Британский журнал

октябрь 2001 (2001-10)

Тори Эймос

Слушая музыку с матерью

автор текста: Chris Merriman

фото: Edd Westmacott

[я нарушила структуру абзацев интервью – для вашего, читатели, удобства; изначально прямая речь была зажата внутри абзацев, вытащила её отдельно, чтобы было легче читать; порядок предложений не меняла]

«Спасибо за то, что не задали банального вопроса!»

Тори широко улыбается и крепко меня обнимает. «Какого?» еле выговариваю я, немного смущённый.

«Банальный вопрос: Почему я решила перепеть песню Эминема? – Но если вы переслушаете всё, о чём мы говорили…там есть ответ. Там всё есть».

Она вновь улыбается и подходит к окну. Судите сами… Но давайте вернёмся на час назад, в солнечное субботнее утро в Центральном Лондоне. Как обычно, всё происходит в шикарном отеле – внушительные декорации для важной встречи. Признаться, я немного нервничаю перед встречей с Тори. Передо мной лежит номер Гардиан, предусмотрительно раскрытый на статье о её концерте в церкви Union Chapel. На фото – умопомрачительно красивая Тори за роялем, очевидно, захваченная неземными силами. Но вот дверь распахивается, в комнату вплывает Тори, и все мои страхи улетучиваются. Рядом с ней чувствуешь себя абсолютно естественно. Она тепло улыбается мне, откидывается на спинку дивана, и мы начинаем разговор о концерте.

Сольное турне

В этот раз Тори впервые едет в сольное турне (но, конечно, её рояль с ней) после окончания турне 1994 года. Хотя…

«Да, я один раз выступила сольно в Англии, в Фестивал Холл. Но что касается собственно тура, это мой первый сольный тур с 1994 года».

Тори отправляется в путь с туром в поддержку своего нового альбома Strange Little Girls – коллекции каверов на песни, изначально написанные мужчинами, но спетыми от лица женских персонажей – воплощений Тори [упрощённый и ошибочный подход, но в целом интересно, потому что в 2007 году тема воплощений вновь станет актуальна]. Позже мы больше узнаем об их мудрости, А пока я хочу поговорить о Тори как концертной исполнительнице. Почему она вернулась к «базовому» сольному турне? Тори удобнее устраивается на диване, прежде чем ответить.

«Если выступаешь без группы, приходится решать совершенно иные проблемы, чтобы концерт получился отличным. Когда играешь соло, нужно следить за каждым мгновением. Между песнями нельзя просто отвернуться и выпить воды. Когда выступаешь с группой, ударник может заполнить перерыв, да и в целом больше времени, когда можно отдышаться. А если выступаешь соло, нужно расположить песни так, чтобы не подорвать дыхание и равномерно распределить силы. Всё зависит только от тебя, даже перерывы между песнями, так что нужно сделать и их частью шоу. Если рядом есть музыканты, это не требуется, но и там свои проблемы».

Так вы любите решать проблемы? Я внезапно чувствую уважение к женщине, готовой справляться с подобными сложностями. Но как вы понимаете, что готовы решать их, ведь сольный концерт, должно быть, лишает и физических, и эмоциональных сил?

«Я выстраиваю сетлист таким образом, чтобы поддерживать нужное дыхание. Более плавные песни должны идти за энергичными, чтобы после мощной отдачи, когда пульс зашкаливает, я смогла расслабиться, восстановить дыхание, найти равновесие – иначе к песне пятой можно перегореть. Я считаю, это главное, нужно в первую очередь думать о физической стороне, ведь ты сразу являешься всем, в том числе и ритм-секцией. Когда ты один на сцене, отношения со слушателями выходят на первый план. Если ты работаешь с другими музыкантами, то даже плохая аудитория – слишком шумная или, наоборот, вялая – а это всегда плохо, когда зрители не обмениваются с тобой энергией – это, конечно, влияет на шоу, но не так, как если выступаешь один и не получаешь отдачи. Проблема может быть в конкретном городе, в том, что там произошло в тот день – и нужно создать сценарий – у каждого концерта есть сюжет с завязкой, нагнетанием и развязкой – иначе никак. Иначе это будет просто полтора часа песен под аккомпанемент – какой это концерт тогда?»

