Ну и наконец все использованные герои, места действия, реплики и характеры принадлежат их создателям, мне, пожалуй, только Ханна. 2 страница

Они стояли с полной тележкой у совершенно непопулярного холодильника, болтая и улыбаясь друг другу, в основном – маленькой девочке, чувствовавшей себя явно на своем месте. Он сам стоял, облокотившись руками на ручку тележки, из-за чего ему пришлось изрядно наклониться, и наблюдал за тем, как Габриэль со вздохом снимает с раскрасневшейся от бега Ханны еще и кофточку на пуговицах, оставляя ее в зеленом бадлоне. Наверное, они выглядели почти как нормальные люди.

Касса, у которой Сэм никогда не стоял так долго, ожидая, пока пробьют покупки, как выяснилось, по планам абсолютно на всю неделю. Он не знал, что ему делать до тех пор, пока Габриэль не пихнул его в проход, расстилая пакеты и складывая с них продукты с ленты. Он схватился за еще один, решив, что стоять столбом рядом как-то не очень удобно. Но и то, как следует складывать такое количество разной всячины в пакеты, он, как оказалось, не знал. В основном ему приходилось складывать только спортивные сумки с кое-какой одеждой, да десятками видов оружия, но как сложить молоко и йогурты, одно квадратное, а другое круглое – эта загадка оказалась труднее сразу же, как он заметил избирательность Габриэля. Сложив в пакет приехавшие к нему продукты примерно так же, и перегрузив их в тележку, его осенило одним интересным замечанием.

Он не знал, откуда у Габриэля были деньги. Он расплачивался с кассиршей наличными, улыбаясь ей, а она, усталая от целого дня работы, ему, принимала деньги и выдавала чек гораздо быстрее, чем всем остальным.

- Боюсь, тебе бы все равно пришлось к нам зайти, - вздохнул архангел, оглядев шесть набитых пакетов. – Понятия не имею, как неволшебным образом дотащить это до дома.

Ханна, доевшая леденец в рекордные сроки, сонно моргала и лениво натягивала шапку, пока взрослые рядом с ней разбирались с проблемой – как достать все куртки из-под пакетов и ничего при этом не выронить. Наконец, разрешили самым простым способом – Сэму пришлось поднять четыре из них, чтобы Габриэль вытащил сразу все.

- Можешь спросить, я не собираюсь врать, - нарушил молчание уже позже в пойманном такси Габриэль, чей голос звучал несколько глухо от намотанного на горло клетчатого шарфа. На его руках спала Ханна, уткнувшись в его куртку и вытянувшись не только на его колени, но и на колени Сэма, неведомо как заставив их сесть совсем рядом друг с другом. – О возрасте буду кокетничать, правда.

- Ты ограбил банк? – даже в своем воображении спросить у архангела при всем желании «Ты где-то работаешь?» было очень трудно и почему-то очень забавно.

- Нет, но я польщен, - хмыкнул Габриэль в ответ, натягивая на уши темную шапку и заправляя под нее волосы. В машине, несмотря на работающую печку, все равно было прохладно. Или же тепло здесь предоставлялось исключительно водителю, но прохлада ощущалась немеющими кончиками пальцев и теряющему чувствительность носу. – Я работаю. В издательстве, и нет, не ем маленьких детей на показ и не предрекаю конец света, - Ханна заворочалась на его руках, и он прижал ее к себе сильнее, чтобы собственным теплом не дать замерзнуть. – Только критикую, ничего больше.

Сэм кивнул. Настолько простое объяснение показалось ему настолько же правильным, что все ощущение чего-то нереалистичного разом исчезло, как если бы раз архангел мог работать критиком, то почему бы ему не сидеть здесь рядом и не обнимать человеческую девочку, приглашая его на обед?

- И по поводу обеда, - он смотрел в запотевшее окно. – Если тебе нужно в очередной раз попытаться спасти мир, то ничего страшного.

