Демократическая реформа

Чтобы реализовать потенциал ЕС как экономической и политической силы, воодушевляемой собственными представ­лениями о капитализме и отношениях с остальным миром, нужно пересмотреть структуру управления Союзом. Остается разгрызть последний орешек: решить проблему, связанную с обвинением ЕС в неспособности стать демократической орга­низацией. Тогда уделом скептиков будут только предрассуд­ки и ностальгия.

Нетранспарентен весь механизм принятия решений в ЕС, в особенности отношения между Еврокомиссией и Советом министров. Это не дает возможности опровергнуть обвине­ние, что Союз недемократичен. При нынешнем устройстве Еврокомиссия не в состоянии работать эффективно. Ошелом­ляющий доклад Европарламента (март 1999 года), из которо­го следовало, что в некоторых кабинетах на самом верху «не­замеченными» остаются мошенничество и коррупция, вызвал отставку Комиссии в полном составе. Удар, нанесенный ее престижу и авторитету, оказалось трудно, если вообще воз­можно, чем-то компенсировать. Новая команда с бывшим пре-

Ответный удар

мьер-министром Италии Романе Проди в качестве нового председателя Еврокомиссии начала реализацию внушитель­ной программы внутренних реформ. Однако убийственный вывод парламентского доклада, что «становится трудно най­ти кого-то, у кого сохранилось хотя бы минимальное чувство ответственности», обесценивает все усилия. Комиссию сковы­вает кризис легитимности. Поэтому она не способна с долж­ной уверенностью ни отстаивать общеевропейские интересы, ни оказать поддержку какой-нибудь значительной инициати­ве. Она деморализована.

Трудности, переживаемые Комиссией, имеют не поверх­ностный, а структурный характер - особенно ввиду того, что сейчас задача состоит в строительстве единой Европы, а не просто в разборе препятствий для создания единого внутрен­него рынка и таможенного союза. В настоящее время она од­новременно наделена наднациональными полномочиями по выстраиванию таможенного союза (с претензиями на его пе­рерастание в нечто большее) и выполняет функции секрета­риата Совета министров ЕС. В одной из ролей это активный политический актор, определяющий правила игры в интере­сах Европы (хотя и действующий в рамках своих ограничен­ных представлений о них); в другой - слуга государств-чле­нов, представленных в Совете. Дилемма Комиссии вызвана как раз двусмысленностью ее конституционного положения: она должна строить союзную Европу, обеспечивая сохране­ние в ее рамках национальных государств. В качестве провод­ника федеративных тенденций она обязана продвигать ин­теграцию вперед; исполнение этой роли оценивается тем, насколько успешно она справляется с договорными обязатель­ствами, а вовсе не демократичностью используемых ею про­цедур. С другой стороны, выполняя функции секретариата при Совете министров, она должна (аналогично национальным государственным органам) подчиняться таким основополага­ющим принципам гражданской службы, как непредвзятость и секретность; конечная же ответственность возлагается на ее политических хозяев. Формально обеспечение демократично­сти принимаемых решений не относится к приоритетным за­дачам Еврокомиссии.

Глава одиннадцатая

Аналогичная двойственность характерна и для Европей­ского совета глав государств и правительств. Для государств-членов он служит основным механизмом, через который они осуществляют политическое руководство некоей целостнос­тью, называемой «Европой» (а именно - «Европой нацио­нальных государств», которую как раз и представляет Совет). Иными словами, его положение отличается той же двусмыс­ленностью, что и положение Еврокомиссии. Оба одновремен­но служат «единой Европе» и составляющим ее странам. Пред­полагается, что возникающий в результате этого дефицит демократии должен компенсироваться наличием Европарламента. Однако невозможно уйти от того факта, что пока не сложилась общеевропейская публичная сфера. В то же время во всех странах Европы имеются демократические общества, стремящееся держать под своим контролем процесс приня­тия политических решений. Опросы общественного мнения показывают нарастание скептицизма по поводу европейского проекта, недоверия к инициативам ЕС и беспокойства по по­воду судьбы евро. Растет опасность, что усиливающийся во всех странах Союза негативизм не даст Европе возможности функ­ционировать на новом уровне интеграции - хотя именно сей­час это особенно важно. Напряженность и раздражение, воз­никающие в этой связи в отдельных странах ЕС, грозят параличом всего европейского проекта.

