|
Читайте также: |
Единственной одеждой, которую носил Гримрр, были грубый кожаный жилет и набедренная повязка из шкурок кроликов. Около дюжины черепов птиц, мышей и другой мелкой дичи были подвязаны спереди к жилету, и, когда он шел, они трещали, ударяясь друг о друга. Из-под пояса его набедренной повязки торчал кинжал, вложенный в ножны. Многочисленные шрамы, тонкие и белые, покрывали его орехово-коричневую кожу, подобно царапинам на часто используемом стуле или столе. И, как показывало его имя (Хэлфпоу - половина лапы), у него отсутствовало два пальца на его левой руке, они выглядели так, будто их кто-то откусил.
Несмотря на деликатность его особенностей: не доставшиеся большим трудом жилистые мускулы рук и груди и узость бедер, не было никакого сомнения, что Гримрр был мужчиной. Широким шагом он направился по длинному холлу в направлении Насуады.
Казалось, ни один из котов-оборотней не обращал внимания на людей, выстроившихся с двух сторон их пути, и наблюдавших за ними, пока Гримрр не поравнялся с травницей Анжелой, стоящей рядом с Рораном, которая вязала носок шестью спицами сразу.
Глаза Гримрра сузились, когда он увидел травницу, его волосы слегка зашевелились и вздыбились, тоже произошло и четырьмя его телохранителями. Его губы скривились, обнажая пару белоснежных загнутых клыков, и, к удивлению Эрагона, Гримрр издал короткое громкое шипение.
Анжела отвлеклась от вязания, выражение её лица стало вялым и высокомерным. Кис-кис, — вдруг произнесла она.
На мгновение, Эрагону показалось, что кот-оборотень сейчас нападет на нее. На лице Гримрра появился оскал, его ноздри вздувались, и он продолжал, пристально и молча смотреть на травницу. Другой кот-оборотень прижался к земле, готовясь, напасть. Их уши плотно прижались к их головам.
Повсюду в зале Эрагон услышал звуки скольжения клинков, доставаемых из ножен.
Гримрр зашипел еще раз, но затем отвернулся от травницы и продолжил свой путь. Когда последний кот-оборотень проходил мимо Анжелы, он ловко ударил лапой по свисавшей со спиц травницы пряже, подобно домашнему игривому котенку.
Недоумение Сапфиры было ничуть не меньше замешательства Эрагона.
"Кис-кис?" — переспросила она
Он пожал плечами, забыв, что дракониха не видит его. — "Кто знает, почему Анжела что-либо говорит или делает?"
Наконец, Гримрр подошел к Насуаде. Он остановился и лишь слегка склонил голову, показывая свою независимость, или даже высокомерие, присущее кошкам, драконам и некоторым дамам знатного происхождения.
— Леди Насуада, — сказал он, его голос был удивительно низким, напоминающим скорее гремящий мужской бас, нежели высокий тон мальчика, на которого он был похож.
В свою очередь Насуада склонила свою голову. — Король Хэлфпоу, вардены очень рады видеть Вас и всю вашу расу. Я приношу свои извинения за отсутствия короля Орина, несмотря на его желание, он не смог прибыть сюда, чтобы приветствовать Вас, так как он и его конница сейчас защищают наш западный фланг от войск Гальбаторикса.
— Конечно, леди Насуада, — сказал Гримрр. Его острые клыки сверкали, когда он говорил: — Вы никогда не должны поворачиваться спиной к своему врагу.
— И все-таки, чем мы обязаны этому приятному визиту, ваше высочество? Коты-оборотни всегда были известны своей скрытности и тяге к одиночеству, не говоря уже о старых конфликтах, особенно после падения Всадников. Можно даже сказать, что ваш вид стал большим мифом, чем считался в прошлое столетие. Почему же тогда вы хотите напомнить о себе сейчас?
Гримрр поднял свою правую руку и указал пальцем с когтеподобным ногтем на Эрагона.
