМ) состоялось объединенное заседание пред­ставителей Харбинского городского самоуправления (ХОУ) и БРЭМа, посвященное разработке конкретных мероприятий по улучшению экономического положения российской эмиграции.

На заседании присутствовали: председатель ЯВМ, помощник городского головы Оосэко-сан; начальник особого отдела Се-Хэ-Хой Като-сан, начальник БРЭМа В.А. Кислицын; первый заместитель и начальник 2-го отдела К.В. Родзаевский; третий заместитель и начальник 4-го отдела М.А. Матков­ский; начальник 5-го отдела Б.А. Стржевский; второй секретарь Бюро Г.С. Наумов 2.

После вступительного слова председателя ЯВМ, подчеркнувшего готовность власти Маньчжурской империи улучшить положение эмигрантов при наличии плана конкретных меро­приятий в этой области, выступили начальник БРЭМа В.А. Кислицын, руководители отделов К.В. Родзаевский, М.А. Матковский, М.Н. Гордеев и другие работники Бюро.

Так, М.Н. Гордеев предложил два пути решения проблемы безработицы. В своем докладе он сказал: «Необходимо прежде всего поддержать цензовую часть ее (имеется в виду эмиграция. — Авт.), как людей, сохранивших имущество и капиталы, обладающих хозяйственными навыками и на­деленных предпринимательской инициативой. Около таких людей найдут себе заработок многие неимущие эмигранты, особенно люди интеллигентских профессий и пожилого возраста, ко­торым сейчас особенно трудно найти себе посильную работу» 3.

К цензовым группам эмиграции он относил: русских домовладельцев (около 2700 чел.); русских коммерсантов и промышленников, из них — платящих в год больше 20 гоби налога (около 600 чел.) и русских подрядчиков, имеющих большой опыт в под­рядном деле. Поддержать данную часть эмигрантов можно путем создания доступного льготного кредита. В связи с этим предлагалось реорганизовать банк домовладельцев таким образом, чтобы он был отделением Центрального или Промышленного банка Маньчжоу-Ди-Го для русских. Причем банк этот, по его мнению, должен был не только поддерживать уже существующие предприятия, но и помогать организовать новые.

Другой путь частичного разрешения проблемы безрабо­тицы, по мнению М.Н. Гордеева, заключался в следующем: среди эмигрантов «…имеется группа людей, которые бы желали заняться сельским хозяйством промышленного типа со вложением имеющегося капитала. Для этого им нужна земля в районах по их выбору на правах долгосрочной аренды (не менее 25 лет) или лучше, на правах собственности. Можно будет создать русский по­селок в 15-20 домов» 4. По его мнению, в таком поселке могли бы найти работу эмигранты разных специальностей.

В дальнейших выступлениях вопрос о развитии сельско­хозяйственного производства в малообжитых местах Мань­чжурии, позволявшем сократить безработицу, получил развитие.

Выступавшие при обсуждении этого пути улучшения по­ложения эмигрантов делали упор на то, что следует учитывать местные климатические, почвенные и топографические условия для развития того или иного вида хозяйства. Причем не надо забывать о наличии научных и физических сил российской эмиграции и ее способности применять при местных условиях свои знания и опыт.

Выступивший в прениях А.А. Доброхотов (работник ХОУ) подчеркнул важность развития земледелия русскими эмигрантами-казаками и крестьянами. Завершил он свою речь словами: «…земледельческую часть эмиграции можно привлечь в сель­ское хозяйство и даже возможно улучшить культуру хлебных злаков, развить льносеяние, конопли (выделка полотна, грубых тканей, веревок, брезента и др.)» 5.

На заседании было принято решение предоставить эмиграции возможность широко заниматься скотоводством, свиноводством, овощеводством в целях улучшения этой отрасли хозяйства на территории Маньчжурии. Было поддержано предложение об устройстве учебно-показательной фермы в целях при­общения молодого поколения эмигрантов к практическим зна­ниям в области сельского хозяйства. Предполагалось, что ферма долж­на иметь не менее 600 дес. земли, на ее территории должны рас­полагаться показательные заводы: мыловаренный, клееваренный, крахмально-паточный, винокуренный. В связи с развитием огородничества подчеркивалась необходимость заняться консерв­ным производством: консервированием огурцов и помидоров.

Один из главных выводов, сделанных на заседании, состоял в необходимости организовать переселение добровольцев из числа эмигрантов в малозаселенные места, требующие сель­ско­хозяйственной разработки. Однако на практике решить этот вопрос в тот период времени не удалось.

