|
Читайте также: |
В любом споре многие положения не формулируются в явном виде, а подразумеваются; иначе мы вообще не смогли бы вести спор. Но это же приводит к многочисленным ошибкам и открывает широчайшие возможности для софизмов, получивших название скрытых произвольных доводов. Произвольный довод – это, как мы помним, довод, в свою очередь требующий обоснования. Скрытый произвольный довод – это сомнительный (а часто просто лживый) довод, который используется для обоснования тезиса, хотя и не формулируется в явном виде. Человек так устроен, что ему легче распознать произвольность явно сформулированного довода, чем подразумеваемого.
Самой распространенной из этого класса софизмов, а, может быть, и самой распространенной уловкой вообще, является " произвольное называние ". Ведь каждое называние должно быть обосновано. Когда говорят: “Такое проявление анархии, как этот поступок, недопустимы в государстве”, то само собой подразумевается мысль: “этот поступок – проявление анархии”. «Одним словом, каждое название подразумевает оправдательную посылку, дающую право на это название». Между тем, люди обычно склонны не проверять, а принимать на веру подобного рода скрытые доводы. Между тем, часто именно названия решают все дело. Если мы принимаем на веру название предмета, то уже почти не составит труда убедить нас, что этот предмет обладает теми свойствами, которые должны бы на самом деле служить доказательством корректности этого называния. Отсюда огромное распространение всякого рода навешивания ярлыков, использования кличек или наоборот, “привлекательных” названий. Поварнин говорит о том, что часто используются прямо “ гипнотизирующие слова ”.
Помните как возникло название “большевики”? Совершенно случайно. Но этим сумели воспользоваться, что привело к очень серьезным последствиям в мировой истории. А “враг народа ”? Сейчас, если про кого-нибудь говорят, что он принадлежит к “ тоталитарной секте ”, никто не требует доказательств, такой страх и отвращение сидят в подсознании людей к слову “секта”.
Вспомним двустишие Слуцкого:
Мятеж не может кончиться удачей,
В противном случае его зовут иначе.
Разумеется, это характерно вовсе не только для нашей страны. На Западе, например, тех политиков, которые отрицательно отзываются о феминизме, средства массовой информации начинают называть “врагами женщин ”.
Бывает игра двумя синонимами. Например: щедрость и мотовство, свобода и произвол, твердая власть и деспотизм, красноречие и краснобайство, “грабь награбленное” или “экспроприируй экспроприаторов”. Это все синонимы, но каждое из этих слов содержит некоторый дополнительный смысл, положительную или отрицательную оценку, чем может воспользоваться софист.
Один из вопросов, к которому постоянно возвращается М.Мамардашвили, это засоренность нашего языка, нашего сознания словесными штампами. Но штампами мыслить нельзя. Мамардашвили старается не употреблять затертых слов, даже фиксированных терминов.
«Существующий язык, состоящий из сцеплений десятков слов, из неподвижных блоков останавливает любое движение мысли, возможной мысли. И он же является носителем закона инако не мыслия. Мы не мыслим не потому, что запрещено, а потому что разрушены внутренние источники мысли, источники гармонии. Язык таков, что он вокруг и внутри себя блокирует возможность всякой кристаллизации мысли».
А вот высказывание О.Седаковой: «Богословские слова “любовь”, “смирение”, “соборность”… не стоит поминать: …такие термины больше закрыты сейчас, чем пришлые, простые слова, которыми, в силу их несакрализованности, нельзя без малейшего труда и опыта расставить все точки над i, как это делают эксплуатирующие богословский язык».
Дата добавления: 2015-07-10; просмотров: 37 | Нарушение авторских прав