Ну и наконец все использованные герои, места действия, реплики и характеры принадлежат их создателям, мне, пожалуй, только Ханна. 13 страница

- Объяснишь ей? – нарушил молчание Сэм, начиная замерзать.

- Ей и так слишком много врали. Иногда нужно что-то сделать, даже если это кажется неправильным, - Габриэль, в отличие от Сэма, без футболки, уже покрылся мурашками, но упрямо стоял под долетающими снежинками, как будто они удерживали его в настоящем.

- Объяснишь, что когда-то спал со всеми подряд? – Сэм совершенно не это хотел сказать, но оно вырвалось, заявило о себе и демонстративно обнажило эту недосказанность.

Вот что все еще стоит между ними. Прошлое.

- Объясню, что в прошлом у каждого есть ошибки, к которым он больше никогда не вернется, - большего доказательства не нужно было. Сэм поверил Габриэлю с первого слова, с неприязнью обнаружив в себе ревность, которая ему не была свойственна до сих пор. Но если он уже однажды признался, что никогда не любил, так почему признавать в себе ревность так неприятно? Габриэль не принадлежит ему, и самой главной ошибкой было бы думать именно так. – Я даже не могу вспомнить ее. Никого из них.

- А если будешь забывать? Ведь ты будешь, ты сам говорил…

- Зачем мне кто-то еще? – наконец ответил Габриэль, подняв на Сэма взгляд. Судя по побледневшим щекам, он здорово замерз, как и сам Сэм, но холод отрезвлял и позволял думать. Если закрыть окно, тепло притянет только хорошие мысли, а между ними еще остались вопросы. И, кажется, будут оставаться всегда, по крайней мере, до ответного признания. Наконец Сэм вздохнул и обнял Габриэля, одновременно и грея, и защищая. Габриэль покорился, с обычным упрямством сперва возразив, а потом втихаря признав, что именно так и хотел.

- Почему мы все еще задаем эти вопросы? – совсем тихо поинтересовался он, быстро отогреваясь в руках Сэма, закрывающих почти половину его спины. Он смотрел на снег и щекотал Сэму подбородок растрепанными со сна волосами.

- Не о чем, наверное, поговорить больше, - хмыкнул Сэм. Близость Габриэля и его еще сонное тепло распаляло его достаточно, чтобы он забыл о собственных крохах сомнения. Как-то само собой разумелось, что его ладонь по-особому легла в изгиб поясницы, а другая поднялась по шее до волос и прижала к себе еще ближе. На далекой улице угрюмый дворник сметал снег с дорожек, из соседних домов на улицу высыпали дети, восторженно восклицая и падая с порога в снег. Они катались по снегу и крутили ногами и руками, рисуя ангелов.

- Ханна, наверняка, потащит нас на улицу, - глухо пробормотал Габриэль, с закрытыми глазами прижавшись щекой к груди. – А мы и не готовы встречать Рождество.

- Можно убрать дом и успеть погулять, - предложил Сэм, освобождая одну руку и закрывая, наконец, окно. Так и заболеть легко. Габриэль подумал, что это конец объятиям и попытался отстраниться. Однако Сэм пресек любую попытку и поцеловал его. Хотя в попытке убежать Габриэль успел прогнуться назад. Теперь он смеялся, и Сэм был вынужден прервать попытки дорваться до его губ, ожидая ответа.

- Я представил, что было бы, если бы в эту минуту сюда зашел твой брат, - Габриэль продолжал смеяться, запрокинув голову и прижав ладонь ко лбу. – Что бы ты ему вообще сказал? Что мы разучиваем танго на выпускной?

- Я никогда в жизни не умел танцевать танго, - фыркнул Сэм. – Я даже не уверен, танцую я или ноги давлю.

- Дело в том, - Габриэль высвободил одну руку и стремительным движением провел ладонью по предплечью Сэма, крепко взяв его за руку, согнув свою в локте. Сэм согнул свою, не понимая, чего от него хочет архангел. Габриэль хулигански ухмыльнулся и запрокинул голову назад, медленно прогибаясь в спине, - что еще ни один мой ученик не жаловался, - он медленно поднял согнутую в колене ногу, прижимая ее к бедру Сэма. Сэм, не зная, как его поддержать, неловко придержал за бедро, но Габриэль закатил глаза, и младший Винчестер спешно исправил ситуацию, покраснев и подняв руку на талию.

