Глава 8. Ночная прохлада щиплет щеки, и Луи облизывает пересохшие губы

Ночная прохлада щиплет щеки, и Луи облизывает пересохшие губы, потирая плечи руками. Парадный мундир неприятно натирал кожу груди и живота, и он с удовольствием бы оказался сейчас в своей теплой постели, желательно с сопящим кудрявым слугой под боком со своими доверчивым взглядом и робкими фразами. Однако этот самый слуга не возвратился во дворец, хотя время давно перевалило за полночь, и окна дворца медленно, одно за другим, гасли, извещая о пришедшем ко власти Морфее.

- Где ты, дурачок? - прошептал король, улыбаясь вырвавшемуся изо рта облачку пара и замечая неподалеку перекошенную деревянную постройку. Наступая в темноте на кудахчущих мелких курочек, он приблизился к двери, видимо закрытой изнутри на засов. - Гарри, эй?! - Луи дернул на себя дверь и мгновенно замер, слушая хруст сена под шагами там, внутри.

Что-то щелкнуло, и Томлинсон потянул на себя, протискиваясь в небольшую щель и оказываясь в густой темноте, темнее ночи, укрывшей бархатной накидкой землю снаружи.

- Доброй ночи, - Луи обернулся на неясный лепет, часто моргая. Пыль, взметнувшаяся в воздух от удара дверью, песчинками осела на грязных волосах и, кажется, в легких, отчего на зубах отвратительнейшим образом скрипело, но даже это не испортило королю настроения. Он не мог оторвать взгляда от чернеющего силуэта слуги с еле освещенными контурами. Гарри не подозревал даже, насколько хорош сам по себе, мечась из угла в угол, теребя полы безразмерной белой рубахи, доходившей ему до середины бедра, и пряча слезящиеся глаза цвета летней мокрой зелени.

- Я... Простите меня, Ваше Величество, - он сглотнул, и его руки с беспокойным пальцами потянулись к кудрявой шевелюре, которую всегда трепал в моменты нервозности. Луи удивлялся, как мог не заметить этой до ужаса милой привычки. Именно до ужаса, потому что с каждым движением Стайлса, с каждым его словом, потребность Томлинсона в волшебном мальчике росла в геометрической прогрессии, и с такой же скоростью все его нутро переполнялось теплой, как парное молоко, нежностью к зеленым глазам, чистой молочной коже и хрупкой душе слуги.

- За что? - Луи вскинул свои прямые брови, случайно находя своей рукой ладошку Гарри. Она была совсем холодной.

- Я убежал. Простите, я не должен был делать этого, - он сглотнул, отстраняясь и все еще держа дистанцию, которую до боли в сжатых кулаках уже ненавидел король, делающий снова шаг навстречу и с испугом слушая, как неловкий мальчишка грузно падает на тюк сена. - Мне с-с-стоит вернуться на кухню.

Глаза Луи привыкали к темноте, и он мог уже различать эмоции на взволнованном личике Гарри, хотевшего было отправиться к двери, но вовремя перехваченного королем.

- Я так не думаю, - хохотнул он, обратно усаживая покорного парня на сено и заваливаясь рядом. - Так хорошо наконец протянуть ноги, - простонал Луи, получив "угу" от Гарри, с сомнением придвигаясь ближе и смахивая невидимую грязь с мундира короля.

Они лежали так долго и близко. Дольше, чем следует, ближе, чем нужно.

Когда они вдруг замолчали, не имея больше потребности в словах, то смогли почувствовать, что ночная тишина полна звуков: шуршание сена, песенка сверчка, спрятавшегося у двери, чьи-то пьяные песни снаружи.

- Ирландские, - усмехнулся король, широко улыбаясь и показывая ровные белые зубы.

- Найл, - хохотнул Гарри, неосознанно прижимаясь сильнее к теплому подтянутому телу, как, отмечал Луи, делал всегда ночью, когда они оказывались в одной кровати.

Стайлс стеснялся самого себя, бессознательно льнущего к королю, как льнет сухими губами к источнику путешественник, и точно так же хотел Гарри прильнуть своими губами к губам мужчины, наслаждаясь их нежностью и мягкостью. Однако он не делал этого.

В этом трагедия Гарри, любого другого обыкновенного слуги, чья жизнь была лишь волей вышестоящего человека.

- Говоря о сегодняшнем происшествии... - дыхание Луи было чуть прерывистым - он был взволнован. - Я не позволю никому забрать тебя у меня, - дыхания Гарри не слышалось - он просто перестал дышать, когда чужая рука накрыла его, поглаживая тыльную сторону ладони и с каким-то особым благоговением касаясь драгоценного перстня. - Потому что ты мой, даже если ты этого не хочешь.