— Из-за него, — прорычал кот-оборотень — Один охотник не нападет на другого, пока второй не раскроет свое слабое место, и Гальбаторикс показал нам его: он не убьет Эрагона, губителя шейдов, или Сапфиру Бьяртскулар. Мы долго ждали этого шанса, и мы воспользуемся им. Гальбаторикс научится бояться и ненавидеть нас, и когда всё уже будет предрешено, он осознает силу своей ошибки, что мы были причиной его уничтожения. И месть будет такой же сладкой, как и костный мозг нежного молодого борова.
— Время пришло, человек, пришло для каждого народа, даже для котов-оборотней, настал час, чтобы сплотиться и доказать Гальбаториксу, что наше желание бороться не угасло! Мы присоединимся к вашей армии как добровольные союзники, леди Насуада, и поможем вам достигнуть желанной цели.
Эрагон не мог сказать, о чем думала Насуада, но он сам был впечатлен речью кота-оборотня, так же, как и Сапфира.
— Ваши слова приятно слышать,Ваше Высочество, — произнесла Насуада после небольшой паузы, — Но прежде,чем принять Ваше предложение,я должна получить ответы на некоторые вопросы.
С видом непоколебимого безразличия Гримрр махнул рукой:
— Я согласен.
— Ваша раса была настолько скрытной и неуловимой, что я, надо признать, ни разу не слышала о Вас до этого дня, Ваше Высочество. Фактически, я даже не знала, что у вашей расы есть правитель.
— Я отличаюсь от ваших королей, — сказал Гримрр. — В основном, коты-оборотни предпочитают ходить сами по себе, но даже мы обязаны выбрать правителя, который поведет нас в бой, когда мы вступаем в войну.
— Я вижу. Вы говорите от лица всего вашего вида, или только за тех, кто путешествует с Вами?
Грудь Гримрра вздулась, и от этого его вид, если это было еще возможно, стал еще более самодовольным:
— Я говорю от лица всего моего народа, Леди Насуада. Гримрр мурлыкнул. — Каждый кот-оборотень во всей Алагейзии, который достаточно силен, чтобы сражаться, придет сюда, чтобы защитить тех, кто слаб и беспомощен. Нас мало, но ничто не может сравниться с нашей свирепостью в сражении. Так-же я могу управлять полукровками, хотя я и не могу говорить с ними, ибо они столь-же молчаливы, как и другие животные, но они сделают то, о чем мы их попросим.
— Полукровками? — удивилась Насуада.
— Теми, кто не может поменять свой облик, как это делаем мы. Вы называете их кошками.
— И они подчиняются вам?
— Да, они восхищаются нами, это естественно.
"Если то, что он говорит - правда, то коты-оборотни стали бы невероятно ценными союзниками", — передал Эрагон Сапфире.
— Но что Вы желаете в обмен на свою помощь, король Хэлфпоу? — спросила Насуада,она поглядела на Эрагона и улыбнулась,затем добавила, — Мы можем предложить вам так много сливок, сколько вы захотите, в остальном наши силы скованы. Если ваши воины ожидают оплаты за свои труды, то боюсь они будут сильно разочарованы.
— Сливки — для котят. Золото тоже не интересует нас, — произнес Гримрр. Пока он говорил, он поднял свою правую руку и посмотрел на когти задумчивым пристальным взглядом. — Наши условия таковы: каждый из нас получит кинжал, чтобы бороться, если свой уже потерян, каждый из нас получит по два комплекта брони, выкованной специально для нас: один для человеческого обличья, другой — для кошачьего. Нам не нужно ничего типа палаток, одеял, тарелок или ложек. Каждому из нас должно быть обещано по утке, гусю, цыпленку, или другой домашней птице в день. И в любое время суток давать по куску свежей печени, и, даже если мы не будем хотеть есть, эта пища должна быть отложенной для нас. И еще, если мы выиграем эту войну, кто бы потом ни становился вашим следующим королем, или утверждал бы, что власть принадлежит ему, он всегда обязан держать взбитую подушку на почетном месте рядом с троном, чтобы один из котов-оборотней мог присутствовать там в любое время, если пожелает.
