Глава 11. Гарри было стыдно перед матерью: он, бесстыжий и чертовски влюбленный

Гарри было стыдно перед матерью: он, бесстыжий и чертовски влюбленный, вернулся домой лишь под утро, замечая неспящую взволнованную мать на кухне. Но Энн ни в чем не винила любимого сына, потому что обо всем сказали его взъерошенные волосы, розово-голубые метки чужих губ по всему телу и глаза.

Ах! Какие это были глаза!

Не ее сына даже – возмужавшего парня, человека любящего и любимого кем-то.

Энн заварила им обоим чая с мятой и лимоном и не могла насмотреться на своего похорошевшего Гарри. Не своего даже теперь, потому что его сердечко явно отдано кому-то в руки доверчиво и наивно, как умел дарить себя Гарри, и оставалось надеяться, что подарок этот был сделан человеку стоящему.

- Мам, - тихонечко позвал он, как в детстве, когда приходил со сбитыми в кровь коленками. Нежно, осторожно, будто слово, которое срывалось с губ, хрустальное и хрупкое. – Мам, пошли со мной во дворец.

Рука Энн дрогнула, и капли чая попали на стол.

- Я? Во дворец? Гарри, милый, - она протянула теплую руку и коснулась мягкой безволосой щеки. – Где я, а где дворец.

Сына обижать не хотелось, но и смеяться тоже. Дворец с самого ее детства, не самого лучшего, представлялся ей чем-то непостижимым, и она боялась этого места, такого величественного, такого… королевского.

- Мам, Джемме нужна помощь с организацией свадьбы.

- Гарри, - женщина вздохнула, поправляя свое платье и складывая руки на коленях. – Там так много людей, которые с радостью помогут ей, потому что это их работа…

- Ма-а-ам, - недовольно протянул Стайлс, поднимаясь с места и опускаясь на колени перед сидящей матерью. Он со всей нежностью, на которую только был способен, накрыл ее руки и прижался лбом к острым коленям, ощутив себя вдруг таким маленьким и крохотным, что единственное значение в этом мире имеет лишь его мама с шершавыми от тяжелой работы ладонями и темными большими глазами. – Джемс нужна помощь. Вчера она разогнала всех к чертовой матери, потому что они не понимают, - он вскинул голову. – И только Лиам смог ее успокоить. Она тоже боится, я тоже боюсь. Мы все боимся этого бесконечного счастья, что свалилось на наши головы. Ты не представляешь, как я боюсь, как я опасаюсь каждую божью секунду, что все это окажется сном, - Гарри сбивчиво шептал в нежные теплые руки матери. Это была его исповедь, то, чего бы он никогда не сказал кому бы то ни было. Как в детстве, когда все тайны в первую очередь становились известны матери. – Мы хотим, чтобы ты была рядом, мам.

Тогда они оба беззвучно плакали и сжимали в крепких объятиях друг друга. Мама пахла полевыми травами и земляникой, а Гарри дорогим шоколадом и другим мужчиной. И это поведало матери больше, чем любые слова.

Энн собиралась во дворец долго: натирала тело ароматными маслами в ванной комнате, мерила десятки платьев матери Найла, которая любезно открыла для подруги двери своей гардеробной, крутила локоны и красила губы. И вот Гарри шел под руку с самой красивой женщиной в мире (учитывая, что Джемма была только девушкой), выглядевшей, как королева. Юбка ее легкого зеленого платья колыхалась от ветра, изредка и украдкой показывая ее тоненькие ножки, а темные локоны пружинили с каждым шагом.

Во дворце их встретили с приятным удивлением, и каждый поваренок и официантик считал своим долгом познакомиться с Энн Стайлс и сделать ей комплимент. Она получила даже несколько предложений выйти замуж от молодых да удалых, но всем она отвечала только звонким смехом.

Энн, как бы ни пыталась вести себя в стиле леди, не могла сдерживать восторженных охов, осматривая дворец. И уж совсем она засмущалась, когда ее сын ввел ее в зал для торжеств как королеву, герцогиню, и за долгое время она почувствовала себя красивой женщиной.

Женщине казалось, будто энергия, бурлящая во дворце, передается и ей: от пышных прачек с розовыми, как яблочки, щечками; от кругленьких поварят; от красивых юнцов с сияющими надеждами и молодостью глазами. Она как будто становилась моложе, словно и не было тех лет тяжелого труда и собачьей жизни, будто она всю жизнь жила в деревянном летнем домике Хоранов, а по выходным выбиралась в слепящий своей роскошью дворец.