- Мир никогда в нас и не нуждался, так что я бы не отказался, - посмотрел Сэм в свое окно, представив бумажный пакет с некачественным гамбургером, за которым нужно было бы идти на другой теперь конец города по снежной метели. В темноте и холоде, когда он как назло забыл шапку, представив и то, как снова потеряет аппетит, увидев нездоровый цвет лица Дина, превращающегося в собственную тень. Нет, он не хотел бежать от проблем брата. Просто хотел хоть раз не зависеть от них настолько, чтобы лишать себя, может быть, достаточно вкусного обеда пусть даже в обществе бывшего врага. Пожалуй, нормальным на фоне этого ему никогда не стать.

- Я слишком многое пропустил, видимо, - понимающе кивнул Габриэль. Он поудобнее перехватил Ханну и отсел ближе к двери еще перед тем, как таксист затормозил.

- Будет нетрудно рассказать, - зачем-то произнес Сэм, отсаживаясь к своей двери. Архангел обернулся на него на секунду, но ничего не сказал, открывая дверь.

Он оставил пакеты в прихожей, не решаясь пройти дальше. Героически схватив все шесть, он прокатился по маленькому катку на дорожке, не заметив ее в темноте, и чудом удержав равновесие, поднялся по лестнице на крыльцо и зашел в уже освещенную прихожую. Здесь было достаточно места для того, чтобы зайти и раздеться, но не больше, тем более не поместились бы шесть пакетов, не мешая при этом самому Сэму. Он бы мог поставить их чуть дальше, у арки у лестницы на второй этаж, но неожиданно еще более сложный выбор – снимать ботинки или нет – настиг его прямо у зеркала. Он разглядывал пальто на вешалке и маленькую осеннюю куртку, длинный зонтик и кепочку на полочке, узкое зеркало во весь рост и маленькие полочки рядом, с корзиной для ключей и разноцветными напоминалками, с забытыми синими резинками и перчатками, часами и неразобранной почтой, газетами на маленьком пуфике для сумок. Он обернулся, чтобы хотя бы закрыть дверь, чтобы не выхолаживать тепло дома, но не смог оторвать взгляда от самой обычной и менее ожидаемой в доме архангела занавески на окне над дверью.

- Поможешь мне, - с этими словами Габриэль сбежал с лестницы, привычно, не смотря под ноги, давно не в первый раз, что все-таки заставляло примиряться с тем, что у него есть свой дом, расстегивая на ходу куртку и еще не смотря на уже принесенные пакеты. – О, ты уже, - он поднял взгляд и удивленно наморщил лоб.

Теперь, когда Ханны не было, и не на кого было отвлекаться, Сэм почти почувствовал неловкость между ними. Не было ничего из прошлого, что оправдало бы его приход сюда, ему не следовало даже ходить с ними по магазинам, несмотря на то, что он никогда не бегал по магазину наперегонки. Он почти забыл о бесконечных охотах, когда ловил девочку по рядам во время ее кратковременного протеста против запрета на покупку конфет. Она испробовала все варианты, и даже Сэм бы сдался, но Габриэль оставался неумолим и не собирался покупать сладкое, ломая окончательно все представления о себе в глазах Сэма. Нежелание покупать сладкое, с другой стороны, казалось вполне логичным поступком с его нынешним изменением жизни. Если бы Сэм неожиданно купил себе дом в другом конце Штатов и устроился на работу, он отказался бы от оружия, никогда бы не ходил в сети быстрого питания и никогда бы не смотрел фантастику. Только бы не вспоминать лишний раз то, на что он убил важнейшую для других людей часть своей жизни. Многие, сидя в офисах, думали о том, что они в жизни не сделали ничего, и от этого казались несчастливыми. А Сэм, зная, что он сделал слишком много, правильного или нет, отчаянно им завидовал. Со стороны отчаянного желания замедлить темп своей жизни после бурного прошлого Винчестер архангела понимал, так что основная проблема общения оставалась только в том, кем его теперь воспринимать.

