Введение 12 страница

Разумеется, сегодня только глубоко верующий человек может рассматривать способности эстетического восприятия и отношения к миру, как дар Божий. Ибо принятие этой точки зрения на способ­ности человека к эстетическому отношению к миру никак не может объяснить разрушительные для всего мира вековечные религиозные распри, конфликты, кровавые крестовые походы, а в конце XX ве­ка — возникновение совершенно изуверского и фанатического са­моуничтожения представителей самых фанатических, не только фундаменталистских религиозных сект и течений, таких как ваха­бизм в мусульманстве. Сами попытки религиозных конфессий пока­зать свою религиозную чистоту, призывы уничтожать "неверных", кто бы они ни были, и многое другое вообще никакого отношения

ЭСТЕТИКА ЧЕЛОВЕЧЕСКИХ ОТНОШЕНИЙ К МИРУ

ни к способности восприятия, переживания и оценивания, ни к эс­тетике не имеют.

Получается, если исходить из известной истории человечества, что и биологическая, естественная природа эстетического, о которой говорили многие естествоиспытатели, начиная с Чарльза Дарвина и его последователей, сохранившихся еще до наших дней, не объясня­ет природу появления у человека эстетических способностей.

И при этом речь идет не о врожденности эстетического чувства и эстетического отношения, но о предрасположенности головного мозга человека именно к такого рода чувственным реакциям на взаимодействия человека с миром. Когда наши современные знания о деятельности нашего мозга будут дополнены и углублены новыми данными, которые обязательно появятся после раскрытия тайны генома человека, эстетика вынуждена будет сосредоточить свое ис­следовательское внимание на собственно специфике и творящей силе духа человеческого при "возгонке" его к высшему эстети­ческому состоянию — состоянию эстетического наслаждения, к раскрытию животворящей энергии человека. Хотя, разумеется, в науке еще долго будут продолжаться споры о врожденности или благоприобретенности способности человека эстетически воспри­нимать, чувствовать и переживать окружающий мир. Потому что эстетике как философской науке надо не только понять природу эстетического отношения к миру, но и естественно, органично со­единить в этом собственно человеческом отношении естественно-природное с социально-культурным началом.

Она же должна произвести, метафорически выражаясь, класси­фикацию человеческих удовольствий, да и удовольствий животных на эстетические и неэстетические. Не может эстетика просто отне­сти человеческие восприятия, переживания, оценки и эмоции к эс­тетическим, а все чувства животных к неэстетическим, или пер­вые — к социальным, а вторые — к биологическим. Человек ведь тоже есть существо природное, то есть биологическое. И у него воз­никают реакции чисто физиологические, а теперь постмодернизм

Глава 9

призывает раскрепостить в нем его инстинктивную природу в виде "раскрепощенных чувств" без их человеческой оценки: на первом плане у постмодернистов стоит эротическое удовольствие, природа которого чисто физиологическая. При этом нередко они ссылаются на И. Канта и его основополагающее для эстетики чувство удоволь­ствия и неудовольствия. Но Кант везде и всюду вел речь именно об эстетическом чувстве удовольствия и неудовольствия, а не о чувстве как таковом. Он прекрасно понимал, что человеческая жизнь может протекать в удовольствиях и даже наслаждениях от эротики, от игры во что-нибудь, как детеныши животных играют в свои инстинктив­ные игры или взрослые животные и птицы разыгрывают "танцевальные и вокальные спектакли" во время ежегодных кратких периодов любви. Но это не эстетические игры и удовольствия, пото­му что эстетические восприятия, переживания, чувства и эмоции, особенно наслаждение, — это духовные явления как органические составляющие социально-культурной практики только человека и человечества. Понятий, категорий, идей, целей и идеалов у только биологических существ нет, они присущи лишь человеку как биосо­циальному существу, обладающему мозгом, который развивается от прошлого через настоящее к будущему, которое предстает перед ка­ждым человеческим существом как цель, которая реализуется каж­дым членом социума и всеми вместе в реальной повседневной твор­чески-созидательной деятельности. Вот эта деятельность в ее всегда конкретных результатах является фундаментальной основой всей только человеческой чувственности. А чего в чувственности каждого человеческого индивида больше, биологического или социального, физиологического или духовного, простой чувственности или эсте­тической, — это уже вопрос, определяемый натурой каждого и уров­нем его физического, психического, нравственного развития и со­стояния, вообще уровнем его социальности, или социализации и, конечно, духовности, эмоциональной отзывчивости и интеллекту­альности. Эстетика не причисляет к сфере своего внимания чувства чисто физиологического рода, даже если они и не совсем совпадают

