Инфраструктура справедливости

Европейцы не обладают монополией на идею о взаимо­связи равенства и общественного договора. Ведь именно про­фессор философии Гарвардского университета Джон Роулз попытался доказать, исходя из первого принципа американс­кой общественной культуры («все граждане свободны»), что наилучшее общество конструируется само собой с помощью такого договора и наметил контуры наиболее жизнеспособ­ной его модели. Открыто выразив восхищение европейскими идеями, он попытался согласовать их с американским пред­почтением свободы и индивидуализма. Его «Теория справед­ливости» (опубликованная в 1971 году) основывалась на глу­боком анализе и была восторженно принята либерально настроенными философами и интеллектуалами. Однако она не прижилась в США: не пополнила политическую програм­му демократической партии, не была использована для обо­снования каких-то социальных программ или критики власти денег в американской политике, не сдержала наступления кон­серватизма. Если она к чему-либо и привела, то лишь к появ­лению в ответ более резких контраргументов со стороны неоконсерваторов. Книга Роберта Нозика «Анархия, государство и утопия» частично была написана в опровержение Роулза.

Глава вторая

Когда общественная культура недостаточно развита, она глу­ха к прогрессивной философии.

Тезис Роулза хорошо известен, и я воспроизведу его вкрат­це. Роулз предлагает нам провести мысленный эксперимент по поводу того, какова должна быть природа общественного договора, с которым мы бы согласились, если бы находились в «положении первопроходцев»; то есть, если бы мы находи­лись за «завесой неведения», ничего не зная о самих себе и о своих будущих жизненных шансах, но желая жить при спра­ведливом порядке, когда уважались бы наши собственные сво­боды и свободы других. Он излагает это не совсем так, но каж­дый может представить себя новым поселенцем-пуританином, вдохновленным учением Джона Локка и любовью к свободе. Каким тогда должен быть общественный порядок, который вы хотели бы построить на вашей новой земле? Роулз стре­мится доказать, что даже с точки зрения свободолюбивых ин­дивидуалистов рациональная стратегия должна заключаться в равном для всех подчинении свободе, чтобы реализовать основные личные свободы каждого. В сущности, Роулз опре­деляет их как гражданские свободы - право голосовать, неза­висимо мыслить и так далее, - совмещаемые с предоставлени­ем таких же свобод для других людей, что при ближайшем рассмотрении удивительно напоминает первую поправку к Конституции США.

При разъяснении своего второго принципа - «принципа различия» - Роулз старается убедить своих соотечественни­ков, что европейцы правы, выражая озабоченность условия­ми жизни беднейших граждан, хотя бы потому, что каждый может стать одним из них. Любой человек, находясь за «заве­сой неведения» и делая свой выбор по поводу устройства об­щества, хотел бы иметь уверенность, что он справится с самы­ми худшими обстоятельствами, с которыми он может столкнуться, и что ему всегда будут доступны основные жиз­ненные блага: некий разумный уровень дохода и материаль­ного благополучия, возможность иметь и реализовать на прак­тике основные права личности и гражданские свободы, в совокупности обеспечивающие личное самоуважение, от ко­торого зависит членство в обществе. Возможность получения

Хранители света

очень высокого дохода должна быть купирована системой на­логообложения и ограничениями на пользование собственно­стью, что необходимо для создания инфраструктуры справед­ливости, обеспечивающей каждому гражданину ключевые блага. Такая инфраструктура гарантирует слабейшим членам общества максимальные льготы; тогда у них не будет обосно­ванных поводов для недовольства в отношении богатых. Че­ловек имеет право на сверхвысокие доходы только в случае, если он максимально позаботился о бедных. Мерилом будет то, что мы сами на их месте считали бы справедливым. Очень важно, чтобы инфраструктура справедливости обеспечивала не только минимальный уровень материального благополу­чия; она также должна гарантировать обездоленным мини­мум основных гражданских свобод.