— Вы торгуетесь подобно политику-гному, — сказала Насуада.Она наклонилась к Джормундуру, и Эрагон услышал ее шепот, — У нас достаточно печени, чтобы прокормить их всех?
— Я думаю да, — спокойным голосом ответил Джормундур.— Но это будет зависеть от размера порции.
Насуада выпрямилась на троне:
—Два набора брони — это слишком много, король Хэлфпоу, Вашим воинам придется решить — хотят они сражаться как коты или как люди, я не в состоянии снарядить их двумя комплектами брони.
Эрагон был уверен, что если бы у Гримрра был хвост, то он резко дернул бы им из стороны в сторону. Но так как его не было, кот-оборотень просто поменял позу, приняв такую, в которой можно было бы простоять не двигаясь достаточно долго.
— Хорошо, леди Насуада.
— Есть еще одна вещь. Убийцы и шпионы Гальбаторикса скрываются повсюду, поэтому одним из условий присоединения к варденом будет таково: Вы должны позволить одному из наших магов и изучать Ваши воспоминания, таким образом, мы убедимся в том, что Вы никак не связаны с Гальбаториксом.
Гримрр шумно вздохнул:
— А вы не так-то глупы. Если среди Вас есть кто-либо достаточно храбрый, чтобы читать наши мысли, то мы позволим ему сделать это, но только не ей, — и он повернулся в сторону Анжелы. — Ей — никогда.
Насуада колебалась. Эрагон смог почувствовать, что она хочет спросить, почему Гримрр решил именно так:
— Да будет так. Я пошлю за магами немедленно, чтобы мы решили этот вопрос прямо сейчас. В зависимости от того, что они найдут — если не обнаружиться ничего неблагоприятного, я обещаю, что сделаю все, чтобы создать альянс между варденами и котами-оборотнями, Король Хэлфпоу.
После её слов все люди в зале, включая Анжелу, заулыбались и зааплодировали. Даже эльфы выглядели довольными.
Однако, коты-оборотни никак не прореагировали, только, раздосадованные шумом, прижали свои уши.
ПОСЛЕДСТВИЯ
Эрагон застонал и откинулся на Сапфиру. Упершись руками в колени, он заскользил вниз по ее неровной чешуе, пока не опустился на землю, затем вытянул ноги перед собой.
— Я голоден! — воскликнул он.
Они находились во внутреннем дворе замка, в стороне и от людей, трудившихся по расчистке завалов, укладывавших камни и трупы на телеги, и от людей, снующих взад-вперёд из поврежденного здания, большинство из которых после присутствия на приёме Насуады Короля Хэлфпоу, теперь спешили по своим собственным делам. Рядом с ними, сторожа любую опасность, находились Блёдхгарм и четыре других эльфа.
— Эй! — крикнул кто-то.
Эрагон поднял голову и увидел Рорана, идущего к нему из крепости. Анжела шла следом в нескольких шагах позади, пряжа развивалась по воздуху, когда она побежала, стараясь идти в ногу с его большими шагами.
— Куда ты теперь? — спросил Эрагон, когда Роран остановился перед ним.
— Помочь защитить город и организовать заключенных.
—Ах... — Пристальный взгляд Эрагона пробежал по оживленному внутреннему двору прежде, чем вернуться на избитое лицо Рорана. — Ты хорошо сражался.
— Ты тоже.
Эрагон перевел свое внимание на Анджелу, которая опять вязала, ее пальцы перемещались так быстро, что он не успевал следить за тем, что она делала. — Чик-чирик? — спросил он.
Озорное выражение промелькнуло на ее лице, и она потрясла головой, густые кудри ее при этом подпрыгнули. — Расскажу об этом в другой раз.
Эрагон не стал возражать, он и не ожидал что она что-то объяснит. Она редко это делала.
