Ну и наконец все использованные герои, места действия, реплики и характеры принадлежат их создателям, мне, пожалуй, только Ханна. 1 страница

Автор: Sgt. Muck

Бета: curious_Cas

Пейринг: Сэм/Габриэль (Часть I), Дин/Кастиэль (Часть II), НЖП

Жанр: domestic, romance

Рейтинг: R

Размер: макси(135 стр)

Статус:

· Часть I закончена

· Часть II в процессе

Саммари: Рано или поздно на любой войне возникает один и тот же вопрос - а за что, в конце концов, мы сражаемся? Жизнь Винчестеров никогда не уходила с передовой, однако, проведя добрый десяток жизни в борьбе с монстрами, каждому из них приходится подумать о том, какой жизнь была бы после того, как последний монстр был бы убит. Но их собственная нормальная жизнь никогда не оставалась позади этих сражений, в безопасности, она менялась так же сильно, как сами Винчестеры, и в скором времени опасность представляют не оборотни, вампиры или перевертыши. Опасность - в них самих, потерявших все и всех во время этой бесконечной битвы

Предупреждение: ООС, АУ и таймлайн после момента повторного открытия Чистилища. Возможны некоторые отклонения от оригинальных событий предыдущих сезонов.

Благодарности: Огромное спасибо всем тем, кто брался читать по моей просьбе и высказывал свои мнения о незаконченных частях, в особенности Миссис Теннант-Симм и Sorano. Огромное спасибо curious_Cas, без которой фик оставался бы нечитабельным, а я никогда не начала бы писать.

Копирайты:

Выражение «Иногда, когда ты падаешь, ты летишь» принадлежит перу Нила Геймана.

Использованный впоследствии Наблюдатель принадлежит создателям сериала «За гранью».

В качестве эпиграфа использован стих Кангиной Екатерины «Кто ты?».

Ну и наконец все использованные герои, места действия, реплики и характеры принадлежат их создателям, мне, пожалуй, только Ханна.

Часть I. Научи меня делать выбор

«Быть может ты ангел, скрывающий крылья,
Быть может ты ветер, гуляющий врозь,
Быть может ты сон, что когда-то забыл я,
Быть может ты чудо, что встретил я вновь.»

Сэм бездумно стучал по пластиковому стакану с кофе, напоминающему по форме настоящую кружку. Он не знал, почему, торопясь забежать в радиомагазин, остановился прямо посередине торгового центра в разгар рождественской лихорадки и… словно потерялся. Он натолкнулся на одну из счастливых семей, держащую в руках тысячу пакетиков и свертков. В толстых куртках, вязаных свитерах с узором и тенью улыбки на лице они обсуждали, как проведут канун Рождества, и стоит ли добавлять в печенье корицу, а бабушке сделать отдельно. Неожиданно бытовой выбор, который никогда не приходилось делать Сэму, поставил не то, что главу семьи в тупик, но и его самого. Он замер, непонимающе моргая, и попытался понять сакральный смысл присутствия корицы в печенье. Все решения, что он принимал раньше, показались какими-то отдаленными, почти фэнтезийными. Наверное, это было бы смешно, если б не было так грустно. Он силился вспомнить, приходилось ли ему хоть раз пробовать настоящее домашнее печенье с корицей или без, хотя бы на одно домашнее Рождество – и не мог. Он терялся в бесконечных воспоминаниях, ни капли не раскрашенных новогодними красками, и задыхался, осознавая, что у него не просто не было праздника, а даже дома.

