Обладать 27 страница

- Что такое, Мод? Что с тобой?

- Я же сказала тебе, я сейчас вообще ни с кем и никак. Мне хорошо одной. Я же тебе сказала!

- Я могла бы снять с тебя напряжение.

- Но ты же видишь, результат получается совершенно обратный! Иди к себе, Леонора. Ну пожалуйста.

Леонора издала странные звуки, больше всего напоминавшие смущённое ворчание большой собаки или даже медведицы, и в конце концов откатилась от Мод.

- Ладно, доживём до завтра... - произнесла она усмешливо. - Сладких тебе снов, Принцесса.

Некое отчаяние охватило Мод. На ее диване, в ее гостиной грудой лежала Леонора, преграждая путь к полкам с книгами. Мод отметила, что суставы заныли от чувства воображаемой скованности, заставляя вспомнить о последних ужасных днях с Фергусом Вулффом. Мод захотелось услышать свой собственный голос, вернее, услышать, как ее собственный голос говорит что-нибудь ясное, рассудительное. Но ведь необходим собеседник. Мод попыталась представить, с кем ей хотелось перемолвиться словом, и на ум ей пришел только Роланд Митчелл, второй приверженец белых односпальных кроватей. Она даже не посмотрела на часы: сейчас, конечно, поздно, но ученые в такой час обычно еще не спят. Она наберет номер, пускай на том конце раздастся несколько звонков, а потом, если сразу никто не подойдет, она быстро нажмет на рычажок. Коли ему недосуг, пусть так никогда и не узнает, кто именно его побеспокоил среди ночи. Она сняла трубку с прикроватного телефона и набрала лондонский номер. Что ему сказать? Сообщить про Сабину де Керкоз? Нет, что-нибудь еще. Рассказать про появление Леоноры!

Один длинный гудок, второй, третий, четвертый. О! Трубку взяли. Кто-то внимательно вслушивается там, на другом конце провода, но пока молчит.

- Роланд?

- Он спит. Вы представляете, который теперь час?

- Извините, пожалуйста. Я звоню из-за границы.

- Кто говорит? Мод Бейли?

Мод молчала.

- Так, значит, я угадала. Слушайте, Мод Бейли, оставили б вы нас в покое...

Мод слушала сердитый голос, не решаясь бросить трубку. Подняв глаза, она увидела в дверях Леонору, черные блестящие завитки волос, красный шелк халата.

- Я пришла попросить прощения и узнать, нет ли у тебя чего-нибудь от головы.

Мод положила трубку на рычаг.

- Извини, что я прервала разговор, - сказала Леонора.

- Прерывать было нечего.

На следующий день Мод позвонила Аспидсу, что явилось тактической ошибкой.

- Профессор Аспидс?

- Да, слушаю.

- Это Мод Бейли из Линкольнского информационного центра факультета женской культуры.

- Да-да.

- Я пытаюсь отыскать Роланда Митчелла, у меня к нему срочное дело.

- Не совсем понимаю, почему вы обращаетесь именно ко мне, доктор Бейли. Он у нас весьма редко показывается.

- Я думала, он...

- Я говорю, он к нам теперь почти не наведывается. Вроде бы он болеет, с тех пор как вернулся. По крайней мере так я предполагаю. Поговорить с ним лично мне как-то не довелось.

- Что ж, простите, пожалуйста.

- Не совсем понимаю, почему вы просите прощения. Разве что вы каким-то образом причастны к его недомоганию?

- Не могли бы вы, если его увидите, передать ему, что я звонила.

- Хорошо, если увижу, передам. Может, передать еще что-нибудь?

- Попросите, чтобы он мне позвонил.

- По какому вопросу, доктор Бейли?

- Скажите ему, что приехала профессор Стерн, из Таллахасси.

- Ладно, если не забуду - если вообще его встречу, - передам.

- Спасибо.

