Кредо и вызов

Навязываемое нам консервативное кредо вряд ли нужда­ется в пересказе. Американцы живут в условиях углубляюще­гося неравенства в доходах и благосостоянии. Многие дока­зывают, что это является необходимым стимулом для успеха капитализма, поэтому и другим странам надлежит следовать этому примеру. Смысл происходящего беспощаден. Целью компаний является максимизация прибылей для своих акци­онеров. Поэтому любые препятствия на пути к этой цели -начиная с профсоюзов и кончая законами о планировании -должны быть минимизированы. Налогообложение рассматри­вается как фактор, искажающий процесс принятия бизнес-решений, и как конфискация того, что по праву принадлежит индивидам. Система социального обеспечения описывается как нечто, что только мешает беднякам взять на себя должную ответственность за свое благополучие. Богатые и бизнес име­ют перед бедными и обществом в целом только те обязатель­ства, которые им подсказывают их собственный разум и фи­лантропические инстинкты. Бедные и обездоленные могут рассчитывать лишь на минимальную помощь, ограниченную по времени и соразмерную имеющимся средствам. Поэтому им в первую очередь следует воспользоваться шансами, от­крывающимися в условиях общественной культуры, благода­ря которой упорно работающие люди не встречают препят­ствий на своем пути наверх, - что доказали несколько поколений иммигрантов.

Исходный пункт идеологии американских консерваторов состоит в том, что в соответствии с замыслом отцов-основате­лей американской конституции федеральное правительство Должно использовать свою власть по минимуму и что какое-либо отступление от этого правила может быть только вре­менным. Ответственность за эту минимизированную власть Должна быть передана отдельным штатам, составляющим США, а федеральное правительство должно ограничиваться

Глава первая

обеспечением национальной безопасности. Система управле­ния в остальных странах должна быть такой же. Однако так называемый Вашингтонский консенсус, делающий упор на сбалансированности государственных бюджетов и первооче­редности мер прорыночного характера, - не просто экономи­ческая доктрина, рекомендуемая к повсеместному примене­нию. Он имеет глубокие социальные и политические последствия. Предлагаемая им реакция на них столь же при­митивна: надо ужесточать условия предоставления социаль­ной помощи и подавление преступности; не заламывайте руки по поводу причин преступности; искореняйте ее с помощью репрессивного правосудия, не останавливаясь даже перед применением смертной казни.

Это весьма специфический набор предложений, в основе которого лежит особая американская система ценностей; и консерваторы умело воспользовались ею. В представлениях американцев доминирует опыт освоения целого континента, раздвигания границ и предоставления всем желающим убе­жища от обветшавшей европейской цивилизации; это дает возможность идеологам американского консерватизма напря­мую отождествлять собственную поддержку грубого индиви­дуализма с национальной культурой. Равным образом, амери­канская конституция содержит понятие о равенстве возмож­ностей (поддерживаемое социальным мифом, будто можно переселиться из деревянной хижины в Белый дом). И это обес­печивает легитимность порочной по своей сути модели нера­венства в доходах. Но она неприменима в условиях Европы, где идеи социального равенства укоренились гораздо глубже и составляют фундамент общественного устройства.

Анализ подъема консерватизма не будет полным без уче­та экстраординарной роли христианского фундаментализма в американской жизни. Мнение о том, что библейские запове­ди имеют непреходящее значение, уникальным образом раз­деляется большинством религиозных течений в США и нахо­дится в остром противоречии с антирелигиозным либерализ­мом американских неверующих. Поскольку большинство аме­риканцев религиозно, публичная мораль определяется религиозным дискурсом. Эту страну основали протестанты для

Избавление

защиты своей веры, и их культура продолжает жить. Консер­ваторы использовали религиозность американского общества для поддержки своих доводов в пользу снижения налогов, минимализма в сфере социального обеспечения и примене­ния смертной казни (существующей в 38-ми штатах США). Именно такой крайне специфический коктейль ценностей позволил американским консерваторам сформулировать идеи, которые в Европе рассматривались бы как заведомо неприем­лемые; например, что низкие налоги являются символом вы­сокой общественной морали, каковы бы ни были последствия этого для общества и публичной сферы в целом.

Тем не менее, большинство стран оказалось столь ослеп­лено экономическими успехами Америки (а последние дан­ные о создании новых рабочих мест и прогрессе, связанном с информационной революцией, действительно красноречивы), что сейчас вопрос состоит не в том, как остановить америка­низацию на консервативных принципах, а как содействовать ей. За последнее десятилетие США восстановили свою репу­тацию как страны, олицетворяющей собой прогресс XX века. Центральный элемент консерватизма составляет самонадеян­ное утверждение, будто американская цивилизация имеет осо­бый характер, а ее предназначение - показать остальному миру выгоды подхода, ставящего свободу в центр экономической и социальной организации. И оно якобы получило многочис­ленные подтверждения. Правда сейчас, когда лопнул пузырь фондового рынка и процветание выглядит не столь масштаб­ным, история американских успехов выглядит более сомни­тельной. Однако по-прежнему считается, что в целом США правы.