Кудрявому не была знакома эта королевская напористость, от которой незнакомое тепло разливалось по всему телу и покалывали пальчики на ногах:

- Я хочу, - возразил шепотом Гарри, тут же пугаясь своих желаний и слов, одновременно охая, когда к его пылающей щеке прикоснулись губы, сильнее распаляющие кожу.

- Мой, - Луи нежно провел по контуру носика пальцем, спускаясь на розовые губы, поблескивающие от облизывания. - Мой, - повторил он, наклоняясь так, чтобы кончики их носов соприкоснулись. На секунду показалось, что их обожгла внезапно проскочившая искра. - Моймоймой, - как заведенный твердил мужчина, теряя самообладание от мягчайшего аромата, исходящего от лица и волос Гарри. Он резко перевернулся, нависая над кудряшом. - Карамельный мальчик, - он решительно накрыл податливые губы своими, поначалу лаская их кончиком языка, пока кудряш не выдохнул, позволяя Луи углубить сладкий поцелуй.

Он готов был поклясться своим королевством, что уста Гарри были слаще любых яств, и он чувствовал сахар уже на своем языке, напоминающий ему, что он целует мальчика-конфетку.

Рука, живущая сама по себе, скользнула по бедру вверх на тоненькую талию, сжимая в кулаке тонкую ткань рубашки. Опираясь на другую руку, уже болевшую от перенесенного на нее веса короля, он не позволял себе всей массой лечь на хрупкого Стайлса.

Слух Луи был обласкан постанываниями Гарри, пытавшегося отвечать на поцелуй и неумело сплетая их языки.

Гарри казалось, что он оглушен, слыша только биение своего бешеного сердца.

- Мой, - король нехотя разорвал поцелуй, выдыхая дорогие сердцу Гарри слова. Слуга, снова пытаясь держать себя в руках изо всех сил, коснулся подбородка улыбающегося короля, проводя по гладкой коже. От него все еще пахло свежестью одеколона, и Стайлс кротко коснулся губами уголка сомкнутых губ, прикрывая глаза. Его реснички дрожали, и Луи по очереди оставил по поцелую на тоненьких веках.

- Нам нужно поспать, мой мальчик, - Луи лег рядом, с удовольствием ощущая расслабление мышц руки. - Завтра вновь в дорогу, долгую-долгую.

Он не выпустил из кольца рук сопящего Гарри, прижатого к его вздымающейся груди.

Спать с Гарри, пусть даже не на королевских перинах, а на сухой соломе в перекошенной постройке, было чем-то совершенно особенным, и, похоже, это следует запретить как самый сильнодействующий наркотик современности, но сам король зависел от этого, поэтому...

Никто ведь не узнает о вовсе не болезненном влечении Луи к милому слуге?

Но этот кудрявый наркотик не был вреден, даже наоборот - впервые за последние пять лет Томлинсон смог обрести спокойный сон, оставаясь всегда настороже, будто бедняк, прижимающий к себе найденный мешок с деньгами.

Луи хочется подарить Гарри все, чего он только пожелает: драгоценности, дворцы, слуг, высокое положение в королевстве, но проблема была в том, что сам Гарри не желал этого.

Непонятно в чем заключалась его прелесть, необъяснимая чудесность... Его розовые щеки, беспорядочно лежащие кудри, капельки пота на висках, - все вкупе делало его бесконечно желанным для короля.

- Ваш, - ответил наконец сонно Гарри, ворочаясь и с комфортом устраиваясь в объятиях. - Только ваш.

***

Ночь еще не желала отдавать свою власть в руки яркого нежного утра, но во дворце уже не спали слуги. Они вновь, как и неделю назад, носили ящики и чемоданы с вещами вельмож в богато украшенные кареты, а потом, плюнув на все, кое-как покидали безделушки чиновников и присели на крыльце, закуривая с местными и заводя с ними душевный разговор о том и о сем.

Один Найл, обычно весельчак, потирал опухшие красные глаза и ковырял носком ботинка мерзлую землю, пока не подтолкнул его в плечо Джош, друг и хороший приятель, протягивая самокрутку:

- Выкури, ирландец, - улыбнулся он, подмигивая. - Легче станет.

Хоран вдохнул ароматный дым, закашлявшись, как и все в первый раз. Горло и без того болело от полуночных ирландских пьяных песен, теперь его несчастно драло.

Однако он взял сигарету, затягиваясь.

Ну и пусть легкие теперь болят от переизбытка предутреннего кислорода, смешанного с гадким дымом, зато, казалось, его снова отстраненно обнимал жесткосердечный брюнет, разбивший хрупкое сердце голубоглазого мальчишки.

P.S. До конца девять глав <3

Дата добавления: 2015-10-16