Мод и Леонора, едва выйдя из магазина в Линкольне, чуть не были сбиты большим легковым автомобилем, движущимся по узкой улице задом, с огромной скоростью и без всяких сигналов. В руках у них были детские обтянутые бархатом лошадки (точнее, лошадиные головы) на палочках; у лошадок дивные шелковые гривы и вышитые глаза, имевшие норовистое, лукавое выражение. Леонора закупила эти игрушки для своих многочисленных крестников, уж очень, мол, они английские и волшебные. Водитель неистово катящейся машины, увидев двух женщин через дымчато-синее стекло, подумал, что они - в своих развевающихся юбках, с пестрыми уборами на головах и тотемическими лошадками в руках - до странности похожи на жриц какого-то неведомого культа. Он сделал скупой, презрительный жест, указывая большим пальцем на дождевую канавку, куда им, по его мнению, следовало отступить. Леонора, в ярости потрясая заливающейся бубенчиками лошадкой, ответила ему по всей форме, обозвав придурком, засранцем и психом. Оскорбленный резкими словами Леоноры, он завершил свой маневр в еще более резкой манере, заставив похолодеть бабушку, толкавшую коляску с внуком, двух велосипедистов, мальчишку-посыльного и водителя ехавшей следом "кортины", которому ничего не оставалось, как стремительно сдавать и сдавать назад, до самого перекрестка. Леонора, выхватив карандаш, записала номер бешеного "мерседеса": АНК 666. Ни Мод, ни Леонора до этого никогда не встречались с Мортимером Собрайлом. Они вращались в совершенно разных сферах - выступали на разных научных конференциях, работали в разных библиотеках. И Мод не почувствовала ни тени беспокойства, или угрозы их с Роландом общему делу; а "мерседес" между тем заскользил прочь по старинным узким улочкам, для которых он явно не предназначался. Собрайл, даже знай он, что одна из пригрезившихся ему жриц - Мод Бейли, не остановился бы; и американский говорок Леоноры он отметил без особого интереса. Устремления Собрайла лежали в ином направлении. Спустя короткое время его "мерседес" уже вступил в соперничество с высоким сеновозом на узкой дороге, петлявшей в между холмов вблизи Бэг-Эндербери. В конце концов он принудил сеновоз посторониться, да так, что бедняга довольно неловко въехал в придорожную живую изгородь, и помчался дальше во всю прыть, не опуская боковых стекол и не выключая кондиционера в своём стерильном, обтянутом кожей салоне.

На подъезде к Сил-Корту было установлено великое множество табличек, старых, пожелтевших от времени, и более свежих, с красными буквами на белом фоне.

НАРУШАТЬ ГРАНИЦЫ ВЛАДЕНИЙ ЗАПРЕЩАЕТСЯ.

ОСТОРОЖНО, ЗЛАЯ СОБАКА.

СОБСТВЕННОСТЬ ПОД ОХРАНОЙ.

ЗА ВАШУ БЕЗОПАСНОСТЬ ОТВЕТСТВЕННОСТИ

НЕ НЕСЕМ.

Собрайл отважно свернул к Сил-Корту. По опыту он знал, что обилие подобных надписей свидетельствует не о реальных опасностях для гостя, а о бессилии хозяев. Проехав дорожкой между рядами буков к огромному особняку, Собрайл зарулил во внутренний дворик. Здесь он остановился, не глуша двигателя, лишь сбавив обороты, и стал раздумывать, что делать дальше.

Сэр Джордж, со своим дробовиком, сперва зорко всматривался в пришельца сквозь кухонное окно, потом появился на пороге. Собрайл продолжал сидеть в машине.

- Вы что, заблудились?

Собрайл опустил дымчатое стекло и намётанным взглядом разглядел на доме, вместо добротного плотного слоя краски, сыплющуюся штукатурку. Поведя глазами по сторонам, он тут же отметил: башенки сильно окрошились, двери перекошены, конюшенный дворик зарос сорняками.

- Сэр Джордж Бейли?

- Чем могу служить?

Собрайл заглушил двигатель и вылез из машины.

- Позвольте представиться. Вот моя визитная карточка. Профессор Мортимер Собрайл, старший сотрудник Стэнтовской коллекции, Университет Роберта Дэйла Оуэна, Гармония-Сити, штат Нью-Мексико.