Ответ должен быть двояким. В краткосрочной перспек­тиве государства - члены ЕС и национальные парламенты (ко­торые пока сохраняют легитимность, хотя их свобода действий сокращается) должны вернуть себе политический контроль над процессом европейской интеграции, а работа Еврокомиссии должна направляться политически ответственным руковод­ством. Одновременно ЕС следует кропотливо заниматься вы­работкой общеевропейского сознания и общественного мне­ния, которые в конечном итоге станут источниками легитим­ности панъевропейских институтов, обретших политическую ответственность. Такие институты нужно максимально укреп­лять. В частности, это касается Европарламента, который дол­жен стать оплотом европейской демократии. Юрген Хабермас в ФРГ и Ларри Зидентоп в Великобритании, безусловно,

Ответный удар

правы, говоря, что необходимыми предпосылками для дей­ствительно интегрированной Европы являются общеевропей­ские гражданское общество, публичная сфера и политическая культура²⁸. Они считают, что нынешнее отсутствие подобных предпосылок не мешает интеграции; напротив, строительство единой Европы поможет их возникновению. Но при всей мас­штабности планов на будущее следует правильно представ­лять себе, где мы находимся сейчас и какие институты нужны для работы в существующих условиях: реализм сегодня обес­печит успех европейского проекта завтра.

Первоочередная задача состоит в усилении роли госу­дарств-членов и их парламентов в управлении Союзом. Совет глав государств и правительств должен собираться чаще, как минимум раз в два месяца. Следует учредить три постоянных поста директоров (или верховных комиссаров), которые пред­седательствовали бы в ЭКОФИНе, Совете министров иност­ранных дел и обороны и Совете министров юстиции и внут­ренних дел, продвигая там общеевропейские интересы. Направлять работу Совета глав государств и правительств должен действующий на постоянной основе Европейский Совет, членами которого будут специально назначенные ми­нистры от каждого национального правительства. Это будет означать отход от действующей системы, когда данная функ­ция осуществляется представителями отдельных государств-членов, сменяющими друг друга на основе принципа ротации. Такой Совет должен возглавлять председатель Еврокомиссии, а на его заседаниях будут также присутствовать члены Комис­сии и три верховных комиссара. Таким образом, в структуре ЕС появится исполнительный орган, работающий в соответ­ствии с законодательной и политической программой, учреж­денной Советом глав государств и правительств.

Директивы и законодательство, исходящие от наделен­ного новой силой Совета глав государств и правительств, дол­жны будут получать одобрение не только Европарламента, но и Европейского сената, состоящего из представителей нацио­нальных парламентов. Тем самым Европа получит двухпалат­ный парламент - более сильный политически, более легитим­ный и в большей мере отвечающий предъявляемым к нему

Глава одиннадцатая

требованиям. Ныне существующий Европарламент, члены которого непосредственно избираются электоратом отдель­ных стран, будет дополнен Европейским сенатом, представ­ляющим интересы национальных парламентов. Также необ­ходимо более четкое разграничение полномочий нацио­нальных правительств и ЕС. Здравоохранение, образование, обеспечение законности и порядка, а также всеобщего благо­состояния должны в основном остаться уделом национальных правительств (при наличии взаимной договоренности отно­сительно целей, к которым следует стремиться каждому госу­дарству-члену). На общеевропейский уровень следует пере­дать те сферы, эффективность функционирования которых в результате возрастет, что принесет пользу каждому европейс­кому гражданину.