— А ты, — сказал Роран, — куда ты идешь?
"Мы собираемся подкрепиться", — сказала Сапфира, и подтолкнула Эрагона своей мордой, её дыхание согрело его, когда она выдохнула.
Роран кивнул.
— Звучит отлично. Увидимся позже в лагере. — И, собираясь уйти, добавил, — И передай Катрине как сильно я люблю ее.
Анджела свернула свое вязание в стеганую сумку, которая висела у нее на поясе.
— Пожалуй я тоже пойду. В палатке у меня варится зелье, за которым я должна следить, а также мне нужно разыскать одного кота оборотня.
— Гримрра?
— Нет-нет, моего старого друга — мать Солембума. Конечно, если она еще жива. Надеюсь, что это так,— она поднесла руку ко лбу, прочертила круг большим и указательным пальцами, и произнесла чрезмерно веселым голосом, — Увидимся! — и поплыла прочь с этими словами.
"Полезай ко мне на спину", — сказала Сапфира и поднялась на ноги, оставив Эрагона без опоры.
Он поднялся в седло в основание ее шеи, и Сапфира расправила свои массивные крылья с мягким, сухим звуком кожи, трущуюся об кожу. Движение создало порыв тихого ветра, которые распространился как рябь по водоему. Во всем внутреннем дворе люди обернулись, чтобы взглянуть на нее.
Поскольку Сапфира подняла свои крылья вверх, Эрагон мог видеть паутину багрянистых вен, которые пульсировали там, и каждая становилась полым следом червя, когда поток крови спадал между ударами ее могучего сердца.
Затем с толчком мир повернулся вокруг Эрагона, поскольку Сапфира прыгнула с земли внутреннего двора на стену замка, где она одно мгновение балансировала на зубцах и крошила в пыль камни между своими когтями. Он схватил шип на шее перед ним, чтобы закрепить себя в седле.
Мир повернулся снова, так как Сапфира оторвалась от стены. Резкий вкус и запах напали на Эрагона, и его глаза прослезились, когда Сапфира прорывалась сквозь толстый слой дыма, который навис над Белатоной как одеяло зла, гнева, и горя.
Сапфира с трудом дважды взмахнула, и затем они поднялись из дыма на свет, и взлетели над усеянными огнем улицами города. Расправив крылья, Сапфира парила по кругу, позволяя теплому воздуху снизу поднимать ее выше.
Усталый, Эрагон наслаждался великолепием открывшегося вида: рычащий шторм, который собирался проглотить всю Белатону, пылал яркими белыми цветами у самого края города, в то время как в дали вспышки молнии пронзали чернильные тени в которых не было видно ничего из их содержания. В другом месте было мерцающее озеро и сотни небольших, зеленых ферм и этот пейзаж также захватывал его внимание, но ни один вид не был столь внушителен как гора облаков.
Как всегда, Эрагон чувствовал себя особенным, так как имел возможность смотреть на мир с таких высот, ибо он знал, как мало людей когда-либо имели шанс полетать на драконе.
С небольшим наклоном крыла Сапфира начал скользить вниз к рядами серых палаток, которые состояли в лагере варденов.
Сильный ветер дул с запада, предвещая неизбежное прибытие шторма. Эрагон сгорбился и посильнее схватился за шип на ее шее. Он видел, как глянцевая рябь мчалась по полю под ним, как клонились стебли под возрастающей силой бури. Колышущаяся трава напоминала ему мех великого зеленого зверя.
Лошадь испуганно заржала, когда Сапфира подлетела к площадке между рядами палаток, предназначенной для нее. Эрагон сгруппировался в седле, так как Сапфира сложила свои крылья, и медленно спускалась к земле. Толчок при приземлении едва не выбил Эрагона из седла.
"Извини, — сказала она, — Я старалась приземлиться так мягко, как только могла".
"Я знаю."
