Ну и наконец все использованные герои, места действия, реплики и характеры принадлежат их создателям, мне, пожалуй, только Ханна. 12 страница

- Я думаю, это она уже просчитала, - убедил его Габриэль, когда они уже записали с десяток тех игрушек, которые Ханна отложила. Наконец девочка прибежала к ним, стягивая на бегу курточку, и сообщила, что или она построит себе дом мечты прямо здесь, или они уже куда-нибудь пойдут в другое место. Она выбежала из магазина первой, а за ней Габриэль, снова держащий в руках больше вещей, чем было удобно. Сэм, устроивший руку на его спине, напоследок оглянулся, но таинственного инспектора больше нигде не увидел.

***

- После такого магазин должен был немедленно закрыться от переизбытка денег, - заметил Габриэль, когда Ханна все же завела их на тот самый ресторанный дворик поесть. Она начала жаловаться на голод еще в продуктовом магазине, и Габриэлю пришлось купить для нее пакетик маленьких булочек и сок еще до того, как они дошли до касс. Однако очередь в кассы превышала возможную длину, потому к пяти часам вечера, когда они, наконец, вышли из продуктового, девочка снова хотела есть.

Как-то само собой получилось, что Сэму пришлось участвовать в составлении меню на Рождество. Он выразил свое недовольство, когда Габриэль сказал ему о братьях, что всегда навещают его в этот день, но быстро притих. Архангела забавляло дразнить его Люцифером и Майклом, зная, что Сэм не может смириться с ними поодиночке, а парой для него еще труднее.

- Не удивлюсь, если в самом разгаре появится еще и твой брат, - заметил Габриэль в шутку, но за шуткой можно было угадать настоящее опасение. Так бывает, когда все складывается хорошо, но ты знаешь, что это временно, и настоящее решение будет принято спустя какое-то время. Не было занятия скучнее, чем стоять в очереди, да и Сэму так и не удалось выбрать, что же он купит для Дина и Габриэля, поэтому бывший архангел без каких-либо сомнений тут же отослал его из магазина, стоило им стать пятидесятыми в одну из касс. Сэм не хотел оставлять его одного, но Габриэль был непреклонен и пообещал, что затем они поменяются, и он присмотрит что-нибудь своим братьям.

Сэму пришлось достать свою собственную карточку, на его реальное имя, где так или иначе пополнялись за все это время различные сбережения, которые сначала откладывались на Стэнфорд. Сейчас там было около двухсот тысяч, и если бы он вдруг решил заново поступить в Стэнфорд, ему хватило бы этого на два года и еще и расходы. Для третьекурсников с хорошими результатами сессий цена была снижена, поэтому Сэм не был стеснен в средствах, хотя при проверке карты называть свое настоящее имя было ужасно непривычно. Он бродил по магазинам, не зная, что ему стоит подарить Дину, кроме оружия или машинных деталей. Но вместо этого его взгляд сам собой зацепился за витрину магазина часов, спустя десять минут из которого он выходил уже с ощущением выбранного подарка. О том, что подарить Дину, он так и не смог подумать. Ханна деловито ходила за ним, после чего, наконец, решилась спросить, может ли Сэм помочь купить подарок для Габриэля, а она потом вырастет и обязательно ему отдаст.

- Мне кажется, ты вполне справилась бы сама, - сказал ей Сэм, понимая, что девочка сама по себе – лучший подарок Габриэлю, какой только могла сделать жизнь.

- Тогда ты мне поможешь, - согласилась Ханна, и вскоре они уже сменили Габриэля на его посту. Он откровенно заскучал, продвинувшись за это время только на пятнадцать человек. Очевидно, он думал о чем-то, связанном с ними обоими.

