Эволюционная этика и социальный дарвинизм

Хотя Дарвин и его сторонники полагали, что теория эволюции подрыва-

ет классическое доказательство ≪от замысла≫ и традиционный статус чело-

вечества, тем не менее их представления о будущем не были пессимисти-

ческими. Оптимистам конца XIX века эволюционная модель представлялась

вполне обнадеживающей. В атмосфере викторианской эпохи идея эволюци-

онного прогресса стала светским заменителем провидения. Не слепая судьба,

а благотворные космические процессы определяют наше будущее и гаран-

тируют конечное осуществление целей истории и даже достижение чело-

веческого совершенства. Вера в прогресс заменила доктрины творения и

провидения в качестве гарантии того, что вселенная не бесцельна. Ни еди-

ный закон, ни случайность не являются угрозой, если они ведут к неизбеж-

ному продвижению, и если природа представляет собой согласованную и

постижимую систему. Гарвардский философ Джон Фиске писал, что чело-

ГЛАВА ТРЕТЬЯ | -

БИОЛОГИЯ И БОГОСЛОВИЕ В XIX ВЕКЕ / J

веческое достоинство восстановлено, поскольку ≪эволюция впервые отчет-

ливо показала, что творение и совершенство человека есть цель, к которой

изначально была направлена деятельность природы≫. Вера просветителей в

социальный прогресс доходит здесь до убеждения в том, что и развитие

вселенной также прогрессивно.

Была ли эта концепция прогресса выводом из научных данных? Сам Дар-

вин, очевидно, понимал неоднозначность такого заключения. Он осознавал,

что, говоря о приспособленности к выживанию, биолог вовсе не выносит

морального суждения, а ведет речь лишь о приспособленности к успешно-

му размножению. ≪Улучшение≫ видов означает только преимущества в кон-

курентной борьбе в данной окружающей среде. В другой среде, или с точки

зрения развития организма в целом, оно может оказаться и ≪упадком≫. Если

Дарвин и его сторонники, тем не менее, часто использовали слово ≪про-

гресс≫, вкладывая в него некие ценностные характеристики, то, по мнению

Дж. К. Грина, они делали это,

потому, что в глубине души верили в природные процессы, которые в конечном итоге, пусть

медленно и спорадически, ведут к созданию все более совершенных форм существования.

Будучи натуралистами, они старались объяснить ≪улучшение≫, ≪приспособленность≫ и тому

подобное в биологических терминах, но употребление ими этих терминов было тонко окра-

шено неукротимым оптимизмом их эпохи. XIX век верил в прогресс, но не очень четко опре-

делял, что он имеет в виду под прогрессом".

Проблема соотношения этических норм и эволюции приобретает особое

значение, если сознательный выбор человека влияет на будущую эволюцию.

Из некоторых высказываний Дарвина следует, что все, что делает человек,

является выражением естественного отбора и если прогресс —это неотъем-

лемая черта развития, то никакие человеческие решения не могут ему поме-

шать. В других местах он убеждает читателей последовать модели, которую

демонстрирует остальная природа. Дарвин опасался, что прогрессу в буду-

щем может помешать сентиментальная политика, охраняющая более сла-

бых индивидов, например больных и калек, которые при условии более же-

сткой конкуренции были бы устранены. ≪Для всех людей должно существо-

вать открытое соревнование, и законы не должны ограничивать более спо-

собного в достижении большего успеха или в производстве большего по-

томства≫. Однако, по мнению Грина, Дарвин не был до конца последовате-

лен, поскольку ≪в глубине души он придерживался принципов гуманизма и

христианской этики, в которых был воспитан≫20. Он признавал ≪высшую

мораль≫, поощряющую уважение и любовь ко всем людям, включая слабых,

но такая мораль уменьшала бы конкурентную борьбу и подрывала бы то, что

он считал источником прогресса.

Убеждение в том, что конкуренция способствует прогрессу, вполне со-

гласовывалось с индивидуалистической социальной философией, широко

• 19 John С. Greene, The Death of Adam (Ames: Iowa State Univ. Press), p. 301.