Он повесил куртку на последний крючок, все еще не представляя, что это может быть реальностью, и в то же время понимая, что все это гораздо реальнее, чем он сам. Крутившийся рядом Габриэль успел снять и куртку, и шарф, и кинуть новые газеты на бежевый пуфик, но не уходил, словно бы оценивая реакцию Сэма. А тот просто не знал, как следовало отреагировать. Ему просто нравился этот дом, где-то недалеко от центра, но и не столь близко, чтобы был слышен шум города, нравилось и то, что Габриэль себя в нем отлично чувствовал, целиком и полностью отдавая себя бытовым мелочам.

- Я бы сказал «чувствуй себя как дома», но это не тот случай, правда? – он улыбнулся и пихнул его дальше по коридору, беря себе три пакета и намеренно пристраивая Сэма к делу. Пребывавший в лирическом настроении еще с собственного озарения в кафе, он вполне мог простоять в прихожей еще полчаса, раздумывая ни о чем.

- Как если бы был дома, - пожал плечами Сэм, проходя в соседнюю с прихожей комнату, оказавшуюся сразу и столовой, и гостиной, и кухней. Вместе с тем не создавалось впечатления тесноты или неразделенности, скорее это было почти уютно и абсолютно удобно для мужчины и маленького ребенка. Хотя и не очень обычно было видеть висящую корзину с фруктами на полупилоне, выступающем из стены как раз там, где стойкой отделялась кухня от «столовой». «Столовая» представляла собой прямоугольный стол с необычными ножками разных оттенков коричневого, стоявший перпендикулярно большому окну, выходившему на перекресток за обнаженной в зимнее время оградой. Удобные стулья вокруг стола и квадратная тарелка с фруктами, на ступеньку ниже располагалась «гостиная», с необычной формы диваном, журнальным столиком, двумя креслами и небольшим телевизором, стоящим так, чтобы можно было смотреть его и за едой за столом. Рядом с окном за креслом был устроен небольшой камин, сложенный из красивого серого камня, а по другую сторону – книжный шкаф. На столе стоял закрытый ноутбук, несколько внушительных распечаток и забытые очки, а по другую сторону – разбросанные карандаши и фломастеры, стакан с раскрашенной водой с замоченными кисточками и много-много ярких листочков. Они привлекли внимание Сэма гораздо больше, чем все остальное в комнате. Он мог смириться с объяснением того, как бодро бегала Ханна по незнакомым местам, но представить ее рисующей он мог с трудом. Он подошел к столу, поставил пакеты рядом с ним и взял в руки один из высохших уже листков, с однотонно голубым небом, слегка кривоватой фигурой Санта-Клауса, саней и оленей в одном силуэте, с маленьким домиком, чем-то похожим на этот, и далекой дорогой, почему-то уходящей в небо, с множеством фонарей и прямоугольниками на колесах, изображавшими машины. Он мог понять, как девочка чувствовала объекты на ее пути, но как она могла различать цвета того, чего никогда не видела, а тем более выбирать их и рисовать именно ими…Она беспокоила его сильнее, чем разом поменявший свою жизнь Габриэль. Количество загадок и тайн этого дома росло с каждой минутой, и Сэм не удивился бы, если бы ему рассказали про какие-нибудь скелеты в шкафу. Но вместо этого Габриэль легко спрыгнул с возвышения, на котором располагалась «кухня», стянул свитер и бросил его на диван. Он открыл ноутбук и, щурясь, что-то на нем посмотрел.

- Она далеко не обычная девочка, да? – рискнул спросил Сэм, все еще держа в руках рисунок.

- Я не знаю. Она человек, я проверял это долгое время, но возможно, что ее отцом или матерью был один из ангелов. Это практически невозможно выяснить, - сперва взглянув на листок, а затем, пожав плечами, ответил Габриэль и закрыл ноутбук. Сэм ожидал любого ответа, кроме такого – прямого и почти полного, который объяснял бы почти все. И он ничего не мог с собой поделать – открытый ответ рождал желание задавать вопросы еще и еще, не стесняясь своего любопытства.