Он улыбнулся, едва заметив их. Он улыбнулся Ханне, как улыбается счастливый отец, и улыбнулся Сэму, как знающий, что ему только что купили подарок. Но чего Сэм не ожидал, так это того, что Габриэль сам обнимет его и втянет в поцелуй на глазах у всей очереди. Он не был против самого факта поцелуя, мгновенно признав, что только об этом и думал с самого утра, и даже как-то от неожиданности забыл о всех тех людях, что стоят совсем рядом, когда поцелуй оказался совершенно иным, нежели утренний – каким-то чрезвычайно быстрым и абсолютно не дразнящим. Скорее как факт, что Габриэлю его не хватало. Он с трудом позволил архангелу отстраниться, понимая, что каких-то десятков секунд ему страшно мало.

- Давно пора, - рассудила Ханна, и Сэм закрыл лицо руками, стараясь не очень громко смеяться. Когда маленькая девочка знает о чем-то лучше любого взрослого, это всегда кажется на редкость комичным.

- А я говорил, никаких шансов, - хлопнул по спине один парень другого в соседней очереди, на чей злой взгляд Сэм натолкнулся, не понимая, что это только что было.

***

И теперь они сидели напротив Ханны, медленно пьющей свой коктейль, из-за которого разгорелся спор – Габриэль утверждал, что он слишком холодный, и она снова заболеет, а она обещала, что будет пить во-о-от такими глоточками. Она поглядывала на всех проходящих людей и совершенно не обращала внимания на своих отцов.

- До тебя ничего подобного никогда не случалось, - сообщил Габриэль Сэму, увлеченному своим огромным подносом из ближайшего вреднейшего ресторана фастфуда, но по этому он все-таки соскучился. Один архангел отказался заказывать самостоятельно, и теперь подворовывал картошку с подноса Сэма, облокотившись о его плечо. Сэм относился к этому весьма флегматично, рассудив, что Габриэль так или иначе голоден, и только из собственного упрямства отказывается делать заказ, поэтому дальновидно взял побольше.

- Кольцо нужно было пошире и позаметнее, - согласился Сэм, возмущаясь, когда к Габриэлю присоединилась еще и Ханна, которой было запрещено заказывать такую еду. От этого для девочки она не становилась менее вкусной, и Сэм ее прекрасно понимал. Он и сам получил от бывшего архангела, когда объявил, что будет есть, и сумел его же переспорить, отчего Габриэль разобиделся на обоих. – Это должно быть странно. Но все как будто так и надо, - обратился он уже к архангелу, ожидая, пока он поднимет взгляд. – Если я все же поступлю снова в Стэнфорд, ты поедешь со мной? – спросил он, сам не понимая, почему задает именно этот вопрос.

- Если ты захочешь, - ответил Габриэль, вытирая руки о салфетку. За это время он успел своровать едва ли не половину и собирался отстаивать свои позиции относительно еды. – Но твой брат…

- Не хочу об этом думать, - покачал головой Сэм. Ханна вышла из-за стола, спросив разрешения у Габриэля сбегать к огромному фонтану, который манил всех детей.

- Рано или поздно все равно придется, - возразил Габриэль, выпрямляясь и доставая из одного из пакетов свой шарф. Сэм смотрел на него, стараясь запомнить каждую мелочь из происходящего. Габриэль выпрямлял завернутые рукава и застегнул манжеты, сидя между Сэмом и перегородкой между столиками другого ресторана, за которой туда-сюда сновали люди. Чей-нибудь взгляд то и дело останавливался на них, некоторые смотрели только на витрины. Мимо прошел человек в том самом светлом пальто, и Сэм, нахмурившись, посмотрел ему вслед. Но человек уже исчез. Он почувствовал смутную тревогу, которую всегда знал по охоте, но Габриэлю ничего не сказал. День показался ему настолько насыщенным и настолько совершенным, что он не мог убедиться в том, что не спит. Представив, что вечер будет сонно-спокойным, и Габриэль, может быть, сядет рядом с ним заниматься своей работой, о которой так мало вспоминал за последнее время, он все больше не мог поверить, что это происходит с ним. И он не собирался исчезать из этой жизни. Чем больше он думал, смотря на одевающегося Габриэля, тем больше казалось, что происходящего он не заслужил. Коробочка с подарком Габриэлю лежала в кармане его куртки, и оставалось только продержать ее в тайне два дня.