В годы войны за «новый порядок в Восточной Азии» по­ложение основной массы эмигрантов стало еще хуже. Им не про­давали мясо, рис, сахар. Острой проблемой стали медикаменты, так как аптеки в первую очередь обслуживали нужды японской армии. Безработица стала характерной чертой этого времени. Отчеты начальников местных Бюро и отделений, представленные на февральском съезде ГБРЭМ в 1944 г. (с 1940 г. БРЭМ был переименован в Главное бюро российских эмигрантов), показывали безотрадную картину. Так, только в Дайрене на 100 чел. в возрасте от 14 до 35 лет приходилось 23% безработных. По некоторым отделениям вопрос о без­работице в отчетах заалчивался вообще 6.

С началом «войны за Великую Восточную Азию» была на­чата кампания по переселению возможно большего числа населения Маньчжурской империи для занятия сельским хозяйством. Среди переселенцев были и российские казаки. Во главе кампании стояло Управления развития земледелия. В его работе активное участие принимало Кио-Ва-Кай, развернувшее агитацию за «служение сельского хозяйства делу становления Нового порядка в Восточной Азии».

ГБРЭМ не осталось безучастным к призывам властей и обратилось к ним с представлением об отводе российской эмиграции свободных земельных площадей, куда бы можно было переселить значительное число людей. К весне 1943 г. наметились три района.

Сначала рассматривался район Аньда-Сарту, но он оказался малопригодным для занятия сель­ским хозяйством: обследо­вание данной территории показало, что там можно заниматься только скотоводством.

Позже внимание привлек район Тигровой пади. Его при­знали подходящим для занятия сельским хозяйством. Однако он оказался небольшим по размерам: земли в Тигровой пади хватило только на 50 семей 7.

Вслед за районом Тигровой пади в октябре 1943 г. был рассмотрен Тоогенский район, который и был признан во всех отношениях пригодным для расселения на его территории зна­чительного числа переселенцев, желавших заниматься сель­ским хозяйством.

Тоогенский район в пределах Тоогенского уезда Синьцзян­ской провинции включал в свой состав поселения — Ново-Покровская, Петро-Павловская и Воскресенская, расположенных на левом берегу реки Тайванхэ. Вдоль правого берега располагалась железнодорожная линия, конечная станция которой была Иссюн. До этой станции ездили переселенцы и отправ­лялись грузы.

Обследования показали: земля пригодна для занятия земледелием, сам район богат зверем, рыбой и лесом, наличие значительного числа лесных концессий даст возможность переселенцам получить хороший заработок в зимний период.

29 сентября 1944 г. была создана Комиссия по сбору средств для помощи малоимущим переселенцам. Во главе этой комиссии был поставлен вице-председатель Харбинской торговой палаты А.С. Казаков-Казаковский. На комиссию было воз­ложено задание — собрать среди имущей части эмигрантов и иностранного населения г. Харбина путем дружественного займа на 10 лет или путем пожертвований 2000000 гоби. Од­нако в силу разного рода причин Комиссия не выполнила воз­ложенной на нее задачи и смогла собрать на январь 1944 г., и то при поддержке ГБРЭМа, 1005000 гоби.

В сумму вошли следующие денежные средства: 910000 гоби в качестве дружественного займа; 545361.3 гоби — пожерт­вования от ЯВМ, ГБРЭМа и Комиссии по сбору средств; 40463.87 гоби — поступления от проводимых мероприятий в поль­зу переселенцев 8.

В 1944 г. деятельность Комиссии почти прекратилась, и если проводился сбор денег, то исключительно при помощи ГБРЭМа.

Одновременно с организацией Комиссии по сбору средств для неимущих и малоимущих эмигрантов, был создан Комитет по переселению под председательством начальника переселенческого отдела ГБРЭМа. На него была возложена вся работа по переселению российских эмигрантов в Тоогенский район. В ее состав были приглашены видные эмигрантские общественные деятели. Таким образом, Комитет по переселению являлся организацией чисто общественной.

В Комитете был сформирован Президиум — 10 чел. Он вел всю текущую работу. Председатель Президиума являлся председателем Комитета.