Как раз когда Эрагон спешивался, он заметил, что Катрина спешит к нему. Ее длинные темно-рыжие волосы закручивались вокруг ее лица, когда она шла через поляну, и порывы ветра проявляли выпуклость ее растущего живота сквозь слои платья.
— Какие новости?— спросила она, беспокойство запечатлелось в каждой линии ее лица.
— Ты слышала про котов-оборотней...?
Она кивнула.
— Других важных новостей нет. Роран в порядке, и просил передать, что любит тебя.
Выражение ее лица смягчилось, но беспокойство не исчезло полностью. — Он точно в порядке? — она дотронулась кольца, которое носила на безымянном пальце левой руки, одно из двух колец, которые Эрагон зачаровал для нее и Рорана, чтобы они могли знать, если один или другой находится в опасности. — Я что-то почувствовала около часа назад, и я боялась, что...
Эрагон покачал головой.
— Роран сможет рассказать тебе об этом. Он получил несколько синяков и ушибов, но, кроме этого, он в прекрасной форме. Правда, испугал меня до полусмерти.
Катрина смотрела теперь с большей озабоченностью. Затем, с видимым усилием, она улыбнулась.
— По крайней мере, вы в безопасности. Вы оба.
Они расстались, и Эрагон и Сапфира добрались до одной из беспорядочной вереницы палаток поближе к костру варденов. Там они хорошенько налегли на мясо и мед, в то время как ветер выл вокруг них, и волны дождя с хлюпаньем били по ткани палатки.
Когда Эрагон впился зубами в кусок жареной свинины, Сапфира спросила, — "Действительно вкусно?"
— Ммм, — ответил Эрагон, и ручеек сока потек по его подбородку.
ВОСПОМИНАНИЯ МЕРТВЫХ
Гальбаторикс сумасшедший и, следовательно, непредсказуем, но у него есть пробелы в рассуждениях, которых у что обычного человека не будет. Если вы сможете найти их, Эрагон, то, возможно, ты и Сапфира сможете победить его."
Бром опустил трубку, лицо его было мрачным. "Я надеюсь, что вы сделаете это. Мое самое большое желание, Эрагон, что ты и Сапфира будете жить долгой и плодотворной жизнью, свободной от страха и империи Гальбаторикса. Я желаю, чтобы я мог защитить вас от всех опасностей, которые угрожают вам, но, увы, это не в моих силах. Все что я могу сделать, это дать тебе мой совет и учить тебя, тому что могу, сейчас, пока я все еще здесь.... Мой сын. Что бы ни случилось с тобой, знай, что я люблю тебя, так же как твоя мать. Звезды могут следить за тобой, Эрагон сын Брома.
Эрагон открыл глаза, так как воспоминание исчезло. Над ним висел потолок палатки, наполненный водой,собравшейся во время прошедшей непогодой. Капля воды упала на его правое бедро, впиталась в леггинсы, охлаждая кожу. Он знал, что надо поправить палатку, но не хотел двигаться.
"И Бром никогда не говорил с тобой о Муртаге? Он никогда не говорил тебе, что Муртаг и я были сводные братья?"
Сапфира, которая свернулась калачиком снаружи палатки, сказала: — "Даже если ты будешь спрашивать снова и снова, это не изменит моего ответа."
"Почему бы и нет? Почему он не рассказал? Он должен был знать о Муртаге. Он не мог не знать."
Сапфира ответила не сразу:— "У Брома были свои причины для этого, но я предполагаю, он думал, что наиболее важно сказать тебе, как он заботился о тебе, и передать тебе все знания, что он мог, чем тратить время на разговоры о Муртаге."
"Он мог хотя бы предупредить меня! Несколько слов было бы достаточно."
"Я не могу с уверенностью сказать, что двигало им, Эрагон. Ты должен понять, что есть некоторые вопросы о Броме, на которые ты никогда не найдешь ответа. Верь в его любовь к тебе, и не позволяй сомнениям мешать тебе.