- И вы уверены, что вам нужен я.

- Именно вы. Я проделал очень длинный путь, и прошу уделить мне совсем немного времени.

- Я очень занят. Моя жена больна. Что вам угодно?

Собрайл сделал шаг к сэру Джорджу, раздумывая, не спросить ли разрешения войти в дом; сэр Джордж чуть приподнял дуло ружья. Собрайл остановился посреди двора. Он был одет в просторную элегантную с шелковой отделкой куртку, в тонковорсистые брюки цвета маренго и кремовую шелковую рубашку. Был поджар, жилист, мускулист, чем-то напоминал героев фильма "Виргинцы" - тощих, ловких как кошки, всегда готовых прыгнуть или выхватить пистолет быстрее противника.

- Сэр, я являюсь, безо всякого преувеличения, ведущим мировым специалистом по Рандольфу Генри Падубу. Согласно моим источникам, вы, возможно, обладаете некими документами, принадлежащими его перу - письмами или черновиками...

- Что еще за источники?

- Разные, окольные. Видите ли, тайное всегда становится явным. Итак, сэр Джордж, я - сотрудник, фактически хранитель самого крупного в мире собрания рукописей Рандольфа Генри Падуба...

- Послушайте, профессор, мне совершенно нет дела. Ничего про вашего Падуба я не знаю, и я не собираюсь...

- Мои источники...

-...и я не люблю, когда всякие там иностранцы скупают английское.

- Скажите, эти документы как-то связаны с вашей знаменитой прародительницей Кристабель Ла Мотт?

- Она не знаменитая и не моя прародительница. И то и другое - в молоко. Езжайте отсюда.

- Если бы вы только позволили войти в ваш дом и ознакомиться... в научных целях установить, что у вас есть и чего нет...

- Спасибо, учёных в моём доме я больше не потерплю. Я не желаю, чтобы вмешивались в мою жизнь. Я очень занят.

- Но вы не отрицаете, что у вас есть нечто?..

- Что у меня есть, вас не касается. Убирайтесь с моей земли. Бедняжка сочинительница сказок. И что они все к ней пристали? - Сэр Джордж шагнул в сторону незваного гостя. Собрайл изящным жестом поднял свои изящные руки кверху, но при этом ремень из крокодиловой кожи слегка шевельнулся на его тощих бедрах, словно револьверный пояс.

- Не стреляйте. Я удаляюсь. Насильно мил не будешь. Но позвольте кое-что сказать на прощание. Вы представляете, сколько такая рукопись если она существует - стоит?

- Стоит?

- Ну да. Сколько она стоит в звонкой монете? А, сэр Джордж?

Сэр Джордж молчал.

- Например, одно письмо Падуба - не письмо даже, а записка, где он договаривается с портретистом о сеансе, - недавно ушло на аукционе Сотби за пятьсот фунтов. Ушло, разумеется ко мне. Это, конечно, звучит не совсем скромно, но мы - не какая-нибудь библиотека, которая клянчит деньги из университетского бюджета, у нас есть своя собственная чековая книжка. Итак, если у вас не одно письмо, а несколько - или черновик стихотворения...

- Ну, продолжайте!

- Допустим, если у вас имеется дюжина длинных писем, или два десятка коротеньких, не особо содержательных, то возникает такой, знаете ли, порядок цифр - шестизначная сумма. Да-с, шестизначная сумма в фунтах стерлингов! Я заметил, что ваш прекрасный дом нуждается в основательном ремонте?

- Про какие вы письма говорите? Про письма сочинительницы сказок?

- Я говорю про письма Рандольфа Генри Падуба.

- И если эти письма попадут к вам, вы их утащите к себе в...

- Мы их будем бережно хранить в Гармония-Сити, ученые всего мира смогут приезжать и знакомиться с ними. Условия хранения в нашей коллекции, поверьте, замечательные, лучшие в мире - давление, температура, влажность воздуха, освещенность, - ни один из наших экспонатов не может пожаловаться на дурное обращение, или что его представляют посетителям не в самом достойном свете.