Церковь Union Chapel

Одним из главных аспектов этого концерта Тори было решение выступать в таком грандиозном месте, как церковь Union Chapel. Для непосвящённых: Union Chapel – это церковь, превращённая в концертное помещение, чьи витражи и неповторимая аура преображают любое выступление. Я спрашиваю Тори, знала ли она заранее, что это за место. Лёгкая улыбка пробегает по её губам, и Тори поудобнее устраивается на диване. Это её тема.

«Нет, но я хорошо знакома с церквями! В церквях я себя хорошо чувствую, я там детство провела. И этого не отнять, я четыре раза в неделю ходила в церковь с отцом, почти как домой. Поэтому церковь – это неотъемлемая часть меня. В то же время я не согласна со многими моментами богослужения и тем, что церковь заставляла людей стыдиться себя. Религия запускала свои когти в душу человеку, проникала внутрь и делила человека надвое. Я много думала об этом в отношении себя, в отношении истории церкви, думала о том, что она делает с людьми в целом и с женщинами и геями. Помните случай с Мэтью Шепардом? Помните, этого парня зверски убили за то, что он гей? Я сыграла для него песню Merman, потому что спеть её в церкви для меня было важным – в основном потому, что нападки на геев идут в основном от религиозных людей. Поэтому я вплела эту нить в узор этого места, откуда пошли многие предрассудки и агрессивные суждения. Ведь действительно агрессивны слова «Мы тебя не принимаем, потому что ты гей; или мы не принимаем тебя как женщину, потому что ты шлюха – мы считаем, что ты шлюха, потому что ты спала с мужчинами и не сохранила своё тело для того, кого мы, патриархат, назначили тебе в мужья». Мы немного погружаемся в историю (но это часть нашей общей генетической памяти), но многие из журналистов, которые были вчера на концерте, совсем не понимают, с чем я имею дело – они не исследовали эту тему. Мне навязали религию, хотя, если верить, что я выбрала своих родителей, думаю, я сама выбрала эту религию. Это серая зона, на самом деле – всё зависит от того, во что ты веришь. Но играть в Union Chapel для меня было чем-то, что изменило меня. Это было волшебство!»

Довольно часто тех, кто беседует с Тори, напрягает то, что она говорит концептами и аллюзиями. Однако довольно быстро начинаешь понимать, что её разговор строен и упорядочен – нужно лишь верно интерпретировать то, что она говорить (по мере возможности, конечно). И это как раз является важной стороной нового альбома – как люди воспринимают и интерпретируют слова друг друга. Со своей стороны Тори готова донести смысл альбома до каждого. И она постарается не запутать вас.

Эмоции и атлас

Мы переходим к обсуждению эмоциональной стороны живых концертов. Что, например, проносилось в её голове во вторник во время концерта? Тори, которая незаметно для меня сняла сандалии, подбирает под себя босые ноги и пускается в объяснения.

«Освобождение за долгие века… Когда я вышла и сыграла Raining Blood, во мне были две мысли, одну из которых я плохо сознавала в тот момент. Но я отчётливо понимала священность признания женской крови, к которой относились с отвращением сотни лет. В некоторых племенах её считали священной, ведь это исцеляющая кровь, это кровь не из раны. А другие народы превратили это в нечто постыдное, и даже сейчас иногда о менструации говорят, как о чём-то неприличном. Вместо этого нужно принимать и уважать это. Как я уже сказала, есть племена, уважающие этот процесс, создавшие священные ритуалы. Нет, я не предлагаю последовать их примеру – знаете, например, соберите свою менструальную кровь и сделайте с ней А, Б и В. Но можно же относиться к ней разумно, не считать её чем-то непристойным, что случается с женщинами – будто это какое-то наказание. А ведь это и внушали веками. Поэтому, когда я зашла в ту церковь, я собиралась обратиться к этой теме. А когда говоришь о чём-то телесном, говоришь о том, что имеет вкус и запах, что можно ощутить кожей… ведь это вполне ощутимо…и я считаю, решение исполнить Слэйера в Божьем доме было верным, потому что я не нашла там Сатаны – лишь атлас [по-английски атлас satin, Тори играет словами]».