На него наталкивались спешащие по своим делам люди. «Стоит ли покупать бордовый свитер или серый будет практичнее». «Можно ли сэкономить на подарках знакомым с работы». «Возможно ли собраться всей семьей, если кузины смогут добраться до нас под Рождество». «Может, нужно было купить чуть больше плиток шоколада, на случай, если придет чуточку больше гостей и знакомых». «Выгодны ли эти вычурные дорогие гирлянды, или проще оставить бабушкины, год за годом освещавшие окна дома». Он слышал это и не мог понять, неужели эти вопросы вообще имеют ответы. Он не мог понять разницы между серым и бордовым, не понимал, какая разница, что светится в окне, не знал, каково это – принимать больше гостей. Он как будто оказался в другом мире, с которым он, вроде бы, был знаком еще в Стэнфорде. Но все оказалось иначе.

Он слышал легкие возгласы в свой адрес, даже вопросы о самочувствии, а сам разглядывал многочисленные этажи, радостные и озабоченные лица людей, смотрел на детей, занятых только тем, что им подарят на Рождество, и впервые не чувствовал, что то, что делал он всю жизнь до этого, действительно дало этим людям такую возможность. Он как будто замер на мгновение, но пережил больше, чем за всю жизнь. И он знал, что отец не был виноват в случившемся. Он знал, что его семья просто выиграла такой вот своеобразный джекпот – главную роль в огромном демонском плане. Он не думал о том, что это кому-то и зачем-то понадобилось, несмотря на то, что они действительно пытались. Но ответ был как всегда прост. Ради него они потеряли слишком много и многих, действительно веря в то, что сражаются со злом большим, чем сами люди. Но и у них, сверхъестественных, была своя судьба, и даже у той самой стервозной дамочки-Судьбы она тоже была. Они могли бы догадаться еще тогда, встретив Чака. Оно не было предсказано, скорее, они играли в ту самую игру, в которой было два выбора и ни одного. В которой они были запрограммированы сначала отцом, затем местью за него, а затем и призрачным обещанием уничтожить мир. Они не были властны жить как остальные с рождения, пока в ответе за них был отец. Теперь были слепы они. И сейчас, всего несколько недель спустя после того, как не стало Каса, их бесконечная гонка в ничто была остановлена. Он шагал вперед уже скорей по инерции, и с каждым шагом на него наваливалось все большее ощущение безысходности. Теперь он понимал, как вообще мог возникнуть спор о цвете свитера.

Он допил кофе, не чувствуя ни вкуса, ни температуры. И вдруг понял. В независимости от того, принесет он резистор или нет, выбор дальнейшего пути впервые не покажется ему простым. Он даже понятия не имел, что это может быть за выбор. Он лишь листал последнее время новости, но нечисть словно отлучилась связать носки или сварить глинтвейн. И осознавал, что ему не удастся отвлечь Дина в скором времени. А Дин пил. Днем он спал, а ночью пил, пил целеустремленно, не встречаясь глазами ни с одной красоткой в баре, да и номер предпочитал бару, смотрел в телевизор и не слышал ни одного из этих наигранных выдохов. Но, даже не делая ничего, он все еще требовал от Сэма. Дать десятку, сгонять в кафе, купить пива или что там еще. Он словно ушел в бесконечный цикл после смерти Каса, как если бы вдруг тоже понял, что этот путь и дальше заставит терять друзей и близких. Что если они вздумают играть и дальше, то проиграют все то немногое, что еще могут поставить на кон. Но не смогут в итоге поставить себя. Они столько раз пытались, но каждый раз возвращались, из Ада, из клетки, да откуда угодно, - и все еще сражались. Но сражались со своими призраками, навязывая любому нечеловеку его роль, заведомо уступая в силе, тратя столь дорогое, что от глупости этих поступков они даже выигрывали. Вряд ли Дин думал именно так, но сейчас именно это занимало голову Сэма.