ЭСТЕТИКА ЧЕЛОВЕЧЕСКИХ ОТНОШЕНИЙ К МИРУ

с физиологическими удовольствиями животных (эротическое, вку­совое к пище, обонятельное, двигательно-моторное и др.), но вы­полняют лишь функции рефлексивного жизнеобеспечения.

Сфера интересов эстетики в области восприятия и чувственно­сти — все те родовые качества человека, которые воплощают его стремление к красоте, совершенству и гармонии. Будучи прижиз­ненно в социуме развитыми, они в своем функционировании доставляют ему духовное удовольствие, вызывают радостные пере­живания и заканчиваются высшими чувственно-эмоциональными состояниями духа в виде эстетического наслаждения. Именно эсте­тическое наслаждение означает для каждого конкретного индивида завершение на данный момент его эстетического отношения к миру. Мы не будем здесь для обоснования этого положения вновь ссылать­ся на свои работы и книги "Красота и мозг", "О природе сознания" (часть IV), "Генетика гениальности", "Генетика этики и эстетики". Современная эстетика принимает полученные в них результаты и на их основе пытается найти пути и методы более интенсивного и ре­зультативного развития способностей современного человека к эсте­тическому восприятию, чувствованию, переживанию и отношению к миру, шире — ко всем своим взаимодействиям с миром, не ища при этом непосредственной практической пользы, или не удовле­творяя свои грубые практические потребности.

И здесь-то кроется еще одно качество эстетического отношения к миру, которого просто це может быть у любого вида животных. Речь идет о свободе,, и направленности и нацеленности человеческого духа от получения практической пользы или удовлетворения практиче­ской потребности во всех своих эстетических взаимодействиях с ми­ром. Когда человек выходит на высший уровень гармонизации своих взаимодействий с миром, то есть когда он творит, он, можно сказать, на какой-то момент становится гением, а, по словам И. Канта,

Глава 9

Гений сам не может описать или научно доказать, как он созда­ет свое произведение; в качестве природы он дает правило (выделено нами. — Н.К.^; и потому автор произведения, кото­рым он обязан своему гению, сам не знает, каким образом у него осуществляются идеи для того, и не в его власти произвольно или по плану придумать и сообщить их другим в таких предписаниях, которые бы делали и других способными создавать подобные же произведения¹.

Творчество потому и есть творчество, что оно преодолевает барь­еры, как говорил Нильс Бор, нарушает правила, поскольку по пра­вилам, канонам, образцам и шаблонам можно что-то только повто­рить, но не создать новое, ранее не бывшее.

Конечно, творцом, гением, то есть эстетически творящей и эсте­тически относящейся к миру личностью, человек стал не сразу, но в его мозгу содержались уже интенции, проявляя которые, опираясь на которые, человек не мог не выйти на свободные творческие взаи­модействия с миром, которые стали ему доставлять такие удоволь­ствия, чувства, переживания и наслаждения, которые и стали во­площением его эстетического отношения к миру. В повседневном эмпирическом практическом опыте, от поколения к поколению передаваясь и усиливаясь, это закрепилось в головном мозгу челове­ка в виде его родового качества, которое, будучи пробужденным в принатальном, особенно в прижизненном развитии, "принуждает" человека осваивать, усваивать и преобразовывать мир по законам кра­соты, разгадывать тайны которых человек начал с момента естест­венной эволюции из предгоминида в гоминида, который нес в себе эту предрасположенность или стремление к красоте.

Можно предположить, а по результатам исследований мозга человека в XX веке и утверждать, что первичная синестезическая пе­реплетенность человеческих чувств, все больше подводивших его к образному видению мира, не только на своей основе все больше

Кант И. Собр. соч.: В 6 т. — М., 1966. — Т. 5. — С. 324.

