Введение рассказчика

Предельным случаем устранения автора является замещение его рассказчиком, человеком, изначально принадлежащим миру произведения. Такое явление больше характерно для эпоса, нежели для драмы. Яркий пример появления рассказчика находим в пьесе «Картина» (1996 г.), которая начинается так:

«Я шёл по улице, там, где подвальчик, на углу Бажова и Куйбышева (ну, там, где пельменная, знаете эту пристройку в торце пятиэтажки на Бажова, та, которую санэпидемстанция четыре раза закрывала из-за крыс и тараканов), так вот, тот подвальчик, в котором я когда-то стоял в очередях и сдавал пустые бутылки, а потом покупал на вырученные деньги “Беломор” и хлеб. <…> в этой пельменной я когда-то сторожем работал, много-много лет назад. <…> Так вот. В пельменной на Бажова, 37 дело и происходит: немытый пол, пыльные батареи центрального отопления, шесть шатающихся, покрытых жирным слоем грязи, столов, на окнах зелёные в пятнах шторы. На столах солонки, тарелки с горчицей, уксус в бутылках из-под нерусского и русского вина <…> Ну, вспомнили теперь эту пельменную? Да, да, возле подвальчика, та рыгаловка, тошниловка. Она самая» [128, с. 187].

Очевидно, что этот текст принадлежит языковой личности, не тождественной автору драмы. Сам язык этого вступления разговорный, присутствуют слова-паразиты, рассказчик, не стесняясь, говорит о себе «Я». Иначе говоря, вступительная ремарка – это необычное введение интерьера через чужую речь, рассказчика, не автора. Интересно также, что рассказчик напоминает, а не сообщает читателю новую информацию, то есть место действия общеизвестно.

Доказательства того, что это именно рассказчик, дает сама пьеса: в списке действующих лиц – четыре человека, все они являются сторожами пельменной. Вспомним, что он сообщил нам, как в этой пельменной он «когда-то сторожем работал, много-много лет назад». Следовательно, можно предположить, что один из этих персонажей и будет рассказчиком. Подтверждение этому мы находим ближе к концу драмы, один из персонажей, Вьетнамец, который молчал все время, раскрывает тайну: его монолог содержит в себе и начальную ремарку и новые сведения о произошедшем тогда, когда он проходил мимо пельменной на Бажова, 37.

Интересно отметить, что, поскольку действие в начальной ремарке происходит через несколько лет после описанных в пьесе событий, она, в сущности, является проспекцией, флэшфорвардом (необычная для ремарки функция).

Следует обратить внимание, как введение рассказчика работает на достоверность и даже «документальность» истории. Он апеллирует к читателю, напоминая место (реально существующий адрес!), его речь предельно проста, а то, что он не является автором произведения, а просто рассказывает, заставляет читателя верить ему. Доверие к «личному опыту» всегда выше. В противоположность повествователю рассказчик находится не на границе вымышленного мира с действительностью автора и читателя, а целиком внутри изображенной реальности: его рассказ условно обращен к слушателю, присутствующему в этой же реальности, рядом с ним: эту позицию, «внутреннюю» по отношению к границам произведения, вынужден занять находящийся вне произведения читатель [236, с. 202]. Он как бы заставляет читателя оказаться внутри произведения, ведь его «рассказ» предполагает собеседника, коим читатель невольно становится.

Коляда вводит рассказчика в произведение, потому что этот персонаж не писатель и не профессионал, а значит, ему больше веришь: по верному замечанию А. Солнцевой, «небрежность и неловкость способствуют впечатлению подлинности» [256]. Непрофессионал вызывает большее доверие, потому что он не способен «приукрасить» виденное.

Дата добавления: 2015-11-14