Эта песня Слэйера – превосходный пример концепции нового альбома. Конечно, Raining Blood была написана не о менструации, но именно так героиня версии Тори её понимает. Это мы ещё обдумаем, но я забыл…было же что-то ещё в голове Тори…

«А вторая мысль, которая была в моей голове – был там большой камень прямо перед тем, как мы вышли, при входе во внутреннее помещение церкви – был камень перед дверью, был Плимутский камень. И на нём было написано вроде как «Что-то, что готово для молитвы». Была пролита кровь, кровь коренных американских индейцев – была пролита этими пуританами, этими богобоязненными людьми. Это было чистой воды зверство, а они называли индейцев дикими. А сами делали то же, что нацисты делали с евреями. Но американцы никак не этого признают, они не желают признавать, что они насильно захватили эту землю и систематично истребляли индейцев. Они хотели получить как можно больше земли. А все заключённые с индейцами договоры? Они на них плевать хотели. Над Америкой все эти века нависает тень и не уйдёт, пока мы не признаем совершённое. Конечно, это опасное место, ведь оно было заселено с помощью оружия – и, не желая этого признать, мы бросаемся друг на друга! А это так просто».

Да, Тори, но то же самое происходило и в других странах – почему вы выбрали в качестве примера именно США? Помните Вторую Мировую?

«Да, но немцы получили по заслугам, в том числе и от нас, американцев. «Вы, фрицы, плохие»…и то, что они сделали, отличается от того, что делали американцы. Если посмотреть правде в глаза, если задуматься – американцы делали это намного дольше, методично истребляли самых лучших, чтобы исключить возможность сопротивления – знаете, если убить всех, никто не сможет с вами бороться. Старая шаманка знала и говорила об этом, и они увидели. Я бы хотела, чтоб вы могли поговорить хотя бы с некоторыми из тех женщин, которые обладают такой мудростью и понимают, что происходит на самом деле. Они никого не обвиняют, но они понимают: единственный способ не есть себя поедом – признать, как вы добились того, что имеете – и после вы станете свободны!»

Мне кажется, сейчас вы интересуетесь ломкой стереотипов, возвращением к свободному сознанию.

«Да, мне самой кажется, что я погружаюсь в эти темы – я пытаюсь докопаться до основ и таким образом проникнуть в суть, в первоначало себя как человека, понять сущность моей работы, сущность культуры».

А что именно в вашей жизни помогло вам увидеть эту необходимость? В этот раз Тори не двигается, не раздумывает над ответом и говорит недвусмысленно.

Материнство и Y Kant Tori Read

«Я чувствую, что материнство повлияло на меня так, как я даже представить не могла. Понимаете, дверь отворилась, и из неё вышло многое, не только Наташья. И вдруг всё встало на свои места. Я больше не юная девушка, да уже и не хочу ею быть. Но мы же все любим молодость. У меня есть юная племянница, ей всего 16. А когда тебе около 20 – это время, полное приключений. В этом возрасте такое состояние души, что можно добиться многого. Есть определённые вещи, которые позже уже сделаешь, так что нужно радоваться молодости, любить её. Но в то же время есть то, что не получится сделать, пока не станешь взрослее. Мне кажется, женскую зрелость до недавнего времени вообще не ценили [могу поспорить, но это сейчас лишнее], всегда было это поклонение молодости, в особенности женской – потому что зрелые мужчины-то всегда в цене, вспомните Шона Коннери. Они достигают расцвета к сорока, так что нам, женщинам, нужно быть предельно ясными – и я лично уже не хочу возвращаться в юность! Я уже совершила то, что хотела тогда – это было увлекательное время, я ни о чём не жалею – даже о Y Kant Tori Read. Как же было здорово быть рок-певицей в восьмидесятые – понимаете, о чём я? Я ходила за одеждой в Retail Slut, это было супер! Но знаете, я думаю, ты смотришь на мир, анализируешь свои убеждения и ты готова отстаивать их, пусть это даже сделает тебя не самым популярным в компании. По крайней мере, ты стараешься найти с людьми общий язык, даже если они лично тебе и не нравятся. Вот, например, наши убеждения очень разные – отношусь ли я нетолерантно к вашей нетолерантности? Это сейчас для меня самый важный вопрос. Потому что я должна его решить. Но я не хочу обращаться с ними…становиться такой же, какими их сделала их нетолернтность – не хочу пропитываться злобой, жестокостью, стыдом. Я принимаю этот вызов и вступаю в поединок с помощью слов – некоторые из которых очень нетрадиционны и либеральны, а другие – нет…некоторые мнения открыты иным ориентациям, иному полу, образам жизни, вы понимаете меня, думаю».