ЭСТЕТИКА ЧЕЛОВЕЧЕСКИХ ОТНОШЕНИЙ К МИРУ

вычленяла человека из всего живого на земле, но и явилась почвой для выработки и закрепления его способности мышления, обеспе­чившей автономию его положению в мире. Как писал Карл Бюлер в 1908 году,

Мысль без образов — это не логическая абстракция. Это несо­мненный факт интроспекции... Было бы несправедливо называть эти моменты бесцветными и невыразительными: это именно те моменты, когда мысль наиболее определенно предстает тем, чем она является... несмотря на свою краткость, они — реальные кульминационные моменты сознания.

Гарри Хант называет их образными основами сознания, если представить "полный спектр синестезий, как широкий ряд родст­венных состояний, соединяющий полюса пустого высказывания и иррелевантного образа"². В том же XX веке был обнаружен, вернее, открыт "цветовой слух", синестезия цвета и динамических форм. Гениальный русский композитор А.Н. Скрябин ставил цветомузыкальные эксперименты, а теперь в Казани есть Институт цветомузыки и цветомузыкальных технологий. Видимо, с самого начала процесса эстетического развития человека чувственные, а затем и мысленные синестезии вели человека к выработке синтетической формы цен­ностной ориентации, которая, по определению М.С. Кагана,

...улавливала в самом общем виде положительное и отрицатель­ное значение для первобытного коллектива тех предметов и явлений действительности и тех собственных действий челове­ка, которые играли наиболее существенную роль в его практиче­ской жизнедеятельности — в трудовом процессе и в процессе со­циальной консолидации*.

² Хант Г. О природе сознания. — С. 230.

³ Каган М.С. Цит. соч. — С. 114-115.

Глава 9

Из синкретичности чувственных реакций и родилась, как можно предположить, архаическая форма сознания, в которой присутство­вали или становились элементы нравственного, магически-мифоло­гического, а затем и религиозного и эстетического характера.

В этой же эмпирической практике восприятия эстетически орга­низованных и оформленных предметов и явлений внешнего мира в человеке, в его родовом стремлении к красоте формировалось эсте­тическое чувство, которое начинало в нем отборочную ценностную внутреннюю "работу", результаты которой закреплялись в головном мозгу в виде устойчивых нейронных связей. Далее эти связи переда­вались, по утверждениям генетики, из поколения в поколение. Мотивация закрепления этих связей заключалась в том, что инди­виду по мере накопления этого опыта становилось все приятнее и приятнее, радостнее и волнительнее испытывать подобные восприя­тия. Судя по всему, и сами органы восприятия (слух, зрение, вкус, обоняние и осязание) становились острее, тоньше, отзывчивее и из­бирательнее на воздействия таким образом оформленных предметов и явлений. Сами органы чувств виртуально "разбухали" от обогаще­ния опыта, как бы "наращивали мясо", становясь все более и более духовными по своей значимости для человеческой жизни.

Так через чувственные восприятия, может быть, сначала даже че­рез смутные ощущения приятности чего-то человек двигался к тому, что стал различать предметы и явления по соразмерности, симмет­ричности, пропорциональности гармоничности форм, звуков, цве­тов, светотеневых эффектов, пластических движений, линий, объе­мов. Результаты всего этого настолько запечатлевались в его чувствах и сознании, что он, беря в руки такого рода предметы и созерцая яв­ления, испытывал, скажем по-современному, благотворные состоя­ния духа и пытался уже сам их воспроизводить на стенах пещер, в которых обитал, на скалах; может быть, проводил линию сначала на песке, а затем — на глине, прочерчивал на твердом основании, а за­тем — цветными глинами и наносил пятна; подбирая на берегах мо­рей и рек обточенные водой камешки или кусочки дерева, которые

ЭСТЕТИКА ЧЕЛОВЕЧЕСКИХ ОТНОШЕНИЙ К МИРУ

на него производили впечатление своей необычной формой, и сам пытался обрабатывать камни и дерево. Десятки тысяч поколений сами проходили "обработку" и духовное оформление в таком эм­пирическом опыте. Таким образом он вырабатывал в себе то, что называется ценностными ориентациями, которые в дальнейшем непосредственном чувственном опыте начинают "работать" почти автоматически.