Габриэль хотел выйти из-за стола, но Сэм воспротивился и предложил вылезать так, через него. Тот посмотрел на Сэма с веселым наигранным раздражением и принял вызов. Он начал выбираться через него, едва ли не садясь на колени, и Сэм практически ему не мешал. Разве что обхватил руками за пояс и дернул на себя, так что Габриэль оказался на его коленях.

- Я должен был догадаться, - фыркнул Габриэль, пытаясь выбраться. Но Сэм крепко держал его, тихо посмеиваясь над тем вниманием, что они приковывают к себе. Наконец Габриэль сдался и развернулся к нему лицом, собираясь высказать все, что о нем думает.

Сэм только этого и ждал. Послушав где-то с минуту отзывы о своем совершенно детском поведении, наблюдая за тем, как меняется выражение лица Габриэля во время этой тирады, он просто прижал его к себе и поцеловал, заставляя замолчать. Ему было неважно, что практически все смотрели на них с осуждением и как можно скорее проходили, не понимая, что тем дольше они смотрят, тем больше выражают собственную зависть. Если человек счастлив сам, он не обращает внимания на других.

Габриэль коснулся прохладной ладонью щеки Сэма, отвечая на поцелуй. Откуда-то сверху раздавалась рождественская музыка, перебивая с трудом шум толпы, сбоку кричали дети, устроив потасовку, после которой один за другим наиболее драчливые малыши попали в фонтан, громкие крики их матерей и объявления о распродажах. Габриэль поцеловал его нижнюю губу, прежде чем отстраниться и улыбнуться ему, но Сэму не показалось, что этого мало. Он улыбнулся Габриэлю в ответ, не думая о том, каким, должно быть, влюбленным он кажется сейчас. Он не собирался отпускать бывшего архангела со своих коленей, на которых тот так удобно устроился, поэтому Габриэлю пришлось одеваться так, да еще и отбивать все попытки Сэма поцеловать его.

- Нам пора домой, - наконец с серьезным видом сообщил ему Габриэль и снова увернулся, поэтому вместо губ Сэм целовал его шею под теплым шарфом и не особенно расстроился. – На нас вообще-то дети смотрят, - попробовал он возразить так, но что толку для Сэма были дети, если он чувствовал себя вправе быть слабым перед кем-то и желать продемонстрировать, что этот человек принадлежит ему. Он поднимался поцелуями до самого угла нижней челюсти, снова угадывая момент, когда Габриэль поддался его волнению. – И Ханна, кажется, только что толкнула еще одного в этот несчастный фонтан, - и Сэм рассмеялся, уткнувшись в шарф Габриэля. – Кажется, мне следовало ее спасти, - и Сэм отпустил его, подперев щеку рукой и наблюдая за тем, как его… супруг вежливо извиняется перед перепуганной мамашей какого-то ленивого толстяка в очках. Ханна за спиной Габриэля показала мальчику кулак, и тот разревелся в ту же секунду.

- Думаю, нам лучше убираться отсюда как можно скорее, - сообщил Сэму Габриэль, приводя довольную Ханну обратно и на редкость быстро заматывая ее покрасневшую от драки шею. – А с тобой я вообще дома поговорю, - пообещал он девочке, и та как-то быстро сникла, понимая, что не очень хорошо повела себя.

- Но он сказал, что я слепая курица! – возразила она, послушно поднимая руки и позволяя Габриэлю натянуть на себя белую кофточку на пуговицах. Габриэль стоял перед ней на коленях, всем своим видом демонстрируя недовольство девочкой, и та сделалась совсем несчастной, даже не натянув шапку еще сильнее, как обычно это делала.