- Всё английское должно оставаться в Англии.

- Я понимаю, вами движет прекрасное патриотическое чувство. Но в наше время, когда существуют микрофильмы и фотокопии - насколько оправданны подобные чувства?

Сэр Джордж произвел несколько странных, порывистых движений дробовиком, что, очевидно, означало напряженное раздумье. Собрайл, не отводя цепких глаз от глаз сэра Джорджа, продолжал держать руки поднятыми, что выглядело нелепо; но на лице гостя не было тревоги, лишь спокойная бдительность, а на губах играла сумрачная лисья улыбка.

- Сэр Джордж, если я ошибся в своих предположениях и вы не нашли никаких интересных документов - вообще никаких документов, - просто скажите мне, и я тут же удалюсь. Хотя прежде возьмите все же мою карточку: вдруг при более внимательном чтении среди старых писем Кристабель Ла Мотт, или ее дневников, или старых счётных книг - вдруг обнаружится что-то, писанное рукою Падуба? Если у вас возникнут затруднения с установлением авторства какой-нибудь старинной рукописи - я всегда к вашим услугам. Готов буду высказать мнение, непредвзятое - о рукописи и ее стоимости. Особенно о стоимости.

- И что с того? - Лицо сэра Джорджа приняло упрямое, идиотическое выражение, какое непременно придают английским помещикам на карикатурах; но по его глазам Собрайл понял, что именно сейчас тот ведёт в уме какие-то подсчёты; теперь Мортимер знал наверняка, что таинственные документы существуют, причем в пределах досягаемости.

- Так я могу вручить вам карточку, вы мне не вышибете мозги?

- Да, то есть нет. Давайте вашу карточку. Но учтите, я ничего не обещал...

- Конечно, конечно. Я прекрасно вас понимаю. Вы совершенно независимы в ваших решениях...

"Мерседес" проскользнул по улицам Линкольна в обратном направлении быстрее прежнего. Собрайл подумал мимолетно, не наведаться ли к Мод Бейли, но решил, что пока не стоит. Какая-то мысль не давала ему покоя, мысль о Кристабель Ла Мотт. В Стэнтовской коллекции, которую он умел вызывать в памяти почти попредметно, с фотографической точностью, стоило только сосредоточиться на важном вопросе, - хранилось нечто, связанное с Кристабель. Но вот что, что?..

Мод пересекала рыночную площадь в Линкольне, медленно лавируя между прилавками, и вдруг буквально столкнулась с кем-то в зеленовато-коричневом, тесно сидевшем костюме. Мод отступила, рассеянно потирая плечо, но этот кто-то, протянув руку, цепко схватил ее за рукав. Сэр Джордж!

- Слушайте вы, юная особа, - не заговорил, а закричал он, - сколько, по-вашему, стоит кресло на электрическом ходу? А лифт, вы, случайно, не прикидывали, во что обойдётся?

- Нет, - сказала Мод.

- А напрасно, следовало бы поинтересоваться! Я говорил с моим поверенным, он невысокого мнения о вас, Мод Бейли, очень невысокого!

- Я не совсем понимаю...

- Нечего прикидываться невинной овечкой. Шестизначные суммы, так мне сказал этот хитрюга-ковбой в "мерседесе". А вы даже не подумали на это намекнуть! А ведь на вид вы были такая умильная!..

- Вы имеете в виду, что письма...

- Норфолкским Бейли всегда было плевать на Сил-Корт. Первый сэр Джордж его построил, чтобы им нос утереть. И теперь они ждут не дождутся, пока Сил-Корт развалится, а он и вправду скоро развалится! Но о коляске на электрическом ходу вы обязаны были подумать!

Голова у Мод пошла кругом. Ковбой в "мерседесе", почему не бригада "скорой помощи", что станет теперь с письмами, и где бродит Леонора, блаженно ни о чём не ведающая... наверное, выбирает чашки с блюдцами...