Никто, наверное, и никогда точно не установит, когда через этот накопленный опыт восприятий, впечатлений и чувствований, раз­личений названных понравившихся форм человек пришел к поня­тию красоты, которое, по всей видимости, окончательно закрепило в нем чувство восхищения формой, то есть эстетическое чувство. Это чувство, формируемое в человеке всем опытом жизни, специально организовываемыми и проводимыми взрослыми процессами фор­мирования и воспитания, срабатывает каждый раз, когда человек оказывается в ситуации вольного или невольного восприятия не­обычных предметов и явлений природы, художественно и эстетиче­ски оформленных предметов и произведений искусства на площадях и улицах городов и сел, в музеях, выставочных и концертных залах, в оранжереях, его уже в какой-то мере сформированное эстетическое чувство "срабатывает" для данного конкретного индивида безупреч­но и точно. Даже человек с богатым эстетическим опытом иногда в выставочном зале спокойно и даже равнодушно проходит мимо многих картин, рисунков, графических листов, скульптур, витражей и пр. и вдруг вроде бы неожиданно и сначала необъяснимо замирает перед каким-то произведением. За этой неожиданностью, по раз­мышлению, открывается безупречная работа развитого эстетиче­ского и художественного чувства, которое в обыденной жизни назы­вают чутьем.

Когда, наращивая такой собственный опыт, человек пытается его осознать, самому себе объяснить, чтобы понять, в нем происходит процесс выработки эстетического вкуса, который, как Кентавр, про­растает из эстетического чувства, а голову свою "просовывает" во

Глава 9

вкус, пытаясь умом понять, что происходит с его чувственностью и какие состояния он испытывает от этой насыщенности совершен­ными и гармоничными предметами и явлениями под названием "красота", "прекрасное". Во вкусе начинается процесс логического объяснения человеком радостного, иногда восторженного или вос­хищенного состояния своего духа, волнения своего сердца, от кото­рых как бы вырастают крылья и появляется желание сделать что-то доброе, хорошее, человечное.

Заметим, что с разработки и теоретического обоснования явления эстетического вкуса начиналась одна из самых благодетельных и плодотворных в истории социокультурного развития человечества Эпоха Просвещения: в английской эстетике Берк, Локк (предтеча по этой проблеме в английской эстетике), Хатчесон, Хогарт, Хоум, Шефтсбери и Юм, во французской философии — Вольтер, Гельвеции, д'Аламбер, Дидро, Дюбо, Кондильяк, Монтескье и Руссо обязатель­но обращались к проблеме вкуса, особенно эстетического и художе­ственного вкуса. Они рассматривали вкус как ведущую, основную эстетическую способность человека, опирающуюся на развитую спо­собность эстетического чувства, облагораживавшую и превращав­шую жизнь в высоконравственное и благородное явление. Высокий вкус становился критерием и показателем уровня просвещенности, нравственного благородства и благодетельности, высокого уровня духовности и человечности. Это был плодотворный период в станов­лении эксплицитной эстетики, предваривший исследования Алек­сандра Баумгартена.

В XX веке также немало внимания уделялось проблеме эстетиче­ского вкуса как одной из главных эстетических способностей человека, осуществляющей органическое соединение развитой эстетической чувственности и интеллекта человека. К сожалению, к концу XX века внимание к этой важной эстетической проблеме настолько ослабло, что позволило постмодернизму, особенно постпостмодернизму во­обще снять с научного обсуждения и изъять из образовательных

ЭСТЕТИКА ЧЕЛОВЕЧЕСКИХ ОТНОШЕНИЙ К МИРУ

программ проблемы эстетического чувства, вкуса и эстетического сознания.

Но ведь из программ и процессов реальной жизни ее не снимешь, если хотя бы у кого-нибудь возникнет внутреннее сопротивление на­тиску массовой культуры и массового искусства, опускающих чело­века до низменных, пошлых чувств и вкусов и погружающих их в до-первобытное состояние спонтанной и "раскрепощенной чувствен­ности" человека, уклоняющегося от всякого воспитания, обучения и образования. "Назад к дикости и варварству!" — вот лозунг, призыв и идеал философии и эстетики постмодернизма.