- Как ты…?

- О, я просто чудесно, - не мог не подколоть он, собирая фломастеры и карандаши в пенал с ушками и хвостиком. Валяющиеся рядом с компьютером очки он довольно бережно сложил и зацепил за застегнутую вторую пуговицу рубашки. Потом, не выдержав долгого и любопытствующего втрое сильнее взгляда Сэма, он вздохнул и сел на стул, выжидающе посмотрев в ответ. Отодвинув соседний стул, Сэм тоже сел, приготовившись внимательно слушать. Неожиданное фырканье заставило его непонимающе нахмуриться. – Ты с таким видом сидишь, как будто я тебе тайну Мироздания рассказывать буду, - улыбнулся Габриэль, сев не как нормальный человек, а как ребенок, опершись руками на угол стула и чуть склонившись вперед.

- А можешь? – недоверчиво поинтересовался Винчестер, опершись рукой о стол и удобно пристроив щеку.

- Тогда это были взрослые папины дела, я ее не помню, - совершенно беззаботно отозвался Габриэль, как будто это было абсолютно обыденное дело – не помнить тайну создания мира, потому что тогда еще даже летать не умел. Уметь летать ведь тоже обыденное дело. – И не думаю, что она была сложнее стратегии ваших Макдональдсов – тома почище истории Второй Мировой!

Сэм молчал, смотря на него с терпеливым ожиданием, как будто в его глазах способность архангела отвлекаться была только плохой привычкой, лучшая тактика борьбы с которой – просто переждать. На самом деле она такой и была, просто слишком давно они расстались в конференц-зале «Елисейских полей», чтобы Сэм помнил все и сразу.

- Ну хорошо, одним очень дождливым днем нарисовался я перед одним отелем… - Он осекся, наткнувшись на многозначительный взгляд Сэма. - Ладно-ладно, в этом тоже нет ничего необычного, - покачал головой Габриэль, возведя глаза к потолку. – Просто сначала меня убил мой любимый младший брат со слезами на глазах, потом я ничего не помнил, снова ничего не помнил, потом было слегка больно – ну как слегка…Когда тебе вырвали оба крыла, причем по одному перышку в течение многих часов, а потом еще и изрядно побили, как если бы ты вообще мог чувствовать побои, в общем, при этом я валялся на снегу, и было чертовски холодно, потому что меня вроде как забыли одеть, и мокро, потому что я изрядно полил все вокруг литрами крови. Во мне не было ни капли силы, мало того, я даже встать не мог, потому что вообще не знал, как, да и сил вроде как не было. А еще я неожиданно узнал, что такое все человеческие потребности в целом, так что выглядел я не очень впечатляюще. Наверное, и счастье, что меня нашла Ханна – а я не говорил, что меня выбросило прямо во двор детского дома – так что еще и в кусты, где тоже было не очень приятно умирать, - и со своей командой умудрилась достать меня оттуда, спрятать где-то на чердаке, и те недели я помню довольно плохо, так что если вкратце, я практически месяц валялся без памяти, а она заботилась обо мне, насколько может заботиться девочка, попавшая в детский дом. Потом я сумел выбраться. Потом туда-сюда, мне удалось достать немного денег, устроиться – потому что я, оказывается, стал человеком не ради прикола, а полностью, и было слегка паршиво еще несколько месяцев, но пришлось привыкать, я случайно устроился в это издательство, потом заработал так, чтобы не жить в детском доме, но все равно приходил туда каждый день. Так что в один день я узнал, что могу забирать Ханну на несколько дней ввиду своего несемейного положения, и вот мы здесь живем почти год таким образом.

- Но сколько ей тогда лет? – не совсем представлявший всю историю из такого весьма размытого описания, спросил Сэм, пытаясь понять, как смог разобраться в их мире Габриэль, оказавшийся без каких-либо денег и знакомств, да еще и в подобном плачевном состоянии.