Эрагон приложил свои большие пальцы друг к другу. Он разместил их рядом, чтобы лучше сравнить их. У его левого большого пальца было больше морщин на втором суставе, чем на правом, в то время как у его правого был маленький, рваный шрам, происхождение которого он не мог вспомнить, хотя это, должно быть, произошло начиная с Агэти Блёдрен, Праздник Клятвы Крови.
"Спасибо", — сказал он Сапфире. Через нее он смотрел и слушал сообщение Брома три раза, начиная с падения Фейнстера, и каждый раз он замечал некоторую деталь речи Брома или движение, которое ранее ускользали от него. Эти знания успокоили и удовлетворили его, ибо исполнилось его желание, которое преследовало всю его жизнь: знать имя отца и знать, что его отец заботился о нем.
Сапфира встретила его благодарность с теплым чувством привязанности.
Хотя Эрагон поел и отдыхал всего около часа, его усталость немного уменьшилась. Он даже не ожидал такого. Он знал из опыта, что нужны недели, чтобы оправиться после тяжелого сражения. Так как вардены направились к Урубаену, то у каждого человека в армии становилось все меньше времени на лечение между битвами. Война утомит их, к тому времени как они, истекающие кровью, разбитые, и едва способные сражаться, столкнутся с Гальбаториксом, который ждет их в легкости и спокойствии.
Он старался не думать об этом слишком много.
Другая капля воды ударила его ногу, холодно и сильно. Раздраженный, он опустил ноги с края постели и сел вертикально, затем перешел к голому участку грязи в одном углу и стал на колени рядом с ним.
— Делуа шарьялви! — сказал он, так же как и несколько других фраз на древнем языке, которые были необходимы, чтобы обезвредить ловушки, которые он поставил в предыдущий день.
Грязь начала бурлить как закипающая вода, и из поднявшегося фонтана земли, насекомых, и червей, появился кованый сундук полтора фута в длине. Потянувшись, Эрагон схватил сундук и вынул его из земли. Земля снова стала спокойной.
Он установил сундук на теперь твердой грязи. — Ладрин, — шептал он, и махнул рукой над замком без замочной скважины, который был заперт на засов. Он с щелчком открылся.
Слабое золотое сияние заполнило палатку, когда он поднял крышку сундука.
Расположенное в безопасном сундуке с бархатной подкладкой, лежало Элдунари Глаэдра, драконье сердце сердец. Большое, подобное драгоценному камню Элдунари мрачно блестело, как тлеющие, затухающие угольки. Эрагон взял Элдунари в руки и посмотрел в его пульсирующую глубину. Плеяда крошечных звезд в центре камне двигалась медленнее, чем тогда, когда Эрагон впервые увидел его в Элесмере, когда Глаэдр изрыгнул его из своего тела и отдал на хранение Эрагону и Сапфире.
Как всегда, вид очаровал Эрагона; он мог бы наблюдать за этим вечно.
"Мы должны попробовать еще раз", — сказала Сапфира, и он согласился.
Вместе они направили свои мысли в сторону далеких огней, моря звезд, представленного в сознании Глаэдра. Они плыли через холод и тьму, когда гнев, отчаяние и равнодушие стали такими безграничными и огромными, что истощило их желание делать хоть что-нибудь, кроме как остановиться и плакать.
"Глаэдр...Элда", — кричали они снова и снова, но ни ответа, ни реакции не последовало.
Наконец, они ушли, не выдержав более огромного веса страданий Глаэдра.
Когда он вернулся в себя, Эрагон услышал, что кто-то стучит в передней полог его палатки, а затем он услышал голос Арьи, — Эрагон? Могу я войти?
Он вздохнул и заморгал глазами, чтобы прояснить зрение.
— Конечно.
Тусклый серый свет облачного неба упал на него, когда Арья откинула входной полог. Он почувствовал внезапную боль, когда его глаза встретились с ее — зелеными, раскосые и не читаемые — и боль тоски наполнила его.