В результате, Великобритания и континентальная Евро­па остыли к либеральной социал-демократии; там поверили, что им тоже надо присоединиться к критике публичной сфе­ры и общественных институтов. В Великобритании это стало важным, если не решающим, элементом выхолащивания по­литических дискуссий. Западные демократии всегда характе­ризовались сосуществованием набора идей, которые можно назвать левыми (вера в социальное начало, снижение нера­венства, доступность общественных услуг, регулирование пред-

Мир, в котором мы живем

Глава первая

принимательства, перевоспитание преступников, терпимость и уважение к меньшинствам), и набора идей, которые можно назвать правыми (уважение существующего строя, соблюде­ние порядка, вера в то, что права частной собственности и прибыль являются важнейшими условиями функционирова­ния рыночной экономики, подозрительность в отношении прав трудящихся, вера в целительные свойства репрессивно­го правосудия, неверие во все новое).

В Великобритании эти различия больше не действуют. Основная партия левого толка не отстаивает леволиберальных ценностей. Напротив, новые лейбористы отмежевывают­ся от обеих традиций, чтобы под лозунгом «третьего пути» выработать новый набор принципов, и пытаются обеспечить его непротиворечивость. Иными словами, эта партия высту­пает одновременно за предпринимательство и за регулирова­ние, за гибкость рынка труда и за профсоюзы, за наказание преступников и за их перевоспитание, за перемены и за их отсутствие. После своей второй победы на всеобщих выборах 2001 года она в незначительной степени укрепила доверие к себе, инициировав дискуссию о роли налогообложения в фи­нансировании более эффективной Национальной службы здра­воохранения и настаивая на том, что приоритетом в исполь­зовании общественных ресурсов в конечном счете является не снижение налогов, а увеличение государственных расхо­дов. В то же время есть много свидетельств того, что руковод­ство этой партии осторожно относится к распространению идей консерватизма, хотя и придерживается основных поло­жений его экономической и социальной модели. Это оставля­ет мало идеологического или философского простора британ­ским правым. Результат - необычайное сужение рамок общенационального диалога в Великобритании, почти фаталь­ное ослабление позиций консервативной партии и отсутствие реальной оппозиции или последовательной критики прави­тельства в Палате общин; теневое правительство, составляю­щее важнейшую часть британской демократии, молчит.

Это не случайно. Новые лейбористы правильно уловили течения нашего времени. Оспаривать ортодоксальные взгля­ды, которыми сквозит каждая статья основных консерватив-

Избавление

ных изданий, и каждую аксиому установившегося экономи­ческого консенсуса нелепо в интеллектуальном плане. Хуже того, это значит дать в руки бизнес-сообщества и междуна­родных финансовых рынков орудие, с помощью которого те будут нападать на партию и оспаривать ее легитимность. Со­циал-демократические партии в ФРГ, Нидерландах и сканди­навских странах сделали аналогичный выбор (хотя им при­шлось поступиться меньшим, чем лейбористской партии). Даже французские социалисты последовали этой тенденции. В Ита­лии и Испании консервативные партии быстро перестроились так, чтобы заявить о себе как о части нового консенсуса и прий­ти к власти. Общеевропейские саммиты в Лиссабоне и Сток­гольме открыли дорогу к признанию Европой предложений, целью которых является ее американизация (хотя это горячо отрицают).

В Великобритании таких уступок оказалось недостаточ­но, чтобы ублаготворить рассерженных правых, потерявших поддержку избирателей. Идеологически опираясь на новый консенсус, заставивший их обнажить свою суть, британские правые встали в активную оппозицию процессу европейской интеграции. Они согласны с Европейским Союзом лишь в той мере, в какой он дает Великобритании возможность реализо­вывать их стремление к тому, чтобы страна как можно глубже усвоила аксиомы американских правых и чтобы в Великобри­тании была построена мини-Америка. Кое-кто хочет дойти в своих устремлениях до того, чтобы пересмотреть условия на­шего членства в ЕС и присоединиться к Североамериканской зоне свободной торговли (НАФТА) вместе с Мексикой и Ка­надой. Они считают, что Великобритания должна ассоцииро­вать себя с «англосферой» (культурным сообществом англо­язычных стран). Например, такова сейчас публичная позиция бывшего премьер-министра Великобритании М. Тэтчер. В своей книге «Искусство управления государством» она наста­ивает на «кардинальном пересмотре условий членства Вели­кобритании в ЕС, на выходе из Общей сельскохозяйственной политики и политики в области рыболовства, из всех обяза­тельств в области совместной внешней и оборонной полити­ки, а также на пересмотре внешнеторговой политики стра-

Глава первая

ны». Иными словами, членство Великобритании в ЕС будет лишено содержательного смысла. Логическим завершением этого процесса станет, по мнению госпожи Тэтчер, подача за­явки на присоединение к НАФТА - поскольку британские ценности и основные интересы лежат вне пределов Европы³.