- До экзамена, наверное, не доходило, - не остался без ответа он, не отрывая взгляда от напряженной шеи бывшего архангела. Он не был уверен, решил бы что-нибудь Дин, если бы в эту минуту ворвался в комнату. Он не знал даже, сможет ли посмотреть на брата. Оторвать взгляд от Габриэля. - А может, я не так безнадежен, - и он резко поднял Габриэля, заставляя выпрямиться и останавливая в миллиметре от себя. Бывший архангел усмехнулся и склонил голову к плечу, мучительно медленно опуская ногу, тесно соприкасающуюся с бедром Сэма.

- Может и нет, - согласился он, отстраняясь на какой-то полушаг и разворачиваясь. Впрочем, Сэм не оставил ему и шанса уйти. Рывок, и Габриэль снова в его руках, изящно повернувшись на одном месте и резко замерев. – Но как было бы обидно, если бы мы, в самом деле, репетировали, - снова рывок, и он на расстоянии вытянутых рук от Сэма, может быть на одну секунду, невозможно определить, ведь Сэм не может оторвать взгляда от глаз ни на секунду. Но вдруг руки обвивают шею, а сам он требует чего-то совершенно невозможного, того, что никогда не пытался сделать, но Габриэль не приемлет невозможного.

Золотые глаза так близко, и он не может дышать, боясь задеть губы и разрушить все банальным желанием, которое никак не вписывалось в то, что происходило. Это казалось абсолютно невозможно, но он все же выпрямил правую ногу, чуть присев, одной рукой удерживая то ли Габриэля, то ли самого себя, а другой удерживая за колено.

- Я даже не думал, что я просто смогу так сделать, - прошептал он, ощущая исходивший от Габриэля жар. Он не хотел спрашивать, зачем, он хотел покориться и был вознагражден таким открытым ответом.

- Нет ничего невозможного, - пожал плечами Габриэль, и вот они снова друг против друга. Сэм ощущал некоторую тягу под коленями, признавая, что подобное искусство совершенно не для него. Но оно сохраняло это необычное ощущение между ними. Этот ритм, резкие движения и продолжительные замирания на самой крайней границе.

Ничто не расскажет лучше, чем танец.

Пусть он не умеет многого, не только простое танго, но он получил предложение научиться и абсолютно не собирается отказываться. Ему хочется остаться на этом краю как можно дольше. Запомнить, каково это. Знать, что преград больше нет, что теперь он имеет право сделать это. Что он должен сделать это. Если он переступит эту границу, он больше никогда не вернется к ней. Это станет прошлым. Но если он забудет о нем, все будущее потеряет все то, к чему он так долго шел. Если он забудет это поразительное чувство вседозволенности, он забудет и то, каким путем шел к этой близости, и она растеряет всю свою ценность. Он запоминает это последнее мгновение, что отделяет их от конца. И нового начала. В конце концов, любой конец – это только новое начало.

- Я бы не стал нарушать момент, если бы точно знал, занят ли ты романтическими мыслями или просто завис, - наконец прошептал Габриэль, дразня его какими-то миллиметрами расстояния между ними.

- Почему тебе обязательно нужно что-нибудь сказать? - задело Сэма, и он почти собрался с мыслями, чтобы упаковать их и убрать на антресоли на долгое и долгое время, все сомнения, все вопросы, которые они как-нибудь решат потом. Вместе.

Но даже через футболку он чувствовал, насколько был распален Габриэль, и это абсолютно мешало ему думать. Ему и самому можно было выжимать ткань.

- Такой уж я, - не смутился Габриэль. Он как-то особенно тяжело вздохнул и почти коснулся его губ, лениво обнимая за шею, и Сэм склонил голову, каким-то чудом уловив остатки одеколона – чего-то абсолютно ледяного и одновременно мягко-лимонного.