Для тех, кто не знает, Y Kant Tori Read – это первая группа Тори, первый опыт в шоу-бизнесе у той, кто несколькими месяцами ранее была Майрой Эллен, дочерью священника, наполовину из племени Чероки [о ликодлань! опять наглая ложь…если дедушка Тори был лишь наполовину чероки, то в Ти лишь одна восьмая индейской крови…мог бы журналист и подумать].

Нетолерантность к нетолерантности

Моя голова начинает кружиться, пока я размышляю над смыслом фразы «нетолерантность к нетолерантности». Наверное, это – величайший парадокс нашего времени. Но как разорвать этот заколдованный круг? Ведь он заколдован, не так ли?

«С одной стороны, да; но с другой, я думаю, проблема в том, как покончить с нетолерантностью. Если кто-то, например, хочет закрыться в комнате и 40 раз удариться головой о стенку, я мешать не буду. Если кто-то хочет пить, а я прохожу мимо – я поделюсь водой. Но если кто-то желает зла моей дочери, потому что они сами или их религия решили, что именно так обращаются с женщинами – а это зло, женщины плачут, они умирают из-за этого…но многие в это верят. Некоторые из этих женщин терзаются из-за того, что хотят выбрать путь, не совпадающий с тем, что для них подготовили их религиозные родители. Тут нужно просто ненадолго успокоиться и сказать «да, это нетолерантно – лезть в чужую жизнь и заставлять людей идти против воли» – мы говорим о разногласиях. Как можно сделать так, чтобы не ущемлять чужого пространства, чужой веры? Потому что людей убивают, когда они борются за свои свободы, и непросто бороться с такой консервативностью. Я либеральный человек, я верю, что мы все должны быть свободны в выборе своей веры до тех пор, пока мы не начинаем навязывать свою веру тому, кто не ищет её. Но как же переломить эту ситуацию? Как справиться с этим? Иногда, чтобы войти туда, где проходит дискуссия, нужно иметь приглашение, иначе охранники не пустят тебя внутрь. Поэтому нужно научиться просачиваться незаметно. Для меня способом забраться в тыл было использование мужских слов, потому что это слово мужчины, его семя – и я оплодотворила им женский голос. Так что этот альбом – восприятие мужского слова через женский голос – консуммация своего рода. В этом альбоме присутствует Y-хромосома».

Странные девчонки (Strange Little Girls)

Тори замолкает и отпивает воды. Она впервые за интервью затронула концепцию альбома. Strange Little Girls – не просто альбом каверов, но почти история любви. Все песни Тори поёт от лица разных женщин, а на буклете диска она запечатлена в образе каждой – и у каждой героини своя история, а также визуальная интерпретация, созданные известным писателем и графиком Нилом Гейманом. Этот альбом – истории 13 женщин (12 песен, и в одной из них две героини – сёстры-близнецы), которые делятся своим жизненным опытом под песни за последние три с половиной декады. Все песни с альбома написаны не Тори или другими женщинами, но мужчинами. Может показаться, что поскольку материал на этом альбоме создан не Тори, альбом от этого потеряет, но это просто придирки. И у Тори есть что на них ответить: «Давайте скажем так, я не смогла бы записать этот альбом, не будь я в первую очередь сама автором. Если ты не архитектор, ты не сможешь правильно использовать чужие чертежи – ты же не разбираешься в этом. И мне нужно было знание звуковой геометрии, чтобы суметь войти в эти разные звуковые ландшафты и найти там смысл, а потом применить к ним мой инструмент и, если говорить честно – мои понятия. Я же не могла просто перепеть песни. Они должны были отзываться в нашем времени».

И, конечно же, всё это правда: обычно каверы воспринимают как бедных родственников, как пустое развлечение. Но Тори перенесла их на новый уровень, сменив свою задачу с концепции на восприятие. Но создание подобного проекта, где выбор мог охватывать сотни тысяч песен, должно было быть, по меньшей мере, нелегко.

Лаборатория мужчин и Время

Как Тори приступила к отбору песен?