Его затошнило. Он схватился за стол, в надежде хоть как-то удержаться от этого водоворота, ясно показавшего ему, что впереди нет смерти. Он не боялся ее, мог даже приготовить пиццу к Его приходу, но продолжать раз за разом играть в какую-то компьютерную аркаду просто не было смысла. В каждом мимо проходящем было больше жизни, чем в каждом из них, Винчестеров. Каждый из них в жизни сделал больше осознанных и правильных выборов, чем они. Они вздумали, будто давно установленный комфортный порядок жизни не для них, будто они и сами нелюди, будто могут играть в войнушку всю жизнь. Отец ведь не хотел для них этого. Он лишь боролся за свою любовь. Отомстить и уйти. А они ломанулись дальше. Сэм был слишком мал, чтобы понять, что Дин пошел дальше отца, что он видит в нем символ борьбы за безопасность и уют, и что он тоже должен посвятить свою жизнь борьбе. Но он забыл, что отец никогда не хотел этой жизни ни для себя, ни для детей. Что Мэри, дочь охотника, ни за что не позволила бы им думать только о ночах засады и всевозможном оружии. Она хотела видеть их успешными, женатыми и с детьми, с забитым одеждой шкафом, любимой собакой и огромной плазмой на стене.

Сам Сэм никогда не стремился убить всех монстров на свете. Детская мечта Дина, его ограниченность и преданность затмила ему глаза, но его младший брат был лишен сказок уже в детстве. Вспоминая Джессику, он понимал поступки отца, но мог и предсказать конец пути, к которому его приведет подобная месть. Он даже не думал о чужих клетках в своей крови, он лишь восстанавливал ту цепь решений, что привела его тогда в обычный мир. Отец не мог отпустить его, потерять, ведь за каждым углом прятались оборотни и иные существа, а Сэм верил – если бы они действительно были за каждым углом, катастроф случалось бы больше. Человечество вряд ли бы выжило. Он пытался объяснить отцу, что самым страшным существом на Земле все равно был, остается и будет человек. Отец не хотел слушать, не хотел, чтобы его проклятие настигло в один день и его сына, решив не давать ему полюбить вовсе. Но Сэм был упрям, слишком упрям, и он уехал, как казалось, навсегда. Увидел среди дворовой зелени кампуса Стэнфорда потрясающую девушку – и влюбился. Сейчас он жалел лишь о том, что подобные воспоминания омрачены тем, что их словно и не было. Он и Джессика никогда бы не встретились, если бы не бесконечные демоны. Он не имел прав лишать ее счастья, он всего лишь не смог уйти, не умел заметить, как что-то угрожает его счастью, был так же наивен, как и Дин. Он повторил ошибку отца, забыв свою прошлую жизнь сына охотника, как если бы самозащита приносила только плохое. И он до сих пор не знал, можно ли было предотвратить все, что случилось после.

Смотря на близняшек у огромного фирменного магазина Лего, деловито обсуждавших, что будет интереснее строить, он знал только то, что мог бы предотвратить сейчас. У них больше не осталось ни врагов, ни друзей, ничего, от чего бы они не защитились, не смогли спастись, не смогли спасти. Никого, кто знал про их роль, которую они давно и надежно провалили. В них просто не было никакого значения для мира, ни для кого бы то ни было еще. Они могли бы начать новую жизнь, ходить по магазинам и покупать детям игрушки, праздновать Рождество в своих домах. Но его несмелые и еще смутные надежды не могли врать. Он не представлял себе девушку, которая смогла бы быть с ним до конца и не знать всего, что случилось. Не представлял, как рассказать о некоторых своих психологических особенностях, например, поющего падшего ангела в своей голове… Как жить с ней и врать каждый день? Ей, ее семье, своим детям, соседям, что он нормальный, и притворяться, что он видел нечто более значимое, нежели надувной Санта-Клаус размером с дом.

Безнадежность снова накрыла его с головой, пока он скользил взглядом по проходящим мимо людям. Мысли о том, что все, возможно, бесполезно, постепенно накрывали плотным одеялом любые надежды, и он почти готов был готов вернуться в мотель и сделать вид, что ничего не изменилось. Он оглядывал людей, едва ли запоминая черты их лица, едва ли замечая чужую радость.