- Как к нам доберется Санта, если у нас все завалено снегом! – Ханна без стука влетела в комнату, приземляясь на пружинящую кровать. Она с любопытством уставилась на обоих пап, не успевших разомкнуть объятия без того, чтобы не оказаться незамеченными. – Я тоже всегда обнимала Джеффа. Он мой друг, - доверительно сообщила она, размахивая ярко-красными лентами. – Хочу две косички.

- Об этом я забыл, - виновато улыбнулся Сэм. Габриэль отпустил его. Все, что успел сделать Сэм – это провести кончиками пальцев по его шее, понимая, что как у всех пар с детьми, это теперь единственное, на что он может рассчитывать днем.

- Постой, - Габриэль сел на кровать рядом с разглядывающей его девочкой. – Ты ни о чем...не хочешь спросить? – Сэм с трудом сдержал смешок, когда увидел, каким взглядом Ханна наградила отца. Такие же золотые, разве что светлее, глаза, с выражением: «Ну что ты как маленький!».

- А вот какая теперь разница? – рационально спросила девочка и подарила такой же взгляд Сэму. Тот от удивления аж поперхнулся смешком, впервые подумав, что ему придется переносить не одного Габриэля, а целых… двоих. – Я все равно не знаю, какими должны быть папы. Ты не в курсе, как воспитывать такую, как я, с пеленок. Папа, - попробовала она, и плечи Габриэля как-то заметно опустились. – Ой, я не хотела, - начала Ханна, но Габриэль прервал ее извинения, крепко обняв и прижав к себе. Над плечом отца Ханна состроила Сэму непонимающую мордочку и показала пальцем на затылок Габриэля, но Сэм только пожал плечами. Для него все происходящее было еще большей загадкой, чем для них.

- Я просто удивляюсь, насколько же ты умная, - наконец признался Габриэль, поглаживая девочку по волосам. Та скорчила рожу, но с плохо скрытой радостью прильнула поближе. – Но, - неожиданно посуровел он, - кто-то оделся во вчерашнее платье, даже не умывшись.

- Но можно я просто выйду на улицу, а потом уже все сделаю? – сложила она ручки на груди. – Я только на пять минут, правда.

- После завтрака, - ничуть не смягчился Габриэль. – А привыкнешь так с утра вставать, как я тебе жениха найду? – Ханна выразила явное намерение испепелить его взглядом.

- Хоть мультики-то можно? – в честь Рождества с самого утра крутили старые мультики, в том числе историю одного комика по имени Луи, которого Ханна так любила слушать. Теперь она могла по-настоящему видеть, и Сэм не надеялся, что сможет быстро избавиться от чувства неправильности.

- Как только заправишь кровать, - и он отдал Ханне обратно ленты. Она убежала в свою маленькую ванную, громко хлопнув дверью.

- Наверное, нам бы тоже стоило… Заправить кровать, - Габриэль откинулся на локтях и с усмешкой наблюдал за тем, как Сэм мнется у окна. Наконец он не выдержал и с разбегу приземлился на кровать, грозя не рассчитать и опуститься всем весом прямо на Габриэля. Тот стремительно откатился, но не заняло и секунды для них оказаться друг против друга.

- Я забыл, о чем мы, - нисколько не виновато напомнил ему Габриэль, снова поднимаясь на локтях, чтобы оказаться в нужной близости. Сэм без лишних размышлений поцеловал его. Может быть, насчет ограничений у пары с ребенком он погорячился. Несколько лихорадочных прикосновений, ни одно из которых не имело цели в самом деле углубить поцелуй, и вот Габриэль держится только лишь за шею, приподнявшись и как можно сильнее сцепив руки. Но Сэм снова опускает его, используя скорее бедра, нежели грудную клетку, Габриэль закусывает губу от того, насколько провоцирующим было движение. И не он не был тем, кто действительно совершил тот самый первый шаг. Сэм расстегнул его джинсы, лишь на секунду замерев, чтобы поймать взгляд. В нем не было ничего, кроме одобрения. Кроме такой же маленькой доли страха, что у них ничего не выйдет.

