Подлинное Никейское изложение

По причине его исторического значения, важно исследовать то, что Никейский собор действительно передал. Это не был Никейский символ в том виде, в каком его употребляют сегодня. Подлинное Никейское изложение утверждает:

«Мы веруем в одного Бога Отца Всемогущего, Творца всего видимого и невидимого.

И в одного Господа, Иисуса Христа, Сына Божьего, рождённого от Отца, единственного рождённого, то есть, из сущности Отца, Бога от Бога, Света от Света, Бога истинного от Бога истинного, рождённого, не сотворённого, одной сущности с Отцом; через Которого всё произошло как на небе, так и на земле; Который для нас, людей, и для нашего спасения сошёл и был воплощён, и был сделан человеком. Он пострадал и в третий день Он опять восстал, взошёл на небеса; оттуда Он придёт судить живых и мёртвых.

И в Святого Духа.

А того, кто говорит: «было время, когда Его не было»; и: «Он не был прежде»; и: «Он был сотворён из ничего», или: «Он из иной субстанции», или «сущности», или: «Сын Божий создан», или: «превращён», или: «изменчив» – таковых отлучает святая кафолическая и апостольская Церковь» [21].

В то время как это исповедание было троичным, оно не было явно тринитарным, поскольку оно не утверждало, что Отец, Сын и Святой Дух были тремя разными личностями. Скорее, его основная цель состояла в том, чтобы подтвердить Божество Иисуса Христа, в противоположность арианам. Слова «из сущности Отца» (еk tes ousias tou patros) и «одной сущности с Отцом» (homoousion to patri) ясно опровергают арианство, а осуждающий абзац объявляет анафему на различные арианские формулировки.

Этот символ не занял ясной позиции по отношению к модализму, однако для своих ключевых фраз допускал савеллианскую интерпретацию. В то время как сам Афанасий не вкладывал в них савеллианский смысл, многие подписывающие оставляли возле символа уточнение, потому что он казался савеллианским. В то время как на соборе не было организованной савеллианской партии, похоже, что некоторые епископы, которые придерживались символа, были, по сути, модалистами в своих мыслях. Как отметил Арчибальд Робертсон в «Никейских и после-никейских отцах», Никейский собор ясно не высказался против модализма [22].

Фраза «Бог от Бога... Бог истинный от Бога истинного» может подразумевать две Божественные Личности, но также она может быть понята как простая отсылка к воплощению. С перспективы Единственности Бога, возможно, самая сомнительная фраза – анафема на тех, кто говорит, что «Сын Божий» «превращаем» или «изменяем», так как это подразумевает доктрину вечного Сына. Модалисты и верующие в Единственность Бога согласились бы, что «Слово» или «Божество Иисуса» не превращаемо или изменяемо, что является целью утверждения, но формально они аргументировали бы, что Сын имеет отношение к воплощению и, таким образом, имел начало [23]. Так как эта фраза не была частью самого символа, так как она решительно подтверждает Божество Иисуса, и так как её цель состояла в том, чтобы осудить позицию ариан, мыслящий по-модалистски на соборе, вероятно, не имел бы большого затруднения с ней.

Как ни смешно, другая фраза в той же самой анафеме не согласовывается с современным тринитаризмом. Она осуждает тех, кто говорит, что Сын имеет другую «субстанцию», или «сущность», используя два греческих слова, которые были, по сути, синонимичны в то время: hypostasis и ousia. Но как мы увидим, официальная тринитарная формулировка конца четвертого века – «одна ousia (сущность) и три hypostases (личности)».

Безусловно, участники собора в Никее не использовали эти термины в их позднейшем техническом смысле, но если признать терминологию никейской формулы несовместимой с современным учением о Единственности Бога, она также несовместима с современным тринитаризмом.

Глава 4

Дата добавления: 2015-07-11