Не отличаясь особой элегантностью, такое устройство, безусловно, будет способствовать повышению политической ответственности ЕС. Принятие решений станет подлинно политическим в том смысле, что соответствующие процессы окажутся под наблюдением и контролем со стороны общества, а для дипломатического сговора между правительствами ос­танется меньше возможностей. Существенно укрепится Европарламент. Конечная цель - демократические выборы пред­седателя Комиссии европейскими избирателями каждые пять лет; причем соответствующий принцип должен быть закреп­лен общеевропейским референдумом. Кое-кто усматривает риск в том, что легитимности всей этой конструкции будет угрожать низкая явка избирателей; другие беспокоятся, что голоса будут распределены неравномерно, вследствие чего некоторые национальные сообщества, проголосовав против какого-то предложения, будут вынуждены подчиниться воле большинства остальных членов ЕС. Это серьезные опасения, но они проистекают из устаревших представлений. Европе нужно инициировать общеконтинентальную дискуссию, что­бы выработать демократический дискурс и новую легитим­ность. В этом смысле решение, принятое в Лакене в декабре 2001 года о проведении подготовительного конвента для ус­тановления принципов европейской конституции в контек­сте подготовки к новой межправительственной конференций

Ответный удар

ЕС, открывает прекрасные возможности. Гораздо более серь­езные риски сопряжены с попытками строить единую Европу на хлипком фундаменте, манипулируя жизненно важными проблемами или обходя их.

Обсуждение должно стать открытым. Одним из механиз­мов переноса его с национального уровня на уровень Союза станут политические партии общеевропейского масштаба. Они непременно получат развитие в результате предполагаемого укрепления Европарламента, когда он получит больше пол­номочий, в частности в налоговой сфере. Вполне естественно, что вовлеченность граждан в политику повышается, когда избираемые ими законодательные органы вплотную занима­ются вопросами налогообложения. Нынешний Европарламент далек от такой ситуации, но к ней следует стремиться. Пре­имущество общеевропейских референдумов состоит в том, что их регулярное проведение вынудит политиков и обществен­ных лидеров объяснять своим избирателям, что они реально делают для них. Независимо от того, какая точка зрения в конечном счете возобладает, само обсуждение существующих проблем в европейских терминах будет укреплять осознание общих для всех жителей континента интересов. Мнения «за» и «против» какой-то позиции должны быть представлены в масштабах всего Союза, что придаст осязаемое выражение европейской солидарности, причем независимо от результа­тов конкретных дискуссий. Существует проблема, что отдель­ные страны окажутся в меньшинстве и им придется подчи­ниться большинству. Серьезные разногласия между нацио­нальными группами избирателей вряд ли удастся ликвидиро­вать, просто спуская нужные решения сверху или ничего не делая в надежде, что оказавшаяся в меньшинстве часть изби­рателей смирится с реализацией политики, против которой она возражала. Однако аналогичная ситуация регулярно воз­никает в большинстве демократических стран. Например, в Великобритании на всеобщих выборах регион или графство могут проголосовать за партию-аутсайдера, но ведь это вовсе не значит, что они хотят выйти из состава государства. Союзу предстоит достичь такого уровня развития, когда наступит осознание того, что польза от совместных действий переве-

Глава одиннадцатая

шивает выгоды самостоятельности. Единственными средства­ми добиться этого являются обсуждение, вовлечение и убеж­дение. Эффективность ЕС укрепится как внутри, так и во внеш­нем плане, если он начнет соответствующие дебаты и воору­жится процедурами, позволяющими вести их.

Осуществление предлагаемых реформ станет веским от­ветом на порой оправданную критику со стороны евроскептиков. Однако кое-кого, особенно в Великобритании, не убе­дить ничем. Неважно, что реконструированный и более демократический Союз будет лучше служить своим гражда­нам, соответствовать самым строгим требованиям демократии и политической ответственности, расширит диапазон поли­тического, экономического и социального выбора для прави­тельств государств-членов. Кое-кто в принципе против тако­го исхода и априорно отрицает его достижимость, а потому сопротивляется любым действиям, которые могут его прибли­зить. Сторонникам объединенной Европы нужно быть более настойчивыми. Польза от ЕС уже достаточно очевидна, она будет еще больше в будущем. Великобритании следует не толь­ко присоединиться к единой валюте и усилиям по улучшению системы управления в ЕС, но и занять аналогичную позицию в отношении всего европейского проекта. Спор идет о выбо­ре пути; его можно и нужно вести со всей страстью.