И вдруг - яркая вспышка. Что-то неуловимо знакомое, что он давно забыл, там, за спинами людей, у магазина игрушек, он едва успел заметить. Он привстал за столом, повторяя взглядом недавний путь, и снова что-то за яркими свитерами и шарфами отдало чем-то знакомым, что он никак не мог определить. Он выскочил из арки кофейни, забыв заплатить, натолкнулся на почтенную пожилую леди, извинился, и бросился дальше, расталкивая людей и пытаясь понять, один ли это из монстров, угрожавших детям в универмаге.

Он оттолкнул худенькую светловолосую девушку в шапке с глазками и ушками какого-то животного и замер.

Маленькая девочка, пяти или шести лет, серьезно разглядывала огромную витрину с настоящим разноцветным королевством за ней, построенным энтузиастами-менеджерами, работающими в фирменном магазине. Она теребила замотанный вокруг горла вязаный шарф и зачарованно следила за единорогом, скачущим вдоль витрины по построенной дороге с лего-деревьями. Позади отчаянные рыцари сражались с огромным драконом, привлекающим, в свою очередь, мальчишек всех возрастов. Девочка тянулась в магазин, нетерпеливо переминаясь с ноги на ногу, так что шуршали непродуваемые в тон куртке штаны, но она вряд ли отличалась от других детей.

Мужчина, сидящий на корточках перед ней, пытающийся удержать на коленках свою темно-зеленую куртку, и в то же время маленькую сумочку с цветочками, одновременно развязывал хитроумный узел на шапочке с красивым серебрящимся на свету бантиком. Наконец ему удалось справиться с пушистыми помпончиками на концах, и он даже ловко перехватил конец шарфа, прежде чем девочка ринулась с места прямо вглубь магазина. Он улыбнулся и выпрямился, убирая шапку в сумку. И, наверное, он тоже не отличался от других пап в универмаге, если бы Сэм точно не знал… Что он никак не может быть папой.

Габриэль, ослабивший собственный темно-коричневый шарф, убрал с лица светлые волосы, поднимая с пола яркий синий пакет с белой надписью какого-то известного маркета, и собрался догнать уже скрывшуюся из виду девочку.

Сэм даже не думал окликать его. Он просто не верил. Подозревал, что обознался, что это мог быть какой-нибудь родственник весселя Габриэля, что тот все еще мог остаться в живых очередной раз. Он просто бежал сквозь толпу, практически так, как на любой из операций, надеясь нагнать его до магазина, чтобы собственные надежды опознать кого-то, знавшего его хоть каким-то образом, тут же были сметены толпой. Чтобы он мог забыть собственную глупость, когда не признал черт лица, с легкостью отпустил и вернулся дальше. Куда, зачем, почему архангел мог бы этому помешать, он почему-то думать не стал.

Несколько шагов, шаг, он нерешительно положил ладонь на плечо, разглядывая светлую макушку, готовясь принять любой из ответов.

- А если бы не я был, а кто попугливее? – проворчал ему знакомый ироничный голос, и Габриэль обернулся, не оставляя ни капли сомнений. Он смотрел на него как-то просто, без лишнего удивления, как будто встреча вроде бы мертвого архангела и несостоявшегося вместилища его брата в торговом центре – абсолютно нормальная вещь. Как будто они не виделись день-два, а не несколько лет. Как будто вообще когда-то общались так, чтобы могли просто поприветствовать друг друга в магазине. Хотя колом в грудь они тоже его уже приветствовали. – Оборачиваешься, а там такой лось.

Сэм не думал над тем, что ответить. Он даже еще не осознал до конца, что перед ним – кажется мертвый архангел. Что-то в его лице неуловимо изменилось, как будто оно утратило бесконечно хитрое изображение, и вполне было готово изобразить настоящую улыбку, как будто он, как человек, думал о тысяче мелочей сразу, как будто каждая черта и впрямь принадлежала ему, а не жившему когда-то давно другому человеку. Он с легким интересом смотрел на него снизу вверх, без вызова, свойственного ему, без притязания на место в жизни, без требования признать героем и подарить шоколадку. Он стоял так близко, что можно было заключить одно жизненно важное отличие. От него даже не пахло ни конфетами, ни шоколадом.