***

- Хотел бы я знать, кто был ее отцом, - произнес Габриэль поздним вечером, когда Ханне было велено отправляться готовиться ко сну. – Я никогда яснее не чувствовал ангельского происхождения, боюсь подумать, вдруг ее отец еще жив и однажды решит заявить о своем ребенке.

- Что стоит его слово против твоего? – Сэм проходил одни и те же тесты уже второй час и не мог найти системы в ответах. Тесты по праву – всегда глупость, которая не проверит знания законов, ведь каждый случай уникален. Он с ногами залез на диван и откинулся на огромное количество лежащих там подушек.

- Архангела Гавриила больше нет, - покачал головой Габриэль. Он убирал посуду в сушилку, поэтому Сэм не видел выражения его лица. – Да и вряд ли он знает, в таком случае. Я не могу научить Ханну пользоваться тем, что ей досталось от одного из родителей. Только лишь на словах. Силы ангела – это как умение ездить на велосипеде, которое без велосипеда ни на что не годится.

- Чем больше ты будешь думать о том, что потеряешь ее, тем больше вероятность того, что это случится, - рационально заметил Сэм, отрываясь от экрана и щурясь, привыкая к полумраку комнаты. – Почему бы тебе просто не принять, что все идет так, как и должно?

- Сам не понимаю, - наконец он закрыл дверь шкафчика и подошел к дивану. - Может быть, ничего еще не идет так, как должно. Может, уже и никогда не пойдет. Как люди жили, зная, что однажды им придется умереть и оставить своих близких?

- Это довольно философский вопрос, - протянул Сэм, дожидаясь, когда Габриэль займет место рядом с ним. Бывший архангел смотрел на него, ожидая ответа. Сэм приглашающее протянул руку, обнимая Габриэля за плечи и привлекая к себе. – На словах не объясню, показать – покажу, - левой рукой он провел по волосам Габриэля. От кончиков его пальцев тут же рассыпались маленькие светящиеся искорки. Он убрал волосы со лба бывшего архангела и прикоснулся к нему губами. Габриэль запрокинул голову, улыбаясь одними уголками губ. – Другой человек – всегда загадка, и, чтобы найти подходящую и решить ее, потребуется целая жизнь, - он поцеловал его переносицу, и морщины на лбу Габриэля разгладились. – Ты больше, чем простой человек, - напомнил ему Сэм, прижимаясь губами к уголку его губ.

- Я буду забывать. С каждым годом я буду забывать то, что случилось раньше, чем появился первый человек, - возразил ему Габриэль, устраивая голову удобнее на его плече. – Если ты собрался мне показывать, то не очень работает, - лукаво взглянул он на него и отвел взгляд за окно. Затем выпрямился и сел ровнее, пытаясь как будто бы кого-то высмотреть.

- Но ему нечего тут делать, - вполголоса простонал Габриэль, выглядывая из окна. Сэм подошел к нему так, чтобы его самого не было заметно с улицы. У фонарного столба стоял тот самый мужчина со смазанными чертами лица и в длинном пальто, только на этот раз он смотрел прямо на них.

- Кто это, я видел его сегодня в гипермаркете?

- Наблюдатель, - сквозь зубы ответил Габриэль. – Он не наш и не их, - он показал вниз. – Такие, как они, не подчиняются даже Судьбе или Смерти. У них свои представления о том, каков должен быть нормальный ход событий.

- Зачем он преследует нас? – спросил его Сэм, понимая, что все видимое спокойствие разбивается вдребезги. У него не было с собой ничего из знаменитого оружейного запаса, а о Наблюдателях он и вовсе ничего не слышал.

- На Небесах не осталось архангелов, все четверо находятся в своих клетках, и мы с Майклом здесь, на Земле, - он отвернулся от окна, прислонившись к стене и сосредоточенно думая. – Ежели на Небесах не остается ни одного, кто был бы выше остальных ангелов, приходится искать одного из наследников. Он должен был сперва побывать у Майкла, как у самого старшего, но их близняшки не могут считаться наследниками. Ему просто нечего здесь делать, - он снова глянул на улицу. Таинственного мужчины уже не было, а сверху раздался громкий крик Ханны. Они оба побежали так, как никогда раньше, но было уже слишком поздно. Наблюдатель методично поднимался по лестнице, возникающей прямо под его ногами, вверх, к небу.