- Мы могли бы опаздывать на работу, - слегка задыхаясь, сообщил ему Габриэль шепотом на ухо, тем же уверенным движением ладони по напряженному животу добираясь до ширинки. – Так даже интереснее.

- У меня будет слишком много отсутствий на первых парах, - согласился Сэм, отвлекаясь на то, чтобы, наконец, поцеловать его, раздражаясь, когда он явно уходил от прикосновений языка, и вместо губ Сэм целовал их уголок. – Господи, ты вообще знаешь… - но он не успел договорить. Габриэль хрипло засмеялся, как будто действительно знал, что реакция Сэма будет именно такой. На нем не было нижнего белья. – Это же просто неудобно, - попробовал возразить Сэм, убирая с глаз собственную челку. Ему было слишком жарко. Собственный жар от выреза футболки, и он абсолютно был уверен, что мокрый лоб только лишь от этого.

- Если хочешь, мы можем поговорить об этом подольше, у нас же вагон времени, - подколол его Габриэль и дернул футболку наверх, стаскивая ее с Сэма, ничуть не заботясь о том, что может ее порвать. – Я не буду, - зачем-то сказал он, переворачивая его на спину одним прикосновением ладони к плечу и оказываясь над ним.

- Будешь, - неожиданно возразил Сэм. Снова ярко покраснел, но возразил. Он понятия не имел о том, откуда могли взяться его представления о том, что бывает между двумя мужчинами, кроме обычной логики и уроков биологии. Тогда это казалось ему не стоящим затрат. Но сейчас он бы сделал что угодно, чтобы справиться с этим невероятным желанием обладать Габриэлем, особенно сейчас, когда бывший архангел выглядит настолько непристойно. Если даже сейчас румянец на щеках и груди Габриэля был так заметен, то каким же он должен быть после того… Сэм мысленно застонал. Он абсолютно не был готов к тому, чтобы даже думать об этом.

- Сэм, - он открыл глаза, чувствуя себя в высшей степени неловко. Габриэль как нельзя сильнее походил в тот момент на ангела-хранителя. На чертовски приземленного и ошарашенного не меньше, чем сам Сэм. – Слишком рано, - он погладил ладонью Сэма по щеке, и он повернул голову, целуя его в центр ладони. – И для тебя, и для меня, - он отнял руку, проведя по губам. Сэм поймал кончик безымянного пальца и слегка прикусил. – Я понятия не имею, что должен ощущать, как человек. А ты никогда не спал с другим… мужчиной.

Сэм не стал возражать и стыдиться этого. Он кивнул. Он не сомневался в том, что однажды они окажутся в этой постели с твердым намерением довести начатое до конца. Он не сомневался в том, что будет сгорать от желания даже сильнее, чем сейчас. Его джинсы опасно-низко сползли на самые ягодицы, и он остро чувствовал любое прикосновение бедер Габриэля. Нет, он не мог отпустить его просто так. Сэм с силой провел ладонями по его спине, даже не думая останавливаться на пояснице. Руки оказались под джинсами и одним движением стянули их до середины бедер. Габриэль удивленно посмотрел на него, охнув, когда руки Сэма вернулись к ягодицам.

- Я забыл, что храбрости у вас в достатке, - Сэм слышал, как Ханна прыгала, спускаясь по лестнице, и почему-то стыд быть застигнутым ребенком накрыл его с невероятной силой. Он хотел немедленно остановиться, несмотря на то, что Габриэль только что так жарко целовал его и целенаправленно изучал границы его терпения, в чем заметно преуспел. – Сэм, она моя дочь. Она не пойдет никуда до тех пор, пока ей что-нибудь не понадобиться. У нее есть мультики, - и он оставил яркий след на шее Сэма, добиваясь от него хоть звука.

- Рядовой демон когда-то и тот смог заставить меня застонать, - Сэм слишком ясно чувствовал любую эмоцию Габриэля, и сейчас он совершенно точно услышал ревность пополам с какой-то одерживающей победу радостью. Как будто Габриэль еще раз убедился, насколько Сэм подходит ему.