У меня была контрольная группа мужчин – я зову их лабораторными мужчинами – они для меня были хорошим ресурсом (и я не влияла на их решения). Я действительно снова углубилась в исследования, чтобы моя концепция работала – концепция того, как мужчины выражают свои мысли, а женщины воспринимают их. Мне нужно было знать, как женщина выражает свои мысли, а мужчина воспринимает их – причём иногда это правда. То, что слышит мужчина, находится не так далеко. Но мы видели довольно разные картины, и на меня повлияли мнения некоторых мужчин и то, какое воздействие на них оказали песни. В этом всём столько пластов, тут не просто авторы песен и их каверы – тут ещё и мужчины, которые принесли с собой песни и свои истории, свои мнения. Иногда я соглашалась, а иногда у нас шли ожесточённые споры. Иногда я выключалась из спора и говорила: «Хорошо, я вижу, что это для них значит», а потом я наконец видела героиню песни. Самый лучший пример – как было с песней Тома Уэйтса. Её автор перед тем, как написать её, пережил смерть близкого человека – но женский персонаж песни…вошла смерть и сам образ смерти, поющей о времени…эта песня стала отличаться от просто песни, в которой женщина поёт о времени. Время никогда не останавливается – но для тех, за кем она пришла, оно подходит к концу. И когда я впервые увидела её, входящую в комнату, я увидела, что пережил тот человек: горе, потеря любимого друга. Какое-то время я просто сидела в уголке и наблюдала за ними: суть смерти полна сострадания, но в ней нет ни капли жалости. Если приходит время, нужно уходить. И в какой-то момент эта суть обернулась ко мне и сказала: «Тори, настало время тебе любить. Твоё время ещё не пришло. Сегодня нет. Но пришло время любить». И отсюда мы переходим к определению того, что такое любовь. Знаете, любовь может прийти из такого места…она не будет брызгать во все стороны…не будет этой искусственной улыбки. Я уже раньше говорила: если кто-то слишком много улыбается, значит, они вот-вот тебя ударят или воткнут в тебя нож…или это реклама зубной пасты. Так что в чём смысл Сострадания? Иногда сострадание заключается в том, чтобы не делать того, о чём тебя попросили. Посмотреть в глаза и сказать: «Знаешь что – ты же сам это можешь. Я делала это для тебя много раз». И смерть посмотрела на меня и сказала: «Тори, ты можешь сама. Не бойся идти со мной по жизни». Идти под руку со смертью вовсе не удручает. И для меня это было очень важным открытием. Понимаете, о чём я? Не нужно бояться некоторых традиционных архетипов, которые изображают смерть в образе Старухи с косой (типа одни кости, очень страшно). Я нашла это даже в своём роде очень красивым образом».

Да, на это вряд ли можно возразить.

Создание персонажей

Создание настолько ярких персонажей – ещё одна особенность альбома. Кжаждую песню должна была перепеть одна из «Женщин Тори». Или, возможно, каждой женщине должна была достаться песня?

«Это похоже на загадку о курице и яйце. Не так всё чёрно-бело, потому что иногда песня и персонаж подходили друг другу. А иногда на общем фоне начинала разворачиваться вторая история; тогда я призывала другую команду – визуальных авторов. Мы начинали вспоминать всё, что мы о ней знали, чтобы привнести её в материальный мир. Получается, у нас было несколько рабочих команд: контрольная группа, которая предлагала важные для них песни; музыканты и команда звукарей, которые старались интерпретировать и записать песни; визуальная команда, которая пыталась расшифровать все сны и загадки, все шёпотки, которые я накапливала, чтобы суметь сгустить это что-то до зримого воплощения».

Рисунки Нила Геймана и Усыновлённые дети-песни

«Конечно, нужно сказать о рисунках Нила Геймана, потому что он сказал мне – а он был в моей контрольной группе – «Тебе не кажется, что раз женщина интерпретирует мужчин, то мужчина должен создать интерпретации её интерпретаций?» И я ответила: Да, Нил».

Она поднимает глаза к потолку и изображает головокружение. Тори упоминает Нила уже не первый раз за разговор и, кажется, проект на нём и держится. Гейман лучше всего известен по серии графических повестей «Песочный человек» и, может быть ещё, «Neverwhere», драме в шести частях, действие которой происходит на заброшенных пространствах лондонской подземки. Тори говорит о Ниле с теплотой, когда мы вновь затрагивает вопрос концепции альбома. Какие у Тори отношения с песнями и их персонажами?