- Постой, - окликнул его Габриэль. Наблюдатель даже не обернулся. – Она не моя дочь, она не должна оказаться там вместо меня!

Но Наблюдатель продолжал подниматься, крепко удерживая за руку плачущую и вырывающуюся Ханну. Она так отчаянно пыталась бороться с ним, что заплаканное личико покраснело, а за спиной подрагивало неясное светло-голубое сияние. Сэм не знал, что ему делать, не знал, что происходит, но в его душе разом вспыхнул весь гнев, все раздражение, все осознание несправедливости. Он любил эту девочку и верил, что однажды и Дин сможет помириться с ним и стать ей самым лучшим дядей на свете. Он не мог упустить эту девочку потому, что она значила для Габриэля все.

Габриэль вцепился в подоконник так, что побелели костяшки пальцев. Он продолжал смотреть на то, как Ханна поднимается все выше и выше, пока, наконец, не повернулся к Сэму.

- Это может нас уничтожить сейчас, когда еще слишком рано, - быстро, но удивительно отчетливо произнес Габриэль. – Но это последнее, что я могу сделать, чтобы вернуть ее.

- Я готов, - не задавал лишних вопросов Сэм. Он никогда не простил бы себе упущенную возможность спасти их обоих. Он не понимал, каким образом Габриэль сможет сделать что-то, используя только одного Сэма, но он не врал, говоря, что готов. Слишком много раз он оказывался лицом к лицу к смерти, и если бы они встретились и сейчас, он бы впервые нашел бы, о чем ее попросить. Он попросил бы, чтобы она передала Габриэлю и Ханне…

Он не был уверен, испытывал ли он что-то до сих пор. Отвечая Габриэлю, он не был уверен, что это поцелуй, он вообще больше не ощущал себя в собственном теле. Он был где-то за пределами, да еще и не самим собой. Он боялся, что если сейчас посмотрит вниз, то обнаружит сам себя уже мертвым. Он не был уверен, что он вообще видел что-то перед собой. Если бы у него было сердце в тот момент, оно разорвалось бы от непонятной силы, которая поднимала его все выше и выше. С одной стороны, он чувствовал Габриэля в своих руках, различал прикосновения его языка к своим губам, но с другой как будто бы был чем-то единым с ним. Потом он услышал то, к чему на самом деле не был готов. Он услышал то, во что отказывался поверить, несмотря на то, что испытывал сам последние недели. Он услышал эти слова и не мог подумать, что это было несерьезно. Для тех, кто разбрасывается ими направо и налево, они не стоят ничего, но для тех, кто говорил их в первый и единственный раз, ибо с каждым новым они теряют собственную силу, они остаются самым сильным обещанием и обязательством, которое только можно придумать. Эти слова – заклинание, сильнейшее из всех, что мог бы придумать человек, честнейшее, что только могло бы лучше обнажить человеческие чувства, сильнее, чем простая оговорка под влиянием момента. Эти слова закрывают замок навсегда для таких, как они. Эти слова будут отныне вместе с ними каждый день, стирая все вопросы, на которые еще не были даны ответы. Слишком рано, слишком неправильно, слишком необоснованно, но ему стоило подумать не о себе. Эти слова были связаны не только с ними, но и с маленькой девочкой, которая зависела напрямую от этих слов. Эти слова вершили судьбы и должны были решить все сейчас, эти слова меняли местами сердца и полностью лишали своих владельцев возможности когда-либо забыть от другом человеке, который их принял.

Он услышал их.