Заключение

Мир находится на критическом рубеже. Соединенные Штаты позиционируют себя как глобальную гипердержаву, находясь при этом в плену крайнего консерватизма, предла­гающего весьма специфические способы разрешения всего спектра экономических и социальных проблем, а также обес­печения международной безопасности. После демонстрации силы в Афганистане, болезненно подчеркнувшей разрыв между военно-технической мощью США и остальных стран мира, консервативные политические круги и значительная часть американской общественности считают, что отныне нет и не должно существовать препятствий для реализации американ­ской воли. Убежденность в том, что в силу особого предназна­чения Америки служить мировым маяком свободы и неогра­ниченных возможностей она должна доминировать во всем -касается ли это ее собственных или общемировых интересов -обернулась новой волной патриотизма и односторонних дей­ствий. Администрация Буша так характеризует ситуацию: либо ты за нас, либо против нас; даже если ты за нас, желаемые от­ношения возможны только и исключительно на наших усло­виях. Защита Америки от проявлений нового беспощадного терроризма - предмет первостепенной важности и может быть обеспечена только железным кулаком.

Налицо неприятная и опасная перспектива. Подобный подход к «наведению порядка» мира губителен, даже если США являли бы собой образец всех экономических, соци­альных и моральных добродетелей. Он основан на превосход­стве грубой силы, требующей от всех остальных подчиниться

Заключение

американским интересам, ценностям и образу мышления. Это неизбежно чревато напряженностью и крайней нестабильно­стью, вызывает немало проблем во взаимоотношениях США с другими индустриальными странами Запада и Азии, а также обрекает развитые государства на усиливающееся недоверие и враждебность со стороны исламского мира с его воинствую­щим фундаментализмом.

Однако США не являются носителями всех добродете­лей. Несомненно, Америка обладает некоторыми сильными сторонами, прежде всего - социальной открытостью. Лучшие американские университеты, компании и институты действи­тельно дают пример остальному миру. Однако сильные сторо­ны нивелируются слабостями, не осознаваемыми и не призна­ваемыми американцами. В стране равных возможностей сужаются артерии социальной мобильности, кристаллизуя са­мовоспроизводящуюся аристократию богатства и рабство бед­ноты - что, с точки зрения европейских стандартов, просто шокирует. Соединенные Штаты настаивают на том, что обла­дают самой инновативной экономикой, однако целый ряд стран обогнал Америку по производительности. Американс­кая модель капитализма характеризуется акцентом на эконо­мической гибкости и максимизации капитализации компаний. Американцы верят, что это чудесный эликсир, который обес­печил благополучие США и обеспечит его другим странам; однако на практике все сложнее и не столь бесспорно. Соеди­ненные Штаты гордятся своей приверженностью демократии, однако в их политической системе выборная власть и полити­ка в растущей мере оказываются объектами купли-продажи. США все чаще действуют в одностороннем порядке, хотя в мире необычайно усилилась взаимозависимость и. как никог­да прежде важно ее признание. Такая консервативная Аме­рика несет угрозу всем.

Если остальная часть человечества не даст ей отпора, то в будущем нам придется примириться с тем, что глобализация будет практически полностью происходить на условиях, оп­ределяемых американскими консерваторами. Несмотря на бравурные рассуждения насчет нового многостороннего под­хода после событий 11 сентября 2001 года, горькая правда со-