Она зажмурилась, желая очнуться от сна, чтобы не уйти в него с головой, но теплая большая рука сына напоминала: все это - реальность.

Зал был настолько огромен, что кружилась голова. Брюнетка коснулась рельефных круглых колонн, белых и красивых, и, отпустив руку сына, двинулась вдоль бесконечно длинных столов, приготовленных ко дню свадьбы.

Свадьбы ее дочери. И сердце замерло.

- Посторонитесь! Посторонитесь! – завизжала девчонка, и Энн едва успела увернуться, как мимо нее пролетела девка, путаясь в кремовых юбках, с кипой тканей в руках. – Ваше Величество! – закричала она, и все вмиг повернулись. Энн не могла не подивиться красоте молодого короля. Он ворвался в зал как полноправный хозяин места, неся в себе такое необъятное величие, что все только и могли задержать дыхание. – Ваше Величество, какого цвета скатерти? - черноглазая девчонка, похожая на южный беспокойный ветер, подбежала к мужчине, забрасывая его отрезами ткани. – Вот жемчужный, вот цвет морской волны, вот серебряный, вот…

- Эмма, милая,- Томлинсон вскинул руки вверх, признавая свое поражение в борьбе с организациями свадеб и прочих торжеств. – Почему бы тебе не спросить невесту или, на крайний случай, жениха? Клянусь, они расскажут тебе куда больше о свадьбе их мечты, чем я.

Эмми зарделась, прижимая прохладные крохотные ручки к пылающим щекам:

- А какова Ваша свадьба мечты?

Все притихли разом, и Энн подобралась поближе, сгорая от любопытства, но Луи лишь усмехнулся, находя глазами единственного и любимого, глядевшего на него открыто и с нескрываемым интересом.

Луи сделал пару шагов вперед, останавливаясь совсем рядом с Гарри (их плечи почти что соприкасались!) и ласково поглядел на зеленоглазого парня, суетливо поправлявшего свои блестящие на свету кудри.

Они смотрели друг на друга задумчиво, каждый замечтавшись о чем-то своем; глаза Гарри бегали по толпе и наткнулись на вопросительный, но лучистый взгляд матери, которая обо всем догадалась. Она сделала шаг к ним с Луи, и Гарри вздрогнул.

Все уже перестали ждать ответа от короля, занимались каждый своим делом, лишь Эмми нетерпеливо топала ножкой, стараясь удержать все куски ткани разных оттенков белого в руках.

- Какова твоя свадьба мечты, Гарри? – горячо прошептал Луи, опаляя нежную шею и мочку уха своим дыханием. Он незаметно оказался так близко, что Гарри чувствовал сквозь свою одежду жар, исходящий от тела короля.

- Ваше Величество, - с придыханием выдохнул парень, вздрагивая, когда монарх переплел их пальцы.

- Ты такой чувствительный, - слова Луи, сказанные шепотом, гремели для Гарри на весь зал. Он знал, он ощущал, что все смотрят на них, но также и понимал, что взгляды эти полны не зависти, а всего лишь радости за нашедшего свое счастье короля.

Гарри в его руках дрожал и рассыпался. Томлинсон невольно поражался, как легко сбить этого мальчика с толка одним невинным прикосновением, словом, и глубоко внутри мужчины пульсировало желание полностью разрушить его…

- Ваше Величество, - протянула Эмми, и Луи еле сдержал недовольный рык, натягивая на лицо дежурную улыбку.

- Эмми, я же сказал, что я ничем не могу тебе в этом помочь.

- Вы не против, если… - они обернулись на голос женщины. – Если я помогу?

- А Вы… - хотела было спросить что-то Эмма, но ее заставил замолчать изящным движением руки Луи:

- Не побоюсь ошибиться… - он поклонился и поцеловал ручку женщины. – Вы мама невесты и этого очаровательного молодого человека?

- Да-да, все именно так, Ваше Величество, - Энн почувствовала себя немного неудобно перед самим королем – она не привыкла к такому вниманию. Она была удивлена: думала, что Его Величество позабыл ее с того момента, когда Лиам делал предложение ее Джемме.