- Кто про что, а сладкоежка про диатез, - спокойно прокомментировал Габриэль, внимательно следя за каждой реакцией и каждым новым открытием, отражавшихся на мимике Сэма. – Или мы обнимемся, или ты отойдешь. А то люди интересуются высоким и еще ниже.

- Ты же умер, оставив нам порно, - наконец вырвалась наружу часть возмущения Сэма.

- Тебя что из этого больше огорчает? – хмыкнул Габриэль. Оглянувшись, он снова поставил пакет на пол и все-таки обнял его.

Удивляться Сэму уже все равно было некуда, поэтому он послушно обнял маленького архангела в ответ, склонившись на добрую голову. От него в самом деле слабо пахло нормальным человеческим одеколоном, да и свитер под его ладонями был куплен точно не в первом магазине. Он выглядел так, как будто был…человеком. Но истинное желание не оставаться без ответа все-таки вызывал, поэтому решивший справиться с удивлением потом Сэм произнес довольно уверенно, как ему показалось:

- То, что опять бесславно сделал вид, что погиб, - отпускать, однако, не хотелось. Хотя бы чтобы не смотреть в глаза и не открывать того, что Габриэль появился в нужный момент сомнений. Не то, чтобы у Сэма вообще не у кого было спросить совета, просто давать ему повод для излюбленной темы зависимости братьев не хотелось. Или просто не хотелось прекращать чувствовать, что ему как-то не очень осознанно, но рады.

- В следующий раз я скину тебе смску, что жив, - Габриэль отпустил его и обеспокоенно оглянулся на вход в магазин. – Если ты не собираешься прямо сейчас испробовать на мне что-нибудь поновее кола и амбициозного старшего брата, то, если ты не против, мне не хотелось бы потерять Ханну из вида.

Сэм кивнул. Девочка ему не показалась, но огорошило противоречивое представление Габриэля, которого он и помнил как ребенка, заботящегося о другом ребенке. Он из любопытства пошел следом, не переставая разглядывать в самом деле дорогой свитер, под который была одета светлая кремовая рубашка, которую тоже нужно было осознанно выбирать. Выходило, что Габриэль в самом деле иногда ходил по магазинам, причем в том числе и обувным - подобрав даже коричневые аккуратные ботинки. Как если бы в самом деле был человеком.

Они обнаружили девочку в центре зала, перед еще одним огромным городом. С гаванью, аэропортом, госпиталем и пожарной станцией, узкими улочками и бесконечным числом знакомых желтых человечков. В городе что-то постоянно двигалось, в окнах включались и выключались лампочки, на площади на елке из тех же деталек горели по очереди настоящие гирлянды, а под стеклом над зданиями летал радиоуправляемый вертолет. Она оживленно спорила с несколькими мальчишками о том, что вертолет можно посадить на крышу госпиталя с нарисованной там площадкой. Она раскраснелась, золотые волосы, завязанные в кудрявые хвостики, мокрые, приклеились ко лбу.

- Ханна, - негромко позвал ее Габриэль, но девочка посмотрела в его сторону прежде, чем он открыл рот. Она смотрела на него закрытыми глазами, казалось, что она закрыла их на секундочку, но любому задержавшему на ней взгляд дольше нескольких секунд становилось ясно.

Она была слепа.

Она подбежала к нему, не чувствуя смущения от того, что не видит его. Она подняла голову и словно бы взглянула на Сэма, как если бы действительно видела, а потом безошибочно повернула голову в сторону Габриэля, начиная быстро-быстро тараторить, пока ее не оборвали:

- Можно мне пожалуйста еще пять минут, я только попрошу у того мальчика посадить вертолет на госпиталь, и мы пойдем, - она сложила руки на груди, но потом, правда, ладонью убрала мокрые пряди со лба, ожидая любого ответа.