-Шесть, - и с этими словами Габриэль встал со стула, показывая, что время рассказов окончено, и забрал пакеты у Сэма. Тот все еще с трудом верил, что подобное могло каким-то образом произойти.

Габриэль, видимо, это отлично понимал.

Поэтому он бросил пакеты у стойки и оставил очки на ней, положив как можно дальше от края столешницы. Он расстегнул вторую пуговицу, третью, четвертую – до тех пор, пока не спустил ее с плеч так, чтобы была видна спина.

Два огромных параллельных шрама, все еще красных и не производящих впечатления заживших, пересекали его спину от лопаток и ниже, показывая, насколько велики были его крылья. Если они не зажили и год спустя, трудно было представить, какую боль они причиняли первые месяцы. Рваные края, так и не зашитые, а потом зажившие как попало, темнели, а кожа вокруг покраснела так, что должна была вызывать порядочную огненную боль. Потерять то, что составляло значительную часть жизни, сил, личности – это была настолько нестерпимая боль, что, наверное, физическая отходила на второй план. Это выглядело настолько страшно, что Сэм задавался вопросом, могут ли подобные раны зажить вообще хоть когда-нибудь, с медицинской помощью или без.

Он сам не понял, зачем потянулся к почти зажившему началу, у угла лопатки, зачем коснулся и зачем провел вдоль. Он думал только о том, как это вообще можно пережить, и как после насильного избавления от подобной силы можно продолжать жить. Не то, что добиваться опеки над слепой девочкой и жить, критикуя какие-то чужие сказки. Видимо, Габриэль был не против прикосновения холодных рук – конец шрамов выглядел печальнее всего, и холод успокаивал боль хотя бы ненадолго.

- Не делай из этого трагедию, привыкнуть можно ко всему, - недовольно проворчал Габриэль, даже не оглянувшись, и поспешно натянул рубашку обратно на плечи, застегивая ее. – Надо думать об этом как об очередном приключении, только и всего.

- Которое рано или поздно закончится смертью? – спросил Сэм. Он помнил о том, что пришлось пережить Дину в Аду, но сейчас это казалось далеким и совсем не таким. Это тоже была боль, но от нее было легко отказаться, осознавая, что она была дана по ошибке. Он пережил ее не на своем теле, а где-то далеко, не в силах отказаться, но и забыл ее с той же легкостью, с которой выпивал банку пива. Он думал иногда о том, что Дин, возможно просто не показывает, но глядя на его беспечное житье, он понимал – скорее, просто не думает.

- Да, я умру когда-нибудь, должно быть, этому парню стукнуло тридцать, когда я его нашел, - он запустил руку в волосы, замер на секунду, думая о чем-то, а потом стал разбирать пакеты. – Значит, и мне сейчас примерно столько же, - он раскладывал продукты на столе, а, закончив, сворачивал пакет и убирал его в ящик.

- А ты не боишься? – Сэму пришлось подойти, чтобы не орать через всю комнату.

- Конечно, боюсь, - с удивлением обернулся к нему бывший архангел. – Разве есть что-то более страшное, чем умереть и оставить того, кем ты дорожишь, без присмотра? Я не могу оставить Ханну, сколько бы ей ни было лет. А разве ты бы не боялся оставлять Дина одного?

- Он бы справился, - не очень уверенно ответил Сэм, облокотившись о стойку и наблюдая за тем, как быстро продукты сортируются на нужные сейчас и на потом. Неожиданно разбор прекратился.

- Да у нас раздор на повестке дня, - присвистнул Габриэль и запрыгнул на стол, изображая готовность слушать, пожалуй, чересчур театрально, словно передразнивая самого Сэма несколько минут назад.

- Абсолютно ничего необычного, - не остался в долгу Сэм. – Мы потеряли Кастиэля. Больше нам некого терять.