Заключение

стоит в том, что предрасположенность США к односторон­ним подходам лишь усилилась. Потенциально опасную и за­тяжную войну в Афганистане американцы выиграли за три месяца ценой незначительных потерь среди своих солдат; ка­кая-либо помощь союзников им не потребовалась. Соединен­ные Штаты намерены точно таким же образом предприни­мать военные действия в отношении всех государств, заподозренных в предоставлении прибежища террористам («оси зла», по печально известному выражению президента Буша). США усиливают свою поддержку милитаристского Израиля, который склоняется к отказу от поиска путей мир­ного урегулирования ближневосточной проблемы, планируя вместо этого оккупировать территорию Палестинской авто­номии и физически искоренить там терроризм - как сделали американцы в Афганистане. Вопреки международному праву, США считают оправданной военную операцию против Ира­ка с целью смещения Саддама Хуссейна, изображая ее упреж­дающим ударом по потенциальному источнику террористи­ческой угрозы. Эта операция обернется непредвиденными последствиями и повлияет на ситуацию на всем Ближнем Во­стоке. Но Америка больше не испытывает потребности при­держиваться норм международного права или поддерживать коалицию, созданную сразу после трагедии 11 сентября 2001 года. Как неоднократно заявлял министр обороны США До­нальд Рамсфелд, цель определяет состав коалиции, а не наобо­рот¹. Иными словами, Соединенные Штаты будут выдвигать свои стратегические задачи и добиваться их решения в одно­стороннем порядке, когда сочтут это необходимым. Таково право сильного.

Претензии США на одностороннюю трактовку системы международной безопасности лишь с точки зрения собствен­ных интересов набирают политическую динамику. Так, Рос­сия была просто уведомлена, что Соединенные Штаты не бу­дут придерживаться Договора по ПРО, поскольку он препятствует развертыванию их системы национальной про­тиворакетной обороны, предназначенной для отражения воз­можных атак со стороны «государств-изгоев». Односторонний подход применяется весьма широко. Он касается перегово-

Заключение

ров по изменению климата и договоров по химическому ору­жию. США настаивают также на своем праве арестовывать и уничтожать по законам военного времени всех, кого подозре­вают в терроризме, независимо от того, находятся ли те в са­мих Соединенных Штатах или должны подвергнуться экст­радиции. Рассчитывать на лидерство США в содействии развитию государств «третьего мира» путем решения их дол­говых проблем, оказания им официальной помощи и созда­ния более либеральных условий международных торговли было бы наивно. В Вашингтоне не услышали призыва британ­ского правительства разработать и начать реализацию про­граммы помощи менее развитым странам, сопоставимую по масштабам с послевоенным «планом Маршалла». Как и в не­которые другие периоды истории, сейчас США озабочены только собственными проблемами, а не ситуацией в мире.

Это особенно пагубно в экономическом плане. Неизбеж­ный побочный продукт глобализации - хозяйственная взаи­мозависимость². Негативные последствия банкротства компа­нии «Энрон» - пожалуй, самого грандиозного в мире -распространились далеко за пределы США. То же самое от­носится к раздуванию, а затем схлопыванию «мыльного пузы­ря» акций интернет- и телекоммуникационных компаний. Более того, именно дерегулирование в области финансов и телекоммуникаций, на чем столь агрессивно настаивали Со­единенные Штаты, в первую очередь и обусловило синхрони­зацию спекулятивного роста и падения курсов акций на веду­щих фондовых биржах, что обернулось для инвесторов гигантскими убытками в размере свыше триллиона долларов США. Впервые со времен нефтяного шока 1974 года мир столкнулся с перспективой затяжного периода низких темпов эко­номического роста в сочетании с рецидивами финансовой не­стабильности и обострения внешнеторговых противоречий. Частично это связано с колоссальными потерями, понесенны­ми международной финансовой системой. К сожалению, су­ществующие институты и процедуры глобальной политики слишком слабы, чтобы дать на это должный ответ. Более того, США отказываются признавать инициативы подобного рода, рассматривая их как посягательство на свой экономический

Заключение

суверенитет. Американцы продолжают добиваться «либера­лизации» национальных регулирующих систем, не считаясь с отсутствием международных механизмов, способных их заме­нить. Человечество должно строить рынок, где американские ТНК и инвестиционные банки могли бы действовать абсо­лютно свободно и с помощью которого капитал беспрепят­ственно поступал бы в США, чтобы покрывать катастрофи­ческие по стандартам любой другой страны внешнеторговый дефицит и задолженность частного сектора.