Он приподнял бедра, помогая Габриэлю стянуть с себя джинсы. Он отвлеченно подумал о том, что они скорее напоминают двух соседей по общежитию, чем женатую пару. А уж тем более мысль о женатой паре добавила ему самоуверенности, и он демонстративно провел языком по шее Габриэля.

- Это годится скорее для какого-нибудь фильма интересного содержания, - прокомментировал Габриэль, поддевая Сэма и предусмотрительно вовлекая его в глубокий поцелуй. Он спустился ниже, достаточно, чтобы возбужденный член Сэма был прижат к низу его живота. Для Сэма это оказалось слишком неожиданно, и он застонал, не прерывая поцелуя. Он первым поднялся так, чтобы между их бедрами не осталось свободного пространства, а члены оказались прижатыми друг к другу. – Только в таких фильмах не краснеют так естественно, - он непристойным образом лизнул малиновую щеку Сэма, провожавшего его оскорбленным взглядом.

И он точно простил Габриэлю любой выпад в его сторону, как только рука бывшего архангела провела по слишком чувствительной от обильного кровоснабжения коже члена. Габриэль запретил ему закрывать глаза, задавая медленный ритм не только рукой, но и собственным телом. Сэм не мог отвести взгляда, не мог добиться поцелуя, ничего, что отвлекло бы его. Раньше ему никогда не приходилось придавать мастурбации такого значения, но для них это было знакомством. Демонстрацией физической основы чувств. Доверием. Чем угодно, но не простой разрядкой. Он сходил с ума не то оттого, что был близок с кем-то, кто останется с ним после, не то от того, что действительно был влюблен. Он так боялся перепутать и так боялся выдать себя, что смотрел прямо в глаза. И даже не мог вынести мягкого ответного взгляда. Он абсолютно не чувствовал ничего, кроме обычного удовольствия от прикосновений, на том самом физическом уровне и определенно сгорал. Ритм завлекал его в какую-то временную уравновешенность, взаимодействие, которое сближало его с Габриэлем. Ожидание оказалось для него гораздо томительнее, гораздо желаннее. Если бы сейчас им не нужно было немедленно приниматься за дела, он остался бы на примитивном уровне только для того, чтобы оправдать им ожидание. Он не мог ни на секунду забыть, что такое удивительно точное скольжение ладони под головку раз за разом в сочетании с простыми поглаживаниями посылало к его позвоночнику целую волну горячего покалывания, но думал только том, что же с ним делает взгляд. Как будто с каждой секундой он все яснее ощущал контуры собственного сердца, оплетенного знакомой нежно-золотой нитью: слева от грудины и только самая верхушка за ней. Сердце билось так неестественно медленно, что он не понимал, почему так часто дышит. Что-то разворачивалось в его грудной клетке, раскрывалось и менялось, - и вот это было по-настоящему странно. Оно заставляло мышцы живота сокращаться, а руки лихорадочно искать опору, которую он нашел в плечах Габриэля.

Наконец, тот склонился к нему и в который раз поцеловал, закусив губу. Когда его зубы мягко коснулись кончика языка, Сэм осознал, что больше не может.

Неконтролируемая дрожь скатывалась и поднималась по позвоночнику, не находя выхода, пока наконец, золото вокруг сердца не вспыхнуло теплым и разлилось по всем сосудам против любых законов физики.

Они разделили это ощущение на двоих, целуясь и не обращая никакого внимания на утихающую послеоргазменную дрожь.

***

Сэм поймал себя на мыслях о будущем.

Это оказалось настолько неожиданным, что он едва не направил струю душа прямо на пол ванной. До сих пор ему никогда не приходилось думать дальше одного часа в сутки. Сейчас же он думал о том, что Ханна теперь может ходить в школу, как нормальный ребенок, а сам он может запланировать собеседование в Стэнфорде уже после Нового Года. Он вспоминал университет, думая о нем с практической точки зрения – Стэнфорд находился на берегу огромного залива Сан-Франциско, и там совершенно точно было бы полезно побывать Ханне. Но Калифорния была слишком далеко. Им бы пришлось снимать новый дом, оставив этот, что казалось почти неприемлемым, да и жить в общежитии Сэм бы ни за что не согласился.