- О, Кастиэля больше нет, - задумчиво повторил бывший архангел, покачивая ногами в воздухе. – Наверное, Дин это плохо переживает. И, наверное, поэтому ты делаешь все возможное, чтобы не возвращаться в мотель. Это можно понять, - он спрыгнул на пол. – Но тебе следовало бы приглядывать за ним. Опасное состояние, когда он корит себя за то, что не уберег ангела. Хотя вообще должно быть наоборот, но черт знает, почему на вас закон притяжения неправильно действует.

- Ты же сам сказал, зависимость погубит нас, - в свою очередь рванулся вперед Сэм, хватая за руку бывшего архангела и разворачивая к себе лицом. Он сомневался по поводу всего того, о чем успел подумать сегодня, и когда Габриэль – единственное подтверждение его призрачных надежд изменить жизнь – говорит ему, что он поступает неправильно…

- Зависимостью людей друг от друга мы звали любовь, - помолчав, ответил Габриэль. Потом зачем-то положил руки на плечи Сэма и притянул к себе, чтобы добавить шепотом. – Никогда не позволяй себе потерять тех, кто знает, через что ты прошел. Всем остальным придется врать.

- Даже врагов? – тут же спросил Винчестер, скрыв улыбку. Ему казалось, что воспринимать бывшего архангела стало гораздо проще.

- А врагов тем более, без них было бы скучно, - хмыкнул Габриэль, отпуская Сэма. Он смотрел на него с предложением, а Винчестер никогда не записывал его во враги. – Враги знают больше, чем думают.

И вручил ему овощечистку как символ перемирия. Возмущение на лице Сэма отразилось сразу.

- Меня только поесть пригласили, - тут же возмутился он, размахивая овощечисткой как оружием.

- А у нас, - Габриэль пихнул его в спину, - самообслуживание.

***

Минул шестой час, когда Сэма вновь пихнули, на этот раз с тарелками в руках, доверив расставлять посуду на столе. Ему как раз начинало нравиться просто сидеть, поглядывать на мелькающий на фоне телек, наблюдать за тем, как Габриэль крутится вокруг сковородки, изредка беря, что ему нужно, почти не глядя, слушать его болтовню ни о чем и обо всем сразу, и даже ныть о том, что с непривычки у него болят руки от этой опасной штуки. Хотя она не была опаснее мачете или ружья, деревянная ручка здорово натирала пальцы. На это бывший архангел отреагировал однозначно, обозвав его слабаком, и втащив в перепалку обзывательствами. До подзатыльников дело не пошло, Габриэль гордо объявил, что тогда еды не будет, а на это давно голодный Сэм пойти не мог.

Наконец расставив на столе все, как от него требовалось, перетаскав все стаканы и тысячу раз ругнувшись, потому что запомнить эту ступеньку у него никак не получалось, он был послан наверх, будить Ханну. Получив туманные объяснения, где ее искать, он решил разобраться на месте, в неведомом «там». Поднявшись по узкой лестнице, ему предстала площадка и три двери, совершенно одинаковые, так что перед ним снова предстал один из тех незаметных, но сложнейших выборов. Он осторожно открыл одну из них, но судя по огромной двуспальной кровати, это явно была не детская. Но и закрывать дверь он не стал. От комнаты Габриэля он ожидал чего угодно, вплоть до страшнейшего беспорядка. Но вопреки этому он не увидел ничего, кроме двери в гардероб, зеркала, письменного стола, заваленного бумагами доверху, различными выделителями и ручками, маленького телевизора и проигрывателя на одной из полок книжного шкафа, доверху забитого самым разными представителями мифологической литературы, которую, очевидно, присылали в подарок. На кровати с кучей подушек лежал свернутый плед и забытые джемпера, а под светильником потихоньку завязывались в узлы провода от зарядок мобильного и компьютера. По другую сторону стоял электронный будильник и домашний телефон на базе. Остальные детали терялись в сумерках, но это была нормальная комната взрослого человека. Наверное, подумал Сэм, ему следовало бы перестать ждать пряничной кровати и одеяла из мармелада. Он спешно закрыл дверь, не желая быть застигнутым за разглядыванием личного пространства.