Экономисты все более сходятся во мнении, что нынеш­ний экономический спад в США будет носить краткосрочный характер и что американская экономика воспрянет благода­ря дешевой нефти и низким процентным ставкам. США добь­ются этого. Но ожидаемый скорый возврат к темпам роста 1990-х годов маловероятен из-за чрезмерных размеров «дол­гового навеса» и внешнеторгового дефицита, а также высо­кой зависимости США от иностранного капитала. Финансо­вая система перегрета, а американские потребители и бизнес погрязли в хронических долгах. Когда станет очевидным, что США больше не могут использовать нынешнюю международ­ную систему для обеспечения исключительно высоких темпов роста своей экономики, приток иностранного капитала осла­беет, а благополучию Уолл-стрит настанет конец. Америке придется ограничить свои амбиции и пойти на снижение уров­ня жизни населения. Она будет противиться этому, что ухуд­шит ситуацию. Так, вопреки нормам международной торгов­ли, США недавно в одностороннем порядке ввели высокие таможенные пошлины с целью спасти свою тщательно опека­емую, но неконкурентоспособную сталелитейную промышлен­ность. Столь же жестких протекционистских мер можно ожи­дать в области сельского хозяйства и электронной промыш­ленности, учитывая предупреждения американских официаль­ных лиц о том, что Америка больше не будет «рынком последней инстанции»³. Европейский Союз получил предос­тережение относительно проведения каких-либо ответных мер, даже отвечающих правилам ВТО. Ныне существуют одни нормы для США и другие - для остального человечества. Если экономика страны будет плохо функционировать или иност-

Заключение

ранные инвесторы приостановят покупку американских фи­нансовых активов, склонность Соединенных Штатов к про­текционизму и выкручиванию рук торговым партнерам еще более усилится.

Итак, речь идет о хрупком и непрочном успехе, перед ко­торым европейцы якобы должны преклонить колени и ско­пировать механизмы, которые его обеспечили. Однако далеко не факт, что американская модель столь успешна, как об этом заявляют идеологи консерватизма. Главный тезис данной кни­ги как раз состоит в том, что американский капитализм на­много слабее, чем любит представляться, и что американское общество серьезно деформировано тем, как ведется хозяйство страны. Понимание этого особенно важно для Европы. До сих пор США удавалось избегать серьезных социальных послед­ствий проводимой экономической политики как в силу обще­принятого мифа об исключительной мобильности внутри аме­риканского общества, так и благодаря глубокой привержен­ности американцев идее свободы, оправдывающей социальные лишения. Однако для европейцев подобный путь закрыт. Ев­ропейское общество не будет с такой же готовностью закры­вать глаза на коррупцию и извращение демократии в резуль­тате растущего неравенства. Глобализация, характер которой в значительной мере определяется политикой США, а также настойчивая пропаганда американской модели как идеала побуждают Европу импортировать консервативные идеи и пытаться реализовать их в своей экономической политике. Отсюда упор на создание рынков труда, столь же «гибких» как и в США; финансовых рынков, столь же готовых прини­мать на себя «риски»; и такой же минималистский подход к регулированию, налогообложению и социальному обеспечению.

Однако при ближайшем рассмотрении оказывается, что при всей своей хваленой гибкости американский рынок тру­да функционирует хуже, а европейские рынки лучше, чем обыч­но считается. У американских трудящихся меньше шансов покинуть низкооплачиваемую работу, ротация кадров не слиш­ком высока, а безработица среди низкоквалифицированных работников по сравнению с высококвалифицированными выше, чем в «зарегулированной» Европе. Основная часть дос-

Заключение

тижений США по созданию новых рабочих мест может быть объяснена активным предложением труда со стороны иммиг­рантов и женщин, соглашающихся на низкую заработную плату в секторах услуг и финансов - быстрый рост которых, в свою очередь, подталкивается оживленным потребительским спро­сом, обеспеченным доступностью дешевых кредитов. Рынок рабочей силы не препятствовал и даже способствовал такому ходу развития, но не определял его.