Не было ничего естественнее утреннего душа, когда клубы пара из ванной становятся виднее на холодной лестничной площадке, и нужно как можно скорее оказаться внизу, в теплой и светлой гостиной. Откуда можно безопасно и без замерзших рук понаблюдать, как все вокруг успевает приоткрыть сонно на секунду один глаз и снова заснуть. Нет ничего сильнее зимнего солнца, пробивающегося сквозь снежные облака на каких-то двадцать минут, нет ничего уместнее и уютнее быстро наступающих сумерек и непонятно откуда возникающего снега в свете фонаря. Единственная ночь в году, когда люди обманут природу и изобразят глубокий сон, старательно поджидая то самое чудо.

Только вряд ли оно на самом деле произойдет, если для этого не будет сделано ничего своими руками.

- Я абсолютно не представляю, чем вас сейчас кормить, - признался Габриэль, сидя на диване и завязывая Ханне две светлых волнистых косички. – У меня найдется что-нибудь на вечер…

- Что-нибудь? – поднял брови Сэм, открывая забитый доверху холодильник. – Нет, что ты, тут совершенно нечего есть. Ханна, посмотри, как мы с тобой будем голодать.

- Я рассчитывал на то, что Майкл и Люцифер присоединятся к нам, - пояснил Габриэль, как будто не очень довольный замечаниями супруга. Он толкнул его бедром от холодильника, выражая всем известное «Не хочешь – не надо», но Сэма это ничуть не смутило.

- Командуй, - просто сказал он, приобнимая его одной рукой за плечи. – Мы обязательно должны успеть повесить хоть что-нибудь, - Ханна поправила подушки и плед на диване и отдала честь. Сэм улыбнулся девочке, снова подумав о том, что Дину она бы понравилась. Если бы не была дочкой Габриэля.

А он, в самом деле, скомандовал. Вскоре они втроем спускались с шумом со второго этажа, держа в руках старые коробки с относительно новыми украшениями, настолько различными, как будто их собирали все и сразу. На удивленный вопрос Сэма Габриэль пожал плечами и объяснил, что не имел большого опыта в земных праздниках.

Кое-что они все-таки успели развесить на елке и на книжных полках. Вроде маленьких теплого света фонариков. Но комната так и не приобрела особенного рождественского очарования. Они разместились на диване, разбирая свечи, статуэтки, колокольчики, нашлась даже пара декоративных носков для подарков. Было почти двенадцать дня, когда каждый был снаряжен собственным участком. Сэм, как самый высокий, был отправлен к книжному шкафу и полкам, Ханна вытирала пыль на подставке для телевизора и украшала журнальный столик, а Габриэлю досталась кухня. Они долго спорили, какой канал оставить для фонового сопровождения, но неожиданно случайно нажали на канал старых записей, в том числе и музыкальных, и нашли джаз неожиданно подходящим. Убираться, не кивая хотя бы в такт, оказалось трудно, и вскоре Ханна первая сорвалась с места, тут же кружась на месте и размахивая маленькой тряпочкой для пыли. Габриэль пригласил ее на танец. Сэм, обнаружив в коробке на верхней полке старый фотоаппарат, улучил момент и щелкнул их, тут же поймав напечатанную фотографию. Он достал маленький альбом, который лежал тут же. На первой странице его ожидали фотографии Ханны, младше, чем она была сейчас, видимо, во дворе Дома, а затем в этом же доме Габриэля на фоне абсолютно пустых стен и отсутствии какой-либо планировки. Измазанный краской нос и смазанная улыбка. Фотографии Габриэля, такого же измазанного в краске, отказывавшегося сниматься и неудачно закрывшего рукой объектив. Он же поздним вечером на полу с книгой в руках. Спящая Ханна на расстеленных на полу толстых одеялах. Спорящий с директором в знакомом кабинете. Держащий Ханну на шее и помогающий разбирать по-настоящему доисторический шкаф в окружении других детей. Полной истории, понял Сэм, он так и не знал. Черно-белые фотографии оказались лучшей иллюстрации того, как все шло до него, и ему на какое-то мгновение показалось, что могло бы идти и без него. Габриэль, перестав кружить раскрасневшуюся Ханну и отправив ее за теплым соком, увидел, что держит Сэм в руках.