Greene, Death of Adam, p. 81.

"741

ЧАСТЬ ПЕРВАЯ • РЕЛИГИЯ И ИСТОРИЯ НАУКИ

распространенной в этот период. Так называемый социальный дарвинизм21

соединил в себе как биологические, так и политические идеи. Еще до про-

чтения Дарвина, Герберт Спенсер (1820-1903) попытался показать, что сво-

бодное от государственного вмешательства частное предпринимательство

соотносится с существующей в природе суровой дисциплиной, которая

ведет к биологическому улучшению. Он увидел в описываемой Дарвином

эволюционной борьбе подтверждение своей идеи, что экономическое со-

ревнование, свободное от государственного контроля, способствует чело-

веческому благосостоянию. Выживание наиболее приспособленных долж-

но стать и способом эволюции общества. Суровый индивидуализм должен

дать благотворные результаты. С исторической точки зрения оказались

полезны и конкуренция между группами, и конфликт между расами, ≪не-

прерывная замена менее сильных и менее приспособленных более сильны-

ми и более приспособленными, вытеснение худших разновидностей в ме-

нее пригодную среду обитания и время от времени их истребление≫. По-

добные представления служили оправданием британского колониализма.

Труды Спенсера были популярны в Америке отчасти из-за того, что их мож-

но было использовать для защиты конкурентной борьбы в капиталистичес-

ком обществе, основанном на свободном предпринимательстве. Однако

Спенсер, как и Дарвин, сталкивался с большими трудностями в попытках

вывести из эволюции этические нормы. Сделав биологическое выживание

критерием прогресса, он уже не мог удовлетворительно обосновать свое

отрицание призыва к оружию, с помощью которого прусские милитаристы,

например, пытались доказать на поле битвы приспособленность той или

иной нации.

Гексли, последователь как Дарвина, так и Спенсера, считал, что действи-

тельные этические нормы не могут произрастать из эволюции. Надлежащие

стандарты человеческого поведения просто не могут быть установлены, ис-

ходя из естественного отбора или закона джунглей: ≪Давайте поймем раз и

навсегда, что этический прогресс общества не имитирует космические про-

цессы и тем более не убегает от них, но сражается с ними≫22. Гексли утвер-

ждает:

Наилучшее с этической точки зрения поведение, которое мы называем добродетелью, во всех

отношениях противоположно тому, которое ведет к успеху в космической борьбе за суще-

ствование. Вместо безжалостного самоутверждения оно требует самоограничения; вместо от-

талкивания конкурентов оно подразумевает, что человек должен не просто уважать своих

ближних, но и помогать им; оно направлено не столько на выживание наиболее приспособлен-

ных, сколько на то, чтобы наибольшее число людей оказалось пригодно к выживанию. Оно

21 См. Richard Hofstadter, Social Darwinism in American Thought, rev. ed. (Boston; Beacon Press, I955);

Gretta Jones, Social Darwinism and English ThoughtThe Interaction between BiohgicalThought and Social

Theory (Atlantic Highlands, NJ: Humanities Press, 1980).

И Thomas H. Huxley, Evolution and Ethics (New York: D. Appleton, 1896), p. 83.

23 Huxley, Evolution and Ethics, p. 81.

ГЛАВА ТРЕТЬЯ [ _.

БИОЛОГИЯ И БОГОСЛОВИЕ В XIX ВЕКЕ I /О

Отвергая и эволюционную этику, и религию откровения, Гексли обратился к

своего рода моральному интуитивизму как источнику этических норм, хотя

цели, которые он в действительности защищал, в принципе, похоже, отража-

ли его религиозное воспитание и влияние окружающей культуры. Мы увидим,

что этот спор о взаимосвязи эволюции и этики энергично продолжается и

сегодня, особенно в новой области социобиологии, изучающей эволюцион-

ное происхождение человеческого социального поведения.

Дата добавления: 2015-11-14