«Этот разговор и возникающие вопросы, и то, как и почему они возникают – всего этого не было бы, если бы мы с Нилом не провели много часов в беседах. Без сомнения. Когда я просто создаю песню, вы не видите процесс, не видите источника. А на эти песни уже есть существующие точки зрения. Вот откуда происходит напряжение – от разных точек зрения. С моими песнями такого нет – все знают, это мои песни, и я разрешила все сомнения сама. Это моё мнение. Похоже на воспитание собственных детей – в сравнении с приёмными – это очень разные вещи. У приёмных детей чужая ДНК. Я разговаривала с учителями, которые подолгу учат одних и тех же детей – и они любят этих детей и заботятся о них – особенно в школах Монтессори, где классы и учителя не меняются годами. Если подумать о тех отношениях, которые существуют между ними…эти люди заботятся о них не меньше родителей. Но они не их родители. Да, у них не родственные ДНК, но они очень близки. Те разговоры и секреты, которые объединяют учителей и учеников, часто не объединяют родителей и детей. Но часть их развития в том и заключаются, чтобы иметь такие отношения с людьми, не являющимися им родными, но с которыми им интересно и хорошо. Нужно, чтобы возникла такая мысль: Ух ты, теперь я вижу всё иначе благодаря этому человеку. Вот о чём я».

Получается, что каждое исполнение песни похоже на новые отношения?

«Вовсе нет», Тори кривит лицо от отвращения. «Но, да, я ценю то, что они делают. Иногда я просто слышу, что происходит в седьмом, например, такте – допустим, нагнетают обстановку или ещё что. Я даже мысленно вижу, как играются эти ноты, но я не погружаюсь в них. Но это…это как спросить, не раздеваю ли я каждого входящего в комнату мужчину. Конечно, нет! Залезаю ли я ему в душу? Нет. Между нами есть границы, и мы не строим мостов между нашими мирами. Мы обмениваемся мыслями – вот как мейлами на компьютере. Они не могут залезть в мои входящие и начать там копаться, раскапывать. Я часто употребляю это слово, но в песнях же всё слышно. И вот вдруг ты оказываешься в какой-то из комнат, открываешь шкаф и думаешь: Ой, наверное, я лезу, куда не следует. – Иногда тебе разрешают на каком-то уровне вторгнуться в сокровенное. Тогда мы вновь оказываемся в серой зоне. Но это можно понять, лишь работая с самими песнями».

Вы хотите сказать, что ваши отношения с чужими песнями теперь закончились – как однажды заканчиваются отношения воспитателей и воспитанников?

«Тут два уровня. У этих песен были матери – те мужчины, которые их написали. С другой стороны есть песни-дочери, я называю их детьми-песнями. Возможно, другие о них так и не думают, а я думаю. Я считаю свои песни моими дочерьми. В этот раз я имела дело с чужими дочерьми, это были чужие девочки. Да, у меня были отношения с этими детьми-песнями. Не с их матерями. Но я уважаю их родственные связи, это неразрушимо и останется навсегда – потому что такие это отношения, их не разорвать. Они вечны».

Восприятие и Сила слов

И снова мы возвращаемся к вопросу восприятия – центральной точке всего альбома. Восприятие песен каждым человеком уникально, но, Тори, конечно же, вы задумывались над тем, что услышат люди в ваших версиях, когда записывали альбом? Что, как вы надеетесь, поймут люди благодаря альбому Strange Little Girls?

«Я надеюсь, они осознают, что нельзя повлиять на восприятие сказанных нами слов. Осознают силу слов и звуков. И если произошло недопонимание, у него всегда есть причины. Когда ты что-то кому-то говоришь, и твои слова повторяют…возможно, их уже использовали в чужих отношениях, возможно, эти слова вызывают неприятные воспоминания. У каждого слова длинная история, поэтому в разговоре с человеком нельзя даже вообразить, что происходит у него внутри, как он воспринимает твои слова.. Но с другой стороны, когда мы воспринимаем чужие слова – что мы решаем услышать? Действительно ли мы слышим то, что говорит наш собеседник? Можем ли мы правильно понять его слова, но по-своему, а затем передать их кому-то ещё таким образом, чтобы и они поняли эти слова? В общем, это альбом о коммуникации и интеграции, а не сегрегации».

Но это просто немыслимо! Выходит, каждый твой разговор с кем-либо подобен бомбе с часовым механизмом! Тори, у меня голова сейчас взорвётся!