- Подержи, пожалуйста, - архангел пихнул ему в руки куртку, а сам снова опустился на корточки, снимая с плеч девочки куртку. – Тебе не стоит обращать на себя внимание, Хани, - заметил он, сложил куртку у себя на коленях, заботливо расстегнул полосатую разноцветную кофточку. – Мы будем ждать тебя здесь. Прояви вежливость.

- Я найду, а с тобой потом разберусь, - кивнула она Сэму, улыбнулась и бросилась бежать обратно, удивительно безошибочно оббегая не замечающих ее людей.

- Почему на нее... – удивленно начал Сэм. В его голове роились тысячи вопросов, один за другим, начиная с самого главного – зачем Габриэлю эта девочка.

- Никто не обращает внимания? А как ты видишь слепую маленькую девочку, Сэм? – в ответ спросил его Габриэль, забирая у него куртку. Он то и дело поглядывал в сторону работника магазина, но тот ничем не выдавал своего удивления, стоял в окружении детишек и заставлял вертолет выписывать какие-то круги в воздухе.

- Наверное, как за руку идущую с родителями… - начал Винчестер и тут же закончил, осознав всю глупость вопроса. Ему ли не знать, насколько люди перестают замечать то, что буквально пробегает у них перед носом, но подмечают любую незначительную деталь. Кто заподозрит в уверенно бегущей малышке с закрытыми глазами слепую?

- Она не видит, просто чувствует окружающее пространство на фантастическом уровне. Она почти как ангел, - уже тише добавил он, безошибочно находя Ханну в толпе. Она не привлекала внимания, но словно бы направляла всеобщий спор. – Ангелы чувствуют так же.

Ханна, удовлетворенно кивнув сразу же, как только вертолет совершил удачную посадку, с достоинством приняла у побежденных шоколадное яйцо и бросилась обратно к ним, точно так же уверенно оббегая по разным траекториям случайных покупателей. Но на этот раз она не останавливалась. Она неслась прямо на них, с сосредоточенным лицом, сжимая в руке заветное яйцо. Буквально мгновение, и она оказалась на руках Габриэля, и уже деловито вертела в руках приз, словно раздумывая.

- Если мы еще пойдем в магазин, то можно я съем сейчас, а к обеду уже буду нормальная? – спросила она, серьезно поглядывая на архангела. Тот изобразил минутную задумчивость, но затем преувеличенно серьезно кивнул и скрыл улыбку. Он поправил на ее плече лямку комбинезона, и стоявшие кучкой молодые мамы в нескольких стеллажах от них умиленно вздохнули.

Сэм пообещал себе не пытаться разгадать загадку нового архангела. Отчего-то ему казалось, что тому не понравится, если Винчестер проявит подобный интерес к его жизни, которая, возможно, не имела связи с прошлым Габриэлем, который так запомнился обоим братьям. Этот человек, бережно прижимающий к себе слепую девочку, именно человек, никак не ассоциировался с тем, кто раз за разом убивал его брата ради того, чтобы что-то доказать. Видел ли он в Сэме и Дине себя и одного из архангелов, почему он не погиб, почему сейчас живет как человек – это неожиданно стало целью Сэма и обязательно, чтобы Габриэль сам рассказал ему. Но тот был занят, слушая болтовню Ханны о том, что если есть вертолет и есть площадка, то он должен на нее сесть. Он даже не обратил внимания ни на одну из восхищенных молодых мам, что отменяло одну из первых теорий Сэма.

- Мы же договорились, что ревизию игрушечных проводить не будем? – напомнил архангел девочке, увлеченно доедавшей двусторонний шоколад, не обращая внимания на игрушку. – И ты обещала разобраться с Сэмом.