Вторая дверь вела в ванную комнату, а единственно оставшаяся и оказалась детской. Он открыл дверь осторожно, не желая пугать девочку. Он осторожно ступил на забавный коврик в виде мордочки панды, в отсветах маленьких ночников над кроватью казавшейся синей, обошел разложенные на полу игрушки и присел рядом с кроватью с настоящими башенками и натянутыми меж ними занавесочками, аккуратно завязанными бантами. Ханна крепко спала в обнимку с большим бежевым медведем, одеяло сбилось к ногам, а подушка валялась на полу. Сэм поднял ее, разглядывая красивый узор, изображавший темный силуэт принцесс и зеркал, а затем положил в изножье кровати. Он медлил, прежде чем коснуться плеча девочки, боясь, что она испугается, или еще чего, но Ханна только сонно открыла глаза и поморгала, отпуская медведя.

- Ой, а ты не сон, - с любопытством оглядела она присевшего на край кровати Сэма. – Я думала, мне приснилось, что у папы есть, с кем теперь дружить.

- У папы? – уточнил он удивленно, почему-то покраснев оттого, что девочка посчитала его другом Габриэля.

- Не говори ему, что я так его назвала. Я думаю, он против, - нахмурилась Ханна и тут же села на кровати, прогнав сонливость. – А так ему никто, кроме дяди Майкла и дяди Люци не звонит. Я а него беспокоилась.

- У него органически не бывает одиночества, - тут же возразил Сэм и снова покраснел, поругав себя за несдержанный язык. Он снова чувствовал себя глупо перед девочкой, но та, очевидно, обладала в совершенстве талантом слышать только то, что хочет. Она спрыгнула на пол и на коленках пошарила под кроватью, вытащив пушистые тапочки в виде кроликов, а затем надела их, устроившись прямо на полу.

- Я голодная, прямо как большой волк, - сообщила она Сэму, таща его за руку из комнаты, так что последнее, что он заметил – мерцавшие звезды на потолке. Они сбежали вниз, где Габриэль, оставив свет только в столовой части, раскладывал по тарелкам горячее. Он обернулся, чтобы улыбнуться Ханне.

- Расскажешь, что снилось? – он отодвинул девочке стул и вручил ложку, после чего устроился на соседнем стуле.

- Оказалось, что не снилось, так что ничего, - ответила она, уже запихнув полную ложку пюре в рот. Рука тут же потянулась к стакану с соком, и невиданно голодный ребенок принялся есть в три раза быстрее удивленных взрослых.

Сэм, занявший стул с другой от Ханны стороны, почти разделял нежность Габриэля, смотревшего на Ханну. Та, занятая едой, умудрялась болтать и рассказывать о том, что хочет повесить на елку, требуя только согласия от бывшего архангела, так что обед прошел в уютной болтовне девочки. Смотреть на то, как с удовольствием едят то, что приготовил ты сам, оказалось приятнее, а мигающие на окне маленькие лампочки, изображающие шагающего Санта-Клауса, напомнили ему, что скоро и в самом деле Рождество.

- А если у нас теперь есть Сэм, то можно будет купить елку и побольше, - завершила свой монолог Ханна, допивая сок и ставя пустой стакан на место. Не дожидаясь никого, она спрыгнула со стула, поправила хвостики и, взяв посуду со стола – не без помощи Габриэля – отнесла ее на кухню, чтобы там, подвинув маленькую табуреточку, ее помыть, дотянувшись до крана.

- Ты либо не нравишься ребенку, либо нравишься так, что караул, - прокомментировал высказывание Габриэль, постукивая вилкой по губам. – Боюсь, тебе все-таки придется прийти еще раз. Елку «побольше» я не притащу сам.

- А еще мне нужно больше ленты на еще один подарок, и бумаги, чтобы завернуть, и коробочку, - сама с собой болтала девочка, крутясь вокруг стола. Положивший подбородок на руки Габриэль, глядевший на нее уголком глаза, уже знал, о чем она бормочет.