В вышеприведенных двух абзацах лишь в общих чертах показана сложность предложенной Роулзом модели обществен­ного договора. Он ставил ее выше других, поскольку она га­рантирует, что ни один из сегментов общества не будет обде­лен вниманием, даже если бы отказ от такого подхода сулил всеобщую пользу. Пока каждому человеку не обеспечены ос­новные блага и самоуважение (здесь очевидно влияние идей Тауни и Дюркгейма), никто не может сказать, что живет в спра­ведливом обществе. Интересно, что эта попытка привить тео­рию европейского общественного договора в США не нашла последователей ни в теории, ни на практике. Роулз потерпел поражение, когда предложенная им широкая концепция ин­фраструктуры справедливости впрямую столкнулась с катего­рическим утверждением Нозика, будто свобода важнее всего и это перечеркивает легитимность любых попыток перерасп­ределить доходы. Консерваторы выиграли этот общекультур­ный спор с большим преимуществом; в результате Америка и, до некоторой степени, Великобритания предпочли свободу и неравенство. Чтобы не потерять почву под ногами, сторонни­ки Роулза были вынуждены занять более мягкую позицию. Ее смысл в том, что справедливое общество - это меритократия с разумным уровнем социального обеспечения, а не максималь­но возможным или таким, который мы считали бы справедли­вым, если речь зайдет лично о нас. Нет причин возражать про-

Глава вторая

тив разрыва в доходах, если имеется подстраховка в виде га­рантий минимального дохода. Такова позиция ряда теорети­ков, представляющих новых лейбористов. Например, дирек­тор Общественного рыночного фонда Филипп Коллинз, опираясь в своих рассуждениях на Роулза, выдвигает тезис, что справедливое общество - это меритократическое обще­ство с высоким минимальным уровнем социального обеспече­ния и отсутствием ограничений на доходы высших слоев¹⁸. Эгалитарный либерализм Роулза (как мы будем его называть) идет гораздо дальше, но в таком радикализме в настоящее время никто не рискует признаться.

«Теория справедливости» Роулза предполагает, что обще­ство характеризуется достаточной солидарностью. Тогда мож­но утверждать, что все люди имеют сходные устремления. Возможно, наиболее впечатляющим признаком слабого спро­са на идеи Роулза в США является настойчивое утверждение, будто в современном американском обществе группы мень­шинств имеют особые представления о необходимых челове­ку основных благах, поскольку исходят из иных ценностей. «Теория справедливости» исходит из универсальности нрав­ственного выбора. А поборники мультикультурализма отри­цают это, указывая на специфику мировоззрения, скажем, афроамериканцев или представителей некоторых религиозных групп. Короче говоря, в иммигрантском обществе, где имеет­ся множество подгрупп и конкурирующих нравственных ос­нов, нельзя предположить наличия универсальной морали и общности моральных кодексов, которые могли бы за «завесой неведения» обусловливать выбор отдельных личностей, на чем основано справедливое общество по Роулзу.

Здесь Роулз попадает в ловушку, связанную с природой и консерватизмом американского общества; общественный до­говор не может быть перенесен в такую среду, а консерватив­но настроенные интеллектуалы не позволят, чтобы он был реализован. Даже если они ослабят бдительность, мощные группы меньшинств американского общества при поддержке судов будут продолжать пользоваться предоставляемыми кон­ституцией средствами защиты своих личных прав и настаи­вать на преференциальном отношении к себе. С этим были