- Тогда я всецело и с удовольствием передаю Вам все обязанности по организации свадьбы, - Луи под смешки Гарри поспешно отвязался от странного и непривычного ему дела. – Ваш бюджет неограничен, творите все, что хотите, - Луи обворожительно улыбнулся.

- Нет, - начала было Энн. – Я не могу управлять деньгами и…

- Пожалуйста, Энн, - Луи обратился ко всем своим скрытым ресурсам очарования, какие только можно использовать, разговаривая с женщиной, подарившей этому миру и ему любимого человека. – Я доверяю Вам, как себе, как Гарри, а это значит безгранично. Единственное, что может Вам помешать это… - не успел он и окончить фразы, как в отдалении раздался звон посуды и крики.

В зал влетели двое: брюнет, а за ним и блондин.

- Почему бы не пойти тебе к черту, Малик?! – закричал он, хватая с подноса одного из замерших официантов бокал и отправляя его вслед разъяренному мужчине. – Прямиком в Ад, слышишь?!

- Только вместе с тобой! – заорал с другого конца зала знатный герцог, обладающий неисчислимым количеством государственных наград, и показал язык.

- Ублюдок! – затем послышались непереводимые на простой язык ругательства, звон посуды и вздох Гарри. Наконец король сумел изловчиться и словить за шкирку обоих парней, волоча их к выходу, как нашкодивших котят. Те царапались и продолжали обмениваться «милыми» прозвищами, но Луи их вышвырнул за двери зала, приказав запереть обоих в одной комнате, пока не помирятся.

- Но и эта проблема решена, дорогая Энн, - засмеялся король, замечая удивление женщины.

***

- И это платье! – Джемма отбросила тряпку в сторону под удивленные взгляды швей. – Оно тоже не сходится!

Девушка была на грани истерики. Она металась из стороны в сторону, пока главная фрейлина не приказала накапать невесте валерианки и усадить в мягкое кресло.

Гнев оставил ее, но Джемс все недоумевала: она мерила платья только полторы недели назад, и все было идеально! Что могло случиться за десять суток?

В примерочной было душно, а от смешения сладких духов Джемму мутило. Она сказала, что проветрится, и вышла в прохладный коридор, двигаясь по направлению к комнате, где она пока жила, ожидая свадьбы.

Она до сих пор не могла поверить, что кто-то вроде Лиама обратит на нее свое внимание, и, мало того, решит жениться на ней!

Лиам не отходил от нее все эти дни, постоянно был рядом. Даже не уходил в свой пустующий особняк, ночуя в спальне Джеммы.

С ним было тепло и уютно, но свадьба так волновала неокрепшее сердцечко девушки, что она с каждым днем чувствовала всю большую слабость.

Джемма еле успела добраться до своей постели, когда ее окутала темнота, и она упала без чувств.

***

В комнате царила разруха: позолоченная люстра болталась под подолком на честном слове, подушки были порваны в клочья, письменный стол перевернут… Зейн сидел на покосившемся комоде, ковыряя ногтем картинную раму на его шее: сама картина клочьями свисала с рамок. Кто мог подумать, что какой-то там повар наденет ему, ближайшему другу короля, картину на голову?

Сам Найл сидел на кровати и разглядывал свои ногти. Плечи жгло от следов жарких поцелуев жестоких губ брюнета, которому чуть не поддался. Но у Хорана была сила воли, и как бы ни была сильна любовь блондина к мужчине, ненависть затмила все доброе и нежное, что было в его сердце.

В замочной скважине шевельнулся ключ, и дверь открыли. На пороге оказался Луи. Найл, воспользовавшись ситуацией, выскочил прочь из комнаты.

- Кажется, Зейн, ты так ничего и не понял, - горько прошептал Лу, протягивая другу сигару.

***

Голова девушки так болела, но она нашла в себе силы открыть слезящиеся глаза.

- Джемма, милая, ты очнулась! – воскликнул Пейн, по-медвежьи крепко прижимая хрупкую фигурку к своей широкой груди. – Я так волновался.

Его щеки были розовыми, а глаза такими счастливыми. Джемма нахмурилась: таким Лиам был только в день, когда делал ей предложение – в тот самый момент, когда она сказала заветное «Да».

- Джемс, ты только не переживай, хорошо?

Она обессиленно кивнула.

- Джемма, любимая. Врач сказал, у нас будет ребенок.

Дата добавления: 2015-10-16