- Эй, отдай! – Сэм оказался быстрее и бросился бежать за креслами, держа в руках альбом.

Их прервал громкий звонок в дверь.

- Лови ее! – закричал Габриэль, и Сэм тут же бросился Ханне наперерез. Девочка прекрасно знала, что Габриэль позвонил в магазин и по артикулам заказал игрушки на дом. Ханна сопротивлялась, но Сэм молча перекинул ее через плечо и, как ни в чем не бывало, принялся листать альбом дальше. Люцифер, поверженный двумя маленькими светловолосыми карапузами на тех же пледах. Майкл в простой футболке, помогающий наклеить обои. В это было труднее всего поверить и вместе с тем логичнее всего ожидать. Они уже не те, с кем когда-то Сэм и Дин так отчаянно боролись. Габриэль, Люцифер и Майкл за обеденным столом с дымящимися кружками. Люцифер, курящий на террасе в теплой куртке. Он слышал, как Габриэль поднялся наверх, чтобы запереть игрушки до позднего вечера. Ханна демонстрировала свою нелюбовь к сюрпризам и не умела ждать, сколько бы Габриэль не объяснял ей, что тогда чудо рождественского вечера ничего не будет стоить.

- Но я уже все равно знаю, что подарки мне принесет не Санта-Клаус, - возразила Ханна Сэму, надувшись и сложив руки на груди.

- Нет, ты знаешь только то, что от родителей подарки будут точно, а вот придет ли к тебе Санта-Клаус или нет, это уже другой вопрос, - Сэм щелкнул ее по носу, переворачивая страницу. Он никогда не замечал, насколько может быть открыт человек, стоит кому-нибудь поместить в альбом случайно пойманные моменты его жизни.

- Но его не существует, - тяжело вздохнула девочка. – Был только му-ни-ци-па-ли-тет, который всегда присылал наборы с конфетами.

- Если ты его не видела, это не значит, что его нет, - не собирался соглашаться Сэм. Сам он никогда не верил в доброго толстяка в костюме, направо налево исполняющего желания детей, но для него было почему-то важно сохранить эту такую обычную веру в маленькой девочке. – Как ты думаешь, имеет ли силу вера миллионов детей по всему миру, достаточную, чтобы создать одного добродушного старика?

- А миллионы – это много? – уточнила Ханна.

- Ужасно много.

- Тогда он обязательно должен быть. Если во что-то очень сильно верить, то оно обязательно сбудется, - заключила тут же Ханна. Она внимательно слушала Сэма, и видеть ее глаза для него было все еще непривычно. Они были больше близки к человеческим, нежели у Габриэля, но такого же характерного светло-карего оттенка. И таили такой же ум и хитрость.

- Сэм, отдай мне альбом, - снова попросил его Габриэль, перешагивая через подлокотник и усаживаясь по-турецки на диван. Ханна бросилась наверх, явно воображая себе детективное расследование.

- Найдет? – шепотом спросил Сэм, потихоньку пряча альбом за спину.

- Она не будет там искать, - уточнил Габриэль, пытаясь достать альбом за спиной Сэма.

- Почему мне нельзя посмотреть? – Сэм отодвинулся, пользуясь тем, что его руки длиннее. Наконец тихое противостояние превратилось в настоящую борьбу, когда Габриэль резко рванулся вперед, но Сэм оказался быстрее и мгновенно слетел с дивана. Он замешкался перед лестницей, и Габриэль схватил его за руку.

- Потому что не сейчас, - Сэм поднял руку с альбомом в воздух, а другой рукой скрутил Габриэля и прижал спиной к себе.

- Это нечестно, - не собирался сдаваться тот. Сэм и не думал продолжать борьбу – он обнимал Габриэля за талию и склонился к его уху.