Она кивнула, вытащила из кармана комбинезона платочек, вытерла руки и протянула их к Сэму. Она не выглядела настолько взрослой, насколько говорила, была худенькой и невысокой, что вполне позволяло носить ее на руках, чем она и пользовалась. Сэм неуверенно перехватил ее под колени одной рукой, смущенно разглядывая курносый носик и веснушки на пухлых щеках.

- Привет, Сэм, я Ханна, а для продолжительных и плодотворных отношений можешь пожертвовать шоколадку, - важно произнесла она, и с каждым ее словом лицо Сэма все больше вытягивалось от удивления.

- Кого-то ты мне да напоминаешь, - пробормотал он, пожимая маленькую ладошку. – А я просто Сэм, без шоколадок, да и без отношений тоже.

- Подумаешь, все любят шоколад, - хмыкнул Габриэль, целенаправленно направляясь к огромному продуктовому с зеленой вывеской. Ханна удобно устроилась на руке Сэма, а он практически не чувствовал ее веса, так что взглянувший на них раз Габриэль не стал забирать ее.

- Не после того, как уже его съели, - парировал Сэм, ввязываясь в легкий спор. Ханна на его руках поглядывала по сторонам, явно захваченная новой высотой, потому особенного интереса к чужому человеку не проявляла, только попросила его подержать игрушку, что по наигранно-восхищенному выражению лица архангела можно было расценить, как величайший знак доверия.

- Ты не против пройтись с нами? – поинтересовался архангел, поглядывая на него исподлобья.

Он молчал. С одной стороны он отлично понимал, что время для светской встречи давно прошло, но с другой, он все еще был захвачен вопросом о том, как смог Габриэль при всей своей истории с сотворения мира жить обычной жизнью, водить девочку в магазины и вытирать измазанные щеки в шоколаде влажной салфеткой, черт знает как у него оказавшейся. Он не хотел признаваться себе – слишком многое он понял за один день – но этот вопрос помог бы ему решить собственные проблемы. Поэтому он почти был готов кивнуть, как Ханна опередила его.

- Он пойдет с нами, а потом заглянет на обед, правда, Сэмми? – потрепала его по волосам девочка, и неожиданно сам для себя Винчестер фыркнул, не то от знакомого прозвища, не то от того, что сама она легко рассмеялась, обнимая его за шею. Он впервые держал на руках ребенка, и тот впервые обнимал его так искренне.

- Думаю, зайдет, если ты перестанешь его смущать, - закончил Габриэль, легко улыбаясь и перехватывая из-под носа у пожилой четы тележку. Он предполагал, что Ханна устроится на специальном откидном сидении, но девочка отпускать Сэма не хотела, более того, потребовав посадить ее на шею. – Потолки сбивать будешь, - немного обиженно отозвался архангел и оттолкнул тележку в сторону, предпочтя ей корзину.

Они шли мимо рождественской выставки, замирая у каждого стенда. Сэм слушал, как Габриэль и Ханна переругиваются по поводу фиолетовых шариков, и ловил взгляды остальных покупателей. Затем разразился спор по поводу звезды на елку, которую еще даже не купили, затем о гирлянде, мишуре и всем том, что вешают на елку. Убедить девочку, загоревшуюся идеей сделать самую красивую елку, оказалось трудно, и Габриэлю пришлось взять три коробки разных шариков, обещая ей, что вешать будет сама. У стенда с распродажей формочек для выпекания спор вспыхнул сильнее, и тут уже был втянут Сэм, которому предполагалось решить главный вопрос: нужно ли печь кексы на Рождество. Он неопределенно кивнул, и два спорщика разочарованно отвернулись от него. Это, впрочем, дало ему отличную возможность подумать о том, как мог один из тех, кто присутствовал при создании людей, стоять и спорить о том, хватит ли печенья, или без кексов не обойтись. Задумавшись, он разглядывал архангела, удивляясь, почему никогда не присматривался. То, каким он его помнил, тот смутный образ, основанный больше на поведении и впечатлении, исчез, а на его месте возникли вполне человеческие морщины на лбу, покрасневшие глаза привычного светло-карего цвета и абсолютно спокойное поведение. Как если бы он повзрослел. Если так в самом деле можно было сказать об одном из самых старших существ на планете.