- И за подарком, похоже, тоже, - шепотом сообщил он Сэму, перегнувшись через стол, чтобы забрать его тарелку. Все еще пытавшийся запить соком застрявший в горле кусок, когда он от неожиданности проглотил раньше, чем предполагал, он стремительно думал о том, как же получилось так, что раз зайдя сюда, он уже был записан на еще два прихода.

Ханна, сбегав наверх за игрушками, расположилась на ковре между столом и диваном, устроив целое поле чудес. Сэм был вызван на дуэль каких-то странных роботов, которые превращались в машины и обратно, но занят был ненадолго. Успевший за это время погреметь посудой на кухне Габриэль за руку помог подняться с пола и вручил горячую кружку. От темной жидкости пахло корицей и яблоками, и от этого ощущение Рождества подкралось еще ближе.

Он неосторожно с размаху сел на диван, а потом осознал, что странным образом куда-то отъехал, а вылетевшая из рук кружка была надежно поймана Габриэлем.

- С близким тебя знакомством с нашим диваном, - и он чокнул кружки друг об друга, осторожно садясь и с блаженством отъезжая, так что каждое из трех мест дивана превращалось почти в шезлонг, делая это при хитром расположении тела хозяина. Достаточно глубокий, он был тщательно завален подушками и пледами так, что вставать с него категорически не хотелось. Сэм полулежал на спине, не в силах даже головы повернуть, не зная, кто мог вообще придумать подобный райский диван, а Габриэль, тут же завернувшись в один из пледов, наблюдал за тем, как играет Ханна.

- Что происходит с Дином? – наконец спросил он, грея руки о белую кружку. В разбавленном сумраке комнаты глаза Габриэля сверкали в отблесках глухо бурчащего телевизора и лампочках гирлянд. – То, что происходит, непохоже ни на тебя, ни на него. Я пропустил многое, но вряд ли бы вы за это время кардинально поменялись. Люди не меняются.

- На смену Люциферу выбился из народа Кроули, - начал Сэм, откровенно балдея от горячего и на удивление полного вкуса глинтвейна.

- Ой подожди-подожди, это такой заносчивый и острый на язык англичанин? – тут же оборвал его Габриэль. – Тогда можешь не рассказывать, я даже знаю, что он порывался через Мать всех немощных и сюрреалистичных добраться до Чистилища, потом Кастиэль возомнил, что сможет перехитрить моего тупого братца, они естественно договорились, потому что этот рогатый болтать умеет, потом это Чистилище таки открыли. Так как силы для обоих энерджайзеров многовато, а Касенька с детства не понимал, нафига миру черное, то стал трещать по швам, пока с бенгальским огнем в заднице не прибежал обратно с просьбами вернуть халяву по гарантии, но все равно опоздал, да?

Ошарашенный Сэм мог только кивнуть, даже не предполагая, насколько предсказуемо все оказалось для архангела, покинувшего сцену еще несколько лет назад. Ему оставалось только спросить:

- Как ты..?

- Ну встретились мы пару раз в одном баре, ну побеседовали, я же не знал, что из крестьянина этот чертяка и впрямь на Люцифера полезет. Вкуса у него достаточно, мозгов тоже, вопрос только в том, что тормозов не было. И почему любому сверхъестественному существу нужен человек для тормозов… - задумчиво протянул Габриэль, запрокидывая голову на спинку дивана. – Я думаю, Кроули его нашел. Так как лимит Винчестеров исчерпан, а по возрасту и способности бухнуть не отходя от кассы ему подходит ваш дедушка, то он определенно должен был спереть душу вашего дедушки, так?

Сэму оставалось только представлять реакцию Бобби на «дедушку». Наверное, он вмиг бы помолодел лет на –дцать в своем желании пристрелить архангела.

- Никого из нас не осталось, а наш младшенький на голову плоховат, остальные ангелы, конечно, воспитанные, и на теплые места бы не полезли, а такого романтика я однажды учил летать, так что нетрудно догадаться, что произошло дальше…

Дата добавления: 2015-11-16