Кроме Президиума, в Комитете имелись комиссии: финансовая (председатель — А.С. Казаков-Казаковский, который совмещал эту должность с должностью председателя по сбору средств); заготовительная (председатель — Г.Т. Ражев, ко­торый был крупным коммерсантом и общественным деятелем в 40-е гг. ХХ в.); ссудная (председатель — М.В. Бибиков, он являлся руководителем Общества «Русский транспорт»); агрономическая (председатель — ученый агроном Т.П. Гордеев); ревизионная комиссия, проводившая ежемесячную проверку денежных сумм и отчетность Комитета (председателем этой комиссии был один из крупнейших коммерсантов в Маньчжоу-Ди-Го Д.М. Воронцов 9).

Комитет во главе с А.С. Казаковым-Казаковским проводил большую работу по организации переселения эмигрантов в Тоогенский район. Уже в марте 1944 г. записались для переселения в Тоогенский район около 1000 российский эмигрантов, треть из которых были казаками.

Многие эмигранты переезжали в Тооген потому, что переселенцам призывного возраста полагалась отсрочка от вы­полнения воинской повинности. Многие бежали от безработицы и нужды. Из 667 семей (по анкетным данным) переселившихся в Тооген, 66 были имущими, 66 малоимущими, 505 неимущими 10.

На каждого переселенца давался письменный отзыв о его благонадежности от 3-го административного отдела ГБРЭМа, который вел регистрацию и учет российских эмигрантов, занимался их трудоустройством. Переселенцы, едущие на по­стоянное место жительства, имели право на бесплатный проезд, получали ссуды в г. Харбине.

Прибывшие переселенцы получали муку, сахар и другие продукты — первоначально из Комитета по переселению Хар­бина, а с 1 января 1945 г. стали получать продукты от Тоогенского уездного управления.

Комитет провел значительную работу по основанию трех станиц: Ново-Покровской, Петропавловской и Воскресенской.

В декабре 1944 г. в станицу Ново-Покровская переселились 443 чел. (178 семей), в Петропавловскую станицу — 47 чел. (18 семей). В общей сумме в эти две ста­ницы переселились 196 семей (490 чел.), из них: мужчин — 276 чел., женщин — 167 чел., детей до 10 лет — 47 чел.

Характеризуя возрастной состав переселенцев Ново-Покровской и Петропавловской станиц, следует подчеркнуть, что основную массу приезжих составили люди среднего и стар­шего возраста, имеющие определенный жизненный опыт и владеющие какой-либо специальностью. Эту группу представляли мужчины и женщины до 50 лет (174 чел., или 35,5%) и до 60 лет (66 чел., или 13,5%). На втором месте по числу переселившихся стояла молодежь до 35 лет (102 чел., или 20%). Меньше всего переехало в Тооген пожилых людей после 60 лет (23 чел., или 5%). Этот поток переселенцев отличался тем, что в его составе было много детей до 10, 15 и 20 лет (125 чел., или 26%). Это свидетельствует о том, что в числе прибывших было много людей семейных, многодетных, нуждающихся в работе, чтобы поддержать и вырастить детей 11.

Из 196 семей 20% приходилось на казаков. Распределялись они следующим образом: из Кубанского казачьего войска — 2 семьи; Оренбургского — 7 семей; Сибирского — 2 семьи; Забайкальского — 9 семей; Амурского — 15 семей; Иркут­ского — 2 семьи; Уссурийского — 2 семьи. Всего прибыли 30 семей, из них: казаков — 49 чел.; казачек — 40 чел.; ка­зачат — 13 чел. Всего 102 чел. 12.

Земля и климат Тоогена благоприятствовали развитию земледелия, скотоводства. В казачьих хозяйствах разводили домашний скот: лошадей, коров, быков, коз, овец и др. Особое внимание уделялось лошадям, поскольку казак был не­разлучен с конем.

В станицах Ново-Покровская и Петропавловская в хозяйствах казаков насчитывалось: 125 лошадей, 40 коров, 84 свиньи, 94 козы, 4 овцы, 950 шт птиц 13.

Переселение в Тоогенский район продолжалось активно в 1945 г. На 15 апреля насчитывались 302 семьи переселенцев (673 чел.). Из них мужчин — 318, женщин — 296, детей — 160.

В переселенческом потоке 1945 г. преобладали мужчины и женщины от 21 до 50 лет (384 чел., или 57%) и меньше было людей пожилого возраста — от 51 года и старше 60 лет (129 чел., или 19%). Переселенческие семьи, как показывают статистические данные, имели много детей до 10, 15, 20 лет (160 чел., или 24%). Все они нуждались в работе и жилье.