Не было времени, чтобы отвечать на те вопросы, что оставались между ними. Они были неважны, ведь только сейчас он в действительности увидел себя против Габриэля, и больше в целом мире не осталось никого и ничего, кто бы помешал им наконец-то решить это. Никаких обстоятельств, никаких принуждений. Только то, что было всегда. То, что принять нелегко, а бороться еще тяжелее, что никогда не облегчит отношения, а только еще сильнее запутает. Этот момент, это мгновение, когда он должен был ответить на один простой вопрос.

Он ответил на него тогда, когда встретил в универмаге.

Да.

Я люблю тебя.

Он открыл глаза. Габриэль стоял на подоконнике, держась за раму, выкрашенную в белый цвет. Сэм хотел остановить его, но остался стоять, как зачарованный. Габриэль шагнул в пустоту, и за его спиной снова вспыхнули огромные крылья, которые не шли ни в какое сравнение с теми, что Сэм уже видел однажды.

Они были больше, чем весь мир, ярче, чем любое чувство, но оставались лишь призраком. Он поднимался по тем же ступеням, уверенно догоняя Наблюдателя, пока наконец не схватил его за руку и не развернул к себе лицом.

- Она не должна встать во главе Небес, - Сэм видел, что, несмотря на размер своих крыльев, Габриэль едва удерживается в воздухе. Он сбежал по лестнице и вылетел на улицу, задрав голову. Если бы что-то случилось, он поймал бы архангела, чего бы это ни стоило.

Наблюдатель только изогнул бровь и достал из нагрудного кармана свою маленькую книжечку.

- Аннабэль, дочь архангела Гавриила, - скрипучим голосом прочел Наблюдатель и снова убрал книжечку в карман. – Отойди, архангел, для тебя этот путь закрыт навсегда.

- Она не может быть моей дочерью, - холодно ответил Габриэль. – Я бы как-нибудь заметил, если бы…

- Рождена 26 апреля 2004 года Морис Кейн, погибшей спустя несколько месяцев во время проведения неудачного обряда по вызову скандинавского бога, - снова повторил жест с книжечкой Наблюдатель. Затем закатил глаза и щелкнул пальцами.

Габриэль посмотрел на Ханну, не веря собственным глазам. Радужка глаз девочки сверкала настоящим золотым цветом, огромные от удивления глаза девочки тут же взглядом нашли Габриэля и посмотрели на него как в первый раз. Габриэль так и не смог ничего ей сказать. Он отпустил Наблюдателя, сделав шаг назад.

- Папа! – закричала Ханна, протягивая к нему руку.

- Ты мог бы взять меня вместо нее, - наконец окликнул Габриэль Наблюдателя.

- Ты знаешь правила, - великодушно отклонил его предложение тот. Теперь он был практически в километре от земли.

- Правила придуманы для того, чтобы их нарушать! – на таких же призрачных крыльях, правда, гораздо более скромного размера, из-за спины Сэма прямо на лестницу приземлились сначала Люцифер, а затем и Майкл, каждый держа на руках по одной малышке, с любопытством разглядывающей все вокруг. – Оставь ее.

- Ни одного Наследника более не существует, - склонил голову Наблюдатель. – Я не обязан слушать вас.

- Вообще-то…, - начал Люцифер, поглаживая свою малышку по волосам.

- Их целых двое, - закончил за него Майкл, беря за руку Ханну и забирая ее у Наблюдателя. Тот девочку изумленно отпустил, а после уставился на свои руки. Ханна с ужасом оступилась, не видя, куда ставить ногу, но Габриэль оказался быстрее, поймав ее и крепко прижав в себе. Он стоял на одном колене на невидимой ступеньке, обнимая дрожащую девочку.

- В моих записях этого нет.

- Потому что они не дети ангела и человека, - Люцифер взял за руку Майкла. – А двух ангелов.

- Такого не может быть, - усмехнулся Наблюдатель, снова вернувшись к своей книжечке. Но пролистав самое начало, он с подозрением посмотрел на двух архангелов.

- Не может быть потому, что никому до этого не приходило в голову? – малышки каждая забралась на шею своего папы и весело болтали ножками в воздухе. – Мы позволим тебе забрать их, только если ты позволишь нам пойти с ними.

