Глава 10 . Месяц

Затишье перед бурей - довольно интересное явление. В голове у каждого человека возникает два ощущения: страх - и позитивные мысли о мире.

Многие шли в бой, еле стоя на ногах от выпитого алкоголя, заглушающего человечность. Им, по-видимому, нравилось умирать так - и никак иначе. Если в таком состоянии взглянуть на ночное звёздное небо, можно увидеть, как звёзды танцуют, вальяжно вальсируя, как будто это они накачаны алкоголем, будто это им при часе икс идти в последний путь, и возможно, они не возвратятся, а их домом станет небытие. А потом взглянуть на людей, подобным способом заглушающих свою грусть... Кто-то уже готов оплакивать себя заживо, точно так же звёзды провожают нас, и танцуют вокруг Месяца, на данный момент настолько близкой ему звезде, что фантазия при желании прорисует родство их обоих. Может быть, именно ты поверишь во весь этот бред, и словно богу будешь молиться Месяцу, взывая к нему, общаясь с ним как со связующим звеном между тобой и создателем. Ведь именно ему идти со всеми на смерть, именно он примет последний их взор на себя, навсегда сохранит его с их печалью и радостью, умрёт вместе с ними. Он, этот Месяц, всегда в многомиллионной толпе звёзд, вечно одиноко скитается у земной красоты, ходит по кругу, но никогда не приближается к Луне, как бы ни хотел этого. Скитается бесконечно, то сходя с ума от своей судьбы, то благодаря всё на свете за то, что может находиться с ней рядом, ближе всех в Солнечной системе. Интересное до боли в груди это небесное тело; вглядываясь, видя весь балаган вокруг, невозможно не сравнить с ним человека со своей тягой всё разрушать, а после всю свою вечность проклинать себя во всех ошибках, сотворённых со времён первых людей; и ненависти человека и Месяца нет предела. Депрессивный Месяц ждёт своего часа и ищет виновных в собственных ошибках, не понимая в своей пьяной физиологии, что ему свойственно ошибаться, лишь для того, чтобы исправлять свои грехи, не повторяя их более. Но ненависть всегда берёт верх над собственным эгоизмом, мы ненавидим себя такими, но всегда наступаем на одни и те же грабли. Это и есть он, в своей правоте он всегда будет выше любых законов, если даже сам их придумал. Да, он Месяц, ходящее по кругу небесное тело, мнимый и немой спутник, ведущий за собой смерть и самые приятные моменты пути. Он проигрывает их до безумия, пока реально не сойдёт с ума, растрепав свою ничтожную душонку всего лишь на то, что ему милее всего - желание всё вернуть, прожить заново, испытать те же ощущения и эйфорию от осознания былых ошибок, которых никогда уже не допустит. А они, звёзды, так и будут кружиться в своей бессмысленности и кураже, в ожидании своего последнего вздоха, под руководством своих кукловодов. И Луна ведёт героя, не отрывая свой взор, даже не пытаясь сомкнуть глаз, чтобы не видеть бедного собрата, и его столь же немыслимые страдания. Он закричал, в момент всеми ожидаемого звука, скорее завыл, как волк-одиночка рыдает по своей животной жизни, раздирая свою глотку так сильно, что звук его сливается со страшной и тревожной сиреной. В этот момент звёзды были людьми, они пошатнулись в его глазах, они были солдатами, которые только что изображали силу и бесстрашие перед восходящими событиями. Резко отрезвев, уже не играли они роли храбрецов, обнажив свой страх. В этот момент, вместе с криком и сигналом к так ожидаемой смерти, он осознал, насколько было всё просто, как ни пытайся уйти от неё, она всегда будет с ним. Вот она, братская могила всех живых, он был в ней центром, только он удостоился чести наблюдать, и это единственное, что нужно от него в столь губительный час.

Несколько атак, пара отступлений. Истерическим криком кричал он: «Я вернусь!».

Глядя на Луну, под шум разрывающихся снарядов, фонтанов крови, он кричал ей победителем в невыигранной войне, возненавидев происходящее, стреляя по всему что двигалось: «Я вернусь, сволочь!».

Пробегая по убитым им врагам и товарищам, через бой, через захлёбывающуюся, пьющую кровь старуху в чёрной мантии, сквозь один решающий матч и следом сквозь другой, восставший после затишья отступления, «Я найду, сволочь»,- изнемогая, бормотал он себе, пытаясь добраться до тёмной, горбатой фигуры, скользящей по телам погибших, забирая их с собой, но не приближавшейся к нему ни на метр.

«Я найду всех, кто был с тобой», - кричал он, трясущейся рукой бросив в неё гранату. Взрыв пришёлся точно по ней, но, видимо, не оставил даже царапины.

«Сволочь», - сжатыми зубами произносил он.

«Сволочь», - его охватывало нечто иное, чем опьяняющая злость, это был его звёздный час среди разорванных человеческих тел.

И до боли грозный Месяц любил небо, но не мог уже остановится перед ответом на всё; звёзды рвались вместе с человеческими телами, никому не нужным, кроме пожилой женщины в черном саване. В азарте, не замечая, он стрелял по собственному отряду, по всем, кто только что, несколько часов назад, воображал себя героем, валялся на земле плача, умоляя оставить его в живых. Прицелился, рука нажала на курок, и руки, что только что сжимались ладонями к небу, упали порознь. Люди кричали, рыдали, обезумев в своём отчаянии; ему нравилась дикость, подобающая только животным, но, не осознавая этого, продолжал он уничтожать всё живое, ненавидя всё вокруг себя.

Взрыв волной откинул бешеного зверя в грязь, перемешанную с человеческим соком и снегом, от контузии практически ничего не было слышно, лишь валявшегося рядом молодого человека, молившегося о прощении в предсмертной агонии. Но не у бога тот просил прощения - у любви. Слов не понять, голова трещит, словно её зажали в тиски, но ни боли, ни страха - лишь всеобъемлющий шок. Читая практически по губам, глядел Месяц парню в глаза, зрачки пытались что-то найти между звёзд, умирающий всё молил о прощении у любви; тёмная мантия прошлась по его голове, последний вдох, выдох - глаза остановились. Привстав на колени, встретившись с ней лицом к лицу, как будто в зеркале увидел Месяц себя. В глазах была тьма, а за пустотой - тот лик, который он давно уже забыл, за ним ещё и ещё лица, неизвестные ему, как он считал, переплетающееся с ним и с ней воедино. Это всё, что он забыл - и понять не смог - столь страшна была следующая глава. Он оторопев от всплывающих в памяти одновременно лиц, не понимая, но чувствуя по напряжённой глотке, что орал он во все силы осипшим голосом от страха увиденного, от ненависти, переполнявшей его сердце, готовое лопнуть - оно стучало пулемётной очередью, не останавливаясь ни на миг. Нащупав осколок рядом с собой, направил он его своему отражению в лоб, оно стояло недвижимо; вся его мимика, испуг в глазах, видны были в отражении; ещё один взрыв, прямо за его спиной, он человек, он не бессмертен, только земля, сыпавшаяся с неба, укутала его тело теплым от огня одеялом.

Лишь на один вопрос в философии жизни не нашёл он ответа: зачем?

Зачем? Задавшись вопросом, взглянул он на войну, увидев трусов, недавно хваставших своей смелостью на публике в тихое время, и героев, что пытались спасти себя от себя же подобных. Надо разомкнуть круг, нужно начать всё сначала, убить себя - ради неё. Возможно, каждый, кто смотрел смерти в лицо, видел в ней себя.

Дата добавления: 2015-09-07