Что касается устройства финансовой системы, США уже имеют повод задуматься, стоило ли так настаивать на дерегу­лировании, способствовавшем распространению «мыльных пузырей» интернет- и телекоммуникационных компаний. На саммитах в Лиссабоне и Стокгольме легковерные европейс­кие лидеры отстаивали идею формирования в Европе столь же мощной, как в США, отрасли венчурного капитала. Но они не могли не знать, что лишь незначительная часть ценных бу­маг, в течение 1990-х годов предложенных американским вен­чурным капиталом к продаже на открытом рынке, до сих пор торгуется выше цены предложения; большинство же оказа­лись пустышками. Нечасто мир был свидетелем столь неесте­ственной и бессмысленной активности продаж, маскировав­шейся под «предприимчивость»; нечасто подобной двусмыс­ленностью удавалось ввести в заблуждение столь многих.

Европейские институты регулирования, налогообложения, общественных услуг и социального обеспечения подвергают­ся нападкам из-за океана в виду якобы сопровождающих их негативных экономических эффектов. Однако проведенный в данной книге анализ показал, что эта критика необоснован­на. Негативные эффекты сильно преувеличены, а иногда и вовсе отсутствуют. Лишь изредка признается польза, прино­симая высококачественным высшим образованием и здраво­охранением, а также гарантированием доходов для тех, кто находится за чертой бедности или немощен. По сути дела, вся критика основана на следующей моральной установке: идея общественного договора, лежащая в основе перечисленных институтов, оскорбляет веру американских консерваторов в индивидуализм, свободу и опору на собственные силы.

В этом и состоит камень преткновения, Европейская ци-

Заключение

вилизация основана на ценностях, от которых европейские лидеры не могут отказаться, даже если бы захотели этого, по­скольку эти ценности весьма глубоки и определяют то, что значит быть европейцем. Нельзя позволить американскому консерватизму, уже нанесшему серьезный ущерб собственно­му обществу, повторить свои разрушительные эксперименты в Европе. Вера европейцев в то, что у богатых и наделенных собственностью есть ответные обязательства перед обществом, частью которого они являются, и что эти обязательства не ог­раничиваются благотворительностью, восходит к эпохе ран­него христианства - как и общее понимание, что оседлый на­род должен сформулировать общественный договор, чтобы защищать свое сообщество. В свою очередь, это требует нали­чия публичной сферы, в которой формулируются и выража­ются ценности, объединяющие людей. Именно такой подход, будучи реализованным в конкретной политике и соответству­ющих механизмах, обеспечивает высокое качество обществен­ных отношений, отличающее Европу от США. В Америке тоже начинают отдавать ему приоритет при решении вопросов роста производительности и стимулирования инноваций, но данный факт оказался скрыт бумом 1990-х годов. В самих США либералы слабо противостоят атаке консерваторов на указан­ные ценности, поэтому она должна получить более мощный отпор в Европе. Такой отпор необходим во имя сохранения нормального общества и всеобщего гуманизма.

Европейская история имела свои подъемы и спады. Имен­но на этом континенте появились на свет капитализм, демок­ратия и права человека, но здесь же вспыхивали кровопро­литные войны и махровым цветом расцветали реакционные идеологии. После 1945 года Европа вернулась к своим наибо­лее достойным традициям. Она все более твердо выражает приверженность и способность к демократии, правам челове­ка, верховенству закона на базе общественного договора и высокопродуктивного капитализма. Успехи Европы несколь­ко омрачены безработицей, основная причина которой зак­лючается в недостаточности внутреннего спроса. Спрос по-прежнему подавлен - частично потому, что, в отличие от США, для ЕС небезразличны последствия его произвольного стиму-

Заключение

лирования (во всяком случае, пока не укрепится евро); час­тично потому, что такое стимулирование исключалось финан­совыми ограничениями, требовавшимися при подготовке к введению единой валюты в оборот. Европа не может делать вид, что вовсе не страдает от политических скандалов; однако (если не брать в расчет Италию) не они определяют состоя­ние ее демократических механизмов. В отличие от США, ни в одной из европейских стран должности не могут столь систе­матически покупаться, а результаты демократической дискус­сии - столь явно определяться теми, кто располагает деньга­ми. По большому счету, европейская демократия, обществен­ный договор и капитализм функционируют хорошо. Европей­цы имеют полное право гордиться собой и могут многое предложить миру. Пришло время возвестить всему человече­ству о достигнутых Европой успехах.

Дата добавления: 2015-07-16