- Это совершенно исклю….

- Для ребенка ангела и человека, но не ребенка двух архангелов, - уточнил Майкл, смотря с неприкрытой неприязнью на Наблюдателя, снявшего шляпу и потирающего свой лысый череп. – Это не подлежит обсуждению.

Наконец Наблюдатель кивнул, явно не получив распоряжений на этот счет. Он дал им некоторое время, чтобы объясниться с Габриэлем.

- Знаешь, в чем именно было наше наказание? – прошептал ему Люцифер, обняв младшего брата. – В том, что каждый день приближает к смерти, и ты не можешь не думать о ней, ведь ты знал когда-то о мире все.

- Но это неважно, потому что люди придумали гораздо лучший способ избежать подобных мыслей, - настал черед Майкла обнимать Габриэля. Он притянул к себе брата одной рукой на какую-то секунду и тут же отпустил, не признавая подобного, - до тех пор, пока тебе есть, о ком подумать еще, - он потрепал Ханну по волосам и первым поднялся по ступенькам к Наблюдателю, готовому открыть невидимую дверь.

- Если мы сумеем подготовить их к тому, чтобы заменить нас, и наша очередь уходить однажды придет, - уточнил Люцифер. – Только до этого момента мы протянем так долго, как только сможем. А я только вошел во вкус раздражать его своим присутствием, - он махнул рукой стоящему внизу Сэму.

- Наведите там уже порядок, - сказал им напоследок Габриэль, снова прижав к себе девочку.

- Не быть тебе, малышка, ангелом! – и вскоре они скрылись в ярком сиянии, очертившем как бы дверной проем. Как только дверь закрылась, лестница исчезла вместе с ней, и Габриэль, как можно сильнее сжав в руках девочку, начал падать, стараясь тормозить исчезающими крыльями так сильно, как только мог. Бросившийся им навстречу Сэм успел принять их вес на себя и помог избежать травм.

- Они… - хотел было объяснить Габриэля, поднимаясь со снега и поднимая Ханну на руках.

- Я все слышал, - сообщил ему Сэм, озабоченно потирая колено, которое болело при каждом движении. – А вы не самое легкое, что могло упасть с неба.

Они добрались до входной двери, и вскоре уже снова стояли на пороге комнаты Ханны, глядя на то, как она спит. Для нее все должно было остаться сном, но если она окажется готова к тому, чтобы узнать о том, кто ее отец, они будут просто обязаны рассказать ей об этом.

- Я бы хотел спросить… - начал Сэм, заложив руки за спину и облокотившись о дверной проем.

- Спроси меня об этом на Рождество, - приложил палец к его губам Габриэль. – А пока я больше всего на свете хочу оказаться в постели.

- Хотел бы я найти в этом двусмысленность, - Габриэль фыркнул и осторожно прикрыл за собой дверь. Он не заметил, как еще один Наблюдатель, тенью стоявший в углу, улыбнулся своим мыслям, закрыл свою книжечку и растворился в ночном небе, покинув комнату через окно.

Это был последний день перед Рождеством.

«Быть может, ты время, периодом в вечность,
Быть может, ты долгий высокий полет,
Быть может, ты путь, длиной в бесконечность,
Быть может, ты счастье, быть может, моё….»

Люди перестали ценить многое из окружающей действительности с тех пор, как поставили на первое место факт, что им постоянно куда-то надо. Иногда они мечтают о том, чтобы провести спокойный вечер с книгой, без посторонних шумов и движений, но на самом деле они уже не помнят, как это, и разучились получать от этого наслаждение. Теперь люди читают в транспорте, если читают вообще, и привыкли воспринимать информацию только на бегу. Для них не существует нежности утра и волшебства вечера, для них завтрак – это просто остаток ужина, а ужин – будущий завтрак. Все, что когда-то было придумано человечеством в строгом распорядке, смешалось в анархии нового времени. Для тех, у кого есть работа, она же и виной всему. Даже если работа – спасать человечество.