- Ой, - Сэм потер ушибленную макушку, о которую Ханна с непоколебимым видом стукнула кулачком.

- А если к нам придет Сэм, то одного печенья будет точно мало, - выдала она последний свой аргумент и с любопытством уставилась сразу на обоих, ожидая реакции на такое смелое предложение. Со стороны архангела не последовало ни согласия, ни возмущения, он просто переадресовал право решать замершему на месте Винчестеру, смущенно потирающего шею, уставшую от веса больно активной малышки.

- Там будет видно, - не решился он сразу, не представляя, как может решить на несколько недель вперед, когда еще вчера не знал, что сегодня захочет изменить свою жизнь и случайно встретится с Габриэлем, выбивающим его из колеи своей привязанностью к маленькой девочке. К тому же у него все еще был Дин, и он все еще был в бедствующем положении.

Они справились с покупками довольно быстро. Габриэль достал из кармана сложенный листочек, после чего Сэм был вынужден принять участие в странном забеге по всему магазину в поисках необходимых продуктов, сначала задерживаясь перед холодильником и не понимая, какая разница во всех этих йогуртах, а потом решив брать то, что взял бы сам. Ханна, глядя на него невидящими глазами, все равно оставляла чувство брошенного вызова, улыбалась ему и бежала быстрее, получив от Габриэля новое задание. Архангел улыбался и едва успевал отмечать то, что уже было взято. На середине дистанции оказалось, что корзинки все-таки было мало. Право сбегать за корзинкой Ханна тоже решила без боя не отдавать, и Сэм, ощущая себя на редкость пусть и глупо, но весело, бежал вслед за девочкой, позволяя ей лидерствовать, и в то же время следя за тем, чтобы ее не толкнули. Она волшебным образом помнила каждый поворот от входа, чувствовала проходящих мимо покупателей заранее и умудрялась не попадаться под колеса громыхающих тележек. Но взять одну из них малышке не позволяли, не обращая на девочку никакого внимания, разбирали тележки до тех пор, пока одну из них не отвоевал подбежавший Сэм. Он снял тяжелую куртку и бросил ее в тележку, а потом повернулся к Ханне. Она с задумчивым видом поглядывала то на него, то на тележку. Сэм нерешительно опустился на корточки, протягивая руки. Такое важное решение, впрочем, было принято почти сразу же, и вот они уже вновь бежали обратно: Сэм, толкая вперед тележку и проявляя чудеса ловкости, пробираясь сквозь толпу, недовольно глядевшую им вслед, а Ханна, широко раскинув руки, весело смеялась, радуясь большой скорости. Они едва успели затормозить перед чуточку удивленным Габриэлем, замершим с упаковкой сыра в руках. Он смотрел на приближающуюся тележку, на раскрасневшегося Сэма и на смеющуюся Ханну, и только покачал головой, медленно поднимая с пола корзинку и делая шаг назад, пропуская разогнавшихся не на шутку гонщиков.

- А Сэм будет с нами обедать? – болтая ногами в воздухе, спросила она аккуратно раскладывавшего в тележку продукты Габриэля. Тот снова не высказал никакой реакции и только с любопытством посмотрел на Винчестера. Тот мельком подумал, что твердо решив несколько часов назад решать все так, чтобы было непредсказуемо, не знал, что решать придется прямо сейчас. Но желудок думал быстрее, и невнятное бурчание было принято как согласие. Сэм покраснел и отмахнулся от хитро ухмыльнувшихся друг другу мужчины и девочки, и посмотрел по сторонам. Скользившие по ним взгляды покупателей неожиданно заставили его посмотреть на них со стороны.

Дата добавления: 2015-11-16