Из-за отсутствия надлежащей дискуссии между левыми и правыми формируется новое и весьма губительное политичес­кое противостояние, принимающее характер гражданской войны: Великобритания должна выбрать, к какой цивилиза­ции она принадлежит. Для британских консерваторов един­ственным вариантом является полное единение с Америкой по всем позициям. Европейцев они признают и поддержива­ют только в той мере, в какой те поддерживают Соединенные Штаты. Интересы США и Великобритании полностью совпа­дают; все, что делают США, следует защищать от какой-либо критики со стороны европейцев. Эта точка зрения проявится в полную силу во время проведения референдума о присоеди­нении к евро.

Однако Америка обладает специфической цивилизацией; ее ценности, интересы и политика не являются зеркальным отражением британских. Доминирующий в США консерва­тизм крайне идеологизирован; это почти ленинизм - в стрем­лении настоять на том, чтобы его принципы были приняты повсеместно и чтобы его противники были признаны настоль­ко неправыми, что их взглядам следует противостоять до пос­леднего. Бывший лидер республиканцев в Палате представи­телей в 1994 году и автор правого манифеста «Контракт с Америкой» Ньют Гингрич характеризовал свою миссию как войну. Так он выражал политическую традицию консервато­ров. В ноябре 2001 года лидер республиканцев в Палате пред­ставителей Том Делэй заявил лоббистам авиакомпаний, что им следует поддержать возражения республиканцев против появившихся после событий 11 сентября предложений о том, чтобы за безопасность в аэропортах отвечало федеральное правительство и чтобы этим занимались государственные слу­жащие. Он выразился так: «Вы должны поддержать нас, это вопрос идеологии»⁴. Призыв возымел действие, и законопро­ект не прошел - при 214 голосах «за» и 218 голосах «против».

Избавление

Американские правые не берут пленных - даже (или особен­но) после чудовищно жестоких террористических актов.

Если бы эта война против либерализма была успешной в экономическом и социальном плане, ее можно было бы одоб­рить. Однако успехов не видно. Американская экономика, построенная на принципах консерватизма, уже начинает про­являть свои слабые места. Она неустойчива. Несмотря на всю риторику, основы ее функционирования не столь прочны, как это изображают консерваторы. Американские компании го­раздо более хрупки, чем их европейские соперники. Громад­ная ответственность за успех экономического регулирования ложится на единственный институт - Федеральную резерв­ную систему, являющуюся центральным банком США. Ком­паниями и гражданами накоплены чрезвычайно большие дол­ги. Внешнеторговый дефицит не может расти бесконечно. Социальные последствия неравенства негативно влияют как на мобильность общества, так и на целостность политической системы. Малообеспеченная часть населения страны находит­ся в ужасающем положении. Для самоуверенных заявлений американских консерваторов нет реальных оснований. Наста­ло время проявить больше скепсиса относительно приписы­ваемых консерваторам достижений.

Некоторые ценности являются общими для всех стран Запада - верховенство закона, приверженность демократии, религиозная терпимость, а также представление, что в усло­виях рынка и стремления к прибыли экономика развивается наиболее эффективно. Однако, как будет показано во второй главе, по двум ключевым наборам ценностей — а именно, по поводу обязанностей людей, наделенных собственностью, пе­ред обществом; необходимости общественного договора; важ­ности публичной сферы и государства для обеспечения благо­получия общества - между господствующими взглядами европейцев и взглядами американских консерваторов имеются существенные различия. Это не те вопросы, по которым Ве­ликобритания находится где-то посередине между Европой и США; по главным параметрам Великобритания относится к Европе.

Капитализм является чрезвычайно адаптивной системой.

Глава первая

Конечно, он основан на принципах частной собственности, обязательности выполнения контрактов, легитимности при­былей и гибких цен. Однако это не все. Легитимность капита­лизма в каждой отдельно взятой стране строится на призна­нии нравов и ценностей соответствующего сообщества, а последние, в свою очередь, воплощаются в законах страны, в ее финансовой системе, системе контрактов и национальной культуре. Эти ценности - не пустяки, на которые можно не обращать внимания из-за преходящего успеха другого вари­анта капитализма. Они необходимы для жизнеспособности цивилизации; капитализм может и должен уважать их.