Сэм все равно винил ее в том, что с такой неожиданностью отнесся к этому утру.

Просыпаясь, он не ожидал увидеть Габриэля рядом с собой.

Они поспешили вчера, желая спасти девочку, и Сэм подписал договор со своей стороны, отдав свою силу. Но теперь Габриэль явно чувствовал себя за это виноватым, и все дальнейшее сводилось к одному – ожиданию. Однако и ожидание мучало больше самого Габриэля, но не Сэма. Для Сэма, не привыкшего получать ответ, возможность дать свой была роскошью. И если бы Габриэль специально встал раньше него, чтобы не встречаться с ним в самое обнажающее время – утром, Сэм бы понял его. Разочаровался, но понял.

Но и этому утру было суждено стать особенным. Сэм был склонен винить в этом романтично-рождественскую ночь, но на самом деле он знал, что дело было в том, насколько Габриэль оказался вымотанным за эти две недели. Казалось бы, прошел едва ли не год, прежде чем они смогли объяснить свое нахождение друг рядом с другом и понять, что объяснение не нужно миру, но нужно им самим. А на самом деле это была лишь вторая неделя. У них осталось так мало времени, чтобы определиться.

Ведь пока они не сделают этого, битва с Дином будет заранее проиграна. Для Дина нет ничего понятнее, чем неполное доверие. Он разобьет его без малейших сомнений, все еще думая, что знает, что лучше для Сэма. Этого нельзя будет допустить, хоть Сэм не может до сих пор вообразить себя перед выбором - Габриэль или его собственный брат. Поэтому он сделал единственное, что так великолепно удается людям – отодвинул проблемы на задний план. Он научился ценить утро как то, что определяет весь день. И у него был шанс.

Габриэль спал на спине, как будто и во сне продолжал следить за Небесами, как бы они не передумали. Поступок Майкла и Люцифера был почти благородным, если забыть, что у них не было выбора – два архангела не имеют права быть счастливыми на Земле, как имеют человек и ангел. Возможно, Сэм даже сумеет сказать им некое подобие «спасибо». Он достаточно провел с этой семьей, чтобы понять – это не было их последней встречей. И теперь это огорчало не так сильно – ведь их появление сделает Габриэля счастливее, а это для Сэма каким-то образом оказалось…

Какая теперь разница, каким образом.

Счастье Габриэля стало для него в самом деле самым важным достижением. Если из-за него и Ханны он оказался здесь, потеряв сущность, то все, что они могут для него сделать – подарить смысл пребыванию на Земле.

Сэм посмотрел в окно – там шел снегопад, которого не было уже довольно долгое время. Он осторожно поднялся с кровати и босиком подошел поближе, зачарованно не узнавая двор и улицу за ним. Все было белым, все было одинаковым, под надежной защитой снега. После этого снегопада все, что произошло, окажется в надежном сне под снегом, и зима наконец-то начнет расчищать эмоции и воспоминания для появления новых. Для его, Сэма, новой жизни. В порыве облегчения он поднял окно, впуская в комнату морозный воздух и тающие в тепле комнаты снежинки. Морозный узор по краям стекла исчезал, Сэм грел его ладонью, и не было волшебства старее и приятнее, чем это. Он так и стоял, понимая, что никогда больше не поторопит или пропустит утро, особенно такое значимое, как это. Он сбросил снег с рамы, радуясь даже тому, как замерзает рука и тут же оттаивает. Неожиданно ему захотелось увидеть городской парк и каток с людьми, для которых не существует иного момента, кроме настоящего. Он обернулся на спящего Габриэля, подумав, как бы затащить его на каток, но обнаружил, что бывший архангел уже проснулся и теперь так же зачарованно смотрит на падающий снег, как и сам Сэм. Он поднялся с кровати и, потягиваясь, встал рядом с Сэмом у окна.

Дата добавления: 2015-11-16