«Согласна, понимание этого может поразить. Мы вот разговариваем сейчас, произносим слова, создаём смыслы – это не просто «поболтать». Мы можем пересекать галактики одной лишь силой мысли и тем, что в этой мысли. Говорят, что нет ничего быстрее скорости света. Ну да, конечно. А как же скорость мысли? Я могу представить, что я…от вас на расстоянии двух галактик – и я уде там. Думаю, это быстрее скорости света. А ещё ваши мысли могут захватить другого человека. И давайте уже честно, сегодня это и происходит. Старый добрый девиз «Разделяй и властвуй» всё ещё работает – в рекламе. Да, без крови. Тем не менее, мы в это втянуты – возможно, даже забывая свои чувства и мнения».

Real Men и I'm Not In Love

Наконец мы подобрались к главному вопросу. Этот альбом – вовсе не о переворачивании гендерных норм. Он – о восприятии, о том, как люди слышат слова. О том, на что слова способны. Скажите, это новая битва или продолжение старой?

«Я уже очень долгое время в состоянии войны с патриархатом и даже с женщинами в патриархате – знаете, там не одни мужчины. Я хорошо знаю многих мужчин, достойных людей, очень умных, мудрых. Огромная удача – знать их. Но это уже не имеет смысла. Когда-то имело. Тут нужно вернуться в 17 век, к Мартину Лютеру, к его посланию, прикреплённому на двери церкви. Нужно, чтобы было такое место. Когда я видела философию этого Джесси Хелмса – политика из Северной Каролины, ему сейчас почти 80 и когда-то он был реальной силой в американской политике [упёртый консерватор…самого бы его в консервы закатать]. Его философия, умышленно или нет, была заимствована некоторыми из этих реально крутых татуированных, сексуальных, всех в пирсинге…ходячей плазмой, в общем. Тут нужно трезво оценить ситуацию и понять, что сегодня существует сильное движение против гражданских свобод, которое к тому же и окружается гламурностью. И в результате мы получаем женщин, которые говорят: Слушай, это мои свободы – если хочу, откажусь от них. – И ответить можно лишь одно: Ё-моё, а инквизиция-то вон как умно теперь работает. – Им не нужно больше пытать людей. В Турции и Афганистане люди кричат: Я не позволю вам срать на мои свободы. – Мужчины вокруг меня говорят: Женщины, что вы делаете? И зачем? – И сколько мужчин, в основном, гетеросексуальных – нужно спросить их, почему они настолько ненавидят женщин. А потом спросить: Женщины, зачем вы хотите, чтобы вас любили именно те, кто вас ненавидит? Чего вы добиваетесь? – Всегда существует проблема Настоящих мужчин. И как мы, женщины, определяем их сущность. Эта тема есть в песне 'I'm Not In Love, там показывается эта игра власти мужчины и женщины. Это нечто похожее на танго, некий чувственный танец. Да, можно немного потанцевать, но потом стоит остановиться. Потому что – что такое власть? Ты начинаешь отдавать свою власть кусочек за кусочком, потом оглядываешься вокруг – и видишь, что торт уже разрезан и ты – один из кусков. Так чем же мы занимаемся? Что это – отношения? Какую роль играю я во всём этом? Не должно же это быть всегда только о них и их интересах. Так что идея в том, что мужчина залезает под кожу женщины и видит, как она слышит слова мужчин. В данных обстоятельствах я выбрала такое видение. Возможно, в следующий раз я увижу всё иначе – этот процесс бесконечный. А потом мужчины могут перенять его. Поэтому рисунки Нила Геймана так важны: я же не всегда могу увидеть женщин так, как видит их он – и это его право. Он знал историю каждой, он знал женщин. Мы часами разговаривали о них. И для меня это был обмен, а не просто отдача или взятие. Это дар – мужчина входит в отрытую дверь, ему не нужно…топором кромсать её, он просто заходит и видит слово, ставшее делом».

С этими словами она откидывается на спинку дивана, и комнату затопляет тишина.

И дело именно в этом. По своей сути Тори – творец слов. Хотя то, как я и вы воспринимаем их, может сильно отличаться. То, как я представил вам её слова, вновь меняет их. И немыслимое осознание этого пропитывает весь новый её альбом. С этой точки зрения она анализирует различия между мужчинами и женщинами – тема, которая всегда была в её творчестве. Но это совершенно новый способ посмотреть на вечный вопрос. Самое главное – убедиться, что вы слушаете, а не просто слышите. Лишь так мир обретает смысл – а Тори к этому и стремилась.

Дата добавления: 2015-11-14