Далее по логике должен обозначиться переход от вкуса к эстети­ческим взглядам, теориям и концепциям — эстетическому созна­нию в целом. Но на пути к этому переходу в реальном процессе эсте­тического формирования и развития личности вырастает проблема идеала, которая начинает "проклевываться" еще на стадии станов­ления эстетического восприятия, эстетического чувства и эстетиче­ского вкуса, поскольку понятно, что даже без смутного представле­ния того, чего человеку хочется и к чему он стремится, не может начаться процесс становления ни эстетического чувства, ни эстети­ческого вкуса, ибо идеал есть альфа и омега, определяющие пара­метры и объем эстетического сознания человека, а самое главное — оценочных эстетических представлений и всей системы ценностей. Потому в истории духовного становления и развития человечества представления о магах, мифологических героях, творцах, какой бы облик они ни принимали у того или иного рода, племени или наро­да, были исходными проявлениями идеала, который, как воздушные потоки в хорошую погоду, поднимал его над природой и наполнял созидательными силами. Максим Горький когда-то очень точно вы­разил это словами "Когда природа поставила человека на ноги, она дала ему вместо посоха в руки идеал".

Не начни складываться в сознании людей идеал, вряд ли он смог бы научиться различать в природе звуки, цвета, формы, игру светоте­ни, объемов, соразмерность, симметричность, пропорциональность

Глава 9

строения различных животных и растений, следовательно, у него не выработались бы представления о красоте, совершенстве, гармонии, то есть все те понятия, с помощью которых он и оценивает все про­исходящее и окружающее его в мире, в том числе и все созданное им самим как эстетическое или антиэстетическое. Ведь эстетический идеал — это уже сложившееся в процессе чувственных восприятий, чувств, переживаний, эмоций и осмысление всего этого в состоянии духа человеческого, удовлетворенного окружающим его миром и тем, что человеку удалось сотворить самому, не уповая только на всевышнего творца, что было присуще человеку на начальных стади­ях становления как творческого субъекта. Долго человек шел к тому, чтобы почувствовать в самом себе творческие силы, которые он до этого приписывал лишь богам. Мифологии всех существующих на Земле народов указывают на такой ход становления человека-творца. По всей видимости, только тогда человек начал ощущать в себе свои творческие силы, когда у него сложилась система оценок не только богами сотворенного, но и созданного своими трудами и усилиями. По аналогии с творениями богов, которые всегда пред­ставлялись человеку совершенными, гармоничными и прекрасны­ми, человек учился оценивать и свое мастерство. С этого времени он не выпускает этот» "посох-идеал" ни из своих рук, ни из своих ду­шевных состояний, ни из процессов своей жизнедеятельности и дея­тельности.

Вероятнее всего, становление в эстетических чувствах, вкусах и сознании человека эстетического идеала, завершившего становление системы эстетических ценностей, приблизило человека к осознанию того факта, что настало время уверовать ему в свои творческие силы и не отчуждать их от себя в пользу богов. Это, можно утверждать, бьыо поворотным моментом в процессе окончательного выделения человека из природы, что привело его к осознанию необходимости полагаться на свои силы, а для этого надо целенаправленно осозна­вать, обобщать, синтезировать весь накопленный чувственный опыт и вырабатывать собственные способы взаимодействия с миром.

ЭСТЕТИКА ЧЕЛОВЕЧЕСКИХ ОТНОШЕНИЙ К МИРУ

А взаимодействие с миром не могло успешно осуществляться без знаний и способностей правильно оценивать сотворенное самим че­ловеком, может быть, еще сопоставляя самим сделанное с сотворен­ным богами. Здесь и проявилась потребность человека соотносить сделанное, сотворенное с таким идеалом, в котором взаимно пере­крещивается реальное с идеальным: человек задумывает сотворить нечто похожее на уже известное, но добавляет что-то от себя, чтобы новая вещь была более совершенной и красивой по сравнению с ис­ходной. А в искусствах без идеала и делать нечего: большой мастер в любом деле без идеала — ничто.