- А когда? – спросил он, целуя за ухом. Габриэль вздрогнул в его руках и попробовал увернуться, накрыв руку Сэма своей. Обручальные кольца с тихим звуком столкнулись. Альбом был забыт. – Я так ничего и не знаю о том, как ты жил после… сам знаешь.

- Было бы довольно странно выложить сразу всю мою жизнь, - возразил Габриэль. Он больше не вырывался, но и не стремился поднять взгляд. – Пока я сам в ней не разобрался, - наконец объяснил он, лишая Сэма всякого желания требовать информации. Он отдал альбом и обнял его и второй рукой, прижимаясь щекой к щеке. Стоять так было не совсем удобно в виду различия в росте, но пару минут Сэм мог бы и потерпеть.

- Мы могли бы разобраться вместе, - предложил он, думая, впрочем, совсем о другом. Свыкнувшись с мыслью о Габриэле как о его супруге, он испытал неожиданный взрыв чувства собственничества. Вседозволенность прельщала его не меньше, а знание, что Габриэль так или иначе сможет остановить его, только раззадоривало. Одна его ладонь скользнула под полы рубашки, поглаживая живот. Габриэль откинул голову ему на плечо. Он пару секунд раздумывал, прежде чем ответить.

- Я забыл вопрос, - серьезно сказал он, наконец, а затем просто улыбнулся. – Ты меня отвлекаешь, - и в самом деле, между двумя пуговицами одна оказалась расстегнутой, как раз для того, чтобы другая рука Сэма добралась до груди.

- Я предлагал разобраться вместе, - но и на этот вопрос услышать ответ он не рассчитывал. Его губы изучали шею Габриэля прямо под подбородком и целовали кадык.

- Почему бы и нет, - и это первое согласие воодушевило Сэма больше любых действий. Он почти забыл о том, что они стоят в коридоре перед лестницей, и что Ханна спустится оттуда в любой момент. Он был целиком поглощен собственными желаниями и стремлением изучить ответы Габриэля. Громкий хлопок автомобильной двери не привлек их внимания. Из гостиной все еще доносились саксофонные соло и изредка глухой ритм барабанной поддержки. Радио вещало о количестве травмированных жителей города, пострадавших на обледенелых тротуарах.

– Я поеду сразу после Нового года, - зачем-то сказал он, отстранившись от Габриэля. Его супруг посмотрел на него без какого-либо возражения. Скорее даже так, как будто он этого ждал. – Мы могли бы… присмотреть дом? – а этого, понял Сэм, Габриэль совершенно точно не ожидал. Он ухмыльнулся, довольный своей маленькой победой над его скептицизмом, но сверху хлопнула дверь спальни, и он отпустил от себя Габриэля так, чтобы это не казалось чем-то неприличным. Но он все еще удерживал ладонь на его поясе, наклонившись последний раз, чтобы мимолетно поцеловать его. Габриэль ответил, погладив его по щеке.

Входная дверь с громким треском распахнулась.

Сэм поднял взгляд, уже зная, кого увидит на пороге.

И успел подумать только о том, что Судьбе было выгодно, чтобы старший Винчестер застал его именно в таком положении – обнимающим другого мужчину, который однажды убивал Дина около сотни раз. Добровольно. Может быть, решил Сэм, так будет проще – без утаивания. Это даст ему храбрости сказать Дину обо всем.

Но вот архангельского ножа он не предусмотрел. И теперь его лезвие было направлено в сторону Габриэля. Тот смерил непонимающим взглядом обманчиво-спокойного Дина, блестящий в тусклом свете зимнего дня нож и наконец – Сэма. В какую-то секунду он был раскрыт. Он знал о том, что Дин так или иначе появится на пороге этого дома, и до сих не соизволил предупредить об этом Габриэля. Бывший архангел отступил от него на шаг, приблизившись спиной к выставленному ножу, изменившись едва заметно – для остальных – и очень – для Сэма – в лице, и повернулся, сложив руки на груди.

Дата добавления: 2015-11-16