- Простите, - сказала Мод. - Я знала, что письма представляют некоторую ценность, но не предполагала, что они стоят так дорого. Я думала, им лучше остаться там, где их оставила Кристабель...

- Вашей Кристабель давно уж нет на свете. А моя Джоан - живой человек!

- Разумеется.

- Разумеется... - передразнил сэр Джордж. - Свою выгоду вы хорошо разумеете. Мой поверенный говорит, вам эти письма нужны для собственных корыстных целей - для карьеры, например. А может... может, вы вообще задумали их тихой сапой перепродать? Пользуясь моим неведением?

- У вас сложилось неправильное мнение.

- Еще какое правильное!

В этот момент между грудой цветов, издававших тяжелый запах, и украшенными черепами кожаными куртками возникла Леонора.

- Что такое, милая? Сексуальное домогательство? - осведомилась она. И тут же воскликнула: - Ба-а, никак тот самый неотёсанный старик с ружьём?!

- Вы?! - Лицо сэра Джорджа сделалось почти лиловым от ярости, а пальцы еще сильнее впились в рукав Мод. - Американцы под каждым английским кустом! Вы все в сговоре!

- В сговоре? - недоуменно переспросила Леонора. - Что здесь, собственно, происходит? Война? Международный инцидент? Он тебе угрожал, Мод? - Полная благородного негодования, она двинулась, словно башня, на владельца Сил-Корта.

Мод, всегда гордившаяся тем, что в любой переделке умеет сохранять ясную голову, взвешивала, что сулит ей больше неприятностей - ярость сэра Джорджа или возможность разоблачения перед Леонорой: того и гляди всплывёт, что Мод утаила от нее находку писем. Урезонивать сэра Джорджа бесполезно. Значит, лучше сосредоточиться на втором направлении: гнев Леоноры, случись ей возомнить, что ее обидели или предали, будет поистине ужасен. Однако что сказать? Леонора между тем ухватила сэра Джорджа за жилистое запястье своими длинными, сильными руками:

- Отпустите мою подругу, или я позову полицию!

- Зовите, зовите! Мне есть что сообщить полиции! Кто незаконно вторгся в мои владения?! Воровки! Грифонши!

- Надо было сказать "гарпии". Да где этому невежде знать такие слова!

- Леонора, пожалуйста, не надо.

- Я жду объяснений, мисс Бейли!

- Не здесь и не сейчас, сэр Джордж. Я вас прошу...

- Каких объяснений он требует, Мод?

- Да так, ерунда. Сэр Джордж, неужели вы не понимаете, что сейчас не место и не время?

- Я-то всё понимаю. Уберите от меня руки, мерзкая женщина, и подите прочь! Надеюсь, я никогда вас больше не увижу - ни ту, ни другую.

С этими словами сэр Джордж повернулся и, раздвинув небольшую толпу, которая начала было собираться, гордо удалился.

- Что он от тебя хотел, Мод? Каких таких объяснений?

- Я тебе потом расскажу.

- Да уж изволь. Я заинтригована.

Мод была близка к полному отчаянию. Быть бы сейчас где-нибудь подальше отсюда! Ей вдруг вспомнился Йоркшир, белые языки отраженного огня над Падунцом Томасины, круглые камни, желтые точно сера, и аммониты в Лукавом Логове...

Охранница-негритянка, обвешанная ключами, явилась перед бледной Паолой и сурово, так что на чёрном лице не дрогнул ни один мускул, отчеканила:

- Вас к телефону. Требуют издателей Падуба.

Паола проследовала за звоном ключей и за широкой спиной, облачённой в строгую униформу, по извилистым проходам, выстеленным ковровыми дорожками, к телефонному аппарату в диспетчерской охраны. Этим телефоном сотрудникам Падубоведника разрешалось, в виде милости, пользоваться при крайней необходимости.

- Паола Фонсека слушает.

- Вы редактор Полного собрания стихотворений и поэм Рандольфа Генри Падуба?

- Я помощник редактора. А что?

- Мне посоветовали связаться с Аспидсом, профессором Аспидсом. Мое имя Бинг. Я поверенный. Я представляю интересы клиента, мой клиент хотел бы узнать... какова рыночная стоимость рукописей - некоторых рукописей, которыми он, возможно, располагает.