А раз начался целенаправленный и целеустремленный процесс взаимодействий с природой, значит, человек стал сознательно по­знавать и осмысливать мир собственных взаимодействий и воздей­ствий на природные процессы, предметы и явления. И осмысление, то есть процесс мышления, стало опираться на эмпирически выве­денные правила, которые только в IV в. до н.э. были логически обос­нованы Аристотелем в такой мере и в такой форме, которой до сих пор пользуется все человечество. М.С. Каган, подводя итог процессу формирования эстетического сознания, заключает:

Таким образом, эстетическое сознание формировалось по мере того, как в практической деятельности первобытного человека и в системе его ценностных ориентации возникла, так сказать, "установка на форму", иначе говоря, когда он более или менее целенаправленно устремлял свое внимание на значение органи­зованности, упорядоченности формы предметов, с какими ему приходилось иметь дело. Эстетическое отношение оказывалось эмоциональной оценкой того, как организовано, построено, вы­ражено, воплощено формой данное содержание, а не самого этого содержания*.

⁴ Каган М.С. Цит. соч. — С. 121.

Глава 9

Да, для эстетики форма воплощения содержания— отправная точка, ибо многие процессы, предметы и явления в мире имеют для человека утилитарное, этическое, политическое и идеологическое значение, не имея ничего общего с эстетическим отношением чело­века к миру. Содержание многих и многих явлений мира не имеет индивидуальной формы, что для эстетики является непременным условием.

Именно неповторимая, уникальная форма воплощения содержа­ния вызывает в человеке не простые реакции, а эстетические. При­чем эти реакции завершаются эстетическими эмоциями, которые не могут быть общими и одинаковыми у всех созерцающих это явление, процесс или форму, ибо каждый созерцающий неповторим и уника­лен в каждом испытываемом им чувстве, эмоции, вкусе, способно­сти высказывать эстетическое суждение, переживать созерцаемое и наслаждаться им. Настоящая эстетическая эмоция действует возбу­ждающе на ум человеческий, потому-то Л.С. Выготский и называл эмоции искусства умными эмоциями. Общность эстетических эмо­ций состоит только в том, что это всегда умные эмоции, возбуждаю­щие и пробуждающие собственные творческие потенции и силы ка­ждого, кто их испытывает в процессе восприятия и созерцания тех или иных явлений природы или жизни человеческого духа.

Эстетическая эмоция — это первичная чувственная эстетическая оценка-реакция воспринимаемой формы явления, которая может дать пищу для осмысления и вызвать бурный поток мыслей, а может завершиться лишь чувственным переживанием индивида и даже доставить ему наслаждение. Эстетическая эмоция обостряет вкус к жизни и повышает ее тонус, вызывает активизацию творческих по­тенций и сил человеческих. Не прояви эстетические эмоции своей пробуждающей и укрепляющей жизненные силы человека энергии, возможно, древнейший человек и не занялся бы тем, что не прино­сило вроде бы никакой пользы: он начинал что-то чертить, лепить из глины, вытесывать из камня и дерева, наносить пятна и рисунки на стены пещер, что интуитивно-эстетически привело его к выделению

ЭСТЕТИКА ЧЕЛОВЕЧЕСКИХ ОТНОШЕНИЙ К МИРУ

из всего многообразия проявлений человеческой активности худо­жественной и эстетической деятельности. У нас нет никаких основа­ний полагать, что человек сразу же усвоил благодетельную воспита­тельную силу результатов этой своей спонтанной и неосознаваемой деятельности.

Наверняка ему сначала просто нравилось заниматься чем-то та­ким, что не требовало напряжения сил, как на охоте или при каком-либо другом способе добывания средств жизни. Делал он это в сво­бодное от охоты время, видимо, таким способом он отвлекался от тяжких забот, а может, так своеобразно отдыхал. И это доставляло ему удовольствие. Затем это привлекло внимание других сородичей, соплеменников своей организованностью, упорядоченностью, фор­мой. А может, так наглядно человек древности мыслил? Во всяком случае, так рождалась оценочная деятельность человека, которая во всем последующем развитии, передаваясь от поколения к поколе­нию, закреплялась сначала в нейронных связях головного мозга, а затем и в генах человека. А раз она передавалась генетически в виде предрасположенности каждого человеческого индивида к эстетиче­скому отношению к миру и формированию у него эстетического сознания, для человеческого рода она перестала быть спонтанным и неосознаваемым явлением и была включена в целенаправленные процессы формирования, обучения, воспитания и образования но­вых поколений людей.