Хранители света

связаны «культурные войны», досаждавшие США в последние 20-30 лет. Например, афроамериканцы требуют выплаты ре­параций в качестве компенсации за рабство, а некоторые ре­лигиозные группы считают запрещение абортов своим важ­нейшим приоритетом. Все могут пользоваться правами, закрепленными в конституции, а консервативные наклоннос­ти Верховного суда проявляются в том, чтобы рассматривать эти дела только как проблемы групп меньшинств, чьи требо­вания должны уважаться. Таким образом, Соединенные Шта­ты впадают в какофонию конкурирующих групповых недо­вольств, поскольку нет общей точки зрения относительно общественного договора или инфраструктуры справедливос­ти, с помощью которых можно было бы придти к взаимовы­годному согласию. Афроамериканцы правы, утверждая, что они систематически подвергались дискриминации в США. Ответ, который мог бы сплотить американское общество, со­стоит в том, чтобы со временем загладить эти обиды через инфраструктуру справедливости, нейтральную в отношении всех групп меньшинств и озабоченную только нивелировани­ем нанесенного им ущерба. Если же вместо этого будут удов­летворены чьи-то претензии на многомиллионные репарации, расовые отношения в США, и без того напряженные, будут отравлены еще на многие десятилетия. Окажется, что важнее быть чернокожим, нежели просто американским граждани­ном. При правильной реализации идей Роулза можно избе­жать этой социальной катастрофы, но пока доминирует раз­рушительный консерватизм.

По иронии судьбы, модель Роулза касается ситуации, скла­дывающейся в Европе, в частности в странах Скандинавии и так называемого «рейнского капитализма», где построена ин­фраструктура справедливости, основанная на эгалитарном либерализме (см. книгу Мишеля Альбера «Капитализм про­тив капитализма»). Эта ситуация дает о себе знать во всей Ев­ропе в виде наследия социал-демократии и социал-католициз­ма, лежащего в основе европейского государства благосостоя­ния. Те европейцы, кто открыто восхищается Соединенными Штатами, призывают нас отказаться от этого высокомораль­ного мировоззрения и принять доктрину мультикультурализ-

Глава вторая

ма, воспроизводя американский подход к признанию групп меньшинства во имя обеспечения культурного разнообразия. Но это стало бы пагубной ошибкой. Как только политика при­знания групповых интересов возьмет верх над политикой со­циальной солидарности, будет заложен фундамент для умно­жения несправедливости в отношении каждого человека. Ста­нет невозможным четко сформулировать смысл общественного договора или общей цели, поскольку права группы подавля­ют любую веру в коллективные усилия и коллективную от­ветственность. Результатом будет масштабное неравенство и уменьшение социальной мобильности.

В Великобритании немало мультикультурадистов, наста­ивающих на том, что страна должна осознать себя как сообще­ство общин, допустить религиозные школы для этнических и расовых меньшинств и все другие социальные инструменты, которые будут раздирать и уничтожать общегражданскую куль­туру. Это действительно провозглашено в политике новых лейбористов. Но, как утверждает Брайан Бэрри в своей яр­кой книге «Культура и равенство» (вероятно, это лучшее выс­тупление в пользу эгалитаризма со времен Ричарда Тауни), невозможно создать справедливое общество без общеграждан­ской культуры, приверженной идее либерального эгалитариз­ма. Утратив ее, мы встанем на гибельный путь легитимизации пагубной политики как Британского национального фронта, так и сепаратистских национальных групп из Азии, настаива­ющих на том, что их особые субкультуры имеют право на су­ществование, даже если исповедуемые ими ценности препят­ствуют достижению общественной солидарности. По мере того, как множатся шумные требования компенсаций, репа­раций и «сепаратного развития» со стороны меньшинств, от­крываются их собственные религиозные школы, мы должны становиться более разумными. Общество может избежать рас­пада, только защищая универсальные ценности эгалитаризма и универсальную инфраструктуру справедливости. Только в таких рамках можно найти адекватные ответы как расизму, так и нищете. Концепции Тауни, Дюркгейма и Роулза пра­вильно трактуют идею справедливого общества. Европейцам следует отстаивать свои ценности, лежащие в основе обще-

Хранители света

ственного договора, а не отказываться от них. Дорога в ад вымощена благими намерениями.

Дата добавления: 2015-07-16