— Есть успехи? — спросила она, и села на колени возле него. Она уже сняла доспехи и была одета в черную кожаную рубаху, брюки и сапоги, как тогда, когда Эрагон спас ее из Гиллида. Её волосы были влажные после мытья, длинные и тяжелые они ниспадали ей на спину. Арья пахла хвоей, как и всегда, и Эрагон задумался, использует ли она заклинание, чтобы создать аромат, или она пахнет так обычно. Он хотел спросить ее, но не посмел.
В ответ он покачал головой.
— Позволишь? — Она указала на сердце сердец Глаэдра.
Он отошел в сторону. — Пожалуйста.
Арья положила руки по обе стороны от Элдунари, а затем закрыла глаза. Пока она сидела, он воспользовался возможностью, чтобы изучить ее открыто и свободно, что было бы невозможно в другом случае. В каждой мелочи, она казалась воплощением красоты, хотя он знал, что другой может сказать, что ее нос был слишком длинный, или лицо слишком угловатым, или уши слишком заостренные, или руки слишком мускулистые.
С резким вдохом, Арья отдернула руки подальше от сердца сердец, как-будто оно обожгло ее. Потом она склонила голову, и Эрагон увидел что ее подбородок очень слабо дрожит.
— Он является самым несчастным существом которое я когда-либо встречала.... Я думаю мы могли бы помочь ему. Я не думаю, что он способен найти выход из своей темноты.
— Как ты думаешь... — Эрагон колебался, не желая высказывать свои подозрения, но затем продолжил:
— Ты думаешь, он сойдет с ума?
— Возможно, он уже сошел. Если нет, то он на самом пороге безумия.
Скорбь накрыла Эрагона, когда они оба посмотрели на золотой камень.
Когда, наконец, он был в состоянии заставить себя говорить снова, он спросил:
— Где Доусдаерт?
— Спрятала в моей палатке, также как ты спрятал Элдунари Глаэрда в своей. Я могу принести его сюда, если хочешь, или я могу продолжать защищать его, пока тебе это нужно.
— Храни его. Я не могу носить его с собой, иначе Гальбаторикс может узнать о его существовании. Кроме того, было бы глупо хранить так много сокровищ в одном месте.
Она кивнула.
Боль в душе Эрагона усилилась.
—Арья, я... — Он остановился, поскольку Сапфира увидела одного из сыновей кузнеца Хорста — Олбриха, бегущего к палатке, хотя было трудно отличить его от его брата, Болдора, из-за искажений в видении Сапфиры. Прерывание умерило пыл Эрагона, поскольку он не знал точно, что собирался сказать.
— Кто-то идет, — объявил он, и закрыл крышку сундука.
Громкие, мокрые шаги звучали в грязи на улице. Затем Олбрих, ибо это был Олбрих, закричал:
— Эрагон! Эрагон!
— Что!
— Роды начались! Отец послал меня сказать тебе и спросить, не останешься ли ты с ним, в случае непредвиденных осложнений; твои навыки врачевания помогли бы. Пожалуйста, если можешь...
Чтобы еще он ни сказал, Эрагон уже не слышал, он схватился за грудь. Потом он накинул плащ на плечи и возился с застежкой, когда Арья дотронулась до его руки и спросила: — Могу я пойти с тобой? У меня есть некоторый опыт в этом. Если твои люди позволят мне, я могу облегчить ее роды.
Эрагон даже не стал раздумывать. Он жестом указал в сторону входа
ЧТО ТАКОЕ ЧЕЛОВЕК?
Грязь тянулась за сапогами Рорана каждый раз, когда он поднимал ноги, замедляя его продвижение и заставляя его и так уставшие ноги гореть от усилий. Ему казалось, что земля хочет снять с него ботинки. Кроме того, грязь была еще и скользкой. Она разъезжалась под каблуками в неподходящие моменты, как раз тогда, когда его устойчивость была под угрозой. Также было глубоко. Постоянное передвижение людей, животных, повозок превратили верхние шесть дюймов земли в почти непроходимую трясину. Несколько клочков земли осталось по краям дороги, которая вела к лагерю варденов, но Роран подозревал, что и они скоро исчезнут, поскольку все пытались избежать центра дороги.