- Возможно располагает, или располагает?

- Мой клиент выразился именно так, как я только что сказал. Нельзя ли мне всё-таки поговорить с самим профессором Аспидсом?

- Хорошо. Я за ним схожу. Но, пожалуйста, наберитесь терпения. Его кабинет далеко отсюда.

Поговорив с поверенным Бингом по телефону, Джеймс Аспидс вернулся в Падубоведник весь бледный, в необычайном раздражении - и волнении.

- Какой-то идиот по имени Бинг хочет, чтоб я оценил стоимость некоего числа писем Падуба к некой женщине. Я спрашиваю: "Сколько писем - пять? пятнадцать? двадцать?" Отвечает, мол, точно не знаю, но клиент сказал - в районе пятидесяти. Ещё этот Бинг говорит, что письма длинные, не какие-нибудь записки к дантисту или рождественские поздравления. Но имя клиента назвать отказывается. Я ему: как же мне установить цену столь важных документов, когда я их в глаза не видел? Я всегда терпеть не мог эту фразу - "в глаза не видел", а вы, Паола? Я имею в виду, это тавтология чистой воды: если не видел, то понятно, что глазами... Дальше Бинг заявляет, что к клиенту уже поступило предложение на шестизначную сумму. Я спрашиваю: "Это предложение от британца?", Бинг отвечает: "Ну зачем же обязательно от британца". Стало быть, этот проныра Собрайл и тут поспел. А я даже не знаю, где эти письма хранятся! Я спрашиваю: "Позвольте узнать, откуда вы говорите?" - "Из Тук-Лейн-Чеймберс, Линкольн". Я говорю: "Можно хоть посмотреть эти несчастные письма?" А Бинг: "Мой клиент по натуре человек вспыльчивый, раздражительный и крайне отрицательно относится к визитёрам". И что теперь прикажете делать? У меня создалось впечатление, что если я вот так, с кондачка, выставлю щедрую цену, то мне позволят одним глазком взглянуть на сами письма. Но если я оценю их в круглую сумму, то начальство ни за что не раскошелится на их приобретение, а тут еще влез этот вездесущий прощелыга Собрайл со своей бездонной чековой книжкой. Клиент мистера Бинга уже не просто осведомляется о научной ценности, а ребром ставит вопрос о деньгах... Вот что я вам скажу, Паола, сдается мне, всё это как-то связано со странным поведением Роланда Митчелла и с его поездками к доктору Бейли в Линкольн. Что же у нашего юного Роланда на уме? И где он, черт возьми, запропастился? Ну погодите, я с ним разберусь...

- Роланд?

- Нет, это не Роланд. Кто говорит? Мод Бейли?

- Это Паола, Паола Фонсека. Неужели меня можно принять за Мод Бейли? Вэл, мне срочно нужен Роланд, по очень важному делу.

- Неудивительно, что его хватились, он уж давно не ходит к вам в библиотеку. Сидит дома и пишет...

- А сейчас он дома? Это очень срочно.

- У вас всегда срочно. У вас да у Мод Бейли.

- Что вы всё время меня с ней сравниваете?

- Вы с ней обе громко дышите в трубку.

- Нельзя ли позвать Роланда? Я звоню с чужого телефона и не могу долго его занимать, вы ведь знаете, как у нас тут...

- Ладно, сейчас позову.

- Роланд, это Паола. У вас большие неприятности, Аспидс в гневе. Он вас везде разыскивает.

- А я и не прячусь. Сижу себе дома. Сочиняю статью.

- Не понимаете? Слушайте, не знаю, насколько это для вас важно, но Аспидсу звонил поверенный по имени Бинг, просил оценить собрание писем, штук пятьдесят, от Падуба к женщине.

- Как зовут женщину?

- Бинг не сказал. Но Аспидс, по-моему, знает. Он считает, что вам тоже всё известно. И якобы вы затеваете какую-то игру у него за спиной. Он назвал вас вероломным юнцом - вы меня слышите, Роланд?