В этом фундаментальном смысле нынешнее разочарова­ние Великобритании в Европейском Союзе и европейских ценностях пагубно для самих британцев, поскольку в нем от­ражается раздражение и недовольство в отношении самих себя. Великобритания и ее культура формировались на про­тяжении веков под влиянием тех же факторов, которые со­здали европейскую культуру. Мы не можем разом воспринять американские консервативные ценности, поскольку у нас иной жизненный опыт. Это вполне очевидно, однако в связи с ан­тиевропейскими нападками со стороны консерваторов об этом необходимо заявить еще раз. Спор между левыми и правыми не должен сводиться к выбору между Европой и Америкой. Речь должна идти о выборе в пределах самой Великобрита­нии, о выборе, который учитывал бы, кто мы есть и почему мы именно такие, как мы есть. Как только выбор будет сделан, окажется открытой дорога к признанию общего европейско­го наследия и нашему единению со странами, чьи подходы к проблемам XXI века столь совпадают с британскими. Это важ­но не только для Великобритании, но и для укрепления спо­собности Европы изменить ход мировых экономических и политических событий.

Конструирование нового международного сообщества требует изменений и в США. Пока американские консервато­ры не пересмотрят своей основополагающей позиции - соглас­но которой США представляют собой исключительную циви­лизацию, личная свобода является самой главной ценностью, США имеют право на односторонние действия для обеспече-

Избавление

ния своих интересов, и какое-либо ограничение их суверени­тета недопустимо, - нет шансов сдвинуться с места. Без Аме­рики нельзя создать прочного международного сообщества, но такое сообщество нуждается в более либерально настроен­ной Америке. Таким образом, для реализации подобного про­екта чрезвычайно важно усиление американской либеральной традиции. Восстановление позиций либералов как реальной силы в американской жизни стало проблемой глобального масштаба. Чтобы победить в схватке с консерваторами, либе­ралы США должны восстановить свою связь с по-прежнему господствующими в Европе принципами эпохи Просвещения, а также найти язык, который был бы понятен в условиях со­временной Америки и с помощью которого можно было бы вновь сделать популярными идеи либерализма среди большин­ства американцев.

Американский либерализм не умер. Он отчаянно сопро­тивляется попыткам распространить идеи консерватизма на семейную и сексуальную жизнь. Америка является родиной современного феминизма. Среди американцев сильно влия­ние социального либерализма, который столь же отрицатель­но относится к абортам, сексуальным предпочтениям, роли женщин и безразличию к бедным, как и консервативный мо­ральный абсолютизм, господствующий среди европейцев. Есть и признаки того, что в системе уголовного права США зарож­дается менее репрессивный подход. Америка может гордить­ся историей своих социальных движений; в частности, были достигнуты важные улучшения в положении чернокожих. В США всегда была сильна, хотя в настоящий момент несколь­ко подавлена, традиция подлинно либерального эгалитариз­ма, который выражается в приверженности идее образования для всех, искренней вере в равенство возможностей, добросо­седстве и личной щедрости многих американцев. Отдельные штаты и города Америки по-прежнему чтут и защищают эти Ценности, а также соответствующие институты. Либеральная традиция может вновь утвердиться.

Битва за возрождение либерализма должна быть прове­дена и выиграна на американской территории. Европа же может способствовать этому по двум направлениям. Она мо-

Глава первая

жет ясно заявить свое мнение о важности либеральных цен­ностей; а также продемонстрировать, что эти ценности эффек­тивно работают в качестве платформы, на которой следует строить справедливый социально-экономический порядок. Короче говоря, Старый Свет должен послужить примером того, что возможно в Новом Свете. Возрождая твердый, но терпимый либерализм, Старый Свет должен предложить че­ловечеству в целом и исламскому миру в частности порядок, основанный на взаимозависимости, взаимности обязательств и признании того, что существует глобальный интерес. На­стал момент, когда Европа должна проявить свою зрелость.

Великобритании предстоит сделать свой выбор. Она име­ет возможность присоединиться к процессу формирования основ новой политической архитектуры Европы, которая по­зволит ей лучше определить собственную судьбу и судьбы все­го мира. Именно такая Европа может противостоять стремле­нию консервативной Америки к автономии, мести и репрессиям, а также построить более либеральный междуна­родный порядок. Более сильная Европа укрепит позиции тех в Америке, кто хочет бросить вызов власти консерваторов, воссоздать условия для демократического дискурса в стране и сыграть свою роль в строительстве более справедливого ми­ропорядка. В этом политическом проекте Великобритания может либо стоять в стороне, либо включиться в него. Ясно, какое решение ей следует принять.

Дата добавления: 2015-07-16