Из прибывших 302 семей 53 семьи являлись казачьими (17,5% всего населения). Переселенцы построили дома, об­завелись хозяйством. Комитет помог желающим приобрести сельскохозяйственный инвентарь, оборудование для разведения скота. Силами Комитета была создана тракторная база. В станице Ново-Покровская она включала: собственных тракторов — 5; арендованных — 3; трактор группы «Урал» — 1; прилагающие к ним плуги, бороны, сенокосилки — 3; конные грабли — 2; веялок, сеялок — 5; конных плугов — 41; ко­силок — 500 шт.; грузовиков — 3, из них 2 частных; мотоцикл — 1 14.

Постепенно жизнь в районе налаживалась. Активная помощь Комитета способствовала повышению в хозяйствах поголовья скота и прежде всего лошадей. В апреле 1945 г. в Ново-Покровской станице насчитывалось 211 лошадей, 86 коров, 10 быков, 99 коз, 82 свиньи, 958 штук птиц.

Развивалось земледелие. Распаханной земли, не считая огородов, стало 285 га, выросло число жилых построек до 117. В районе Ново-Покровской станицы были построены 3 лесопилки, 1 слесарная мастерская, 1 мастерская по выделке кожи, кус­тарное производство по выделке смолы и дегтя, 3 мельницы и др. 15.

Условия и весь распорядок жизни в казачьих поселках оставался тот же самый, каким он был при жизни в России. В страду трудовая жизнь начиналась с раннего утра и длилась до позд­него вечера. Отдых казаков протекал также в традиционной обстановке.

Духовная жизнь населения станиц имела своими центрами православные храмы. Имелись церкви почти во всех поселках. В праздничные дни с колоколен церквей раздавался призывный звон.

На должной высоте находилось и дело просвещения. В каждом поселке была своя школа, где обучались дети.

Благодаря тому, что казаки-переселенцы имели возможность жить в привычных для них условиях, они полностью сохраняли и бытовые особенности казачества. Храня верность своей Отчизне, казаки все свои помыслы устремляли на воз­рождение национальной России, крепкими и храбрыми стражами которой они являлись на протяжении всех пяти веков своей истории.

Традиционная лихость и отвага станичников по-прежнему жила в казаках, переселившихся в Тоогенский район, что они блестяще доказали во время Всеманьчжурского Конного празд­ника в г. Харбине, организованного ГБРЭМом при содействии Харбинского представительства Союза казаков под руководством генерала А.П. Бакшеева.

В 1945 г., с приходом Советской армии ГБРЭМ был закрыт, работники его арестованы.

Оценить сегодня деятельность ГБРЭМа по укреплению материального и правового положения проживавших в Маньчжоу-Ди-Го российских эмигрантов однозначно нельзя. Без­условно, ГБРЭМ был орудием в руках японских властей страны, внедрял по их настойчивым директивам в эмигрант­скую среду их идеологические установки, служил средством тоталитарного контроля над эмиграцией, что, несомненно, являлось отрицательным моментом.

Однако именно ГБРЭМ в новых, трудных, крайне запутанных внутри- и внешнеполитических условиях середины 30-х — первой половины 40-х гг. ХХ в. на Дальнем Востоке объединяло эмиграцию, спасало от нового распыления по странам мира, проводило огромную работу по улучшению экономического положения российской эмиграции. Это, конечно, по­ложительный момент в разнообразной деятельности этой органи­зации.

1 ГАХК. Ф. 830. Оп. 1. Д. 189. Л. 108, 109.

2 ГАХК. Ф. 830. Оп. 1. Д. 13. Л. 34.

3 ГАХК. Ф. 830. Оп. 1. Д. 13. Л.52, 53, 54.

4 Там же. Л. 54.

5 Там же. Л. 67.

6 ГАХК. Ф. 830. Оп. 1. Д. 189. Л. 150, 162.

7 ГАХК. Ф. 830. Оп. 1. Д. 329. Л. 20, 21.

8 Там же. Л. 20.

9 ГАХК. Ф. 830. Оп. 1. Д. 329. Л. 21, 22.

10 ГАХК. Ф. 849. Оп. 1. Д. 23. Л. 4.

11 ГАХК. Ф. 830. Оп. 1. Д. 201. Л. 28.

12 Там же. Л. 29, 30.

13 ГАХК. Ф. 830. Оп. 1. Д. 204. Л. 29.

14 ГАХК. Ф. 830. Оп. 1. Д. 329. Л. 23, 24.

15 Там же. Л. 23, 24.

Дата добавления: 2015-07-25