- Да, слышу. Я раздумываю, что мне делать. Огромное вам спасибо, Паола, что позвонили. Не знаю, почему вы решили мне помочь, но всё равно, огромное спасибо!

- Почему? Потому что крик мне действует на нервы.

- Крик?

- Ну да. Он целый день ходит и злобится. У меня от его рычания внутри всё сжимается. Ненавижу, когда кричат. Кроме того, вы мне чем-то симпатичны.

- Ещё раз спасибо. Я тоже ненавижу, когда кричат. Ненавижу Собрайла. Ненавижу Падубоведник. Как бы хорошо очутиться сейчас где-нибудь ещё, или вообще исчезнуть с лица земли.

- Получить стипендию на исследовательскую поездку в Окленд, что в Новой Зеландии, или в Ереван...

- Ещё лучше куда-нибудь под землю, чтоб точно не разыскали. Скажите, пожалуйста, Аспидсу, что моё местонахождение вам неизвестно. Я вам действительно очень, очень благодарен.

- Вэл, по-моему, тоже разгневана.

- Может, у них с Аспидсом одна болезнь, лондонская гневная лихорадка? Я тоже не выношу крика. Хотя, по-честному, я сам виноват...

- Ну всё, охранница возвращается. Пока. Не давайте себя в обиду.

- Спасибо вам.

Роланд вышел прогуляться. Отчаяние и досада переполняли его. Он прекрасно сознавал, что в его положении любой человек, наделённый хоть каким-то интеллектом, предвидел бы подобное развитие событий, и от этого сознания ему становилось только хуже. Вся беда в том, что он послушался сердца: сердце ему подсказало - пусть письма останутся его тайной, покуда он сам не пожелает её открыть, покуда он не узнает, что сталось у Падуба с Ла Мотт, - покуда не почувствует, какова была бы воля самого Падуба... "Куда это ты собрался?" - спросила Вэл, он ничего ей не ответил. Он обследовал всю Патни-Хайстрит в поисках телефонной будки, не разнесённой по кусочкам хулиганами, но тщетно. Тогда он зашёл в индийскую бакалейную лавку, где обзавёлся телефонной карточкой и грудой подходящих монеток, и отправился через Мост Патни в Фулхем; тут-то и отыскалась карточная телефонная будка, которая - судя по длинной очереди! - работала. Роланд стал терпеливо ждать. Темнокожий мужчина вошёл в будку, говорил долго-долго, и вышел, только когда у него закончилась карточка. Следующая, белая женщина, поступила точно так же. За ней вошла ещё одна белая женщина и с помощью автомобильного ключа зажигания проделала над телефонным аппаратом какую-то мудрёную операцию - благодаря чему обрела возможность говорить бесконечно. Роланд и его товарищи по очереди, переглянувшись друг с другом, принялись кружить вокруг будки, как стая гиен, нарочно избегая взглядов своей "жертвы" и лишь изредка, мягко, как будто нечаянно, шлёпая ладонями по стеклу. Вот наконец женщина выскочила из будки, не глядя по сторонам; два-три человека перед Роландом, являя завидное благородство, были кратки. Роланду неплохо стоялось в этой очереди, здесь по крайней мере никто его не знал, никто не разыскивал...

Дозвонился он сразу же.

- Мод?

- Мод сейчас нет, - ответил женский голос с явным американским акцентом. - Куда ей перезвонить?

- К сожалению, я из автомата. А когда она вернётся?

- Да она, собственно, дома. Она в ванной.

- Позовите её, пожалуйста! - взмолился Роланд. - Только поскорее, за мной очередь.

- Мо-о-д! Это я её зову. Не вешайте трубку, пойду гляну, что она там... Мо-о-д!

Скоро примутся барабанить по стеклу...

- Всё, она идёт. Как вас представить?

- Никак, раз она уже идёт.

Он вообразил Мод, влажную Мод, одетую в белое полотенце. Интересно, кто эта американка? Наверное, Леонора. Сказала ли Мод что-нибудь Леоноре? И как она сможет разговаривать с ним у Леоноры под носом?..