Для осуществления этих целеустремленных процессов человек еще в древности, очевидно, на еще не осознаваемом уровне, пытался создать для новых поколений, говоря по-современному, эстетиче­скую среду обитания и эстетические условия для проявления эстети­ческой человеческой активности, направленной и вовне, и внутрь самого себя.

Создание социокультурной эстетизированной среды обитания человека в современной эстетике призвано обеспечить эстетиче­скую ситуацию, возникающую только при непосредственном чув­ственном контакте человека с предметом восприятия, которая в

Глава 9

каждом индивиде пробуждает его родовое качество, стремление к красоте, вызывая такие переживания, которые индивид ощущает, принимает, как удовольствие, а удовольствие хочется принимать снова и снова, пока оно не примет форму духовного состояния ин­дивида, то есть станет эстетическим.

Когда на основе переживания удовольствий от формы, организо­ванности, упорядоченности предметов и явлений окружающего ми­ра в индивиде сформируется эстетическое чувство и эстетический вкус, он сам будет стремиться создавать, придумывать эстетические ситуации, в которых только он и сможет удовлетворить свою теперь уже эстетическую потребность. Она, выработавшись в нем на основе его предшествующего эстетического опыта, будет понуждать его как можно чаще оказываться в эстетических ситуациях.

Эстетическая потребность из всего многообразия человеческих потребностей — одна из самых духовных потребностей, ибо ее удов­летворение не дает человеку ничего материально-, вещественно-, предметно-полезного, поскольку эстетическая потребность, как и все прочие составляющие эстетическое сознание и сформировав­шуюся эстетическую культуру личности, есть явление не утилитар­ное, а только духовное. Поэтому, в принципе, современному челове­ку ничего не стоит создать для себя эстетическую ситуацию, что он и организовывает сам для себя из предметов природы, особенно во время еще сохранившихся в народной культуре языческих праздни­ков, из эстетических предметов народного быта, из произведений народного искусства, неповторимого и оригинального в каждом ре­гионе проживания, из детских игрушек и игр, как из игр взрослых людей в свободное от работы время, во время отпусков, а там, где есть возможности, и из посещений музеев, выставок, концертов, те­атров и кинотеатров, пришедших сегодня в каждый дом через теле­видение и радио, чтение литературы, доступной теперь каждому. Да мало ли из чего человек, ставший на путь эстетического развития, может сам для себя создать эстетическую ситуацию? Ну, а если не выработалась в человеке эстетическая потребность, то не может быть

ЭСТЕТИКА ЧЕЛОВЕЧЕСКИХ ОТНОШЕНИЙ К МИРУ

и речи о создании им самим для себя эстетических ситуаций. Но особо следует выделить ситуацию общения с самыми дорогими и близкими друзьями. Вот уж поистине эстетические пиршества тогда возникают: ведь каждый из друзей от встречи к встрече накапливает в себе какой-то духовный багаж и при встрече обязательно делится им с друзьями, получая от них встречный духовный дар — их накоп­ления. В ситуациях общения оказывается абсолютно каждый инди­вид, если только он не принял схиму. Но, к сожалению, не каждый акт общения становится и является эстетическим актом.

Вообще-то, общение можно понимать и с утилитарной точки зрения, потому что оно в каждом из общающихся пробуждает какие-то творческие силы, опираясь на которые, личность начинает тво­рить новую собственную реальность, которая может оказаться необ­ходимой и полезной для друзей и вообще для других людей. Но в момент общения никто об утилитарности общения и подумать не может — общение есть мгновения духовной близости, отчего под­нимается жизненный тонус, а сердце переполняет радость.

Дата добавления: 2015-07-17