Роран не пытался обойти грязь; он больше не заботился, чтобы его одежда оставалась чистой. Кроме того, он был так измучен, что было легче идти прямо, чем постоянно переступать с одного клочка травы на другой.
Во время своего продвижения, Роран думал о Белатоне. После аудиенции у Насуады Роран отстраивал командный пункт на северо-западе города, устанавливал контроль над тушением пожаров, постройкой баррикад на улицах, поиском домов для солдат и конфисковывал оружие. Это была огромная задача, и он не надеялся на успех, опасаясь, что город может снова стать полем для боя. — "Я надеюсь, что эти идиоты сделают все за одну ночь, и постараются не умереть".
Его левая сторона груди пульсировала, заставляя его дышать ртом.
"Проклятые трусы".
Кто-то выстрелил в него из арбалета с крыши здания. Только случай спас его: один из его людей, Мортенсон, заслонил его собой. Болт ударил его в спину и вышел через живот, но сила выстрела была такой, что болт оставил Рорану синяк. Мортенсон умер на месте, а стрелявший скрылся.
Пятью минутами позже, какой-то взрыв, судя по всему магический, убил двух его людей в тот момент, когда они заходили в конюшню, желая проверить шум внутри.
Роран сделал вывод, что такого рода нападения были распространены по всему городу. Без сомнения, агенты Гальбаторикса стояли за многими из них, но жители Белатоны также были ответственны за это — мужчины и женщины, которые не могли бездействовать, пока армия захватывала контроль над их домами, не зависимо от того, какие намерения были у варденов. Роран сочувствовал людям, которые чувствовали, что они обязаны защитить свои семьи, но в тоже время, он проклинал их за то, что они не могли понять, что вардены пытаются помочь им, а не вредить.
Он почесал бороду в ожидание, пока гном, тянущий тяжело нагруженных пони, не прошел, а затем продолжил свой путь.
Когда он приблизился к их палатке, он увидел, что Катрина стояла у корыта с горячей, мыльной водой, стирая запачканные кровью бинты о стиральную доску. Ее рукава были завернуты до локтей, ее волосы перетягивала грязная повязка, а ее щеки зарумянились от работы, но она никогда не выглядела настолько красивой. Она была его утешением — его отдыхом и его убежищем — и только видя ее помогло ослабить чувство растерянности, которое захватило его.
Она заметила его, и немедленно оставила стирку, и бежала к нему, вытирая свои розовые руки о подол платья. Роран напрягся, когда она бросилась к нему, и обвила свои руки вокруг его груди. Его левая сторона отозвалась болью, и он издал короткий стон.
Катрина ослабила хватку, и отклонилась от него, хмурясь. — Ох! Я причинила тебе боль?
— Нет, нет. Я немного ушибся.
Она не расспрашивала его, только снова обняла его, более мягко, и посмотрела на него своими глазами, блестящими от слез. Держа ее за талию, он нагнулся и поцеловал ее, невыразимо благодарный за ее присутствие.
Катрина положила его левую руку к себе на плечи, и он позволил ей поддерживать часть своего веса, когда они возвращались к их палатке. Со вздохом Роран сел на пень, используемый как стул, который Катрина поставила рядом с маленьким очагом, который она развела, чтобы нагреть котелок с водой и на котором теперь кипел горшок тушеного мяса.
Катрина наполнила тарелку тушеным мясом и вручила ее ему. Потом, из глубины палатки, она принесла ему кружку пива и поднос с половиной ломтя хлеба и клином сыра.
— Есть ли что-либо еще, в чем ты нуждаешься? — спросила она, ее голос был необычно хриплый.
Дата добавления: 2015-07-10; просмотров: 43 | Нарушение авторских прав