- Алло, Мод Бейли слушает.

- Мод! Наконец-то. Это Роланд. Я из автомата. Обрушились всяческие напасти...

- Не то слово. Нам нужно поговорить. Леонора, вытяни, пожалуйста, шнур, я перемещусь в спальню. Это личный звонок. Спасибо. - Щелчок. Повторное соединение. - Роланд, Мортимер Собрайл пожаловал.

- Аспидсу звонил поверенный.

- Сэр Джордж устроил мне дикую сцену на рыночной площади. Попрекал коляской на электрическом ходу. Ему нужны деньги.

- Это его поверенный! Значит, старик в гневе?

- Мягко сказано. А уж увидев Леонору, и подавно взбеленился.

- Леонора что-нибудь знает?

- Нет. Но того и гляди догадается. С каждым днём...

- Они про нас плохо подумают. Собрайл, Аспидс и Леонора.

- Кстати Леонора решила загадку, где была Кристабель после Йоркшира. В Бретани, у родственников. Там была кузина, тоже сочиняла стихи. Бумаги попали к французской филологине, та написала Леоноре. Кристабель пробыла там довольно долго. Может, до самого самоубийства Бланш. Как будто пряталась ото всех.

- Мне бы спрятаться. Я выскочил из дома, чтоб не нарваться на звонок Аспидса.

- Я пыталась тебе звонить. Не знаю, говорила она тебе или нет. Судя по её тону, не собиралась. Я до сих пор не пойму, чего мы добиваемся - чего мы с самого начала добивались? И как могли рассчитывать всё утаить от Собрайла и Аспидса?

- И от Леоноры. Мы не хотели ничего утаивать - просто хотели разобраться в этой истории первыми. Это наше рыцарское приключение.

- Вот именно. Но они этого не поймут.

- Как бы я хотел куда-нибудь исчезнуть!

- Да, эта мысль мне тоже приходила. Даже не считая сэра Джорджа и прочих дел, существовать вместе с Леонорой...

- Что, неужели так плохо? - Роланд уже отгонял от себя навязчивую, восхитительную картину: Леонора (которую он никогда не видел) снимает с Мод белое полотенце...

- Я всё время думаю, - голос Мод в трубке превратился почти в шёпот, про что мы тогда говорили у Падунца Томасины, про пустые белые постели...

- И я. И про белый огонь на камнях. И про солнце в Лукавом Логове.

- Там мы знали, чего хотим. А что если нам исчезнуть? Как Кристабель.

- В Бретань?

- Необязательно. А вообще почему бы и нет?

- У меня нет денег.

- У меня есть. И машина. По-французски я свободно говорю.

- Я тоже.

- Они не догадаются, где мы.

- А Леонора?

- Я ей что-нибудь совру. Она думает, у меня тайный любовник. Леонора романтическая душа. Это довольно гадко - воспользоваться её информацией и обмануть её.

- Она знает Собрайла и Аспидса?

- Только заочно. Тебя вообще не знает. Даже имени.

- Главное, чтоб она с Вэл не пересеклась.

- Я подстрою, чтоб её пригласили на недельку в гости. Если Вэл узнает мой телефон и позвонит, здесь никого не будет.

- Из меня плохой конспиратор, Мод.

- Из меня не лучше.

- Я боюсь идти домой. Вдруг Вэл?.. Вдруг Аспидс?..

- Другого выхода нет. Разыграй дома ссору. Незаметно возьми паспорт и все нужные бумаги и переезжай. В какую-нибудь маленькую гостиницу в Блумсбери.

- Слишком близко от Британского музея.

- Тогда у вокзала Виктория. Я разберусь с Леонорой и тоже приеду. Есть там одна гостиница...

ГЛАВА ДЕВЯТНАДЦАТАЯ

Выл ветр, и, гневом обуян,

Слал волн отряды Океан

На каменный оплот стены

И башню, где без слов, бледны

Ночь провождали торжества

Дата добавления: 2015-07-25